Болшепы подошли к поваленному дереву, они положили золотую клетку, созданную из конечностей их товарища на ствол. Им, наконец, удалось изловить магическое существо, они не праздновали победу, а лишь в полной тишине разглядывали свою добычу. По крайней мере двое из них, тот, который недавно орудовал веревками, и его приятель новоявленный мечник, его Фэй сейчас опасалась больше всего. Третий, что остался без рук, стоял в стороне и смотрел куда-то в сторону леса, казалось, ничто в этой жизни его больше не интересовало.
В любом случае все трое оказались к ней спиной, Фэй решила, что это добрый знак, ей бы не хотелось скрещивать мечи даже с тем, кто не обучался фехтованию. Для того, чтобы махнуть острой железкой, много ума не требовалось и такой удар, попади он, куда нужно, вполне мог оборвать жизнь незадачливого кобольда. Фэй не спускала взгляд с меча, который держал болшеп, она решила, что как только разберется с этим оружием, сможет провернуть и все остальное. Но пока меч у болшепов, опасность для нее весьма реальна. Может, тот парень впервые взялся за рукоять клинка, но это не помешало ему с одного удара отсечь обе руки своему приятелю.
Фэй осторожно ступала по кочкам и редким участкам сухой земли, ей удалось близко подойти к болшепам и не выдать себя. Спустя несколько минут, они все еще стояли к ней спиной, разглядывая пойманную бабочку. Наверняка, подумала Фэй, они решили, что самое сложное уже позади и ослабили бдительность.
Осталось сделать не больше пяти шагов, а Фэй еще не выбрала, как именно собирается на них напасть. Она могла отсечь голову болшепу, держащему меч, или проткнуть его ударом в спину. А еще она могла попытаться вовсе обойтись без убийств. Фэй понимала, что этот вариант — самый сложный, ей нужно будет обезоружить противника, что провернуть куда сложнее, чем лишить его головы.
Она вспомнила свой недавний сон, в котором болшепы все еще держали ее в клетке для того, чтобы принести в жертву ближайшей реке. Этот сон, как она считала, означал, что она подсознательно боится болшепов и чувствует, что не может избавиться от их власти. Ей не хотелось и сейчас думать о них, как о существах, которых стоит бояться.
У нее появилась возможность увидеть, насколько они уязвимы, даже, когда стоят рядом с ней и смотрят на нее. Для начала, ей не хотелось решать что-либо исходя из страха. Ей стоило сделать то, чего она на самом деле желала. И Фэй поняла, что не хочет убивать этих дикарей, все же они дали ей шанс спастись и сохранить свою жизнь, этим шансом она и воспользовалась. Она хотела отплатить им тем же, дать хоть какую-то возможность вернуться домой.
Болшеп постукивал плоской частью лезвия по ноге, разглядывая бабочку. Фэй взялась за рукоять меча двумя руками, широко замахнулась и, погадав момент, ударила. Сталь со звоном врезалась в сталь, меч вырвался из руки болшепа, и по высокой дуге полетел в сторону. К несчастью для Фэй, меч врезался в высокий пень и отскочил обратно к ней, в итоге он отлетел в сторону всего метра на три.
Болшеп, оставшийся без оружия, тут же обернулся, Фэй приставила острие меча к его горлу. Она мотнула головой в сторону, показывая, что хочет, чтобы он и его приятель отошли от дерева, на котором лежала импровизированная клетка с магическим существом.
Болшеп не сдвинулся с места, он медленно поднял руку и ощупал лезвие меча, приставленное к его кадыку. Фэй позволила ему это сделать, понимая, что маска сильно сужала его обзор. Она снова кивнула в сторону и чуть надавила лезвием на горло. Болшеп нехотя шагнул, куда ему указывали.
— Дальше! — крикнула Фэй. — Дальше от дерева!
Болшеп отошел еще на пару шагов назад. Фэй мельком осмотрела конструкцию из рук, обращенных в золото. Сжатые пальцы образовывали подобие клетки, а веревка не давала золотым конечностям расцепиться. Свободной рукой Фэй приподняла клетку, она частенько получала плату в золотых монетах и отлично знала, насколько тяжелы даже небольшие предметы из этого металла. И все же она не сомневалась, что сумеет поднять клетку и донести до края заболоченной поляны. Пусть Кенрон не желал этой вылазки, когда он увидит, что ценная добыча оказалась у них, наверняка, поможет защитить ее от болшепов.
