День спустя, Кенрон отправил кобольда посыльного с посланием для Нансы. Он просил ее о встрече в одном из мест, где троица приятелей, (а ныне дуэт) проводили немало времени в теплую пору. Вместо кобольда с ответом от Нансы, явилась она сама. Платье, которое она сшила в конце весны уже заметно износилось, а замены ему, судя по всему, не стоило ждать еще как минимум пару лет. Кенрону хватало такта, чтобы не указывать на расходящиеся швы на местами протертой почти до дыр одежде Нансы. Он понимал, то немногое, что удавалось заработать девушке, шло на более важные дела, чем починка одежды. На еду, например.
Пруд за северной стеной Керфена неохотно покрывался рябью даже при сильном ветре. В тот день лишь лягушки и редкие рыбины колыхали водную гладь с торчащими из нее камышами. Купались в керфенском пруду редко из-за вездесущих неприятных на ощупь длинных водорослей. Где-то далеко квакала жаба, стрекотали кузнечики. Огромная стрекоза пролетела перед глазами Кенрона.
Они с Нансой сидели на берегу спинами к высокой каменной стене, окружающей Керфен.
Потребовалось некоторое время, чтобы пересказать то, что произошло в оружейном доме. Всех деталей девушке знать было не обязательно. А вот об отравлении родителей, и о том, что лишь зеннатская ведьма может изготовить для них противоядие, Кенрон рассказал во всех подробностях, которые были ему известны.
— Это секрет, ты понимаешь? — спросил он.
— Зачем же ты мне его рассказываешь? — удивилась Нанса.
— Кому-то же я должен рассказать.
Нанса взглянула на него, сорвала длинную травинку и бросила в пруд.
— У меня для тебя не секрет, а так, новость, — сказала она. — Мой отец решил переехать, и я отправляюсь вместе с ним.
Кенрон уставился на нее в полном недоумении.
— Постой, — сказал он, — разве ты не хотела отправится со мной в другую страну? Я почти разобрался, как можно попасть в воздушную гавань.
— Почти разобрался? — спросила Нанса. — Может, с Ирманом ты бы и понял, как туда попасть, но одному тебе это не по силам. Мечты — это здорово, но мне нужен настоящий план. Что мне делать здесь, в Дайгоне?
Кенрон сощурился и опустил голову, он быстро сообразил, что Нанса с ее отцом и вправду жили за чертой бедности. Одежда, в которой девушка ходила с ними в лес, была попросту нелепа, хоть она и сшила ее сама. Ее городское платье не выглядело, как одежда бедняка только потому, что он и Ирман делились с ней тем, что добывали на охоте. Покинуть ту бедную лачугу у реки и вправду могло быть неплохим для них с отцом вариантом. Кенрон стиснул зубы, он решил, что, как бы ему ни хотелось, он не станет ее отговаривать. По крайней мере, не предложив лучшего решения.
— Останься в моей семье, — предложил Кенрон. — Пусть твой отец едет один, если ему так хочется.
— Хочешь, чтобы я была нахлебницей? — фыркнула Нанса. — Бездельничала в вашем доме, пока ты и твои родители рискуете жизнями на охоте.
— Чем ты займешься на том болоте? — спросил Кенрон. — Будешь искать ценные корешки и ягоды?
— Почему нет? — сказала Нанса, отведя взгляд. — Мне точно нечем заняться в Керфене. Это город охотников и кобольдов, которые делают все за бесценок.
— Хотя бы скажи, где будешь жить, — сказал Кенрон. — Отправлю к тебе посыльного.
— Кобольды не ходят в лес, — напомнила Нанса. — Раз в три месяца мы с отцом будем приходить в город и продавать, что удалось добыть.
— В Керфен?
— В Озриуд.
Кенрон охнул. Город, в который собралась отправиться Нанса считался беднейшим из пять городов Дайгона. Жилье в нем стоило и вправду недорого, но поговаривали, что воры и прочие лиходеи встречаются там на каждом углу.
— Когда ты уезжаешь? — спросил он.
— Через неделю. Ты найдешь себе других друзей в Керфене, — заверила Нанса.
— Если мог найти, ты бы о них знала, — сказал Кенрон. — Охоте обучают с десяти лет, многие проводят почти все время в лесу. В город возвращаются только, чтобы отдохнуть, а затем опять идут с родителями в лес.
— Ты не так уж много охотился в последнее время, — ехидно усмехнулась Нанса.
— Я быстро нахожу зверя, поэтому у меня больше свободного времени, — сказал Кенрон и смущенно почесал затылок, многое, что он мог рассказать о своих успехах на охоте звучало, как хвастовство. — Ирману отец сказал приглядывать за мной или типа того, поэтому мы все время вместе.
