— Ты где? — раздался далекий голос откуда-то сверху.
Узнать Лиару труда не составило, Баллира и представить не могла, что когда-то обрадуется, услышав этот голос. Она попыталась ответить, но не смогла. Вместо слов из ее рта вырвался лишь сухой кашель — при глубоком вдохе спертый воздух в яме вызывал в горле резкое першение. На мгновение Баллира отчетливо представила самую нелепую смерть, какая могла выпасть на долю кобольда — она сгинет в яме с кислотой, лишь потому, что не смогла позвать на помощь. Такой расклад ее не устраивал, Баллира засунула руку в желудочный сок, нашарила на полу из плоти еще одну кость, вытащила ее, стряхнула едкую слизь и принялась бить одной костью о другую у себя над головой.
— Ух! Чуть не упала, — раздалось сверху.
Услышав это, Баллира со злости швырнула кость куда-то вверх и, судя по звуку, угодила в ствол дерева. На какое-то время все стихло, а затем в яму свесился конец веревки.
— Постой, — сказала Лиара, ее голова показалась над краем ямы, — где-то там внизу, и тот болшеп, которого утащили первым.
Баллира указала в сторону сидящего неподалеку от нее дикаря.
— Тут, родимый, — смогла она из себя выдавить. — Жив пока.
— Обвяжи его. Мы его тоже вытащим.
Баллира не услышала в словах Лиары требования или приказа, она поняла, что вполне может оставить болшепа в яме с кислотой и это вовсе не означает, что ее спасут. Лиара вытащит ее в любом случае. Баллира бы не задумываясь принялась вызволять этого болшепа еще три дня назад, до того, как дикари напали на нее, попытались убить, а затем заточили в клетке для того, чтобы утопить в реке. Ей захотелось поскорее выбраться из ямы и заявить Лиаре что-то вроде «если хочешь его спасать, полезай туда сама». По мнению Баллиры это было бы весьма справедливо. Легко Лиаре командовать откуда-то сверху, а вот, когда дело дойдет до риска жизнью ради спасения незнакомого лесного дикаря, вряд ли она сама полезет в яму с кислотой.
Размышляя, Баллира протянула веревку под мышками болшепа и завязала узел у него на груди. Она и сама не знала, зачем это сделала, угрызений совести она не боялась, как и укоризненного взгляда Лиары. Она считала болшепа противником, который мог наброситься на нее в любой момент. Да и странное существо с щупальцами и желудком-ямой наверняка попытается снова чем-то поживиться, когда поймет, что его оставили голодным.
Так и не найдя ответа, Баллира ухватилась за веревку и уткнулась когтями пальцев ног в стену из плоти. Проткнуть упругую кожу желудка ей не удалось, зато она смогла вдавить когти достаточно глубоко, чтобы оттолкнуться от стены. Она несколько раз подтянулась на веревке, чувствуя, как быстро слабеют ее руки. Оказавшись ближе к краю ямы, она почувствовала, как Лиара схватила ее за шиворот и потянула вверх, с помощью своей спутницы она перевалилась через край ямы и откатилась в сторону, оставляя на траве склизкий желудочный сок. Тут же Баллира вскочила на ноги, жадно вдохнула свежего воздуха, вырвала пучок травы и принялась стирать с себя едкую кислоту.
В это время Лиара попыталась вытянуть из ямы болшепа, ее ноги скользили по траве, веревка так и норовила вырваться из рук. Подойдя к ней, Баллира ухватилась за край веревки одной рукой, не переставая другой счищать с себя кислоту. Она дернула изо всех сил, веревка поддалась и вскоре тело болшепа словно ленивая змея выползло из ямы. Сам болшеп, кажется, отнесся к своему спасению без малейшего интереса. Он лежал на спине и медленными движениями счищал с себя желудочный сок.
— В команде хромоногих прибыло, — сказала Баллира. — Щупальце ввело мне что-то в ногу, похоже, танцевать буду не скоро.
— Мне тебя понести?