Она сгребла золотую клетку и прижала к груди — только так она могла переносить ее, держа одной рукой. Болшеп тут же двинулся вперед, его горло наткнулось на меч, на этом попытка мятежа и закончилась.
Фэй отступила назад, а затем бросилась бежать, что было сил. Краем глаза она заметила, как обезоруженный ранее болшеп кинулся в ту сторону, куда упал его меч и принялся искать оружие в траве среди кочек. Фэй надеялась, что меч успел погрузиться в трясину достаточно глубоко, чтобы найти его сразу не удалось.
Она бежала, как ей казалось, невероятно медленно. Должно быть, с кольчугой, мечом и золотой клеткой она весила вдвое больше обычного. Стопы ее ног разламывали кочки надвое и иногда глубоко погружались в грязь. Сбоку она заметила движение. Фэй обернулась и увидела болшепа, но совсем не того, которого ожидала. Первым ее догнал не тот дикарь, который раньше орудовал веревкой или новоявленный мечник, а болшеп, который пожертвовал своими руками, чтобы поймать магическое существо. Фэй удивилась, как это она могла о нем забыть — именно он потерял больше всего при поимке бабочки, если, конечно, не считать погибших.
Безрукий болшеп смог легко обогнать ее, а затем встал на пути, с трудом балансируя на кочках. Фэй чувствовала, как уже потратила немало сил на бег по болоту. Ей хотелось отшвырнуть меч, и бросится к месту, где недавно стоял Кенрон в камуфляже, вот только настырные болшепы не собирались ее отпускать.
Фэй наставила меч на грудь болшепа, преградившего ей путь.
— В сторону!
Болшеп двинулся на нее, сзади раздалось хлюпанье болотной жижи, обозначающее, что двое других дикарей на подходе. Безрукий собирался выиграть немного времени для своих приятелей. Тут уже было не до сантиментов, Фэй отвела руку назад, сама шагнула навстречу безрукому и со всей силы выбросила меч вперёд. Болшеп дернулся в сторону и все же меч настиг его. Острие вошло в его грудь, скользя по костям и разрывая все внутренности, что оказались на пути лезвия.
Казалось, болшеп этого даже не заметил, он выставил вперед перемотанные веревкой обрубки рук и шагнул к Фэй глубже насаживая себя на меч. Сперва он словно пытался обнять ее, культи заскользили по ее плечам, поняв, что не может схватить Фэй, он потянулся к тому, что совсем недавно было его частью, к золотой клетке с магическим созданием внутри.
— Нет! — воскликнула Фэй. — Это мое!
Она шагнула назад и попыталась выдернуть меч из тела болшепа, ей удалось немного вытащить лезвие на себя, после чего оно намертво застряло. Возможно, болшеп напряг мускулы и тем самым зажал лезвие между костей. Фэй дернула меч раз, другой, болшеп, теряя сознание, повалился на нее. Фэй отошла в сторону и с огромным сожалением выпустила рукоять меча. Безрукий рухнул в водянистый торф, его тело больше не двигалось, лишь кровь стекала по острию меча, торчащего из покрытой сухой травой спины.
Двое оставшихся болшепов тут же поравнялись с Фэй. Один из них вооружился по пути палкой, а другой к ее ужасу, все же вытащил из болота меч и, не удосужившись отчистить его от грязи, крепко сжимал в обеих руках.
Фэй бросила короткий взгляд в сторону, где ранее стоял Кенрон и никого там не увидела. Она не сомневалась, что ее спутник все еще стоял в том месте, скрытый камуфляжем. По ее прикидке, он находился все еще слишком далеко, чтобы метнуть иглу и помочь ей. Она не раз наблюдала за тренировками дайгонцев в Оружейном доме, там мишени для метания игл стояли куда ближе. Рассчитывать она могла сейчас только на себя.
Болшеп занес меч для удара и ринулся на нее, Фэй отпрыгнула в сторону, болшеп рубанул сверху вниз, лезвие врезалось в звенья кольчуги на правом плече и срезало часть рукава туники. Болшеп явно метил ей в голову, ей повезло, что удалось уклониться, но вечно везти не будет.
Фэй нащупала узел веревки, скрепляющие обращённые в золото руки, она вонзила в него свои длинные кобольдские когти и мгновенно распутала, сдернула веревку, а затем застыла. Ей сложно было сделать то, что пришло ей в голову. Казалось, путь к спасению всего лишь один, но идти по нему ей не хотелось. Болшеп вновь занес меч над головой, Фэй стиснула зубы и, что было сил, швырнула вперед импровизированную клетку. Удар пришелся болшепу с мечом в грудь и не нанес большого вреда, болшеп шагнул назад, чтобы не потерять равновесие. В этот момент пальцы, образующие клетку, расцепились, две золотые руки рухнули в болотную жижу. Болшеп с мечом не сразу понял, что произошло, сперва он пошел к Фэй, намереваясь ударить ее снова, затем, поняв, что у нее в руках уже нет ничего ценного, замер.
