Алина стояла в кухне и разглядывала стакан воды, который держала в руке. Лучи утреннего солнца проходили через стекло с налитой жидкостью и причудливо разлетались по всей комнате.
Ей нравилась пить именно простую воду, она никогда не заказывала чего-то другого. Говорили, что у воды не должно быть вкуса, Алина готова была с этим поспорить. Вода из одного кувшина могла быть приятной, холодящей, терпкой, и даже иметь слабый мятный привкус. Разумеется, это зависело от того, насколько сильно Алину мучила жажда. Организм «награждал» ее за вовремя выпитую жидкость разными вкусовыми ощущениями. И главное — она всегда могла точно понять, когда воды выпито достаточно. С другими же напитками тело почти всегда просило больше положенного, особенно, если жидкость была сладкой, соленой, содержала алкоголь.
Вот бы узнать, любила ли она так же сильно простую воду в детстве, когда была подростком. Этого она не помнила, большинство ее воспоминаний о себе исчезли, вскоре после того, как невиданный ранее зверь отравил ее и Дарлида во время охоты. Чтобы спасти их зеннатская ведьма устроила ритуал в лесу, который защитил от яда на какое-то время, но заставил забыть все, что они знали о близких и себе самих. При этом ритуал удачно сохранил все их охотничьи навыки, и Зеннат не потерял двух отличных добытчиков.
Скорее всего, Дарлид, которого она встретила после ритуала, отличался весьма разительно от Дарлида, которого она знала ранее. Потеряв память, он стал осторожным, осмотрительным, начал присматриваться к людям, изучать их, собирать информацию. Он, словно пытался восполнить то, что потерял, когда часть его памяти исчезла. И эта черта характера в последнее время создавала трение между ним и их сыном Кенроном. Этот разлад Алина прекрасно видела, но не представляла, как можно помирить этих двоих.
Иногда она размышляла, как потеря памяти повлияла на ее собственный характер. Казалось, она осталась после того случая нормальной девушкой. Но каждый думает о себе, что он нормален, и это с остальными что-то не так. Алина никогда не заказывала ничего, кроме воды. Люди, которые утверждали, что знали ее, так же пытались убедить Алину, что у нее был целый список любимых горячительных напитков, и она никогда не пропускала посиделки в трактире с друзьями. Она даже не сомневалась, что они говорили правду. Сейчас же ей не хотелось пить ничего, кроме воды и общаться ни с кем, кроме Дарлида и своих детей.
Это и был эффект, который появился после того, как она лишилась воспоминаний. Жизнь убедила ее: потерять все можно в любой момент, а значит, ценить нужно то, что есть, и раскрывать потенциал простых на первый взгляд предметов. Наслаждаться обществом тех нескольких близких людей, что у нее были, вместо того, чтобы пытаться познакомиться с половиной города и знать о людях лишь их имена.
Алина повернула стакан с водой, лучи солнца хаотично забегали по кухне. Один из них осветил свернутый вчетверо листок бумаги, лежавший на столе. Она взяла листок и раскрыла, ее глаза быстро забегали из стороны в сторону.
— Кенрон, что это за шутки? — крикнула она. — Иди сюда, молодой человек, и объяснись!
Тишина. Ни шума шагов, ни скрипа половиц. Ее сына уже не было дома.
Руки Алины задрожали, она поставила стакан на край стола и бросилась бежать к выходу из дома. Стакан сорвался с края, врезался в доски, которыми был выложен пол, и разлетелся по всей кухне осколками стекла и каплями воды.
Дарлид сидел во дворе и вырезал фигурку из куска дерева, это была его третья попытка изобразить длиннохвостого ястреба. Алина выбежала из дома, распахнув дверь так резко, что та врезалась в стену.
— Что стряслось? — спросил Дарлид, откладывая работу.
Алина протянула ему записку, за время их совместной охоты они привыкли указывать друг другу на найденные следы прежде, чем рассказывать о своих выводах. Каждый из них самостоятельно изучал находку, потом они сравнивали догадки. Таковы были их охотничьи устои.