— Тебе? Меня? Обойдусь, только не убегай вперед.
Лиара кивнула и принялась отвязывать конец веревки, который, как оказалось, она ранее примотала к дереву. Закончив с этим, она подошла к болшепу и развязала узел на его груди.
— Отнесем его в деревню.
— Не можем решить свои проблемы, так хоть дикарям поможем, — пробурчала Баллира.
Она уже догадалась, если оставить болшепа тут, щупальце тут же затащит его обратно в кислотную яму. Хотя, и родная деревня не давала полной защиты этому существу. Все, чем они сейчас занимались, казалось Баллире пустой тратой времени. При этом она чувствовала, что в целом поступает верно, спасая болшепа, хоть и не могла сказать, почему именно. Они лишь отсрочили его смерть, не съедят сегодня, так утащат в лес завтра. Она ухватилась сперва за одно его запястье, потом за другое и отволокла от ямы. Лиара взяла лесного дикаря за ноги и оторвала от земли, таким образом они понесли его в сторону, где их ждало болото.
— Если услышишь что-то подозрительное, — сказала Баллира, — бросай его и доставай меч. Или хотя бы скажи мне.
— Ты же попросила меня молчать.
— Забудь об этом, — сказала Баллира. — Ты вытащила меня из этой вонючей ямы, не мне от тебя что-то требовать. Если считаешь нужным, говори, что угодно.
Несмотря на это уточнение, весь оставшийся путь до деревни дикарей они прошли молча. Болшеп, которого они несли тоже не издавал никаких звуков, Баллира сочла бы его мертвым, если бы он иногда не пытался счищать с себя рукой остатки желудочного сока, и не поправлял маску, которая съезжала вбок.
Вновь оказавшись на болоте, они положили болшепа на кучу веток, которая в дневное время служила то ли столом, то ли стулом. Баллира наклонилась над ним и постучала костяшкой пальца по маске.
— Мы спасли твою сонную задницу, — сказала она, — где потроха черепах? Отвечай. Потроха? Панцири? Куда вы их спрятали?
Болшеп еще не потерял сознания, он шевелил руками, казалось, без какого-либо разумного помысла. Возможно, решила Баллира, он считает, что ему все это снится. Конечно, должно быть он первый из всего их рода, кого не успели переварить полностью. До сих пор поверить не может.
Не добившись ничего полезного от спасенного дикаря, Баллира отправилась к ближайшей высокой куче веток, чтобы взглянуть, что находится позади нее.
— Я что-то слышала, — произнесла Лиара.
В этот раз Баллира решила полностью довериться своей спутнице, сама она не заметила ничего подозрительного и тем не менее, вытащила из земли ближайшую палку-указатель. Как она и предполагала, конец оказался заостренным, а сама палка весьма увесистой, видимо, чтобы ее не сбило ветром. Несколько мгновений Баллира размышляла, как именно могло повести себя щупальце, если подозрительный звук издало именно оно. Каким-то образом лесное существо находило себе добычу. Возможно, щупальце могло унюхать своих жертв, услышать, ощутить их тепло или даже увидеть. Какие-то органы чувств у ползучего существа безусловно имелись.
Вопрос в том, кого оно выберет своей новой жертвой. Даже не слишком сообразительный зверь, подумала Баллира, помнит, что с ним случилось совсем недавно. А по запаху не сложно определить, кто из них где находится. Зверь наверняка запомнил тех, кто смог выбраться из его желудка, а также ту, кто находилась рядом и помогала беглецам. Он мог счесть Лиару самой опасной, болшепа самым безобидным, а ее, оставившую лезвие ножа в его теле, возможно, чем-то вроде раздражающего отклонения, существом, которое удалось схватить, однако, в отличие от остальных, оно дало отпор.
