Еще двадцать минут назад кобольд Чафис спал в постели после долгой дневной смены в оружейном доме (он чистил уборные на первом, втором и третьем этажах), сейчас же он стоял на крыше этого самого дома с пистолетом, зажатым в зубах. Он принялся облизывать стальной корпус, вскоре худшие опасения Чафиса подтвердились — его угораздило ухватить пистолет зубами так, что дуло было направлено прямиком ему в глотку.
— Не могли бы вы, уважаемый, держать пистолет руками, а не зубами? — спросила Лисидия и тут же добавила, повысив голос. — И перестань уже его облизывать!
«Как было бы приятно, если бы она знала мое имя, — размышлял Чафис, — вот только какое ей дело до уборщика туалетов?» Он потянулся дрожащей рукой к рукояти пистолета. Это оружие он однажды видел в деле, когда один из дайгонцев принес его в тир. Дайгонец навел оружие на круглую деревянную мишень, и та тут же разлетелась на куски. Чафис не разглядел снаряда, который вылетел из пистолета, хотя за полетом стрелы или арбалетного болта ему уследить удавалось.
Кобольды долго судачили после этого случая, кто-то из них знал название оружия, но принцип его действия так и остался загадкой. Выстрел был бесшумным, мгновенным и разрушительным. Чафис ухватился за рукоять пистолета и понял, что произошло худшее — он случайно зацепил пусковой крючок и нажал на него.
Болевые рецепторы кобольдов отключались, если боль становилась невыносимой. А это вместе с тем, что пистолет не издавал звуков при стрельбе, могло означать, что Чафис только что вышиб себе часть позвоночника в области шеи и даже не почувствовал этого. Зато во рту он сейчас ощущал металлический вкус, «металла» было немного больше, чем секундой ранее.
Плохие новости всегда хотелось узнать первыми, поэтому Чафис отпустил рукоять пистолета, поднес руку к затылку и принялся ощупывать его. Дыры не оказалось, по крайней мере, он ее не нашел. Чтобы избежать дальнейших проблем, кобольд подставил ладони, разжал челюсти и позволил пистолету упасть себе в руки.
Во рту у него все еще было что-то металлическое, он исследовал предмет языком и понял, что это ничто иное, как пистолетная пуля. Должно быть, она выкатилась из ствола прямо ему в рот. Чафис непроизвольно сглотнул, чувствуя громадное облегчение, отчего пуля спустилась по пищеводу кобольда и остановилась в его желудке.
— Он не работает! — воскликнул Чафис и постучал кулаком по своей массивной голове. — Не работает! Я уж думал, что продырявил себе хребет! Вот же глупость.
Лисидия рывком встала со своего импровизированного табурета и подошла к Чафису; все кобольды вокруг, кажется, задержали дыхание, ожидая, что произойдет дальше. Она вложила рукоять пистолета в его руку и подняла оружие на уровень его головы, нацелив дуло точно в кобольдский висок.
— Готов повторить эксперимент? — спросила она.
Чафис понял, что тут что-то не так. Каким-то чудом в первый раз выстрела не произошло, но сейчас явно что-то поменялось, он не мог взять в толк, что именно. Лисидия стояла, скрестив руки на груди, так близко к нему, словно они были друзьями, а не встретились впервые меньше получаса назад. Она смотрела на него с чуть заметой ухмылкой.
«Проверяет мою смелость или хочет взглянуть на мою смерть? — лихорадочно соображал Чафис». В итоге он решил, что риск — дело благородное, но не сегодня.
— Простите, что я сомневался в этом оружии, госпожа! — воскликнул Чафис и опустил пистолет. — Конечно, все ваше оружие в полной боевой готовности.
— Рада, что ты быстро сообразил, — сказала Лисидия. — Как тебя зовут?
— Чафис.
— Ты будешь играть разбойника, Чафис, эта роль очень проста, — сказала Лисидия. — К тебе подойдет дайгонский парень, отдай ему этот меч, он знает, что с ним делать.
— Но ведь это не меч.
Ответом была задница Лисидии, которую Чафис увидел перед своим носом.
Волшебница вернулась к «табурету», роль которого уже досталась одному из кобольдов, уселась на него и жестом подозвала всех шестерых актеров к себе.
— Вы трое будете жителями города: кузнец, пекарь и разбойник, — сказала она.
Она коснулась лба каждого из трех назначенных кобольдов, на чешуйчатой коже появились светящиеся красные точки, которые тут же исчезли. То была магия удаленного контроля, которая позволяла Лисидии управлять телами кобольдов под заклятием, пока они находились в зоне ее видимости. Такое ограничение делало заклинание почти бесполезным в бою, вот только магические ограничения часто можно было обойти.
Настало время подготовить трех оставшихся актеров. Дважды Лисидия коснулась их лбов, на этот раз на зеленой коже появились две метки: красная и желтая. Обе метки сразу же исчезли, обозначая, что магия успешно сработала, не встретив сопротивления.
— Вы будете играть монстров, — сказала Лисидия.
— Не уверен, что у меня получится, — сказал кобольд, это был тот медлительный индивид, что умудрился подняться на крышу последним.
— Не волнуйся, я тебе помогу, — заверила Лисидия.
Она направила на него указательный палец и послала мысленную команду «превратись в болотного барибала». Желтая метка, оставленная на лбах кобольдов ранее, позволяла магу изменять их тела по своему желанию, пока получивший такую метку был видим магом.
