Автобус стыдливо провез нас лесным проселком, откуда не было никакой возможности посмотреть на родную деревню, и, оставив Укупника и бабушек обсуждать будущее ансамбля, мы выбрались на вновь появившийся у синих металлических ворот с табличкой «Агрохолдинг „Липкинский“, ИП Евгеньев», асфальт. Местный кулак, получается — скупил вон те покрытые почти созревшей пшеницей и картофельной ботвой поля до самого горизонта, выстроил на окруженной забором территории элеваторы-сушилки-хранилища, машинно-тракторную станцию и вон там, слева, удручающе близко к Чулыму, здоровенные коровники.
Выглядело все это добро очень пристойно — блестела нержавейка, бетон не успел потемнеть от времени, по полю бодро тарахтел спёртный нами трактор… Твою мать!
Красующийся церемониальной катаной на поясе Самый Важный япошка хмуро глянул на трактор и что-то пробубнил на японском. Один из троих его подручных достал из внутреннего кармана пиджака телефон-«раскладушку» и начал набирать номер, а другой на корявом русском спросил:
— Многоуважаемый потомок древнего рода Акира-сама просит поинтересоваться, кто продал вашему агрохолдингу не подлежащий экспорту трактор «Тип-672»? Мы будем очень признательны вам за имена предателей, посмевших поставить собственные интересы выше подписанного императорской рукой приказа.
Они что, не поняли? Слава богу! С другой стороны — кто сможет запомнить все ворованные тракторы? А вот приехал этот мужик на ЭКОНОМИЧЕСКИЙ форум, поэтому его вопрос логичен и понятен. Ну и как вообще в нормальную голову может прийти идея воровства японских тракторов в Сибирь? Ладно бы в приграничных районах. Да и не успела бы японская система отреагировать и прислать специально озабоченных этим вопросом людей — с момента, когда Тимофей пожег япошек и камеры, прошло всего три дня.
Жириновский укоризненно посмотрел на меня (а я-то что? Все вопросы к взрослым!) и отбрехался стандартным:
— Разберемся.
Ворота агрохолдинга открылись, и оттуда вывалились улыбающиеся оборотни во главе с Геннадием Петровичем, который держал в руках каравай. Сопровождающий Ординария шепнул что-то на ухо хозяину, и имперская часть делегации синхронно схватилась за кресты, начав читать хоровую молитву. Среди япошек тоже нашелся «опознаватель оборотней», и фашисты демонстративно отвернулись от «приветственной делегации».
Владимир Вольфович с явным удовольствием откусил кусок каравая и подтянул меня к себе, приобняв за плечи:
— Спасибо, что за Андреем приглядели.
Получивший почти нотариально заверенное свидетельство о родстве народ тут же уменьшился вдвое — оборотни спешат поделиться со своими радостной новостью.
— Мы — за вас, Владимир Вольфович, — заявил Геннадий Петрович.
— Спасибо, сынки, — одобрил Жириновский. — Мы тут сами разберемся.
— Расходимся, — велел физрук, и оборотни разошлись по территории агрохолдинга — типа работать.
Мы прошли внутрь и направились к овощехранилищу. По пути губернатор Лебедь вещал:
— Агрохолдинг «Липкинский» — частная инициатива предпринимателя Евгеньева. Выкупив кусок никому не нужной земли, он превратил ее в настоящую житницу. У Евгеньева хорошая команда, среди которых есть даже селекционеры — благодаря им удалось вывести сорт картофеля, который даже в наших суровых условиях дает урожайность в двадцать восемь с половиной тонн на гектар.
Лысый церковник что-то пробурчал на испанском.
— Многоуважаемый Ординарий Рауль интересуется возможностью приобретения семян у уважаемого предпринимателя Евгеньева.
— Именно к предпринимателю мы и направляемся, — кивнул Лебедь.
Интересно, будет «комиссионные» за посредничество просить? Или положены по умолчанию? Добравшись до двустворчатых металлических ворот с врезанной в левую створку дверью, постучали и зашли в залитое лампами дневного света, шумящее вентиляцией, пахнущее землей помещение. Картошка начиналась в паре десятков метров от нас. Нифига себе урожай!
Встретил нас, к моему удивлению, староста Владимир Ильич. Он и есть ИП Евгеньев? Дверь за нами закрылась, и губернатор скомандовал:
— Крути гостей.
Из-за куч картошки и из-за ящиков справа и слева резко вылетела толпа «военных» оборотней. Степан с Тимофеем и остальная охрана тоже не тратили время даром, скрутив ближайших «гостей». Это же обычные люди, ну какая от них угро…
Мой пиджак внезапно полыхнул, я заорал и начал пытаться его снять. В следующую секунду меня окутала теплая, приятная, зеленая слизь, моментально погасившая пламя. Протерев лицо, я похлопал глазами на вытирающую губы салфеткой Гришу.