Зверь расчётливый наверняка держался бы подальше от того, что ему незнакомо, решила Баллира. А вот мстительный…
Она услышала тихий шорох позади себя, резко развернулась и со всей силы вонзила заостренную палку в нечто похожее на откормленную змею. Острие пробило щупальце насквозь и вошло глубоко в землю. Тут же дерево затрещало, не дожидаясь, когда щупальце переломит палку, Баллира выдернула еще один кол из земли и снова пронзила приползшую из леса тварь. Но и этого ей показалось мало, неподалеку она нашла еще три массивные заостренные палки и всадила каждую из них в щупальце, неизменно пробивая его насквозь и пригвождая к земле. Когда она закончила, щупальце напоминало подушечку для швейных игл, как попало утыканную этими самыми иглами, оно не могло сдвинуться с места, как ни старалось.
Из-за ближайшей кучи веток с обнаженным мечом в руках вышла Лиара. Она взглянула на прибитое к земле существо с полным недоумением, видимо, приняв его в темноте за невиданное ранее создание, затем, поняв, что произошло, подошла ближе и занесла меч над головой.
— И что же ты собралась сделать? — спросила Баллира. — Освободить его?
Лиара опустила меч и принялась чесать пальцем у виска, обдумывая ситуацию.
— Можем отсечь от него кусок покрупнее, — сказала она.
— Не лучше ли оставить его, как есть? — спросила Баллира. — С утра болшепы найдут этот подарок и решат, что с ним делать.
Лиара кивнула и тут же услышала шорох позади себя, она резко обернулась и наставила острие меча на грудь болшепа, того самого, которого недавно несла с Баллирой к деревне.
Болшеп замер, Лиара опустила меч, а затем и вовсе убрала его в ножны, что, впрочем, на лесного дикаря не оказало никакого впечатления. Он продолжил стоять, словно, позабыв, зачем пришел. Лишь спустя полминуты одна из его рук пришла в движение, он указал на одну из ничем не примечательных куч веток, лежащих неподалеку. Баллира направилась к этой куче и быстро поняла, что перед ней не жилище одного из лесных дикарей, уж слишком низкое и куцее, в таком жилось бы тесновато даже одному болшепу. Если не жилище, тогда что это, размышляла Баллира.
Без особого энтузиазма она присела рядом с кучей веток и запустила в нее руку. Она сразу же нащупала нечто твердое и округлое, что могло быть только черепашьим панцирем, а позади него ей попалось что-то мягкое склизкое, похожее на веревку. Ей понравилось это чувство, Баллира засунула руку глубже в кучу веток, влажные мягкие ленты заскользили по ее пальцам, она закатила глаза от удовольствия, затем сжала находку в кулак и выдернула наружу.
Фэй вздрогнула, когда перед ней неожиданно появился Кенрон, она непременно отшатнулась бы назад от неожиданности, если бы только могла это сделать. Ее руки сжимали магическое создание, которое уже превратило часть ее плоти в золото. Руки словно приросли к воздуху и казались тяжелее обычного.
Ее испуг длился лишь мгновение, она быстро поняла, что раз дайгонец оказался рядом, перед ней открылась еще одна возможность. Он мог воспользоваться мечом, что лежал у его ног, и отсечь ей руки до того, как она полностью обратиться в золото. В таком случае ей не придется переживать мучительный процесс превращения из золотой статуи обратно в живое существо. Это превращение, как она успела убедиться, могло убить болшепа, что же касается кобольдов, Фэй не боялась рискнуть и стать первой, кто из ее рода попытался пережить такую метаморфозу.
В любом случае, как пройдет ее дальнейшая жизнь, решать предстояло Кенрону, и на это у него оставалось не больше пяти секунд. Дайгонец бездействовал. Он стоял рядом, молча ее разглядывая, это говорило Фэй о том, что, судя по всему, вариант с отрубленными руками отпадает. Может, оно и к лучшему, рассудила Фэй, отныне все или ничего, как она и планировала изначально. Ей либо удастся выжить, либо нет, в любом случае, ее подруга Рэндал получит немалую сумму и это решить хотя бы часть ее проблем.
В молчании прошло с полминуты, Фэй все еще чувствовала острую боль в ладонях, однако, кисти рук ее не превращались в золото.
