Альва заметно разочаровалась в путешествиях и в тайне мечтала о теплой уютной постели и какой-нибудь каше с мясом. И это при том, что прошел-то всего день. Энтузиазм и желание путешествовать были безжалостно раздавлены бытом. Оживить их вряд ли выйдет даже у самого сильного некроманта.
Все следующие сутки Альва держалась. Она мужественно ела сухую, костлявую и подгоревшую рыбу. Она не жаловалась на боль, досаждавшую во время ночевок на отчаянно жестких поверхностях. В первый день Альва спала в лодке, во второй решилась спать на земле, но полночи не могла улечься и нормально заснуть: то какой-то камень впивался в бок, то шея отчаянно выла, что лежать на импровизированной подушке из каких-то тряпок ей не нравится. Да еще Велия рычала на нее и говорила, что если Альва не прекратит кряхтеть и ворочаться, то она отправит ее ночевать куда-нибудь за километр от себя. Воющие, шуршащие и скребущие звуки в лесу заставляли испуганно затихнуть. Спать в относительной безопасности рядом с некроманткой или быть загрызенной каким-нибудь зверем вдали от нее? Альва выбирала первый вариант.
Утром третьего дня пути, с трудом соскребя свое бренное и порядком натерпевшееся тельце с земли, Альва принялась ныть. Ныть безжалостно и безрассудно, не давая пощады чужим нервам. Она отыгрывалась за все проявленное за два дня терпение.
— Надоело, — безапеляциионно заявила Альва, сидя в лодке, которую Велия почти сразу после пробуждения подняла в воздух. — Третий день едим эти безвкусные лепешки на завтрак и обед. Еще все отлежала себе, до синяков, а вчера обожглась, пузырь надулся, не знаю, что с этим теперь делать. Я думала, путешествия это интересно. А теперь даже и не знаю. Но не возвращаться же в деревню, там тоже плохо, хоть и по-другому.
Велия, хмурая, как нынешнее пасмурное утро, сидела, оперев лоб на руку и закрыв глаза. С утра пораньше, пока Альва спит, Велия насыщала кровь кадаверином. Он помогал только если попадал в кровь, что было крайне неудобно. Приходилось макать иглу в яд и колоть ею в бедро. Если повезет, хватало двух уколов. Другого способа занести яд в кровь пока не придумали. Сегодня уколы получились неудачными, бедро до сих пор болело, хотя прошло уже порядочно времени.
Альва выглядела выспавшейся. Наверное, поэтому так сильно надоедала.
— Я сейчас не в духе, поэтому либо ты молчишь, либо говоришь что-то хорошее, либо я тебя высаживаю. Понятно? — сказала некромантка.
Альва вроде и понимала, что Велия ей не будет вредить, но все же была не до конца уверена. К тому же, если человека довести, он способен сделать то, о чем потом будет жалеть. Но это будет потом, а Альве хочется остаться в лодке и благополучно жить дальше уже сейчас. Ведь у нее даже ножа с собой нет. А там звери. И волки еще не самые страшные из них.
— Разговоры о чудищах в лесу из разряда хороших? — нашла тему Альва.
— Ну, по большому счету, нет, но сойдет.
— Вот давно хотела узнать, чем чудище от простого хищника отличается? Не понимаю.
— Да тут все просто. Хищник ест всех подряд, а чудища всем другим предпочитают людей.
— А можешь рассказать об одном каком-нибудь чудище?
Велия подняла голову, убрала волосы за уши и, устроившись на сиденье поудобнее, спросила:
— И про кого же тебе рассказать?
— Папа говорил, в лесах у нас раньше баргесты водились. Кто такая эта "баргеста"?
Велия хмыкнула.
— Да не "баргеста", а "баргест". Рассказывать о нем особо нечего. Такое себе стандартное чудище. Тело, четыре лапы с огромными когтями, зубы, клыки длинные из пасти торчат, большие и злые зеленые глаза, лысый хвост с пупырчатой кожей, по всей длине позвоночника шипы из-под шкуры выпирают. Жрет всех, кто попадется на пути, ведет дневной образ жизни, как ни странно. Ночью просыпается редко, но если такое случается, носится по округе, убивая всех людей на своем пути, причем не сжирая, а просто убивая, и верещит как… Его вопли слышать надо на самом деле, но даже бабы, когда рожают, не так орут. Убить легко, надо только голову отрубить.
— Судя по твоему рассказу, уродливые и опасные твари эти баргесты.
