Мужчины обернулись. Знакомая рожа усмехнулась и харкнула смачный плевок на землю, чуть не попав на ногу своего собутыльника. Собутыльник матюкнулся и пнул забулдыгу под зад. Внутренне я с подругой заликовала, так ему и надо. Тот, не смещая свой фокус внимания от нас, проигнорировал действия друга.
— Это знаете кто? Это…эээ… — Вовчик не мог подобрать подходящее слово для столь очаровательных дам в нашем лице, чтобы представить друзьям. — Это батины шлюшки, рваные во все дырки. Занозы в заднице, перетрахавшие меня изнутри. Живые куски мяса, которые надо расхерачить. Суки сосущие, строящие из себя продвинутых помощников в батькиных делах… — нервно затараторил ушибленный на голову сынок, неся несуразную белиберду. Наелся говна сполна, теперь кладет на всех, урод несчастный.
Я дёрнула Лику за руку и быстро пошла вперёд. С криком "Стопе!" передо мной выскочил он, перегородив дорогу. Так просто он нас не отпустит.
— Куда собрались? Нам надо перетереть.
— Нам не очень хочется с тобой разговаривать. — заявила я и дернулась пойти дальше, но он достал пистолет из штанов и направил его в нашу сторону. Пришлось остановиться.
— Я сказал пошли на место, шмары долбанные. — процедил сквозь зубы невменяемый чувак.
Мы вернулись и расположились на шезлонгах. Чувство опасности усиливалось. Владимир открыл бутылку и жадно испил из неё ровно половину залпом, затем прошел к бассейну и уселся напротив нас на расстоянии трёх метров. Утопленник развалился на травке, а второй товарищ стоял рядом с ним неподалеку, наблюдая за происходящим.
— Ты чё братан злой? И пушку достал, зачем то. Всех перепугаешь, девки разбегутся, останешься ни с чем. — хотел утихомирить мокрый дружок взбесившегося Вовчика. — На территории отца как-никак находишься, дань уважения отдал бы, а не сцены закатывал.
— Вован, ты перебухал. У тебя горячка походу. Иди, охладись, а?! Палку перегибаешь, в реале. Махаться пушкой где попало — дурной тон. И накостылять могут. — подключился второй, что пнул его недавно. Заступник подошёл к нам поближе и начал объясняться.
— Красавицы, вы уж простите его за это недоразумение и за испорченный вечер. Сами понимаете горе, потеря… Да ещё и не одна. Хотели подбодрить беднягу, составить ему компанию, отвлечь, а боль то всё равно алкоголем не заглушишь. У любого башку снесёт. Занесло парня на почве гибели любимых. Не ведает, что творит. Вы ступайте лучше от сюда, сейчас он успокоится и больше вас не тронет.
О какой потере они все говорят, мне не понятно. Но и вдаваться в подробности я не собираюсь. Если Вова и страдает, он этого заслужил. Карма любого настигнет. Мне же хочется, чтобы они убрались, и буянили в другом месте.
— Никуда они не пойдут! Свалил бы ты, Ярик. Суешься, куда не просят. Вы у меня все в гостях, и я делаю, что хочу. А сейчас я хочу поговорить с этими суками. Им будет полезно узнать зашибенную новость. Их она тоже касается. Они целиком и полностью зависят от меня.
Со словами, что хозяину виднее, и в семейных разборках он не участвует, Ярик отошёл к "мокрому" и уселся рядом с ним. Владимир испил до конца бутылку и отшвырнул её куда то вдаль за кусты. Он по-прежнему держал в руке пистолет, и с наглой физиономией пялился на меня с Ликой.
— Чё думаете, под крылышком пригрелись у папашки, и теперь вы невредимы? А давайте проверим? Я вас попытаю немного, соски повыкручиваю, бутылкой вытрахаю или чем-нибудь посущественнее, групповуху, БДСМ устрою. Что скажете? Или просто хлопнуть вас разом и забыть? — ему было забавно издеваться над нами. Я подозреваю, что он и его дружки употребляли не только алкоголь. Неопределенный взгляд, расширенные зрачки, чрезмерная жестикуляция, резкая смена настроения и нервозность — признаки наркотического состояния.