— Ловля бабочки сегодня отменяется, — наконец, произнес Кенрон.
— Почему ничего не происходит? — Фэй с трудом могла говорить от удивления.
— Я убил ее, — сказал Кенрон. — Больше это существо нас не потревожит. Приглядись, скоро увидишь.
Это предложение изумило Фэй. Она только и делала, что смотрела на свои сцепленные кисти рук, сквозь небольшую щель между пальцами она видела, что ладони обрели металлический золотой блеск, внутри даже виднелось крыло бабочки, она чувствовала неестественную тяжесть рук, в остальном же все казалось нормальным.
Хотя, спустя мгновение это изменилось. Фэй увидела, как рукоять ножа появилась словно из неоткуда, как будто выросла из ее сцепленных пальцев, словно странное растение. Это означало, что лезвие прошло между ее пальцами и поразило существо, которое она только что поймала. Фэй развела руки и действительно увидела лезвие ножа точно в том месте, где находилась бабочка. Само насекомое никуда не делось, одно крыло и часть тельца оказалось в левой руке Фэй, а все остальное в правой.
Всего пару секунд ей понадобилось чтобы сообразить, что произошло. Кенрон использовал трюк, который показывал ей ранее. Тогда он сделал несколько монет невидимыми, наложив на них камуфляж. Сейчас же он применил свою магию к ножу и сделал невидимым его, вот только Фэй не вполне поняла, почему бабочка не смогла остановить нож, как она проделывала со всеми неживыми предметами до этого.
Однако этот вопрос оказался для нее не столь важным, когда Фэй поняла, что ее судьба на ближайшее время только что решилась и совсем не так, как она предполагала. Ее вновь оставили без денег, Монтун все еще оставался неуязвимым созданием, находящимся где-то далеко отсюда, а существо, за которое могли хорошо заплатить, погибло и уже не стоило и жалкого медяка. Вместе с тем и риск, который она собиралась на себя взять, исчез. Ладони ее рук все еще блестели золотом, а кисти рук страшно болели, боль оказалась глубокой, проникающей, жгучей и ломящей одновременно. Фэй вдруг ясно осознала, что раз ее кисти рук болят так сильно, она не смогла бы пережить полное превращение. Вся эта затея непременно обернулась бы для нее гибелью, она не думала ни о чем, кроме денег, хватая эту бабочку. Когда желание помочь Рэндал перешло в слепую тягу к золоту, когда она стала жадной до потери рассудка, размышляла Фэй, ей стало стыдно и страшно от ее одержимости золотом, которая на мгновение взяла верх и чуть не погубила ее.
— Вот и конец этому летающему вредителю, — вывел ее из размышлений Кенрон. — Пожалуй, пойду посплю. Утром расскажешь, что с руками. Похоже, раны не серьезные.
Фэй подцепила кончиками пальцев золотой покров на ладони и смогла оторвать его край. Похоже, в металл обратился лишь верхний слой ее кожи. Кое-где проступила кровь, но все же, если не считать ноющую боль, отделалась она и вправду легко.
— Спасибо, — сказала Фэй, протягивая Кенрону его нож рукоятью вперед. — Зря я попыталась поймать это существо. Ты подоспел вовремя.
— Нам стоило разобраться с ним до рассвета так или иначе, — сказал Кенрон. — Оно сидело тут не просто так. Наверняка собиралось напасть на нас утром.
— Ты использовал тот же трюк, что и с монетами. Применил камуфляж не к самому себе, а к предмету. Но почему это сработало?
— Пришлось немного поломать голову, — сказал Кенрон. — Я пытался напасть из камуфляжа еще там у болота, но ничего не вышло. Я уже собирался заснуть, когда понял, что дело в маленьком размере бабочки. А еще в том, как она видит мир вокруг себя.
— Никто не знает, что именно они видят, — сказала Фэй. -
Все, что им нужно для жизни — найти цветок и сесть на него. Наверняка бабочки видят хорошо только вблизи, вдаль им смотреть незачем. Наверняка, отлично различают цвета, это для них важно.