Он взглянул себе под ноги, видимо, припомнив, что недавно туда что-то упало. Затем накатило осознание, он опустил меч и принялся бешено озираться по сторонам, пытаясь найти существо, которое они поймали с таким трудом. Вскоре он все же нашел бабочку, она сидела на его плече. Болшеп выпустил меч из рук и отскочил в сторону. Бабочка сорвалась с его плеча и принялась кружить в воздухе. Болшеп же побежал к своему товарищу, ища у него помощи. И помощь ему требовалась, как никогда, потому, что его плечо принялось обращаться в золото.
Второй болшеп молча стоял и смотрел за тем, как пожухлая трава на плече его приятеля обретает золотой блеск, отрывается от одежды и падает в болото травинка за травинкой. Вскоре в золото уже превратилась часть шеи невезучего дикаря, половина груди и рука до плеча. Оба болшепа стояли и смотрели друг на друга, не зная, что делать. Тот, кто стал превращаться в золотую статую, схватил приятеля за руку и принялся трясти ее, он тряс все медленнее с каждой секундой, пока, наконец, не замер, после чего упал на колени и замер. Голова его вместе с черепашьей маской обратилось в золото, магическое преобразование перешло с тела на ноги и вскоре золотая статуя, стоящая на коленях, была завершена.
Единственный, оставшийся в живых болшеп, тот, который ранее умело перевязал обрубки рук своему товарищу, понял, что оказался в весьма щекотливой ситуации. И дело было не в том, что он остался с противником один на один. Его приятель так и не отпустил его руку, теперь даже будучи обращенным в золото, все еще сжимал ее. Статуя из тяжелого металла принялась погружаться в торф. Оставшийся в живых болшеп попытался выдернуть руку, из хватки, что была стальной во всех смыслах. Он дергал руку изо всех сил, но освободить ее не получалось, тогда он потянул статую в сторону, пытаясь опрокинуть на бок и замедлить ее погружение в торф, но и это у него не вышло.
Фэй наблюдала за тем, как золотая статуя медленно тонет в болоте, утягивая за собой последнего оставшегося в живых болшепа. Она понимала, что не успеет его спасти, даже, если бы захотела. Ей пришлось бы отрубить ему руку, а прежде найти меч, который куда-то выбросил его приятель. За несколько секунд, которые оставались у бедолаги, она не смогла бы этого сделать.
Фэй подошла ближе и тихо сказала:
— Мне жаль, что так вышло.
Болшеп не обратил на нее никакого внимания. Казалось, он смирился со своей участью, лег на землю и принялся ждать. Вскоре статуя полностью скрылась во влажном торфе, что-то словно бы дёрнуло вниз лежащего на земле болшепа, и он стал погружаться в грунт. Через несколько мгновений на его месте осталась лишь булькающая грязевая яма.
Бабочка с желтыми крыльями пролетела перед лицом Фэй, словно, пытаясь напомнить о себе. Та отскочила в сторону, с ужасом осознав, что существо, убившее двух болшепов, за гибелью которых она только что наблюдала, теперь на свободе.
Кенрон внимательно следил за вылазкой Фэй, он боялся, что столкновение с болшепами плохо для нее закончится. В итоге произошло то, что заставило его пожалеть о ранее принятом решении. Ему стоило метнуть иглу в ее ногу, а лучше в обе для надежности. Пусть даже он потерял бы одного союзника в походе на Монтуна и Фэй пришлось бы остаться в лагере, такой вариант был безусловно лучше, чем то, что в итоге случилось.
Она выпустила опаснейшее магическое существо на свободу, как только ее окружили.
“Почему, — размышлял Кенрон, скрипя зубами, — почему ты попросту не отдала им эту несчастную бабочку”. Он знал ответ на этот вопрос и это его пугало, Фэй предпочла освободить магического зверя тому, чтобы отдать его противнику. Она надеялась снова изловить бабочку и такой образ мысли по мнению Кенрона был совершенно недопустим. Если угроза исчезла, нельзя снова создавать ее из-за призрачного шанса разжиться лишними монетами. Их ситуация и так весьма плачевна, незачем еще больше ее усложнять.