— Безопасно, — пояснил жук-дипломат.
— Спасибо, — вытерев рот, поблагодарил я.
Сергей врезал рукоятью «Стечкина» по голове левого японца, лишив того возможности «колдовать» дальше, а поставленный на колени со связанными за спиной руками и лишившийся катаны Акира начал корчить яростные гримасы и гневно разговаривать на японском. К моему невыразимому удивлению, переводить взялся Владимир Ильич:
— Проклятые предатели человеческого рода! Якшаетесь с животными и насекомыми, совсем утратив честь! Какого черта судьба послала такой козырь, — указал на меня. — Вам? Вы же тупые! Воруете арбузы и трактора! Презренные недоноски, да вы сами хуже животных! Судьба слишком несправедлива ко мне! Мой старый господин совсем выжил из ума, не вняв моей просьбе подготовить операцию на высшем уровне. Но мы, Акира, древние потомки Токугавы, верны своему долго — мой брат пожертвовал своей репутацией певца, а я готов пожертвовать жизнью! Но сначала…
Гриша вдруг дернула меня за руку, и туда, где я только что стоял, с потолка рухнул кусок бетонной балки.
Сергей треснул по голове и этого.
— Развелось, б***ь, колдунов, — раздраженно буркнул Жириновский.
Ординарий Рауль тем временем проявил доселе скрываемые способности говорить на вполне приличном русском:
— Господин губернатор, мы так не договаривались.
— А я с тобой и не договаривался, — развел руками Лебедь.
Что тут вообще происходит⁈
— Престол не прощает нарушений договоренности! — нахмурив брови, пригрозил Ординарий.
— Твой Престол последние дни доживает, — успокоил его Владимир Вольфович.
— А что происходит? — не выдержал я.
— Вот эти, — указал Лебедь на японцев. — Приехали тебя убивать. Который «толкач» на барона Икеду шестерит, вы его поле обнесли. А вот эти, — указал на имперцев. — Хотели тебя купить, за семьдесят три миллиона имперских реалов. Поделюсь, — подмигнул мне.
— Убийство представителя дипломатической миссии — повод для войны, — мрачно заметил Рауль.
— А вас никто убивать и не собирается, — отмахнулся Жириновский.
— Как в кино про шпионов! — дошла суть происходящего до Лёхи.
— Давай-ка ребят на базу, — велел Владимир Вольфович Тимофею. — От греха подальше. Я за тобой через три дня заеду, — пообещал мне.
— Идем, — потянул меня на выход КГБшник.
— А я тоже на базу? — оживился Лёха.
— Тоже, — фыркнул Жириновский.
— Надо маму предупредить и вот! — он достал из кармана автограф Укупника и протянул председателю. — Владимир Ильич, передайте ей, пожалуйста!
— Сам передашь, — потянул Тимофей и его. — Кто тебя одного на базу пустит? С матерью туда и поедешь.
Переезжаем всей семьей! Но какого черта на экономический форум приезжают иностранные шпионы, которым приказано меня убить или купить? Не мир, а одна большая деревня!
Сутки на базе пролетели быстро, и большую их часть я проговорил с Лёхой — Тимофей принял мой аргумент «все равно с базы мы выберемся только когда все закончится, а обычной жизни у Лёхи все равно не будет — слишком много видел, и путь у него теперь один — в силовики». Откровенный разговор состоялся в лишенной решеток на окнах с видом на соседнюю казарму комнате, оснащенной парой кроватей — для меня и Гриши. На ночь Лёха уйдет ночевать к матери — Марина прибыла с чемоданами и полюбившейся бытовой техникой, с твердым настроем как следует поругать опять куда-то влезшего сына, но споткнулась о подписанное губернаторской рукой благодарственное письмо. Успокоившись, разрешила пацану тусоваться со мной сколько захочется и ушла обживать временное жилище.
Излагать суть происходящего я, понятное дело, начал с фразы:
— Мы захватываем мир.
— Я так и знал! — восторженно взревел Лёха. — Можно мне помочь позахватывать? Я уже сильный, нас Геннадий Петрович на совесть гонял.
— Тимофея увидим — спросишь, — пожал я плечами.
Может и найдут пацану задачку.
— А она — жук? — указал Лёха на Гришу.
— Жук-дипломат, — подтвердил я. — Существует две расы жуков…
Рассказывая, я принял душ — противопожарную слизь с меня перед вертолетом частично соскоблили, но все равно не очень — потом мы сходили в столовую, затем снова вернулись домой. Солнышко за окном уже село, когда друг горько вздохнул:
— Жаль, что ты скоро уйдешь.