Прочитав записку, Дарлид вскочил со скамьи, смял бумагу так сильно, будто собрался выдавить из нее воду. Какое-то время он стоял, глубоко вдыхая, пытаясь успокоиться.
— Это я виноват, — наконец, сказал Дарлид. — Парнишка хочет показать мне, какой он самостоятельный. Мне его и возвращать.
— Побереги силы, здоровяк. — Алина положила руку на плечо мужа. — Ты все равно не успеешь. Некогда ждать экипажа, придется бежать до самых ворот резиденции регента. Ты выдохнешься на полпути.
Дарлид отвел взгляд, бегун на длинные дистанции из него и правда был никудышный.
— Я пойду следом, — пообещал он. — Догоню тебя, как только смогу.
Алина указала на Лаубера, тот уже проснулся и опасно свесился с гамака, будто собираясь свалиться на землю и впечататься лицом в короткую траву лужайки.
— Кто-то должен присмотреть за малышом, — сказала Алина, возвращаясь к входной двери дома. — Попроси Кобе.
— Я велел ей не приближаться к нашему дому, — сказал Дарлид. — Ты помнишь, на что она подбила нашего сына.
— Нет выбора, извинись, если придется, — бросила Алина и скрылась за дверью.
Дарлид сильнее сжал кулаки.
— Надолго я ее к нашему сыну не подпущу, — пообещал он лужайке и двум растущим на ней деревьям.
Вернувшись в дом, Алина наскоро обулась в прихожей и выбежала за ворота, не заботясь о том, чтобы закрыть их. Она осмотрела прилегающую к их имению дорогу — ни единого человека, кобольда или конного экипажа.
Принюхалась, запах сына все еще чувствовался в воздухе. Хотя, и без того было ясно, куда Кенрон направился. Он решил покинуть Дайгон и попасть в соседнее государство, сделать это можно было только по воздуху. Значит, мальчишка отправился в воздушную гавань, что была неподалеку от резиденции регента Барглиса.
Алина бросилась бежать, она мельком осматривала улицы, вглядывалась в лица немногочисленных прохожих, будто те могли подсказать ей, проходил ее сын мимо или нет. Останавливаться, расспрашивать и в ответ получать еще больше вопросов времени не было.
Воздушной гаванью называли каменную площадку, лежащую неподалеку от здания регентства и отгороженную от остального города высокой каменной стеной. Алина не представляла, как Кенрон мог преодолеть это препятствие незамеченным. Но, если смог, он наверняка уже пробрался на корабль.
Ей оставалось пробежать чуть меньше квартала, когда это произошло. Алина замерла, тяжело дыша, она не могла оторвать взгляд от того, что видела в небе. Массивный черный корабль, похожий на меч в ножнах, поднимался над Керфеном, втягивая в брюхо стальные опоры. Развернувшись в воздухе, словно флюгер, размером с дом, корабль тронулся с места и поплыл прочь, медленно выходя за границу города.
Нет, она еще не опоздала, убеждала себя Алина. Воздушные суда редко двигались быстрее лошади, скачущей галопом. Даже, если Кенрон уже в воздухе, она все расскажет Барглису, и тот придумает, как вернуть сына.
Хотя, Кенрон мог все еще быть где-то здесь, так и не решившись удрать. Его могли поймать зеннатцы при попытке попасть на корабль, тогда он скоро вернется домой, а им придется выплатить штраф за проникновение на территорию посольства.
Алина продолжила бег и вскоре выскочила на узкую улочку перед регентством. Напротив резиденции Барглиса стояли два трехэтажных дома без окон — казармы кобольдов. Разумеется, Барглис не допустил бы, чтобы напротив него отстроили жилые дома дайгонцев, из которых можно наблюдать за происходящим в резиденции.