— Опасные — да. Но не уродливые, нет…
— У них же хвост пупырчатый… Фу.
Альву аж перетряхнуло.
— Да почему "фу"? Не гадкие они совсем. И глаза у них очень красивые. Да и вообще, в этом мире все красиво. Или все уродливо. Красоту люди придумали. Если б они посчитали, что беззубые люди красивы, все бы принялись выбивать себе зубы. Но они пока просто считают, что зубы должны быть прямыми и белыми. Поэтому все страдают, если зубы кривые и желтые. А такие у большинства.
— Почему придумали? — не согласилась Альва. — Зачем бы людям придумывать что-то просто так? Ведь прямые и белые зубы это действительно красиво…
— Так не все считают. Есть на юге община, где люди красят зубы в черный. Люди красоту сами выдумывают и сами же от нее страдают.
— Тогда зачем?
— Да глупые потому что. И чтобы создать неравенство там, где его нет. Вот, скажем, есть три невесты. И один жених. Все хорошие хозяйки, все здоровы, все богаты. Не дуры вроде. Как выбрать? По красоте. Ведь внешне все люди разные. А идеалы красоты, в основном, одинаковые… По крайней мере, их, идеалов, намного меньше чем людей. С этим надо что-то делать.
Альва хмыкнула.
— Неплохая теория.
— У меня плохих и не бывает. У меня вообще все самое лучшее по жизни, — саркастически усмехнулась некромантка. — Так вот, в природе некрасивого нет, — продолжала Велия. — Возьми любую палку — она красива шероховатостями коры, листьями, с изысканными узорами прожилок, красива расположением сучков. Возьми камень — он тоже красив, своей формой или структурой. Возьми ржавую железяку и пойми, что кружево ржавчины на ней красиво, а блеск уцелевшего металла прекрасен. Или осознай, что все в этом мире уродливо и кривись при виде заката. Но это неприятный путь. Хотя есть вещи, которые мне не кажутся красивыми. Но, видимо, и не должны. Гнойные раны, к примеру. Из этого складывается простой вывод, давно всем известный, но не воспринимаемый всерьез: красиво не все, но все, что естественно. Болезнь не естественна. Ее быть не должно. Ее лечить нужно. А все животные, насекомые и люди от природы красивы.
Альва помолчала минуту. Внимательно посмотрев на трещину в одной из досок правого борта, она перевела взгляд на небо, пожевала губы и заговорила вновь.
— Мне как-то рассказывали, жила у нас в деревне девушка. По большому счету, красавица, — заговорила Альва, — но был у нее один недостаток — огромная родинка на лице. С самого рождения пятно на щеке, размером с подушечку большого пальца, причем родинка еще и не круглая, и волосы из нее черные растут, это при том, что сама девушка со светлыми волосами. В общем, была бы она красивой, если бы не родинка. И никто ее замуж не хотел брать. А в двадцать пять она от отчаянья утопилась и прокляла последнего, с кем ее сватать хотели, и с тех пор в его семье все мальчики рождаются с такими родинками.
— Простая девушка? Прокляла? — подняла одну бровь вверх Велия.
— Ага. Вот что с людьми красота делает.
Некромантка задумалась.
— Простая девушка прокляла? — переспросила она, отплевывая забравшиеся в рот из-за ветра волосы. — А ты уверена? Просто это невозможно. Та девушка наверняка была ведьмой. Если у нее были зеленые глаза, а вокруг дома не рос клевер, то это точно.
— Не знаю. Это давно было и больше на легенду похоже. А разве ведьмы есть? Есть же маги. Или… Я запуталась.
— Сейчас распутаю. На самом деле все просто. Есть маги: темные, светлые, стихийные. Есть некроманты. Потом есть еще целители, пророки, слухачи. Маги творят свою магию: некроманты — некромантию, темные маги — темную магию. Плюс все они владеют базовой магией, заключающейся в управлении чистой энергией. Еще есть артефакты, дополняющие их способности. Лечить, видеть будущее и читать мысли никто из магов не может. Это делают целители, пророки и слухачи. Ведьмы и ведуны это нечто среднее между темными и стихийными магами. Их способности довольно слабы, но разнообразны, тесно связаны с природой и завязаны на обстоятельствах: эмоции, настроение, погода, время года и прочее. Есть еще люди с редкими или уникальным дарами, вроде способности понимать птиц и животных, но их мало. Вот так.
Альва хлопала глазами, пытаясь осмыслить все сказанное.
