Насыщающиеся жуки прямо на глазах становились больше, что явно нервировало командира. Достигнув двухметрового роста, они отлепились от Сборщика — ранки тут же затянулись, а вот Гриша продолжила питаться.
— А нам… ну… — сидящий рядом со мной на капоте «Хаммера» Сергей поводил руками. — Съедобно?
Гурман!
— Не-а, — покачал я головой. — Там вся таблица Менделеева и еще не освоенные нами химические элементы. Внутренности растворит.
— Слава богу, — вздохнул командир. — А то наши бы быстро приспособили доилку и рассказывали о пользе жучиного молока.
— Можно попросить Королеву вывести подходящих для людей Сборщиков, — хохотнул я. — Корова — она тоже в каком-то смысле биореактор, просто мы к ним привыкли.
— Лучше не надо, — поежился Сергей.
Все равно не нам это решать. Да и какая разница? У меня вот стереотипов нет.
Сборщик тем временем медленно, но верно усыхал и уменьшался.
— И как в нее влезает? — продолжил общаться Сергей.
Нервничает.
— В энергию перерабатывается, про запас, — пояснил я.
— А на что будет тратить «запас»? — с деланным равнодушием спросил он.
— Пока ни на что, — развел я руками. — А так — контроль вот этих жуков, смена формы при необходимости и самые обычные вещи: ходить, говорить, думать. Вы знали, что наш мозг — самый энергозатратный орган?
— Не слышал, — признался в маленьком кругозоре командир.
— А жукам еще тяжелее — у них и органы чувств другие, и способы коммуникации — с этим вообще плохо, там же Рой, Королева командует и думает за всех. Вот эти жуки, — указал на смирно стоящих в режиме ожидания боевых особей. — Вообще, например, безмозглые, умеют только команды выполнять. Нет личности, — развел руками. — И Королеве на них пофигу: это как если у нас с вами пара клеток отомрет, это все время происходит, а мы и не замечаем. Чуть-чуть биомассы убыло, чуть-чуть прибыло — не важно. Гриша — исключение, потому что специально выведена для взаимодействия с людьми. Личности в полном смысле слова у нее нет, но есть квази-мозг, который обладает абстрактным мышлением и когнитивными способностями. Каждая мысль и фраза ей обходится очень дорого, потому что жучиные, так сказать, мыслеобразы приходится переводить и адаптировать в пригодную для нас форму.
— Чем больше ест — тем умнее? — попытался сделать вывод Сергей.
— Чем больше ест — тем дольше не проголодается, — покачал я головой. — Мозги всё, уже не улучшатся — перед нами финальная их форма.
— Какой только х***и в мире не встретишь, — приуныл он.
— А вы сами откуда? — спросил я. — КГБ?
— ГРУ, — поправил он. — Больше ничего не расскажу, извини, секретность.
Не выдержав, я заржал.
— Согласен, — кивнул он. — Та еще секретность. Деревня! — раздраженно сплюнул, и серая пыль радостно впитала живительную влагу. — Сижу, б***ь, в кабинете, донесения читаю, тут дверь открывается и заходит аж полковник. Как давай он на меня орать! — поежился от воспоминаний. — Почему, мол, последним узнает? А я-то причем? Я вообще по другому направлению работаю! Губер всем хвост накрутил, теперь с мыльными жопами бегают, пытаются утечки закрывать, но х***й выйдет — уже вся планета знает, что в Липках сын Жириновского живет, — нервно хохотнул. — С другой стороны даже нормально — настолько нелепый слух от главного отвлекает, и никто серьезный не полезет — им на секретных детей п***й, у самих такие же бегают.
— А губернатор — это не серьезно? — спросил я.
— А он — наш, — ответил Сергей. — Без него анклавы вроде Липок уже бы разогнали. А благодаря ему в нашем крае самый большой процент оборотней, кроме Скандинавии, конечно. У нас и пособия выше — краевой бюджет дотирует, и на мелкие грешки глаза закрывают.
Сборщик достиг размеров «ПАЗика», и Гриша решила, что этого достаточно. Вытерев рот, она посмотрела на нас:
— Пустой. Наш.
— В прицеп не влезут, — решил Сергей. — Следом пойдут?