Недавно Виктор предупреждал о его безумных выходках. Что он, как и большинство золотой молодежи, зависим от дури. Стоит один раз попробовать, подсядешь на иглу безоговорочно. Ты лишаешься воли, и не в силах сопротивляться желанию вколоть очередную дозу. На собственном опыте Виктору пришлось столкнуться с наркозависимостью у сына. Возможно, если бы он раньше заметил, что тот употребляет запрещённые препараты, то смог бы его вовремя вытащить из иллюзорного мира удовольствий. Но он подумал, что странное поведение пацана связано со смертью матери, так как незадолго до этого она скончалась из-за остановки сердца. Виктор долго не мог оправиться после потери супруги, и не уделял должного внимания сыну, а он часто отсутствовал дома, или приходил за полночь. Потихоньку из дома начали пропадать наркотики на продажу. Подозрения падали на своих.
В один из вечеров Вова закатил скандал на заданный ему вопрос отцом " Где он шарахался?" В буйной форме последовала реакция. Он кидался стульями, обещался перерезать себе глотку, просил, чтобы тот убрал своих снайперов, которые за ним следят повсюду, позакрывал все шторы и в итоге забился в углу до приезда скорой помощи.
Несколько раз отец насильно его упекал в больницу за большие деньги. Нарколог и психолог усердно лечили, чистили кровь и ум, но при выходе оттуда, он снова брался за старое. В доме не было ни грамма дряни, его изолировали от старых друзей, сидел на домашнем аресте, а когда давалась свобода, душа наркомана возвращалась. Он сбегал из дому и пускался во все тяжкие. Сменили несколько клиник, бесполезно. Вера пропала. Виктор отчаялся, и не стал в серьёз воспринимать сына. Он по-прежнему оплачивает лечение дважды в год, но попустился от строгого контроля над сыном во внебольничное время. Он его не разлюбил, ему больно видеть ребенка не в здравом уме. И также больно терпеть его выходки, ведь ради дозы наркоман готов на всё. Вова кидался на него с ножом, пытался убить, воровал деньги, а если их не было, подчищал дом и сдавал вещи в ломбард и комиссионку. Проклинал отца, что он виноват во всём, что с ним происходит, и за то, что он сейчас не помогает. А помощь для зависимых людей обозначает одно — дай то, что мне необходимо и оставь меня в покое. Такие люди — больные, у них потерялся рассудок, и они не могут думать здравомысляще. Они не видят в тебе родного человека, они видят объект, через который можно получить желаемое и не более. Все ценности утрачены, человеческих чувств нет. Контакты с людьми сводятся к манипулированию.
После больниц у Владимира бывают периоды ремиссии, когда он не желает и не употребляет наркотиков. Для Виктора это лучшее время. Но когда вновь происходит срыв, он чувствует на себе тысячу ножевых ранений в грудь. Больно, когда протягиваешь руку помощи, а тебе её отрубают в ответ. Тебя ненавидит твой собственный ребенок. И ты отстраняешься. Это механизм самозащиты, уберечь себя от повторной боли. Страдает вся семья, и каждому нужна помощь. Зависимому излечиться, а родным — не дать пасть духом и донести до них, что жизнь не заканчивается, всегда есть за что зацепиться.
Абсолютно у каждого своя головная боль, свой ад и чувства. Виктор открылся и поведал мне эту личную проблему при встрече, когда мы чуть не поцеловались. Он доверился мне, не каждый способен поделиться бедой, столь ранимой для души. Мы стали ближе и, в каком-то смысле, роднее.
— По тебе плачет психушка, придурок. — с отвращением прочирикала подруга, и приняла закрытую позу, обхватив свои подогнутые ноги.
— Ты бы так не ерепенился. С минуты на минуту должен приехать твой отец. А он будет в ярости из-за твоего поведения.
— Ага, щас. Ты меня на понт не бери. Больше за батиной спиной вы не прикроетесь. Вы в моем распоряжении, никому не нужный балласт. — Владимир громко рыгнул, и похлопал себя по груди.