— Это конечно просто, но потом повторишь как-нибудь. Медленно.
В разгар дня из-за туч, наконец, выглянуло солнце. Вскоре небо и вовсе очистилось от облаков. Лодка лениво покачивалась на волнах теплого ветра. Вдалеке показался маленький город, окруженный частоколом. Обычный такой городишка, серо-коричневый и грязный. Велия решила сделать в нем остановку, купить еды, переночевать и отправиться дальше. Путешествие длилось дольше, чем она рассчитывала.
Лодку не стали тащить в город, оставили под деревом за городской чертой. Велия соорудила нехитрую и не очень смертельную защиту от воров, чтобы на ее лодке никто не уплыл, и отправилась в город вместе с Альвой. Пошарив по карманам, Велия нашла какой-то шнурок и убрала волосы в пучок. Альва, два дня ходившая с распущенными волосами, наспех заплела косу. Теперь обе выглядели почти как приличные девушки.
От города девушек отделял луг с редкими скоплениями деревьев. За лугом виднелось кладбище, расположившееся вдоль границы города. По дороге некромантка предложила Альве погадать.
— Подбери где-нибудь три камня и запомни, в каком порядке их брала. Или мне сразу отдавай по очереди, — сказала Велия.
Альва тут же принялась выискивать в траве камни. Гадать она любила, и всегда гадала с подружками несколько раз в год. Правда то, что нагадали, сбывалось редко и гадать на камнях ей еще не приходилось.
Камней на лугу было мало, но все же Альва нашла три камушка и по очереди отдала их некромантке.
— Придем в город, где-нибудь сядем, я на них повнимательнее посмотрю и сделаю выводы, — сказала Велия, бросив камушки в карман.
Альва, ожидавшая, что гадание будет осуществлено прямо здесь и сейчас, сначала даже слегка растерялась. О гадании на камнях она никогда не слышала, и интерес от этого был еще больше.
Городок встретил девушек запахом помоев и затхлости, а в качестве приветствия бросил в лицо горсть пыли, выброшенную из переулков холодным порывистым ветром. Пока шли по лугу, было тепло, а в городе почти сразу стало зябко.
По узким улочкам, никого не стесняясь, бегали худые, серые, блохастые крысы и чинно прохаживались люди, со скучными и серыми, как шерсть крыс, лицами.
— Поедим, возьмем еды в дорогу, переночуем и поедем отсюда, — поежилась Велия. — До моря нам осталось часов шесть… Давай найдем какую-нибудь таверну.
После долгих безуспешных поисков, Альва предложила поспрашивать о таверне у прохожих. Некромантка предоставила своей спутнице полную свободу действий. Первый прохожий оказался пьян и полез приставать к Альве. Мощный магический толчок, после которого мужик приземлился лицом прямиком в сточную канаву, остудил его пыл. Некромантка посоветовала Альве выбирать прохожих осмотрительнее. Старушка, опиравшаяся на узловатую палку, никаких таверн не знала и, похоже, знать не хотела, а вот женщина, ходившая по улице и продававшая засахаренные ягоды, смогла помочь и даже практически довела девушек до нужного места.
Долгожданная таверна оказалась заплеванной и задымленной пивнухой. Это была прокуренная, прокопченная, с пропитанными жиром, воском, пивом и грязью грубыми деревянными столами, душная, вызывающая у привыкшего к чистоте человека рвотные позывы таверна. Она даже называлась неприятно для слуха: "Толстая свинья".
Правда, на удивление, еда, которую девушки все же решились купить, оказалась вполне сносной. Но чтобы делать о ней окончательные выводы, надо подождать несколько часов, дабы убедиться в отсутствии последствий.
Устроившись с Альвой за столом в углу, Велия разложила камушки на столе и, хлебая жидкий суп, принялась их разглядывать.
— Значит, смотри. Первый камушек отвечает за семью, за возлюбленного и все такое прочее. Второй за материальное положение. Третий конкретно за детей.
Альва кивнула и, немного иначе взглянув на камушки, сама начала предполагать, что тут можно нагадать.
— Самый большой камень — семья, — начала вещать Велия. — Значит, муж найдется, и, семья будет большая, возможно, будешь жить с какой-нибудь сестрой мужа и его бабушками. К тому же, на почти однотонном камне большое пятно, значит, ты разок упустишь хорошую партию, но потом найдешь себе другого.
Некромантка закашлялась, мужчина за соседним столом, уже порядком захмелевший от пива, начал курить.