— Насовсем уйти уже не получится, — пожал я плечами. — На нашей Земле тоже проблем хватает, и, если есть вариант объединиться в одно большое человечество, нужно его использовать — давно пора. Прикинь, двадцать первый век на дворе, а подход старый: есть большие страны с большими интересами, которые пытаются давить друг друга. Ну это же идиотизм — планета не резиновая, ресурсы кончаются, один большой катаклизм, и вымрут вообще все. Так что, Лёха, насовсем прощаться не станем.
Параллельно работал телевизор, и содержимое новостей заставляло поволноваться: япошки объявили масштабные армейские учения вдоль наших границ, и. о. президента был вынужден в противовес инициировать такие же. Сомневаюсь, что причиной стало пленение японской делегации — такие вещи за несколько часов не подготовить, нужно солдат и технику стаскивать. Показывали командующего Дальневосточным военным округом, который хмуро предупредил соседей, что на провокации Россия будет отвечать жестко.
С другой стороны континента новостей пока нет, и слава богу — нам война на два фронта до пробуждения Сеннит не нужна: за оставшиеся полтора дня успеет умереть очень много людей — тут ведь никаких комплексов относительно использования ядерного оружия нет, и, если прямо понадобится, разрешения местного ООН никто дожидаться не станет. Вечером к нам заглянул усталый Тимофей, и мы немедленно накинулись на него с вопросами.
— Слишком давно больших прорывов не было, — вздохнув, он выключил показывающий танковые колонны телевизор и сел за стол. — Жуков уже и как угрозу-то никто толком не воспринимает. Поначалу приходилось сообща действовать, друг друга прикрывать. Но теперь сил быстрого реагирования хватает, совместных учений лет сорок не проводилось. Но армии у всех хорошие, а на одного врага их никто не натаскивает — всегда есть планы на случай обороны или превентивного нападения на соседей. Япошки очень наш Дальний Восток хотят, целиком — дело к войне идет второй год. Под выборы атаку планировали, чисто на прочность проверить, а тут с Даниловым так нехорошо вышло, японцы это на политическую борьбу списали. Теперь собрались ловить момент. Сегодня под ночь провокации начнутся, завтра — демонстративный поиск наших делегатов и ультиматум часа на три: найти и вернуть, или мы за себя не отвечаем. Не напрягайтесь, — махнул на поежившихся нас рукой. — Когда войны сильно хочется, повод подойдет любой. К завтрашнему вечеру японцы начнут полномасштабное вторжение, Андрей. Мы и без Королевы победим — армия у нас лучшая в мире, и это я не из-за патриотизма говорю, а озвучиваю факты. Но япошки людей и технику не щадят, а значит года на два-три завязнем.
— Фашисты, — сквозь сжатые зубы выдохнул Лёха. — Им что, земли мало?
— Во время большой войны у них получилось, — пожал плечами Тимофей. — Мы в их глазах — слабаки, а значит можно еще кусок отжать. А то, что армия пять раз поменяться успела, им побоку — еще живы узкоглазые твари, которые Сахалин под шумок подмяли. Хотят повторить — нам, мол, все равно столько не надо.
— А Империя что? — спросил я.
— Ждет, — пожал плечами КГБшник. — Потихоньку готовятся второй фронт открывать. Это не раньше, чем через полгода, когда мы на Дальнем Востоке прочно завязнем.
— А ядерное оружие?
— По своим территориям бить придется, — пояснил Тимофей. — По чужой нельзя — сразу со всех сторон по «агрессору» лететь начнет, — грустно усмехнулся. — Первые месяцы точно придется по старинке воевать, конвенционным вооружением.
После этого он нас покинул, и мы с Лёхой тоже решили разойтись — день был долгий и трудный, и завершился нифига не на позитивной ноте.
Утро скоротали прогулкой по базе — в ее пределах мы вполне свободны, только пара вояк все время присматривает. В процессе я обнаружил пробой между забором и гаражом. Виду подавать не стал — смысл дергаться? Но на всякий случай запоминаем.
В обед прибыл сам губернатор — не выспавшийся, бледный, но с решительной миной:
— Андрей, нужно эвакуировать деревенских, — пренебрег он приветствиями. — Москва решила все грехи на них повесить. У меня — прямой приказ: через шесть часов, если деревенские не выдадут иностранцев и два десятка своих для показательной казни, сравнять Липки с землей.
— И война остановится? — спросил я.
— Нет конечно, — поморщился он. — Это — проверка на лояльность. И для меня, и для Владимира Вольфовича. Утечку не заметили, — развел руками. — Валька у вас там такая, сестра твоя сводная.