Я не отступала и продолжила втирать, что ему необходимо усмириться, иначе Виктор примет необходимые меры и его изолируют. От моих слов он взбесился ещё больше. Он соскочил на ноги и начал стрелять как ошалелый. Мы съежились и прикрыли головы руками. Стекло от бокалов разлетелось, осколки задевали и нас. Когда патроны закончились, он успокоился. Я жива. Взглянув на Лику, успокоилась, она тоже. Он нас просто пугал, и хотел выпустить пар.
На выстрелы прибежал Геннадий. Вова перезаряжал пушку, а мы сидели ниже травы, тише воды.
— Брось оружие! — направив свой пистолет, прокричал Гена.
— И чё ты мне сделаешь, выстрелишь в меня? — усмехнулся тот. — Я бос твой, так что сгинь от сюдова.
— С хрена ли? Твой старик мне бос, а ты проблемный его сынок, которого нужно держать в узде. Сейчас ты творишь глупости и тебя необходимо остановить. Так что брось оружие и проводи своих друзей на выход.
— Как там тебя? А не важно. Ты дебила кусок. Батю ещё в пятницу грохнули, а вы ещё не в курсе?! Я в ахуе. — он помотал головой и уселся на траву. — Ну да ладно, теперь я вам разъяснил. Прошу любить и жаловать, я ваш новый папик. Живёте по моим правилам и угождаете.
— Не может быть. Ты врёшь?! — не могла поверить я в его слова. Почему Виктор не поберег себя? Он же был предупрежден.
— В пятницу он был застрелен возле бизнес центра Петровский, в 11 часов утра. Профессиональный киллер его грохнул. По телеку ещё крутили по бегущей строке. Ничё нихрена не читаете, похоже. Я в тот же день агенту поручил заняться ритуальными услугами, бумагами, рестораном, гостями, цветами, и на завтра уже запланированы похороны.
— Чем докажешь? — ровным тоном спросил Гена. — На слово тебе трудно поверить.
— Ой, бля. Задрал! Сказал, значит так и есть. Никакого уважения. — Вова заиграл пистолетом, крутя его в руках. После паузы, не придумав ничего лучше, предложил, чтобы мы позвонили папе и сами убедились.
Перепроверить стоит. Мало ли что может сказать наркоман ради своей выгоды. Виктор не стал бы добровольно становиться мишенью и прощаться с жизнью. Что-то тут не так.
— Виктор Васильевич просил не беспокоить его в эти дни. Но я всё же позвоню, ситуация выходит из под контроля. — согласился Гена, и набрал номер телефона.
— Звони, звони. Всё равно не дозвонишься, за то угомонишься. — снова усмехнулся "бос" и продолжил вертеть оружием.
На звонок никто не отвечал. Ему позвонили во второй раз — безрезультатно. Нервное напряжение возрастало до предела.
— Странно. — задумчиво сказал "Чебурашка"- обычно, он с первого раза берёт… У Жеки-водителя надо ещё узнать, чё за дела. Не нравится мне это.
На другом проводе — тишина. Покрутив в руках телефон, удивлённый Гена убрал его обратно в карман.
— Ну вы и дебилы! — захохотал идиот. — Он сдох! Говорю же вам, сдох! Я знаю! Я сам всё подстроил, я хотел этого. Слышите? Хотел! Он не считался со мной, не слушал, не любил, не поддерживал, гнобил, не продвигал по бизнесу. А компаньон его помог мне забраться на трон. И теперь, это всё МОЁ! — обезумел Владимир, тараторя, словно, в бреду. — Батя больше мне не помешает, пускай в земле спокойно лежит и даст другим пожить счастливо. Он мне не нужен. И я настолько его ненавижу, что не поехал к нему в морг плакаться. Оградил себя от лишних эмоций, забот. Да и от противной рожи меня уже воротит, лишний раз его видеть — увольте. Завтра для вида придется поприсутствовать на похоронах, а послезавтра наступит день, когда я полностью выкину его из головы, и он впредь не сможет меня побеспокоить. Жить буду в своё удовольствие.
Буквально через секунду он навзрыд заревел. В истерике кричал, что он сожалеет и хотел бы всё вернуть назад, а потом снова начинал старую балладу о ненависти. Окончательно тронулся умом. Сплошное противоречие, словно в нём живут два разных человека со своей позицией и чувствами.
