Под ногами — тьма, и, если смотреть вниз, становится страшно и начинает кружиться голова, поэтому туда я больше смотреть не буду. Наверху — та же тьма, но это почти привычно — затянутое тучами ночное небо порой выглядит так же. Самое интересное — вокруг: неисчислимое множество пространственных «пятен». «Мертвых» среди них нет — все вполне рабочие, но есть огромная проблема: я вообще не представляю, куда они ведут. Исключение — вот это пятнышко, смотрю на него и понимаю, что через него я попаду обратно на свою полянку. Проторчал я здесь минуты три, и беспокойство за коров мешает постоять еще. Выходим.
Выбравшись, посмотрел на стадо: спокойно пасется, проблем нет. Осмотрелся — никого нет. Да и зачем им сюда переться? До деревни добрых три километра, а рассчитывать на то, что Валентина в очень милой и пасторальной сцене принесет мне покушать — быть полным идиотом. Еда у меня с собой: кусок хлеба, яблоко, два вареных яичка и миска жаренной картошки. Мяса пока не будет — курочки нужны, чтобы нести яйца, поросята еще не «созрели», а корову на мясо пускать можно только от безысходности. Вот она, Зоречка наша, из ручейка воду лакает, теленочка вынашивает. Теленка, когда вырастет, мы на мясо сдадим — баба Зина рассчитывает на пятнадцать тысяч. Короче — диета у меня теперь веганская до тех пор, пока с Лёхой на рыбалку не схожу, вернувшись с уловом. Завтра утром и пойдем, если я, конечно, сейчас не попаду в портал, который отправит меня в мир жуков, или, например, в пропасть. Очень было бы здорово сунуть голову, осмотреться и только потом проходить, но так нельзя, каждый раз придется рисковать. Но разве возвращение домой не стоит риска?
Ну что, погнали? Вернувшись в «предбанник», не раздумывая — иначе струшу и забью, чтобы потом кусать локти до конца своей жизни в государстве с налогом на мясо — вошел в ближайшее пятно. Ноги приземлились на поросшую травкой землю, в нос ударил запах моря, немного заложило уши — давление изменилось. Перед глазами — длинные, ровные ряды деревьев, усыпанные ярко-оранжевыми плодами. Апельсины! А может это и есть мой мир, только «выплюнуло» меня не дома? Ой, да какая разница! Английский я знаю неплохо, смогу объясниться с местными. Оно, конечно, новый виток холодной войны, но не людоеды же здесь живут? Главное — не попасть на территорию зачем-то решившего умирать назло большому соседу государства.
Деревья начинались прямо перед моим носом и росли насколько хватало глаз. На самом деле не так уж и далеко, просто местность холмистая, поэтому не видно, что там дальше. Справа — деревянный, крашенный белой краской забор на три горизонтальные доски. За ним, через метров пять травяного покрова, земля обрывается и сменяется синим, до самого горизонта, морем. В воздухе летают и орут чайки, по водной глади, вдалеке, плавают корабли. Парусов не вижу, значит более-менее современные. Слева — тоже деревья. Судя по встающему из-за моря солнышку и чуть более холодной, чем на пастбище, температуре — раннее утро. С неба раздался рёв, и я увидел летящий самолет. Низко летит — где-то неподалеку аэропорт. Что ж, как минимум здесь не средневековье! Коровы!
Вернувшись на полянку, удостоверился, что доверенная мне живность в порядке и вернулся на апельсиновую плантацию. Начинает болеть голова — то ли условная «мана» кончается, то ли естественная реакция на путешествие. Нужно осмотреться, а для этого лучше всего подойдет холм. Вдохнув приятно щекочущую ноздри комбинацию запахов моря, земли и цитруса, взбежал на холм и увидел спускающиеся по нему деревья, за которыми нашлась окруженная кирпичным забором, кирпичная же двухэтажная вилла с открытыми окнами и покатой, покрытой черепицей крышей. Рядом — деревянный амбар. Ферма европейской архитектуры! За домом апельсиновый сад продолжался, а видимость холмами теперь ограничивалась со всех сторон. Блин, ферма — это плохо, потому что в первую очередь заподозрят во мне воришку, и, возможно, выпорят. Но потом ведь сдадут в полицию, верно? А там объясниться я смогу — в Европе английский считай язык международного общения.
Во дворе фермы, на веревках, сушились простыни и вполне современного вида одежда: джинсы, рубахи с коротким рукавом, яркие футболки. Собаку не видно. Поначалу я попробовал красться к дому, прячась за деревьями, но вскоре одумался — вор именно так себя вести и будет! Выпрямив спину, я пошел по траве нормально. Увидят в окно — и хорошо, быстрее установлю контакт. Да я даже ручкой помашу с приветливой улыбкой! Через пару десятков шагов одумался еще раз — а если это не мой мир, а прошлый или еще какой-нибудь третий, где отстрел нарушителей собственности является древним, уважаемым обычаем, типа как в условном Техасе? Пригнувшись, я добежал до забора и посмотрел на доступные мне окна. Пустота и тишина. Перелез, огибая цветущие клумбы добежал до веревок, наклонился и пробежал под бельём, достигнув крылечка с деревянной дверью. Стоп, а что дальше? Стучать и пытаться объясниться жестами? Ладно, если что — убегу, едва ли здесь живет спецназовец.
Постучал, подождал. Снова. Никого нет? Окна открыты, а хозяина нет дома? Что за вопиюще наплевательское отношение к имуществу? Или здесь как у оборотней — у своих не воруют? Или просто на километры вокруг, кроме плантации, нифига нет, и закрывать окна нет никакого смысла? Или хозяин-таки видел меня в окно и ждет, пока я попробую пролезть в дом, чтобы снести мне голову из фамильного ружья?
