Шаг за шагом Кенрон приближался к Оррину Глэру, толпа позади, должно быть, насчитывала уже три сотни людей. Оррин поднял руку, и Кенрон остановился, между ними оставалось около пяти метров. Охотники с ножами на изготовку стояли недалеко от Оррина, некоторые из них все еще могли скрываться в камуфляже. Кенрон оглядел местность вокруг себя, разумеется, не заметив ни каких следов чужого присутствия.
— Они здесь для нашей с тобой безопасности, — сказал Оррин. — Тебя не тронут, ведь ты один из нас, не так ли?
— Я такого не говорил, — ответил Кенрон.
— Мне нужны смелые люди, желающие перемен к лучшему, — сказал Оррин. — Будем считать, что ты с нами, пока не скажешь, что хочешь пойти своим путем. Я ведь не зеннатец и никого не заставляю.
— Я могу просто сказать, что не хочу вместе с вами свергать Барглиса, и вы уйдете из города?
— Конечно. Но прежде, чем ты это сделаешь, у меня к тебе есть вопрос.
— Какой же, господин Оррин?
— Это ведь помада у тебя на рукаве, парень. А ты сегодня времени зря не терял, — рассмеялся Оррин.
Толпа зевак разразилась смехом, при этом Кенрону стало немного спокойнее, он опустил напряженные плечи и слегка улыбнулся, утро его и вправду выдалось странным.
— На меня в твоем возрасте ни одна девчонка даже смотреть не хотела, — продолжил Оррин, — скажи, в чем твой секрет?
— И это то, о чем вы хотели спросить? — удивился Кенрон.
— Разве не самое важное, меняя мир к лучшему, всегда помнить о тех, для кого ты собрался этот мир изменить, — сказал Оррин и улыбнулся, показав старческие морщины на загорелых щеках. — О том, как люди будут тебе благодарны, когда мы своего добьемся?
— У меня было с собой немного денег, а потом все просто случилось, — сказал Кенрон.
Толпа снова отозвалась смехом, и Кенрон принялся криво улыбаться, польщенный вниманием к своим утренним похождениям.
— Кажется, ты хотел мне что-то сказать, — напомнил Оррин.
— Почему бы вам не отпустить этого кобольда Венни, — сказал Кенрон. — Вы задумали идти к регенту, для этого кобольд вам без надобности.
— Я собрался поменять уклад всего нашего государства, а такое не делается в одиночку, — сказал Оррин. — Первое, что тебе стоит понять, — этот кобольд далеко не невинен. Он один из тех, кто заставляет твоих родителей рисковать жизнями на опасной охоте. Вот простой вопрос: хочешь ли ты, чтобы огненные ящеры убили твоих отца и мать?
— Конечно, нет, но вы же не огненного ящера хотите убить.
Оррин рассмеялся.
— Очень остроумно, — сказал он. — Нам с тобой нужно избавить твоих родителей от необходимости охотится на огненных ящеров. Сами ящеры в лесах, увы, не переведутся никогда. Как по-твоему, прав я насчет того, что что твои родители отдают почти все заработанное зеннатцам?
Ни о чем таком Кенрон не слышал, но всего несколько часов назад кобольд в приемном доме говорил ему, что у них почти закончились деньги, когда они выдавали награду его родителям. И здесь появлялось странное противоречие: если его родители так богаты, зачем они заставляют его присматривать за Лаубером, а не нанимают прислугу. Кенрон решил, что ему больше хочется озвучить это противоречие, чем хранить семейные тайны. Этих тайн в последнее время и так развелось слишком много. Он сказал:
— Я слышал то, что железы ящеров очень ценные, и родители получают много денег за них. При этом мама всегда жалуется, что у нас нет денег, чтобы постоянно нанимать Щепку для моего младшего брата. То есть сиделку, госпожу Кселли.
— Понимаю, — сказал Оррин, кивая, — твой отец не хочет пускать кобольдов в дом, чтобы те не доносили зеннату о каждом его шаге. Он нанимает сиделку из дайгонцев. Должно быть, она очень хороша, раз ей дают денег на покупку десятка домов каждую неделю.
— Она не очень хороша, — сознался Кенрон, — у нее одна рука, а вместо другой протез в виде щепки, поэтому мы ее так и называем.
В толпе раздался хохот, такая реакция собравшихся вовсе не смущала Кенрона, ему нравилось находиться в центре внимания; он понимал, что смеются вовсе не над ним, а над нелепой ситуацией, в которой он оказался.
— Если поможешь мне, выручишь своих родителей из большой беды, — сказал Оррин. — Сейчас они отдают огромные суммы денег Зеннату. Осталось понять, в обмен на что. Если подумать, вряд ли они копят на дом заграницей. Слишком уж рискованный у них заработок, чтобы копить на дом. Так рисковать незачем. Скорее всего, им чем-то угрожают, как это случилось с родными моего приятеля. Если они не добудут денег, что-то плохое случится с кем-то тебе знакомым. С этой сделкой я сегодня и хочу покончить. Твои родители получат назад все, что заработали, и им больше не придется охотиться до конца жизни.
— Я хочу, чтобы родители меньше рисковали на охоте, но разве то, что вы задумали, не еще больший риск? — спросил Кенрон. — Похоже, родители и правда отдают деньги зеннатцам, они ничего мне не рассказывали об этой сделке. Но ни разу они не говорили о том, что их что-то не устраивает. Может, это честная сделка, а вы нарушите ее, если нападете на регента. Так вы сделаете родителям только хуже.