Жук-дипломат кивнула, мы забрались в транспорт и поехали к ангару. Скорость в пятьдесят три мили жуки и Сборщик держали спокойно, и я испытал гордость за людской род — против вот этого мои сородичи успешно воюют много лет, но, как только старая Верховная отрастит новые мозги, война закончится очень быстро. Хорошо, что у человечества есть незримый помощник и много времени в запасе.
Прибыв на место, выслушали Тимофеевское «За время отсутствия…» и решили начать «переезд», первым делом переправив домой жуков, где их отдадут на опыты, а потом используют Сборщика для очистки радиоактивной местности.
Не забыв предупредить по радио принимающую сторону — не стрелять, не паниковать, ситуация полностью под контролем — сформировали цепочку: оборотни положили на жуков дрожащие руки, а Сборщика, который на вид прямо мерзкий, поставили между мной и Гришей. На ощупь гигантский слизняк был теплым и мягким. У меня брезгливость к инсектоидам как-то атрофировалась — возможно из-за насланных Королевой видений, где я ощущал себя частью Роя.
Миновав тамбур, вывалились под свет прожекторов и направленные на нас стволы автоматов.
— Спокойно! — напомнил местный командир. — Серега, все нормально?
— Нормально, — подтвердил наш командир.
— Опустить оружие, — велел местный.
Команду выполнили все, кроме одного — этот почему-то решил, что хороший жук — мертвый жук, и разразился очередью в нашем направлении. Придурок!
Гриша отшвырнула меня, и, пока я летел, успел увидеть, как жук-дипломат, теряя вырываемые пулями куски одежды и плоти, со скоростью «оборотень в боевой форме умножить на два» метнулась к идиоту, и, трансформировав ладонь в лезвие, разрубила его по полам по вертикали. Вот здесь моя брезгливость проснулась, а у солдат сработал инстинкт, и они начали шмалять в Гришу.
— Отставить!!!
На этом моменте я упал в ручей и потерял возможность следить за происходящим. Стрельба смолкла к моменту, когда немного оглушенный падением я сел на задницу. С одной стороны поляну покрывали кровь, внутренности и фрагментированные тела, с другой выстроились демонстративно поднявшие вверх дрожащие руки выжившие. Так-то большинство. «Моя» группа лежала на животах, прикрыв головы руками — сориентировались и залегли.
Испачканная кровью Гриша в обрывках платья и балаклавы — в голову тоже кто-то попадал — стояла неподалеку от них, тоже вытянув вверх вернувшие нормальную форму руки.
Мир, дипломатия.
— Д***бы!!! — разорялся командир. — Н***я провоцировали⁈ Ой, сука, сил моих нет! Ветераны х***ы, жить да жить, а они…
— Успокойся, полковник! — рявкнул на него Сергей.
— Жук-дипломат, н***й!!! — горечь утраты подчиненных их полковника выветриваться не спешила. — Да это супероружие, сука! Маленькая девочка, ё*** твою мать!!!
— В руки себя взял! — рявкнул Тимоха.
— Костян! — всхлипнул солдатик.
— Васька! — поддержал его другой.
— Вольно, — буркнул полковник. — Приберите ребят.
И народ, не забывая бросать на Гришу ненавидящие взгляды, пошел «прибирать» сослуживцев.
— Самооборона! — подала голос жук-дипломат.
— Уйди с глаз моих, — отмахнулся от нее полковник.
Жалко вояк, но сами виноваты — надо было приказы выполнять.
Прибрав поляну и переодев Гришу (по моей просьбе, вояки жука-дипломата теперь боятся и игнорируют) в камуфляж — мешающие штанины и рукава она оторвала сама — провели эксперимент: меня, Гришу и Сергея посадили в кабину «ЗиЛа» и попросили проехать в пробой. Работает! Эксперимент два — прицепить к головной машине вторую. Тоже работает! Немного стыдно, что сам не догадался так сделать, но я же, блин, ребенок, а трактор из Камбоджи на руках утаскивали взрослые! Сформировав караван, разгрузили его в амбаре и вернулись на поляну. Пока шла загрузка, прилетела пара грузовых вертолетов, в которые мы погрузили жуков, к огромной радости прибывшего за «объектами» экзобиолога Рудольфа Васильевича. Сборщик в вертолет не влез, поэтому его закрепили грузовыми лентами и замаскировали брезентом. Гриша выдала ученому инструкции:
— Выпустить там, где много вкусного. Когда станет полный, нужно съесть. В этих, — указала на второй вертолет, с боевыми особями. — Не влезет, нужна я или много примитивных.