Кенрон кивнул и продолжил:
— До этого я скрыл себя камуфляжем и напал на нее, но она меня не видела в любом случае или не обратила внимания. Зато она видела палку, которая к ней приближалась и среагировала на нее. Как только я скрыл предмет, которым буду атаковать, он стал для бабочки незримым и смог поразить ее.
В этот раз атака Кенрона определенно достигла цели. Фэй уже успела заменить сломанный кристалл, определяющий магию на целый. Она провела им рядом с останками бабочки, никакой реакции, камень остался серым.
— Мы здесь за наградой, — сказала Фэй, — а это существо уже не продать.
— Доберемся до логова Монтуна и всем нам что-то перепадет, — заверил Кенрон.
— Мы его еще не убили, — напомнила Фэй. — К тому же, то, что нам обещал Барглис, покроет лишь небольшую часть нашего с Рэндал долга.
— Помнится, ты рассуждала про то, что вы семья с твоей подругой, и у вас одна судьба на двоих, как у матери и дочери, — сказал Кенрон. — Что-ж, настало время выбрать, куда ты будешь двигаться дальше с этой твоей судьбой. Будешь ли ты выплачивать долги всю оставшуюся жизнь или же разберешься с ситуацией раз и навсегда.
— Похоже, ты тот еще мечтатель, — сказала Фэй. — Как еще я могу помочь Рэндал, если не деньгами?
— Например, можно вытащить ее оттуда. Раз она лишь наводит порядок в помещениях, вряд ли по ней будут сильно скучать.
— Прости, что? — изумилась Фэй.
— Хочу напомнить, — сказал Кенрон, — регент Барглис обещал мне за победу над Монтуном собственный воздушный корабль. Он разрешит забрать тот, который рухнул в лес и давно никому не нужен. А что делают с этими кораблями? Правильно, на них летают, куда захотят.
— Уж не собрался ли ты отправиться в долину кобольдов, ко зданию Кобольдской Академии?
— А почему нет? — сказал Кенрон и чуть заметно улыбнулся. — Я уже столько слышал про это место, что мне захотелось лично на него взглянуть. Заодно и вытащим твою подругу. Я найду способ, может, просто выкуплю ее услуги.
— Этот план еще безумнее, чем попытка вылечить ногу с помощью мокрицы, — сказала Фэй. — Прости, я хочу увидеть Рэндал, но твоя задумка не вызывает доверия.
— Идея с мокрицей все еще не провалилась, — напомнил Кенрон, — у нас есть время до следующего заката.
— Похоже, ты единственный дайгонец, который может провернуть что-то подобное, — сказала Фэй. — Если ты не убьешь Монтуна, я думаю, он будет жить, пока не помрет от старости или обжорства.
— Нужно отдохнуть и восстановить силы к завтрашнему дню. Сегодня я больше не могу использовать камуфляж, надеюсь ничего не стрясется.
Сказав это, Кенрон отправился к кузову, у стены которого собирался провести остаток ночи. Он закрыл глаза, освободил голову от мыслей и сосредоточился на своем сердцебиении. Обычно это позволяло ему заснуть всего за несколько минут.
В траву рядом с ним шлепнулся какой-то увесистый предмет. Кенрон нехотя раскрыл глаза и обнаружил, что наступило утро. Спал он, крепко, раз не заметил, что к нему кто-то подошел, и все же прилива сил пока не ощущал. Перед ним стояла Баллира, очевидно, недавно вернувшаяся из похода. На одной из ее ног виднелась чуть заметная припухлость, которой раньше он не замечал. Предметом, который упал рядом, оказалась связка из двух черепашьих панцирей, из которой в полном беспорядке торчали черепашьи головы, лапы, и бурые ленты кишок, последних оказалось особенно много.
— На здоровье, — сказала Баллира.
“Последний день, чтобы излечить ногу, — напомнил себе Кенрон, — сегодня оплошать никак нельзя”.