— Если сделка всех устраивает, она останется в силе, — заверил Оррин. — Даже если твои родители захотят дальше охотиться и отдавать этому скряге Барглису все нажитое, они получат кобольдов в подмогу так или иначе, рисковать станут меньше.
— Не думаю, что брать кобольдов на охоту — хорошая идея, господин Оррин, — сказал Кенрон. — Когда в команде есть хотя бы один человек без камуфляжа, такая команда будет двигаться гораздо медленнее, ведь придется убивать каждого опасного зверя на пути, вместо того, чтобы пройти мимо него.
— Кобольды не люди! — воскликнул Оррин. — Как только ящерица станет помехой, бросьте ее в лесу и дело с концом. Кобольды — инструменты Зенната и не больше.
Кенрон покачал головой: с тем, что кобольды — инструмент, он никак не мог согласиться.
— Я бы подумал встать на вашу сторону, — сказал он, — если бы вы хотели отпустить кобольдов на волю и потребовать для них лучшей жизни. Вы же хотите, чтобы им жилось еще труднее, чем сейчас.
— Они смекалистые, рано или поздно сообразят, как им выжить, не замедляя охотников, — сказал Оррин. — Видишь, они до безумия смелые и им наплевать, живые они или нет. Эй, Венни, ты же не против, если этот малец тебя убьет?
— Смерть от рук человека почетна для меня, — медленно проговорил Венни, все еще придавленный ботинком Оррина. — Надеюсь, это уладит ваши распри.
— Неправильно убивать беззащитного кобольда, — сказал Кенрон.
— Неправильно говорить о том, что хочешь всем добра, но при этом оставаться малодушным трусом и ждать, когда другие все сделают за тебя, — воскликнул Оррин. — Старые порядки не изменить, пока живы те, кто их создал и поддерживает всеми силами. Ты ведь убивал животных до этого, и редко они даже догадывались о твоем присутствии. Они перед тобой провинились меньше, чем этот скользкий зеннатский змей. Ты в этом убедишься, когда мы дойдем до Барглиса.
— Вы, действительно, смогли меня убедить, господин Оррин, — сказал Кенрон. — Я думал, что ваша затея навредит моим родителям, но теперь я сомневаюсь. Думал, что она навредит кобольдам, но теперь сомневаюсь и в этом. Я действительно не знаю, как все обернется.
— Так почему бы не попробовать?
— Если я пойду с вами, господин Оррин, это может помочь моим родителям, а может и навредить им. Я не хочу убивать кобольда, но вы правы, я охотник и не боюсь проливать кровь, если нужно. И все же, есть одна проблема.
— Мне казалось, я все тебе разжевал, — сказал Оррин. — Где твоя решительность, парень?
— Решительность? Дело как раз в ней, — сказал Кенрон. — Когда я увидел вывеску «Магическая школа мастера Венни», то решил, что непременно должен узнать, что там происходит. И это единственное, в чем я сейчас уверен. А вы стоите на голове учителя из этой школы, без него занятий не будет.
— Разве я не говорил, что тот, кто зайдет в это здание, не будет общаться с моим сыном? — краснея в лице бросил Оррин. — Урок от кобольда не научит тебя ничему, кроме слепого подчинения Зеннату.
— Этого вы знать не можете, ведь уроков еще не было, — сказал Кенрон. — Мои родители уверены, что это безопасная затея, и я им верю.
— Видимо, вы не были друзьями с моим сыном, раз ты готов навсегда с ним расстаться.
— Мы друзья, господин Оррин. Вы можете запретить нам видеться на какое-то время, но настанет день, и Ирман сам решит, стоит ли ему общаться со мной или нет. А сейчас отпустите Венни и уходите из города, как и обещали.
— Поздравляю, Дарлид, твой сын не встал на мою сторону, — сказал Оррин.
Он пихнул Венни ногой так сильно, что того подбросило вверх на несколько метров. Кенрон поднял руки, чтобы попытаться поймать незадачливого кобольда, в итоге, зеленокожая туша в фиолетовом жакете рухнула на него и сбила с ног.
— Сомневаюсь, что мне нужен такой глупый союзник, — сказал Оррин. — Отложить революцию ради здания с цветастой вывеской и побитого кобольда, который все равно готов был распрощаться с жизнью. Все, у кого осталось хоть немного мозгов, уйдут из этого города вместе со мной.
— Ты обещал не возвращаться в Керфен, — напомнил Дарлид.
— Мне ведь дозволено закончить дела и распродать имущество? — спросил Оррин. — Скоро я покину Керфен навсегда, а до этого никого и пальцем не трону. В этом городе все продались Зеннату, мне тут делать нечего.
Оррин махнул рукой и направился в сторону леса, прочь от ворот Керфена. Его подручные последовали за ним, не задав ни единого вопроса, — должно быть, такое развитие ситуации не было для них неожиданностью. Оррин обернулся лишь единожды, чтобы поманить за собой Ирмана, и тот побежал вслед за отцом, он помахал Кенрону на прощание. Нэфис Надэм скрылся в камуфляже, ушел он с ними или нет, сказать было сложно.
Венни поднялся с земли, несколько кобольдов подбежали, стащили с него изодранный жакет и принялись перебинтовывать раны.
— Вот вы и свободны, мастер Венни, — сказал Кенрон. — Видимо, занятия на сегодня отменяются.
— Ничуть не бывало, — ответил Венни. — Пусть и с большим опозданием, но мы начнем. Через час жду всех в классе.