— А если проделать отверстие и вылить? — спросил законспектировавший инструкции в блокнотик Рудольф Васильевич.
— Опасно, — покачала Гриша головой.
— Токсично, — добавил я.
— Что ж, сначала проверим, — решил ученый, и вертолеты увезли ксеножизнь в неизвестном мне направлении.
Караван курсировал до самого утра. Усталого меня и индифферентную ко всему Гришу довезли до дома, мы сходили в баню — кто-то с собаками моется, почему мне нельзя с питомцем-жуком? — я отчитался проснувшимся Лехе и Марине: «все ок», и мы легли спать. До самого пробуждения мне снилась резня на поляне.
По идее, после такого я должен начать бояться, и, как вариант, ненавидеть Гришу, но испытывал я лишь легкую досаду: так все замечательно шло, а теперь доверие подорвано. С другой стороны, никаких долгоиграющих последствий не будет: самооборона она самооборона и есть. Да даже не «само», стой она на линии огня одна, она бы спокойно «впитала» пули, и, воспользовавшись перезарядкой, напомнила бы, что у нас типа мир, и такое поведение неприемлемо. Но опасно близко к линии огня оказался очень ценный я, и жук-дипломат ликвидировал угрозу в полном соответствии с приказом «матери». Сергею и Тимофею я об этом рассказал, командира и спецназовцев они пообещали заменить на более хладнокровных, но людей уже не вернешь. Да к черту, это даже не моя планета, так чего переживать?
Жукам в этом плане хорошо: они — единый организм, где каждый занимается своим делом. Никаких личных проблем, никаких обид, никакого желания мести. У того солдатика, который не выдержал, тоже много родных и друзей жуки съели. Батя рассказывал, как во время Второй мировой войны красноармейцам пришлось в какой-то момент объяснять, что не все немцы — фашисты, и местью делу не поможешь. Тут что-то подобное: времена меняются, и народу придется привыкать жить по-новому.
Одев Гришу в новенький, джинсовый сарафанчик и завязав ее волосы в «конский хвост», я оделся сам, и мы вышли из комнаты. Лёха уже был дома, поэтому немедленно выбежал на кухню с попугаем на плече:
— Мамка за хлебом ушла, — поделился он инфой. — Хорошо, что мы на учения не пошли — там вчера, прикинь, снаряд сам по себе рванул, пятерых солдат убило. Опасная штука, эти учения!
Ага, учения всё спишут.
— Ничего себе, — вяло изобразил я удивление. — Жалко.
— Жалко, — вздохнул добрый маленький оборотень.
Пока мы чистили зубы — жуку-дипломату не надо, но мне на это смотреть прикольно, так что пускай щеточкой елозит — друг поделился более важной новостью:
— Данилов еще умер, который президент — по телевизору сказали. Перед выборами, прикинь? На вертолете разбился, а у него шансов на еще один срок больше всех было. Теперь другой президент будет, — хохотнул. — Вот бы Жириновский! Оборотни бы тогда всем показали!
Надо полагать, это — прямые итоги поездки губернатора Лебедя в Москву. Очень большие дела крутятся где-то там, куда меня не пускают. А мне оно и не надо! Скорее бы это всё закончилась, и я спокойно свалю домой. Желательно с некоторой финансовой благодарностью от сильных мира сего. Биткоины они пока не освоили, но некоторое количество золотых слитков Королева мне наштампует, а я их потихоньку буду продавать. Ну а если благодарность будет прямо большой, и родня согласится, осяду где-нибудь в мире этом, где тепло, синее море и шелест пальм.
— Было бы здорово, — кивнул я одновременно и Лёхе, и своим мечтам.
— Федор Степанович просил тебя завтра к десяти часам утра к клубу подойти, в костюме — в город поедешь с «Поющими Липками», выступление смотреть, — хохотнул. — Жириновский там будет, познакомишься! — громко заржал, схватившись за живот.