— А⁈
— Валька — предательница⁈ — охренел Лёха.
— Угораздило, б***ь, ее прийти прямиком к стукачу московскому в кабинет, — пояснил Лебедь. — Так мол и так — в деревне бандитский сынок объявился, куча краденного. Сигнал наверх ушел, девку на завод пристроили — пожадничали. Стукача мы нейтрализовали, но вам теперь спрятаться придется, на Земле-2, раз уж в Скандинавию прохода не нашли.
— Да я ей горло перегрызу! — выразил пацан, надо полагать, стандартное деревенское мнение.
— Предателей прощать нельзя, — кивнул губернатор. — Но не расстреливать же ее в самом деле. Девчонка как лучше хотела — боялась, что Андрей Липки под молотки подведет. Второй день плачет — мы ее сюда же привезли, на губу посадили, в педагогических целях. Мои люди с ней поговорили, вину свою осознает — из-за нее теперь с насиженных мест сниматься придется, убегать. А без ее участия не пришлось бы. Деревенские ее простили, согласны принять на перевоспитание. И вам понять и простить придется — больше она так не поступит, осознала ошибку и поняла, кто ей свои, а кто — нет.
— Ой дура! — вздохнул Лёха.
— Дура, — признал губернатор. — Но одна битая дура порой лучше, чем десяток небитых. Вот представь, — ухмыльнулся. — Ей теперь с этим грузом жить, каждый встречный попрекать будет, бабка кровь сворачивать. Расстрел или тюрьма для нее — это легкий выход. Дальнейшие предательства и глупые решения исключены: на Земле-2 кроме наших никого нет и не будет, и приглядывать за ней теперь будут все время. В общем, мой прямой приказ — девку не тиранить, дружить, перевоспитывать.
— Есть, товарищ губернатор, — уныло кивнул пацан.
Лебедь посмотрел на меня.
— Мне-то что? — привычно пожал я плечами.
Губернатора ответ устроил, он отправил подручного за Мариной и Валькой — последняя плакала и старалась на нас не смотреть — и мы на вертолете добрались до поляны с пробоем.
На поляне царила суета — сновали туда-сюда перевозящие добро «ЗиЛы», домашний скот под присмотром «человеческой» части населения жался к краю поляны, а народ, вопреки ожиданиям, подавленным не выглядел, и я с удивлением ловил обрывки полных надежды на лучшую жизнь разговоров:
— Америка!
— В Нью-Йорке будем жить!
— Зачем нам та Скандинавия, если целая планета обломилась?
Странно — они ведь не могут не понимать, что, если со мной что-то случится, существует вероятность застрять своей коммуной на Земле-2 с концами, без связи и помощи с «метрополии». Или просто концентрируются на хорошем?
— Андрей, давай скорее — народ заждался! — подбодрил меня Константин Викторович.
— Маринка, Землю-2 населять нужно, выходи за меня замуж! — повеселил народ и вогнал Лёхину маму в краску оборотень Юра.
— Валька, да хорош ты каяться — все понимаем, как лучше хотела, — поддержал предательницу Геннадий Петрович.
— Рано тебя выпустили, ну ниче, дома поговорим, — пригрозила Зинаида Матвеевна.
— Да ладно тебе, Матвеевна, — влез Владимир Ильич. — Ошиблась девчонка, такое бывает. Валька — наша, правильно?
— Правильно!
— Наша!
— Не плачь, все нормально будет!
— Да на кой нам те Липки, если в Америке жить можно? Наоборот, спасибо ей!
С каждым одобрительным воплем Валька все глубже погружала голову в плечи и сжимала кулаки. Очень-очень стыдно. Что ж, если взрослые решили, что она — «наша», значит так тому и быть, а мне пора приниматься за мое маленькое, но очень важное дело.
Эвакуация закончилась за полчаса до обозначенного ультиматумом времени. По «ту» сторону, в Центральном парке, успели появиться палатки, шалаши и булькающие на кострах котелки, а по «эту», со стороны деревни, начали доноситься взрывы — Липки начали сносить с лица землю во славу репутации Лебедя и Жириновского. Но деревни, как и города — это люди, и с ними все будет хорошо.
Когда «фаза один» закончилась, и все наши оказались на Земле-2, мы сразу же принялись перетаскивать добро с указанного Гришей склада. Техники, жратвы, генераторов и топлива у нашей маленькой колонии хватит на три месяца. Сегодня переночуем в парке, а завтра двинемся дальше — селиться в полуразрушенных, ветхих небоскребах никто не станет, а вот какой-нибудь приятный малоэтажный городок нам подойдет.
Конец первого тома.
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/310017
Второй: https://author.today/work/318968