Опоздавший кобольд повалился на черепичную крышу, будто его сшибло с ног резким порывом ветра; тело его стало расширяться, надуваться, кожа покрылась бурой шерстью, а местами эта шерсть была зеленой и напоминала мокрую траву; на спине существа появились грибы. Огромный болотный медведь лежал на крыше, распластав лапы в разные стороны, от опоздавшего кобольда остались разве что разорванные шорты на одной из мохнатых лап.
— По мне, так вылитый медведь, — сказала Лисидия. — Продолжим перевоплощение, господа актеры.
Она поочередно указала пальцем на двух оставшихся кобольдов, которым выпало «играть» монстров в готовящейся постановке. Их превращение проходило одновременно. Вторая голова полезла из основания шеи, острые черные лапы, покрытые шипами, разодрали серый жакет работника оружейного дома. Крылья захлопали по черепичной кладке. Вскоре превращение завершилось, рядом с медведем на крыше оказались паук, который лишь немного уступал медведю в размерах, и не менее громадная двухголовая летучая мышь.
Кобольды зрители, коих было полтора десятка, все так же молча сидели перед Лисидией. Их поведение изменилось лишь немного: до превращения их коллег по работе в разного рода безобразных тварей они позволяли себе крутить головами и даже позевывать. Теперь они все, как один, уставились на появившихся рядом с ними диких тварей, ни один кобольд не моргал — кажется, большинство из них и вовсе перестали дышать.
— Не волнуйтесь вы так, я за них заплачу, — сказала Лисидия. — Будут вам новые сотрудники. Сегодня все за мой счет.
По опыту Лисидия знала: каждый из кобольдов беспокоился только за свою шкуру и за исполнение приказов своего начальства. Большинство из них были уверены: успех в их жизнях связан с тем, насколько высшие чины Зенната довольны их работой, и мало зависит от благополучия их коллег по цеху. Должно быть, сейчас они думали, как бы эти жуткие твари их не сожрали.
— Нас съедят? — подтвердил ее мысли один из зрителей.
— Нет, конечно, — сказала Лисидия. — Они мне нужны голодными.
Хороший актер всегда знает, где ему нужно находиться во время представления. Лисидия отдала мысленную команду свежеиспеченным монстрам, показывая, в какую часть оружейного дома им следует отправиться. Болотный медведь поднялся на лапы, пожалуй, даже быстрее, чем это сделал бы его природный собрат. Паук принялся вытягивать вперед одну лапу за другой, то ли разминая их, то ли осваиваясь с управлением новым телом. Летучая мышь оскалилась, используя сразу две своих пасти, но тут же успокоилась, смирившись со своим нынешним внешним видом.
Медведь неспешно направился к люку, ведущему с крыши на третий этаж только для того, чтобы обнаружить, что люк, рассчитанный на людей и кобольдов, был для него слишком мал. Но не беда. Мощная лапа с длинными когтями вцепилась в край люка и с треском выдрала толстую доску, черепица разлетелась во все стороны, словно брызги лужи, в которую бросили камень. Разодрав отверстие люка со всех сторон, медведь протиснулся внутрь и ловко для своего неповоротливого вида спрыгнул на пол третьего этажа, упал на все четыре лапы. Вслед за медведем в брешь пролез паук, а за ним последовала и летучая мышь. Когда все монстры исчезли с крыши, кто-то из оставшихся кобольдов зааплодировал, наивно полагая, что это и было концом представления. Овации быстро стихли, стоило Лисидии взглянуть на слишком рьяного слушателя.
Лисидия оторвала черепицу от крыши, коснулась монеты в диске на бедре, дарующей магию превращения. Керамический брикет в ее руке тут же обратился в кусок хлеба такой же формы и чуть большего размера. Она протянула хлеб одному из трех выбранных ранее кобольдов актеров.
— Держи, будешь играть пекаря, — сказала она. — Не волнуйся, слова учить не нужно, я все скажу за тебя, когда придет время. Отдай хлеб парнишке, который подойдет к тебе. Да смотри, не вздумай сожрать сам.
Осталось дать наставления последнему актеру.
— Ты будешь кузнецом, — сказала Лисидия переминающемуся с ноги на ногу кобольду, стоящему рядом с «разбойником» и «пекарем». — Но не простым, а завистливым. Знаешь, как изобразить зависть? Нет, не так, ладно, не корчи рожи. Возьми униформу со склада и держи в вытянутых руках, чтобы видно было. Мальчишка подойдет и заберет ее. Если не дурак, конечно. Актеры, занимайте места.
Лисидия мысленно указала кобольдам, которым довелось изображать городских жителей, где тем полагается находиться. Им предстояло спуститься на первый этаж здания и встать снаружи перед входом. Все трое отправились к люку, края которого были изрядно потрепаны болотным медведем. В этот момент накатило осознание.
— А что, если мы встретимся с этими чудищами? — спросил «пекарь», два других актера энергично закивали — вопрос их тоже волновал.
— Не дразните, не смотрите им в глаза, — сказала Лисидия. — И поспешите, а то из-за паутины вам будет не пройти.
— Паутины? — переспросил «кузнец».
Он тут же заметил, что его коллеги уже спустились внутрь здания по искореженной стальной лестнице, стало быть, его шансы лично познакомиться с паутиной стремительно росли с каждой секундой. Кобольд нырнул в люк, надеясь, что не сломает ногу при падении.