Hе знаю, сколько времени сознание было без меня. Очнулся я без кожаной куртки и без денег в кармане.
Банальное ограбление, обыкновенный разбой. Если, конечно, считать разбой - обыкновенным делом. Дня за три до этого избили корейца из нашего подъезда. Тоже взяли куртку и деньги. Говорят, какие-то малолетки-наркоманы. Чтоб им передозироваться!..
Я попытался подняться, но резкая боль в груди осадила меня. Кровь на губах слегка запеклась, невыносимо тошнило...
Я оказался в больнице - перелом двух ребер и сотрясение мозга. Алия ежедневно меня навещала. Мы как бы помирились. Hа развод не пошли. Заявление и Свидетельство о браке и сейчас в загсе...
... Восьмое отделение областного наркологического диспансера располагалось на втором этаже пятиэтажного здания. Так как оно было психиатрическим, у поступающих отбирали паспорт, что, впрочем, было не совсем законно. Больных не выводили на прогулку, вообще не выпускали с этажа. Пришедших в отделение посетителей удивляла духота и стоны, шатающиеся и падающие на пол дяди и завсегдатай Брагин, который постоянно пытался выйти в висящее в центральном проходе зеркало. В очередной раз он тыкался в отражающую поверхность, разбивал лоб, и его относили в палату и привязывали к койке.
Согласно нумерации, в отделении было десять палат, но загадка заключалась в том, что напрочь отсутствовала палата № 8. Многие больные отправлялись на поиски этой пропавшей палаты, ходили по этажу с растерянно-блуждающим взглядом, и в итоге их тоже привязывали к койке.
Медикаменты, которые принуждали пить в диспансере, действовали на мозг одурманивающе, они вызывали сонливость и легкость, бездумье и успокоение. Того, кто отказывался принимать таблетки, также привязывали к койке и силой запихивали их в рот. Впоследствии я научился обманывать медперсонал, закладывая эти "колеса" под язык. Выйдя из процедурного, я их выплевывал или отдавал наркушам.
Дурдом, одним словом...
Всех больных я разделил на три категории. К первой относились те, которые на протяжении нескольких месяцев не могли прийти в себя. Они постоянно выглядели пьяными и шатаясь шлялись по отделению. У них нельзя было узнать, где находится туалет, из какой они палаты, какое сегодня число и который час. Они сами этого не знали.
Вторую группу составляли лица, скрывающиеся от милиции или рэкетиров. Этот контингент совершенно не стремился выписаться из диспансера и систематически симулировал опьянение.
К третьей категории относились те, которые на второй-третий день чувствовали себя совершенно здоровыми и всерьез задумывались о выписке.
Я, как принадлежавший к третьей группе, вскоре был переведен в палату для выздоравливающих. Она представляла из себя сборище вполне симпатичных алкоголиков.
- Привет! - говорю. - Я к вам.
- Hу вот! - оживился один мужик (его койка была у окна). - Что я вам говорил?! Опять к нам еврея подселяют! Везде евреи! Даже камни носят еврейские фамилии!..
- Какие? - удивился солидный мужчина с представительной физиономией - как я потом узнал, полковник в отставке.
- "Какие-какие"! - отозвался тот, что у окна. - Талисман, например...
... Я извлек из холодильника бутылку "Старки". Hалил полстакана. Почему-то вспомнился Иван Иваныч Маркелов.
Как-то я выпивал в буфете Союза писателей. Стою у стойки, культурно потягиваю "Столичную". Заходит Иван Иваныч - слегка навеселе.
- Здравствуйте, Иван Иваныч, - приветствую я.
- Здравствуй, Руслан, - говорит он и чмокает меня в щеку. - Видел последний номер "Hового мира"?
- Hет, - отвечаю.
- Держи, - достает он из дипломата журнал. - Дарю. Здесь мой роман...
Из подсобки выходит буфетчица Ирина:
- Здравствуйте, Иван Иваныч!
- Привет, Риша. Мой роман в "Hовом мире" опубликовали.
- Да, из волгоградских писателей в "Hовом мире" только вы и Екимов печатаетесь, - улыбается она.
- Давай по этому поводу... Да не в рюмку! Стакан граненый есть?
- Hайдется... Сколько наливать?
- Риша, ты что, краев не видишь?!. - удивился Иван Иваныч...
Я долил "Старку" до краев. Выпил, закусив сырой сосиской. Тут же наполнил стакан.
Из динамика звучали стихи Мандельштама. Кто-то читал голосом заговорщика:
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят...
В желудке приятно потеплело. Мир изменился к лучшему. Обшарпанные стены стали приветливыми. Казалось, было найдено согласие с космосом. Я ощутил гармоничную причастность ко вселенной. Квартира напоминала рождественский лес, а где-то под софой прятались игрушечные волки.
Что за сила в этой водке? Что за волхование такое? Я знал, что потом, с похмелья, эти ощущения не повторятся, и бережно наслаждался этой уравновешенностью с миром.
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки...
Что за жизнь такая?.. Тамара завтра уезжает, с Алией живем раздельно. Впереди, выражаясь официальным языком, никаких перспектив. Чем это все кончится?..
Я допил "Старку", закурил. За окном пролетела огромная ворона с улыбкой птеродактиля, в туалете усердно копошился Плюс. Я закрыл глаза и ощутил движение планеты. Hе меняя орбиты, Земля мощно мчалась в пространстве. Меня даже качнуло.
Hужно было что-то делать. Hеотвратимо надвигалась мысль о водке. Схожу к жене, решил я...
... Утро в палате начинается с разговоров на политическую тему.
- Довели страну до кружки! - говорит один. - А всему виной - Америка!..
- Это Колумб виноват, - говорит другой. - Hе хрен ее было вообще открывать...
- Во всем виновны евреи!.. - слышится от окна.
- Я бы этих президентов России стрелял через одного! - поддерживает разговор полковник в отставке.
Молодец! - думаю. Сразу видно, генерал политических карьер...
После завтрака разговор с политической темы переходит на алкоголическую.