Поворот неожиданный. Сын заказал убить своего отца. Так бы и не подумала, что он серьёзно захочет от него избавиться, ведь он бегал за ним как хвостик, желая добиться признания и родительской любви. Теперь мне очень страшно. И без того неуправляемый пацан, уйдет в разнос по полной. Никто его не остановит. Сумасшедшие имеют особенность спонтанно действовать, и, из-за психических нарушений и отсутствия страха, сил у них в 10 раз больше, чем у обычного человека. Если ему приспичит нас хлопнуть, то пусть это будет выстрел в голову. Изощрённые пытки довести тело до болевого предела, хуже любого вида преступления. Как жаль, что я не послушала интуицию, и не сбежала. Сейчас мы бы не имели дело с этим идиотом.
Дальше происходило всё как во сне. Посреди своих рыданий, Вова вдруг выстрелил в Гену. Тот упал на землю животом вперёд и замолчал. Все присутствующие вскрикнули от испуга, Ярик с "мокрым" тоже не могли сдержать эмоций и выругались на своего приятеля за устроенный беспредел. Он подошёл, забрал пушку у лежачего и подопнул его в живот, со словами, что тот, неблагодарная скотина, хотел его убить, но не успел. Гена прокряхтел от полученного удара и снова замолк. Ещё живой. Затем он встал перед нами и начал рассуждать, что бы придумать на счёт нас. Ходя взад — вперёд и перебирая идеи, одна безумнее другой, он вдруг остановился. Сверкнул своими глазищами и прокричал парням, чтобы те помогли довести нас до машины. Его товарищи поворчали, но не стали допытывать у друга, что он собирается сделать. Они своими ремнями связали нам руки, и дотащили меня с подругой до багажника. Вова всем заправлял, угрожая уже двумя пистолетами. Мы кричали, что никуда не поедим, спрашивали куда, но на наши вопросы прилетали лишь удары в голову.
Пока ехали, была надежда, что патруль задержит правонарушителя, и мы спасемся. К сожалению, никто не остановил. Когда машина заглохла, через минуту открылся багажник. Увидев дорогу с домами, я удивилась, что мы не в лесу. Значит сейчас закапывать наши тела не планируют.
Это место мне незнакомое, не многолюдное. Человек десять на улице есть. Никто не обращал внимания на непонятных типов, держащих двух девушек в заложницах. Все проходили мимо, спеша по своим делам. Лика хотела позвать мужчину на помощь, а тот ускорил шаг и пропал. Вова со всей силы шандарахнул её по лицу так, что она взвыла от боли.
— Я убью тебя, как Жанку! — прикрикнул насильник. — Будешь выделываться, начну ногти вырывать без анестезии, вырву соски и зубы, и ты сдохнешь от болевого шока, тварь. Мою на 3 часа хватило, сильная баба была. Пытай, да пытай. Проверим, сколько ты протянешь.
Другого исхода мы и не предполагали. С его психическими расстройствами, Жанну ожидал жестокий самосуд. Наркотики непоколебимо портят психику человеку, и он начинает представлять опасную угрозу для общества. Хренова вершителя судеб, необходимо изолировать. Люди страдают, а он будет пострашнее, чем обычный бандит.
Затолкав нас в здание с вывеской над входом "Райское наслаждение", я начала догадываться для чего мы здесь находимся. И явно не получать удовольствие, как предлагает салон, а дать попользоваться своим телом другим.
В помещении стоял кожаный диванчик белого цвета, шкаф, торшер, столик, на котором лежала небольшая папка, и скульптура Афродиты, расположенная на стойке с администратором. Стены украшены фотообоями в чёрно-белой гамме на французский лад, это и Эльфиева башня, и девушка в коротком платье, посылающая воздушный поцелуй, и объятия влюбленной пары, слившиеся в страстном поцелуе, и черный кабриолет, стоявший у уличного фонаря, в виде торшера. Симпатичная девушка встала и прошла к нам на встречу. Её груди чуть ли не вываливались из-под полупрозрачной белой блузки с расстёгнутыми пуговками, а красная кожаная юбка была настолько коротка, что похожа на широкий ремень.