— Ну, а я и вовсе не охочусь, — сказала Нанса и отправила камешек в воду щелчком указательного пальца. — У меня полно свободного времени.
— Ты охотилась вместе с нами, — напомнил Кенрон. — И мы делили все заработанное поровну.
— Без вас я и улитку не поймаю, — улыбнулась Нанса без тени радости.
Врать Кенрону не хотелось, его подруга и вправду вряд ли смогла бы вынести из леса хоть сколько-то ценную добычу. Поэтому он предпочел сменить тему.
— Еще есть время для одного совместного дела, не так ли? — сказал Кенрон. — Я позвал тебя не просто так, нужна твоя помощь.
— У меня только два вопроса, — сказала Нанса, пристально взглянув Кенрону в глаза. — А прибыль с этого дела будет? И насколько оно безумно?
— Деньги я тебе обещаю, — заверил Кенрон. — После этой истории с Зеннатской ведьмой мне люди прохода не дают. Расспрашивают на каждом углу. Кто-то даже поздравляет, будто я сделал что-то хорошее. Я стал слишком приметным, не гожусь для того, что нужно провернуть.
— Вот тут ты обратился по адресу, — сказала Нанса. — До меня нет дела ровным счетом никому.
Кенрон предпочел не обращать внимания на эту ремарку.
— Я отправлюсь в лес на несколько дней, — сказал он. — Буду охотиться. Половина от заработанного твоя. Это не треть от двух крыс, поверь мне.
— Верю, — сказала Нанса. — А что я буду делать в это время?
— Самое важное. — В глазах Кенрона загорелся энтузиазм. — Следить за кобольдом врачевателем.
— Я тебя правильно расслышала? — спросила Нанса. — За лекарем?
— Другие кобольды меня не интересуют, — сказал Кенрон, добавив твердости в голос. — Я хочу узнать, правда ли, что только Лисидия может дать моим родителям противоядие.
Нанса задумалась, затем кивнула. Идея ей понравилась, по крайней мере, часть с проверкой важных знаний о лекарстве, которое принимали Дарлид и Алина Амелоты. А вот над всем остальным можно было еще поработать.
— Думаешь, твои родители за пятнадцать лет сами не пробовали это выяснить? — спросила она.
— Зная отца, он вполне мог все это время сидеть на заднице и ничего не делать, — процедил Кенрон.
— Ты это серьезно? — изумилась Нанса. — Как можно говорить так о Дарлиде?
— Что думаю, то и говорю, — отмахнулся Кенрон. — Забудь, сейчас не до этого. Даже, если родители пытались, мы тоже попытаемся.
— Срок у нас всего одна неделя до того, как отец заберет меня на болота, — напомнила Нанса.
— Просто попытайся что-нибудь узнать, — сказал Кенрон. — Попробуй устроиться на работу в лазарет.
Нанса вопросительно подняла бровь, чуть погодя она кивнула — да, в роли работницы лазарета шансов что-то узнать у нее будет больше.
— Кобольды платят людям только за добычу из леса, — сказала она.
Кенрон вытащил из кармана горсть монет и протянул девушке. Та взяла их и сжала в кулаке, не пересчитывая.
— Все, что у меня сейчас есть, — сказал он. — Скажи, что готова поработать за еду какое-то время.
— Я не смогу забраться в какой-то важный кабинет и начать рыться в их бумагах, — сказала Нанса. — Меня тут же поймают.
— Не нужно искать сами сведения, — пояснил Кенрон, — постарайся за пять дней узнать, где могут они хранить свои секреты. Рыться в бумагах я буду сам.
— Сделаю это ради твоего отца, — сказала Нанса. — Тебе с ним невероятно повезло.
— Я так не думаю, — ответил Кенрон и опустил голову. — Ты его плохо знаешь.
Он вспомнил недавний разговор с Дарлидом, от чего по телу пробежала мелкая неприятная дрожь.
Это произошло в последний день пребывания Кенрона в лазарете. Раны на груди давно не болели. Хотя, он ждал, когда срастутся поврежденные ребра, а кости, по словам кобольда лекаря, не болят даже в сломанном состоянии.
Дарлид пришел во второй половине дня, когда солнце основательно прогрело палату, и стало душно, несмотря на распахнутое окно. Кенрон поднялся на локтях, затем, вспомнив, что лекарь запретил делать ему именно это, сел на кровати.
— Хорошо, что ты пришел один, есть разговор, — сказал Кенрон, пропустив какое-либо приветствие.
— Я слышал, что твой приятель кобольд погиб, — сказал Дарлид так же пропустив, вполне уместные сейчас пожелания здоровья. — Очень жаль.