— Второй камень поменьше, — продолжила она, отмахиваясь от едкого табачного дыма. — И с трещинкой. Достаток будет, но не стабильный, возможно наступит и время, когда не будет хватать на хлеб. Третий камень трехцветный, значит, будет трое деьей. Только как определять пол я не помню.
— А может, лучше со мной время проведешь, красавица, сдалось тебе это гадание? — похотливо улыбнулся курящий мужчина, рассматривая Альву.
Альва нахмурилась. Велия повернулась, оглядела пьянчугу скептическим взглядом с нотками презрения и отвернулась.
Мужик, багровея, начал вставать, но вдруг схватился за сердце и сел обратно, хватая ртом воздух. Раздался грохот. С истошным хрипом опрокинув скамью, он рухнул на пол, схватился за горло, затрясся в конвульсиях, ударился головой о ножку стола и затих.
Альва, смотревшая на все это с открытым, словно в беззвучном крике, ртом, отмерла и испуганно спросила:
— Он… умер?!
— Да нет. Я же не изверг. Просто отрубился… — сказала некромантка, встав из-за стола и пнув мужика в бок.
Тот не пошевелился. В голову к Альве закралась мысль: может, все-таки, мёртв? Но, раз Велия сказала, что жив, значит жив. Наверное…
— Пойдем отсюда. Не хочу я тут на ночлег оставаться.
Переступив через тело, Велия направилась к выходу.
Немного помедлив, Альва обогнула лежащего на полу хама по широкой дуге, чуть не опрокинув при этом один из столов, и тоже вышла из таверны.
— Будем опять ночевать на улице? — уточнила Альва, когда нагнала некромантку.
— Нет. "На улице" звучит так, будто у нас нет дома, и мы завалимся пьяными под чей-нибудь забор. Ночевать мы будем на природе. Чувствуешь разницу?
Альва хмыкнула. Разница чувствовалась.
Тесные улочки, заполненные унылыми людьми, тянулись долго. Дорога вроде бы была уже знакомой, но это не слишком помогало, учитывая, что некоторые улицы в городе не были даже и приблизительно прямыми, а извивались как длинные черви, да еще и тупики могли поджидать прохожего в самых странных и неожиданных местах. В итоге от таверны до городских ворот девушки добирались дольше, чем искали эту самую таверну.
Уже на подходе, когда ворота замаячили совсем близко, Велия заприметила кого-то и активно замахала руками.
— Эй! Человече! — заорала она, притягивая к себе внимание всех прохожих.
Альве стало даже интересно, кто заслужил у некромантки такое бурное и громкое внимание.
Невысокий мужчина вдалеке обернулся, вслед за ним обернулся еще один, и они вместе направились к некромантке. Велия махнула рукой и отошла в сторону с дороги.
Первый мужчина, лет тридцати пяти, был коротко стриженым шатеном, обладателем небольшой аккуратной бородки, короткого шрама на лбу, серых глаз, неприметной в целом внешности и вполне обычной одежды. Завидев некромантку, он широко улыбнулся.
Второй — высокий брюнет с длинными волосами, примерно того же возраста, что и первый, в черном плаще и с посохом, на набалдашнике которого сидел черный деревянный ворон и чистил перья. У брюнета прямой нос, высокие скулы и колючий взгляд. Если подытожить, он выглядел как типичный темный маг.
— Велия! Дай угадаю! На ЕМТУН едешь? — спросил первый.
— Ага, — ответила она. — Это…
Велия задумалась, как бы лучше представить Альве своего старого друга. Старый друг решил представиться сам.
— Керренсвальд. Можно просто Керрренс, можно Ренс. Можно как вашей душеньке угодно, — широко улыбался Ренс Альве. — А это мой друг и попутчик, Глен, темный маг. Ну, впрочем, по нему видно.
— Магистр Гленвилл. Очень приятно, — сквозь зубы процедил маг, явно недовольный тем, как фамильярно его представили.
— Это Велия, тоже темная колдунья, моя давняя подруга, — сказал он, обращаясь к Глену. — А вас как звать? — спросил Альву Ренс.
— Альвенария. Можно Альва, — сказала девушка, улыбаясь в ответ.
— Приятно познакомиться. Велия, радость моей души, ты уже нашла место для ночевки? — участливо спросил Ренс. — Потому что местную помойку, по недоразумению названную таверной, я уже видел, и, как я понимаю, ты тоже не хотела бы там остаться. Но у моего попутчика есть для нас отличный вариант.