Сам Кенрон решил, что делать с магическим существом почти мгновенно. Он собрался убить бабочку и его не волновало, сколько денег он при этом потеряет. Существо оказалось слишком опасным, чтобы с ним церемониться.
И все же, он видел небольшую пользу из этой неудачной затем Фэй. Кенрон обратил внимание, что бабочка превратила в золото лишь болшепа, рядом с которым оказалась после того, как выбралась на свободу. Она сочла его угрозой, но не стала преследовать другого болшепа и саму Фэй. Что выглядело немного странным, ведь по словам Азара, лес выслал за ними убийцу. Стало быть, Фэй, как одна из спутников Кенрона, вполне могла сойти за важную цель для этой бабочки. Возможно, существо не напало на Фэй, потому, что та не помогала пленить Азара. Если бы на ее месте стояла Лиара, бабочка могла попытаться обратить в золото и ее.
А возможно, дело было в том, что магическому созданию приказали в первую очередь освободить Азара от веревок. Бабочка без труда смогла бы провернуть такой трюк, превратила бы веревки в золото и разогнула их своей магической силой. В пользу этой версии говорило то, что бабочка оставила Фэй и полетела в сторону, где находился лагерь и сам Азар, обращенный в неуязвимую статую.
Кто знает, что вздумает сделать это существо после того, как освободит своего союзника, размышлял Кенрон. Вполне возможно, ему будет приказано убить всех, кто отправился на охоту на Монтуна, тогда у него и кобольдов возникнут серьезные проблемы. Он мог скрыться от существа в камуфляже, но только лишь на несколько часов, пока у него не закончатся силы поддерживать магию.
Пытаться убежать от этого создания могло оказаться не лучшей идеей. Если бабочка отличалась от своих собратьев не только тем, что пользовалась магией, но еще и хорошей выносливостью, она рано или поздно могла настигнуть кого угодно, будь то человек или кобольд, раненый или здоровый. А затем она медленно и крайне болезненно умертвит свою цель, выдавив из нее жизнь, обратив в столь желаемый многими металл.
Если бы у Кенрона спросили, как лучше всего убить насекомое, он бы ответил — обхитрить. Мелкие вредители часто обладали реакцией не хуже, а то и лучше, чем у человека, их маленький размер играл им на руку, делая их сложной целью. В чем человек легко побеждал насекомого, так это в интеллекте, достаточно было понять, чем насекомое питается и сделать из этого ловушку. Подсыпать яда или смешать лакомство с чем-то липким.
Именно такой способ убить бабочку Кенрон и выбрал, если бы у него было время на подготовку и подходящие материалы. К сожалению, действовать приходилось прямо сейчас, а значит, ему предстояло заняться неблагодарным делом — состязаться с этим насекомым в скорости реакции. А так же еще более неблагодарным делом — состязаться в том, чьи магические способности окажутся более полезными.
Кенрон осмотрел местность вокруг и, как назло, не нашел ни единой подходящей палки. Он оставил болото позади и заковылял по лесу в сторону лагеря, понимая, что его противник будет двигаться тем же курсом.
Вскоре он нашел дерево с ветками, растущими достаточно низко. Он отломил одну, затем другую, пользуясь лишь левой рукой. У каждой ветки хватало мелких отростков, к сожалению, без листьев или иголок. Будь у него что-то, похожее на банный веник, возможно, его задача бы хоть немного упростилась. Он пересчитал метательные иглы, продетые в ткань на правом плече, их все еще оставалось восемь, ни единая не выпала при его неуклюжей ходьбе.
Разглядывая лес, Кенрон принялся ждать. Вскоре бабочка с желтыми крыльями замелькала среди деревьев. Она летела не совсем в его сторону, поэтому ему пришлось отойти вбок, чтобы встать на ее пути. Он отпустил палку-костыль, позволив ей упасть, встал на здоровую ногу и сжал в руке по одной палке. Если бы существо село на ствол дерева, размышлял Кенрон, ему было бы куда проще с ним разделаться. Однако, бабочка не собиралась облегчать ему жизнь.
Кенрон все еще поддерживал камуфляж. Он чувствовал, что эта магия непременно рассеется примерно через час, после чего он не сможет использовать ее, пока хорошо не выспится. По его разумению, раз существо не ощущает атакующего, не может и защититься от него с помощью магии. В любом случае, камуфляж был единственным, что отличало его от неудачливых болшепов, которые так много потеряли при охоте на это безобидное на вид создание.