Не выдержав сюрреализма ситуации, я тоже заржал. «Здравствуй, папа, давай захватим мир?». Лёха осекся и прислушался. Чтобы услышать звук калитки, оборотнем быть необязательно. Вскоре в сенях раздались шаги, и, постучав в дверь и дождавшись Лёхиного «войдите», в дом вошел Тимофей:
— Чего на всю улицу орешь? — придавил он маленького оборотня взглядом. — Даже я все слышу, а остальные?
— Да я же ничего такого! — возмутился пацан.
— Пока — ничего такого, — кивнул КГБшник. — Но, если бы я на пару минут позже пришел — кто знает? Ты на меня волчонком не смотри, я же тебе добра желаю. Начнешь трепаться — придется тебя в тюрьму спрятать, пока все не закончится. Тебе оно надо?
— Не надо, — поежился Лёха.
— Поговорить нужно, — переключился на меня Тимофей. — Наедине, — покосился на пацана.
— Лучше в комнате у него, оттуда только в огороде слышно, — подсказал тот. — А я на улицу пойду, маму встречу — она радуется, когда я ее встречаю.
— Молодец, — одобрил КГБшник.
Маленький оборотень свалил, а мы переместились в мою комнату. Закрыв за нами дверь, Тимофей задернул шторы и сел на пол рядом с кроватью, жестом попросив сделать так же.
— Может в шкаф залезем? — предложил я.
— Смешно, — без тени улыбки оценил он. — Начинаешь думать в правильном направлении.
Пожав плечами, я сел рядом. Гриша осталась стоять.
— Президент Данилов погиб — это тебе Лёшка рассказать успел, — шепотом начал излагать КГБшник.
Я кивнул.
— Завтра на Форум приедет много важных шишек. Среди них — иностранные делегации и сам Владимир Вольфович. Тебе там нужно быть обязательно.
Я кивнул снова. Мне-то чего?
— Костюм тебе найдем, — добавил он. — Как босяк выглядеть нельзя. Платье на твою «сестру» тоже. Задачи у тебя простые — после официальной части мероприятия губернатор повезет Жириновского в Липки. Предлог — победа «Поющих Липок». В судействе наши люди, так что победят точно.
— Можно Лёху с собой взять? — спросил я.
— Зачем? — поморщился КГБшник.
— Хочу, чтобы деревенский оборотень посмотрел на очень необычное для него мероприятие с важными шишками и поболел за своих «Липок», — честно ответил я. — Ну и мне с ним весело будет. Трепаться не станет — гарантирую.
— Не станет, — вздохнул Тимофей. — Это я его так, на всякий случай — ребенок все же, нужно напоминать. Ай, хрен с ним, пускай! — махнул рукой. — Ему костюм тоже найдем.
— Гриша со мной всегда и везде, — добавил я.
— Это понятно, — фыркнул он. — Завтра ты нам нужен бодрый и выспавшийся, поэтому искать Скандинавию мы пойдем через час. Поешь, морально приготовься. Заедем за тобой.
— Ладно.
Вздохнув, он пожаловался:
— Тяжело с этими деревенскими. Они идиотские инициативы выдумывают, а мы потом планы подстраивай.
— Но пока вроде получается на пользу делу, — защитил я односельчан.
— На пользу, — кивнул он. — Не прощаюсь.
КГБшник ушел, сменившись Мариной и Лёхой. Последний смотрел на меня с очень заговорщицким видом, пока его мама кромсала свежий хлеб, и, игнорируя мое «да мы и сами можем», наливала нам курящийся душистым паром борщ и резала сало.
— Марин, можно завтра Лёше школу пропустить? — спросил я. — Я ему билет на конкурс выбил, поболеем за «Поющие Липки».
— Мама!!! — пискнул друг, посмотрев на мать совершенно щенячьим взглядом.
Иронично!
— Один раз — можно, — не подкачала она. Поставив передо мной тарелку с нехилым куском мяса на косточке, толсто намекнула. — Я вот думаю, может вещи на всякий случай собирать начать, как считаешь, Андрей?
— Я тебе давно говорил собирай! — влез Лёха. — Все собирают, а у нас только сумка с документами.
— Цыц, — шикнула на него мать.
— Извини, Марин, я сам не знаю, — честно признался я. — Но документы ты правильно приготовила. Остальное тоже, думаю, можно потихоньку упаковывать.
— Вот и я так думаю, — с ощутимой радостью кивнула она.
Как же всем хочется в Скандинавию.