Глен, стоявший во время разговора с кислым, как забродивший кефир, лицом, сказал:
— У друга моего двоюродного брата здесь большой дом. Думаю, он согласится нас принять на одну ночь.
— А с транспортом у тебя что? — заботливо осведомился Ренс и насмешливо наклонил голову набок. — Как обычно? По-простому, на лодочке?
Глаза его непрерывно смеялись. Как и почти всегда.
Некромантка терпеливо вздохнула.
Альва, осознавая, что сказать ей нечего, нервно переминалась с ноги на ногу и одновременно скучала, ожидая, чем кончится разговор.
— На лодке, и что с того? — подтвердила Велия. — Да, я не очень хорошо владею нужной для перемещения магией, но это не повод…
— Тю, да успокойся! Я же шучу. Ты уже от юмора отвыкла за столь долгое время разлуки?
Велия глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
— Если ты это считаешь юмором… — протянула она. — Так что ты предлагаешь? По делу говори.
— По делу. А что по делу? А по делу то, что с нас ночлег и транспорт. Правда, Глен? А? Друг мой сердечный, поможем девушкам пожить, как подобает приличным людям? — опять улыбаясь, спросил Ренс и подмигнул.
Гленвилл вздохнул. Ворон на его посохе поджал одну лапу и засунул голову под крыло.
— Да, конечно, — сказал темный маг и, резко развернувшись на пятках, направился вглубь улиц, высокомерно постукивая посохом по брусчатке. Остальным пришлось последовать за ним.
— Он бывает немного недоверчив к новым людям, — шепнул Велии Ренс.
— Да. Я вижу. Я, впрочем, тоже.
— Так, значит, мы теперь с ними пойдем? — шепотом уточнила Альва у некромантки.
— Уже идем, если ты не заметила.
Гленвилл, не проронив ни слова, прошел почти через весь город и привел всех к кованым, изящным воротам. Учитывая, что остальной город представлял собой череду тесно жмущихся друг к другу домиков, обнаружить здесь такой большой незастроенный участок было удивительно. За воротами виднелся небольшой аккуратный садик: яблони, вишни, маленький прудик, скамеечка, узкие тропинки. За садиком гордо стоял большой светлый дом с верандой и большими застекленными окнами. Он так и светился богатством.
— Милый дом, да? — улыбнулась Альва.
— А то. Самый богатый в этом городе. Сюда вбухано столько денег, что быть милым он просто обязан, — ухмыльнулся Ренс.
Гленвилл молча и по-хозяйски распахнул ворота и вошел во двор. Он крикнул, обращаясь к кому-то стоявшему у окна второго этажа:
— Ленар, это я, и я не один, принимай гостей!
Альва и Ренс последовали за ним. Уже практически подойдя к крыльцу, Ренс обернулся, чтобы сказать что-то Велии, но заметил, что говорит в пустоту. Увлекшись разглядыванием красот имения, никто не заметил, что некромантка даже не вошла в ворота.
— Альва, иди в дом пока, я сейчас, — улыбнулся Ренс и, оставив девушку в компании Глена, направился обратно к воротам.
Гленвилл, постучав в двери и дождавшись, пока слуга откроет, учтиво пропустил девушку вперед и вошел следом.
Ренс подошел к Велии, смотревшей в землю мутным, остановившимся взглядом и пощелкал пальцами у нее перед лицом, заставляя очнуться от ступора. Та словно проснулась и сразу нахмурилась.
— Что? — коротко спросил Ренс.
— От этого дома смертью несет зверски. Тут много людей умерло. И все не от старости.
Ренс нахмурился.
— Ну и что? На кладбищах у тебя лицо от улыбки расплывается, аж жутко, а тут стоишь бледная, сама не своя, вдвойне жутко. Но тут те же смерти. В чем разница-то?
— В том, что на кладбищах никто не умирает, туда только приносят трупы, там… Иначе все. Трупам быть на кладбище положено. А в доме стольким людям умирать не своей смертью это…
— Успокойся, — мягко протянул Ренс и, взяв некромантку за руку, повел в дом. — Мы разберемся, кто тут и как умер, а сейчас пойдем, что-то менять уже поздно. Вечер на дворе.
С лицом самого несчастного человека в мире, которого к тому же вот-вот вырвет, Велия угрюмо побрела за Ренсом, спотыкаясь о каждую неровность и вспахивая ногами траву.