— Puta! [ шлюха] — раздался из открытого окошка справа от меня какой-то странный, неестественный, хриплый голос.
«Пута»? Латиносы в кино обычно так обзываются. Испанский язык — это или собственно Испания, или Латинская Америка.
— Maricon! [ гомосексуалист]
Это слово мне незнакомо, но едва ли оно означает вежливое приглашение зайти на чай.
— Экскьюз ми? — попробовал я наладить контакт.
— Joder! Joder! [ твою мать]– ответил голос и засвистел.
Не выдержав, я подошел к окну и заглянул в него, увидев неплохо обставленную, просторную кухню: электрическая плита сияла хромом, слева от нее жизнеутверждающе гудел холодильник с надписью Korting. Выглядит вполне современно! Справа от плиты — светлых тонов кухонный гарнитур со встроенной раковиной. Смеситель с двумя «барашками». Напротив всего этого — ведущий вглубь дома проход и мебель: стол и стулья на металлических ножках. Это что, реально мой мир⁈ На холодильнике стояла клетка с серым попугаем. Я много смешных видосов про них смотрел, поэтому без труда опознал породу — жако.
— Puta! — проорал он на меня, похлопал крыльями и сунул голову в висящий на потолке клетки колокольчик — типа шлем надел.
Подавив приступ умиления, продолжил осматриваться и увидел на оклеенной обоями с узором в виде виноградной лозы стене глянцевый календарь с одетым в униформу Папы Римского здоровенным мужиком средних лет, сурово взирающим на меня ярко-зелеными глазами и красующимся мощным подбородком с ямочкой. Невольно захотелось пасть перед календарем на колени и перекреститься.
Надежда рухнула, на душу снизошла апатия — этого мужика я видел на размещенной в газете фотографии еще когда «чалился» в Центре. Бенедикт XVII, действующий номинальный глава Священной Римской Империи. Это тот же мир.
Апатия обернулась злостью: какого хрена я там в деревне на веганской диете сижу, за две сраных тыщи пасу скот, а здесь, в Европе, обычная апельсиновая ферма выглядит так, будто принадлежит отечественному олигарху из моего старого мира⁈ Сопру-ка я чего-нибудь, чтобы не так обидно было.
Перевалившись через подоконник…
— Joder! Cojones! [ твою мать! О***ь!] — прокомментировал пернатый.
…Я дошел до холодильника. Круг сыра, колбаса, ветчина, сосиски, копченый кусок окорока. Да вы тут совсем охренели! Пошарив по шкафам — уже без опаски, если на рев попугая и издаваемый мной шум никто не пришел, значит и дома никого нет — нашел спортивную сумку. И нафига она на кухне? Плевать.
Побрезговав колбасой и сосисками, положил в сумку сыр, ветчину и окорок. Консервированные персики в количестве трех банок отправились следом. Кетчуп марки Heinz — туда же, потому что в сельпо кетчупа нет. А это что за консерва? Фасоль? Нафиг, у нас в огороде есть.
— Que te follen! [ чтоб тебя трахнули] — прокомментировал попугай.
Пошарив по шкафам верхним, набрал баночек и пакетиков с приправами. Пригодится! Блин, тяжеловато получилось. Пофиг, допру!
— Хочешь в Сибирь? — спросил я попугая.
— Me la sudo! [ мне п***й!] — ответил он.
Звучит вполне утвердительно! Открыв клетку, аккуратно взял в руку совсем не сопротивляющегося попугая. Он аккуратно жмякнул клювом кожу, лизнул и вынес вердикт:
— Y una polla! [ н***я себе!]
— Поладим! — улыбнулся ему я.
Все, сваливаем, и, возможно, возвращаемся через пару недель, когда пыль уляжется.
Перевалившись через подоконник обратно в сад, не удержался и спёр джинсы — я теперь даже не в СССР живу, а в гораздо более скудной на потребительские ништяки стране. Запихивая их одной рукой в сумку, спросил попугая:
— Ку-ку?
Они в «ку-ку» играть любят.
— Cono! [ нецензурное междометие] — ответил он.
Ладно, потом научу. Так, забор и побежали.
— Bastardo, ¡Detente en este minuto! [ Стой, подонок!]– раздался за спиной разгневанный оклик.
На такое мы не оборачиваемся, ходу!
— Te colgarе de un аrbol!!! [ я повешу тебя на дереве!] — к гневному крику добавился топот.
Не выдержав любопытства, все-таки обернулся и увидел бегущего за мной загорелого, усатого мужика в оранжевой рубахе с коротким рукавом и джинсах.
— Cojonudo![ офигеть] — поделился впечатлениями попугай.
Главное я увидел — ружья у мужика нет, да даже дубинки нет — поэтому отвернулся и ускорился насколько смог. А могу я неплохо — я же пловец, у меня большой объем легких и хорошее кардио!
В голове бурлила гремучая смесь адреналина, азарта и ощущения вседозволенности — оно, конечно, риск, но как минимум в этот портал за апельсинами наведываться можно! А какие сокровища скрываются за другими пятнами? Воровство — это ужасно, но это ведь не мой мир! Меня никто не спрашивал, хочу ли я сюда, а значит — могу делать, что хочу до тех пор, пока кто-то не надает мне по ушам. Крепко зарубаем себе на носу: осторожность и осмотрительность — наше всё! Около пятна я остановился — мужик отстает метров на двести — подчеркнуто-медленно, кайфуя от того, насколько я крут, сорвал и сунул в сумку пяток апельсинов, помахал фермеру рукой — с таким доминой и таким огромным садом от одной маленькой сумочки жратвы не обеднеет, так что пофигу — и вошел в портал.
— Y una polla! — подвел итог приключению попугай.