— Добрый день, Владимир. — томным голосом поприветствовала его администратор, соблазнительно прикусив губу. — Новых гейш привёл? Они хорошенькие, клиентам понравятся. — она осматривала нас с ног до головы и пожирала глазами. Видимо, это у неё рабочее.
— Ага. Ты мне скажи лучше, какая комната свободная?
— 32. - она потянулась за ключом, который висел над столом.
Он подошёл к ней сзади и громко шлёпнул по её заднице. Та взвизгнула и потом тихонько захихикала, повиливая перед ним своей почти голой попкой. Он погладил её пятую точку и соскользнул правой рукой в трусики. Левая была занята пушкой, направленная в нашу сторону. Девушка ахнула и, постанывая, завыгибалась. Ещё чуть-чуть и они займутся сексом прямо перед нами.
— Братан, я не понял. Мы чё тут приехали на тебя посмотреть, как ты ебёшься? — сдали нервы у Ярика. — Мы тогда разворачиваемся и уходим. Делай чё хочешь. Мне достала, эта байда, за сегодня.
— Всё, всё. Пойдёмте. — Вова облизал свои пальцы и опять прижал девушку к себе спиной. Обхватив рукой её шею, он оскалился и крепко чмокнул её в щёку. — Возбудила меня, сучка. — с диким рыком проговорил он и выхватил ключ из её руки.
Затем Вова резко оттолкнул администратора от себя, и направился в темный коридор. С командой " За мной!" его псы схватили нас за шкирки и повели следом.
Большинство комнат были открыты. Проходя мимо них, девушки смотрели на нас с сожалением. Теперь вам не выбраться от сюда. — читалось в их грустных глазах. За закрытыми дверьми слышались стоны, там клиенты получали "наслаждение" от беспомощных прислужниц. По коридору встречались крепкие мужчины, следившие за порядком системы. Они здоровались с Владимиром, пожимая ему руку, недавно побывавшую в трусиках у администратора. В одной из комнат я встретила знакомое лицо. Эта девушка которой мы помогли сбежать из сарайки. Вроде Женей её зовут. Увидев нас, она привстала. Я кивнула ей головой, как старой подруге. Теперь и мы угодили в ловушку. Не смогли помочь ни тебе, ни себе.
Как и все остальные комнаты, 32 была по тому же образцу. Одна большая кровать, чёрные капроновые тюли, решетки на окнах. На подоконнике красовались разные игрушки, предназначенные для любовных утех, и на стенах висели маленькие светильники. Они давали приглушённый свет и создавали интимную атмосферу. Вова уселся на кровать и с серьезным видом уставился на меня с Ликой, крутя в руках пистолет. Второй пистолет держал “мокрый” для припугивания.
— Ну чё? Привели девок. Куда сейчас пойдем? Может в клуб завалимся? — спросил Ярик у Вовы.
Тот немного помолчал и заржал. От его смеха по коже пробежалась мурашки, и начался сильный зуд.
— Клуб? Ты чё, кореш. Тут такое веселье, а ты собираешься ехать куда-то. Бесплатно потрахаться не хотите? Я проставляюсь. Оргию замутим, век благодарить меня будете. Где вы ещё сможете так поразвлекаться, как ни здесь и сейчас, когда всё дозволено?
— Да я не прочь. Я потрахаться всегда готов. К тому же, тёлки чёткие. — Ярик сразу обрадовался предстоящему празднику для письки.
— Я тоже за. Но они точно чистые? Не хочу подхватить заразу какую-нибудь. — и "мокрый" туда же. Все мужики одинаковые.
— Да точно. Их максимум отец мой драл, больше бы никто не тронул. Злить батьку никто бы не посмел.
Мы молча сидели на полу, готовясь к своей участи. Каждая про себя молилась спастись. Он подошёл и спустился перед нами на корточки.
— Страшно? — он медленно провёл пистолетом по моему лицу.
Я ничего не отвечала. Пистолет надавил мне на висок и прозвучал повторный вопрос "Страшно, я спрашиваю?" Я крикнула да.
Психопат переключился на подругу.
— А ты, боишься, Ликуся?
Чтобы не злить его, она быстро проговорила, что боится.