Все еще сжимая палки, он расставил руки в стороны, не слишком далеко — для этого удара требовалась скорость, а не сила. Выждал, когда магическое существо подлетит ближе, затем ударил бабочку с двух сторон с такой скоростью, что на мгновение перестал видеть собственные руки. Как он и планировал, бабочка оказалась точно в пересечении двух палок, однако, он не почувствовал ни силу удара, ни звука.
— Быть не может, — прошептал Кенрон.
Обе палки в его руках стали менять цвет, блестящая желтизна распространялась от места их пересечения. Кенрон выпустил орудие из рук, отскочил назад, с трудом сохранив равновесие. Обе палки повисли в воздухе, мгновение спустя, они превратились в золото.
Его потрясло то, что атака из камуфляжа не сработала. Тут же на него накатило чувство беспомощности, он использовал и свою физическую силу, и магию так хорошо, как мог, и все же этого не хватило. Обе палки, теперь обращенные в золото, со скрипом изогнулись в воздухе. Одна, словно на мгновение ожив, отлетела в сторону, врезалась в ствол дерева, и выбила крупный кусок коры и древесины.
Второй прут золота сорвался с места, открыв скрывающуюся под ним невредимую бабочку. Палка по несчастливому совпадению полетела в сторону Кенрона, он отшатнулся вправо, казалось, ему удалось избежать попадания, но левое плечо взорвалось острой болью. Кенрон потерял равновесие и рухнул на спину. При падении боль пронзила все тело, в сломанной ноге что-то защемило, когда обломки костей врезались друг в друга. Камуфляж мгновенно развеялся. О том, чтобы снова применить скрывающую магию сейчас не могло быть и речи.
Кенрон выхватил несколько метательных игл и стал кидать их одну за другой в магическое существо. Первая же игла повисла в воздухе, не достав до бабочки всего несколько сантиметров, после чего принялась превращаться в золото. Остальные семь игл так же оказались запущены точно, но не смогли достичь цели, как и первая они замерли в воздухе. Надежда на то, что у магического существа возникнут проблемы с тем, чтобы остановить множество мелких объектов разом, исчезла.
Кенрон принялся отползать в сторону, ожидая, что иглы полетят обратно в него, но произошло нечто иное. Все иглы, обратились в золото, изогнулись и посыпались на землю, сама бабочка полетела к Кенрону, то поднимаясь, то опускаясь в воздухе, двигаясь непредсказуемо, как и полагалось таким созданиям.
Не зная, что еще предпринять, Кенрон вжался в землю и задержал дыхание, он решил, что расплющит существо в ладонях, если то посмеет его коснуться. И это будет последним, что он сделает перед тем, как смерть в мучительной агонии настигнет его.
Опускаясь и поднимаясь, двигаясь влево и вправо, бабочка подлетела к ногам Кенрона, одной сломанной, державшей форму только из-за примотанных к ней деревяшек, и к одной здоровой. Она не обратила на эти ноги никакого внимания и подлетела к груди. В этот момент Кенрон хотел было размазать существо в ладонях или хотя бы попытаться, но все же, решил этого не делать, а вместо этого выждать и посмотреть, что будет дальше. Бабочка ненадолго зависла над его головой, словно так же раздумывая, что ей стоит делать, затем полетела дальше в сторону лагеря, вскоре она скрылась из виду.
Кенрон осторожно перевернулся на живот, чтобы проследить за движением существа. Он пытался понять, почему бабочка не воспользовалась этим прекрасным шансом и не поразила своей магией того, кто пленил защитника Монтуна Азара. Пытаясь найти причину такого поведения, Кенрон поднялся на колени и принялся искать палку-костыль. Боль в сломанной ноге и плече все еще донимала его, но на беспокойство об этих ранах у него не оставалось времени. Он заметил шаги позади себя. Именно заметил, потому, что слышал их уже давно, но не обращал на них внимания, не позволял себе отвлекаться на что-то столь незначительное.
К нему подошла Фэй и протянула палку-костыль, Кенрон взял ее, и поднялся на ноги.
— Прости, я все испортила.
— Ты сделала, что хотела, можешь не извиняться, — ответил он, восстанавливая дыхание. — Только помни, я тоже могу сделать то, что тебе не понравится и просить прощения не буду.
— У тебя не вышло убить это существо, что будем делать, когда оно вернется за нами?
— У меня была одна идея и она не сработала, — сказал Кенрон. — Еще есть время подумать. Похоже, сперва это создание хочет убить не нас.
Фэй взглянула на него с удивлением.
— И кого же оно собралось по-твоему убивать?
Кенрон указал в направлении лагеря.
— Его.