Алина направилась к воротам, которые охраняли два кобольда в латной броне, вооруженные пиками. Здесь повсюду чувствовался запах Кенрона, а также другие более тревожные запахи.
Огненная железа. Этот запах Алина знала хорошо, ведь сама охотилась на ящеров, извергающих пламя, глубоко в лесу. У Кенрона огненных желез быть не могло, а значит, взрывчатку принес кто-то другой.
Регент Барглис никогда не разглядывал взлетающий транспортный корабль, считая это пустой тратой времени. Хотя, он признавал, что вид того, как стотонная стальная махина бесшумно поднималась в небо, действительно завораживал. Транспортные корабли не использовали топлива, это делало их, хоть не слишком быстрым, но весьма дешевым способом перевозить грузы.
Самого регента так же ждало путешествие. Проследив за самым важным событием месяца — отправкой крупных частей магических животных, он обычно отправлялся в соседний дайгонский город Рунфес. Там также готовилась к отправке партия крупных голов и туш, уже запечатанных в баках с водным раствором, защищающим от разложения.
Для перемещения между городами регент использовал надземный транспорт — летающий в полуметре над поверхностью земли автомобиль. Машина обладала хорошей броней, в отличие от воздушных кораблей, при этом весила почти в четыре раза больше челнока того же размера. Тем не менее, надземный автомобиль превосходил по скорости воздушные корабли даже на весьма посредственных дорогах между городами Дайгона.
Транспорт был двухместным, в роли возницы, как и всегда, выступала его телохранитель Лисидия.
В сопровождении шести кобольдов в масках регент вышел во двор. Машина уже ждала его, поблескивая изящным стальным корпусом черного цвета.
Барглис и Лисидия заняли места в машине. Подпорки, на которых стоял транспорт, поднялись и скрылись в корпусе. Они плавно полетели к воротам под взглядами десятка кобольдов охранников.
Стражники ворот отпёрли замок и взялись за ручки, готовясь раздвинуть стальные двери.
Рядом с Алиной вышел из камуфляжа человек — старик с длинными седыми волосами в черных очках. Он стоял спиной к зданиям кобольдских казарм и разглядывал стену, что окружала резиденцию, особенно его интересовали ворота.
Алина вспомнила — этого типа звали Нэфис Надэм, он не только был союзником Оррина Глэра во время беспорядков на поле за городом, но и пытался купить у охотников кое-какие магические элементы. А конкретно те, что можно использовать, как оружие. Цену он предлагал небольшую, и мало кто тогда заинтересовался его предложением. Хотя, после продажи сторонниками Глэра их домов в Дайгоне, деньги у Надэма могли появиться и немалые.
Запах огненной железы усилился. У Алины перехватило дыхание — неужели этот тип раздобыл взрывчатку?
Нэфис Надэм снял черные очки и отбросил их в сторону. Вместо глаз в его глазницах были две крупные уродливые стрекозы, крепящиеся к черепу отростками из плоти. В руке он держал огромную огненную железу, таких Алина никогда не видела. Взрыв подобной штуковины, должно быть, мог сравнять с землей каменный дом.
— Посмотри на меня Лисидия! — крикнул Нэфис. — Посмотри на меня, Барглис!
Мгновенно Алина поняла, что происходит. Нэфис Надэм решил уничтожить Барглиса и Лисидию, подорвав их огненной железой. Она также поняла, что смерть Лисидии означала для ее семьи. Они больше не получат лекарства от яда.
В тот момент выбор у нее был небогатый — броситься на Нэфиса и попытаться оттолкнуть его от летающей повозки с зеннатцами. Тогда ей вряд ли удалось бы выжить, но это бы спасло Лисидию и, зависящего от ее лекарств, Дарлида.
Или же дать Нэфису совершить задуманное. Если Лисидия погибнет, у Алины был бы еще месяц для того, чтобы провести его с семьей. Затем ее дети неизбежно останутся сиротами. Времени на раздумье не было. Что бы она ни выбрала, нужно было начинать действовать со следующим ударом сердца.