— Нет, вовсе тебе не жаль, — процедил Кенрон. — Было бы жаль, ты легко мог все это остановить. Ведь ты был в оружейном доме рядом со мной все это время. Ты мог появиться в любую минуту и сказать, что с тобой все в порядке. Мог бы отругать меня за то, что я взял пистолет. Почему ты этого не сделал? Почему ты просто смотрел?
Дарлид сел на кровать, где раньше лежал Чафис. Кенрон стиснул зубы и заскрипел ими, ему пришлось глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться.
— Это непростой вопрос, — сказал Дарлид. — Помнишь, как я предложил тебе самому решить, пойдешь ты с Оррином Глэром на штурм резиденции или нет?
— Еще бы не помнить, — кивнул Кенрон.
— Это была ошибка с моей стороны, — сказал Дарлид. — Ведь ты понятия тогда не имел, что будет, если решишься напасть на зеннатцев. Чтобы принимать такие решения, тебе нужно многое знать. Сейчас ты знаешь больше. Мы все знаем больше. Если бы мы тогда пошли на штурм, скорее всего, погибли бы все до одного. А Оррин Глэр, наверняка наблюдал бы за этим со стороны.
— Так чем ты лучше? — спросил Кенрон. — Ты только и делаешь, что наблюдаешь. Когда я узнал, что на Венни собираются напасть, я сказал тебе об этом первым же делом.
— Ты поступил верно, — сказал Дарлид, глядя Кенрону в глаза, давая понять — в его словах нет никакой иронии.
— Нет, — отрезал Кенрон. — Ведь ты ничего так и не сделал. Ты дал Оррину похитить Венни. Только не говори, что не смог бы этому помешать.
— Смог бы, — сознался Дарлид. — Венни похитили прямо у меня на глазах. Но это не проблема нашей семьи, это проблема семьи Глэров. Если бы ты не сунулся на то поле, вся эта заварушка нас бы не коснулась.
— Я разобрался с проблемой, и никто не пострадал, — напомнил Кенрон.
— Тебе невероятно повезло, что мои союзники появились вовремя, — сказал Дарлид. — И это везение — худшее, что могло произойти. Теперь ты думаешь, что можешь легко решить любую проблему, уболтав противника или пригрозив оружием. Люди не дикие звери, Кенрон. Их не понять за день или два. Нужно следить за своими противниками и собирать информацию, порой годами и десятилетиями.
— Вот, как ты стал лучшим охотником, — сказал Кенрон и всадил кулак в подушку, выбив несколько перьев. — Отсиживаешься в кустах и ждешь, пока враг ошибется или покажет слабость.
— Может и так. Что в этом плохого?
— А что мама, неужели, она с этим согласилась? — спросил Кенрон.
— Она была против оба раза, — сказал Дарлид. — Хотела помешать Оррину похитить Венни и хотела помешать тебе встретить Лисидию. Оба раза я настоял, чтобы все шло своим чередом.
— И как я могу доверять тебе после этого? — прошептал Кенрон.
— Ты уже дважды забирался в мой кабинет, хотя, я не давал тебе на это разрешения, — напомнил Дарлид. — И ты говоришь о доверии?
— Из-за того, что я сделал, не пострадал ни один человек или кобольд, — сказал Кенрон. — Ты же только и делал, что смотрел, как другим грозит смерть. Тебе это нравится, отец? Я знал одного старика, которого забавляло такое зрелище. Но он изменился.
— Выздоравливай, мы ждем тебя дома, — сказал Дарлид нарочито спокойным голосом. — Никаких наказаний не будет. Но тебе придется сидеть в своей комнате, пока мы не убедимся, что Оррин Глэр, и его приятель Нэфис Надэм покинули город навсегда. А лучше вовсе оставайся тут. Пусть раны и заживут, немного покоя не помешает.
— С чего мне бояться Нэфиса, он должно быть, вдвое честнее тебя, — бросил Кенрон. — По крайней мере тогда на поле за городом он не прятался и не ждал удобного случая.
Дарлид поднялся и отправился к выходу. Он взялся за дверную ручку, та повернулась с резким скрипом, какого Кенрон раньше не слышал, должно быть, отец вложил немало силы в это движение.
— Как же я разберусь с проблемой, если буду сидеть дома или лежать в лазарете? — бросил Кенрон ему вслед.
— С какой проблемой? — спросил Дарлид, не оборачиваясь.
— С вашей, — сказал Кенрон.
Он вскочил с кровати, и вытащил из шкафа новую рубаху и штаны, которые не так давно принесла мать. Резкими движениями Кенрон принялся натягивать одежду, более находиться в палате лазарета у него не было ни малейшего желания.