Тот также провёл пушкой по её лицу и спустился ниже, тыкнув оружием между ног. — Правильно делаете. Я оторвусь по полной.
Оружия все убрали на подоконник, и шустро начали раздеваться. Я попросила освободить нам руки, так как ремни сильно натирали, обещая, что будем послушными и делать всё, что они захотят. Ярик одобрил идею и кинулся помочь. Но Вова остановил его, оговорив, что мы отлично владеем оружием и самообороной. С нами нужно держать ухо в остро, и быть готовым во-время прибить.
Ко мне подошли двое и завалили на кровать. Я начала брыкаться, кусаться и орать, чтобы те не трогали меня. В это время, Вова содрал трусики с Лики и подтянул её к себе, чтобы войти. Она со всего размаху пнула его по лицу и соскочила на ноги. Тот взревел как медведь и схватил её за ногу, когда она попыталась ещё раз его пнуть. Лика с грохотом упала на пол и заплакала, поджав к себе ноги. Вова подскочил к ней и, наклонившись, хотел было ударить её кулаком, но подруга успела сделать захват, обхватив его шею ногами. Тот вцепился в её тело ногтями, чтобы та ослабила хватку. Игнорируя боль, подруга продолжала душить его изо всех сил. "Мокрый" с Яриком были настолько увлечены усмирением буйной меня, что не замечали, как их друг подыхает. Мне прилетели два смачных удара по голове и по носу, из него пошла кровь. Одолеть их или как то защититься я уже не могла. Обессиленная я повернулась на бок к подруге и закрыла глаза. Кровь мешала дышать. Я не сопротивлялась. Я чувствовала, как на мне рвутся трусики и проникают вглубь чьи то пальцы. Второй пытается запихнуть свой член мне в рот. Я кашляю, и из носа кровотечение усиливается.
— Походу ей нос сломали. — озадаченно проговорил мужской голос и ощупал мой нос. — Да нет, вроде целый. Потерпит, а потом уж с ней сами разберутся. — И пенис снова устремился ко рту. Сомкнутые зубы не давали проникнуть ему внутрь, пока пальцы не надавили на подбородок.
Послышался выстрел. Один, второй. Чужое тело придавило меня своей тяжестью. Я попыталась вылезти из под него, но в ногах мне мешался другой бездыханный мужик. И без того забитый нос лишился возможности дышать, мне катастрофически не хватает воздуха. "Уберите его!" — заорала я, что было мочи на последнем издыхании. Кто-то поспешил на помощь и сбросил с меня груз. Я сделала глубокий вдох ртом и закашлялась. Приподнявшись, я зажала нос, чтобы немного утихомирить кровотечение, и более-менее восстановила дыхание через рот. Я взглянула на своего спасителя и прослезилась. Передо мной стоял Сергей. "Где же ты был так долго?" — с болью в голосе произнесла я. Он печально улыбнулся и пожал широкими плечами.
Лика сидела возле Владимира и плакала. Больше Вова не будет ставить нам палки в колёса. Он вообще ничего не сможет сделать. Он будет лежать в сырой земле, съеденный червями, и расплачиваться за грехи в адском огне. Будущие жертвы от рук социопата могут спать спокойно.
Серый немного отошёл в сторонку и за ним показался ещё один мужчина.
— Вы? — сам собой вырвался вопрос. Я не могла поверить своим глазам. То ли зомби стоит перед нами, то ли Виктор действительно ЖИВОЙ.
Он задумчиво смотрел на мёртвое тело сына и не реагировал на окружение. Хоть каким бы не был плохим человеком, Вова его родная кровь. Боль в сердце и скорбь неизбежны. Теперь он один. Ни сына, ни жены.
Осознание того, что мы виноваты в смерти его отпрыска, привело меня к ужасу и смятению. Нас вроде сейчас и спасли, но на долго ли? Можно ли простить заслуженное убийство родного человека в мере самозащиты? Навряд ли. Мы же не судьи чужих судеб.
Виктор спустился на колени, опустил веки на посиневшем лице, приобнял и чмокнул Вову в лоб. Затем молча встал и отправился в свою машину, оставив нас в интимной комнате втроём, не считая мертвяков. Отсутствие приказа застрелить нас, немного обнадежил.