— Вика, что делать? Сейчас Вову убьют.
— Ты бы о нас подумала, нашла о ком переживать. Может твой Вова и виноват в случившемся.
— Он жертва, как и мы, его друзей убили, он один в том доме, хотя может и не один… Если бы он спасся, то пошёл спасать нас. Но смог бы Вова потягаться с этими мужиками с пушками? Не знаю. Неужели это всё с нами происходит? Вика, я боюсь, мы же умрем, а мы так молоды.
— Мы не увидим, куда нас повезут, поэтому есть вероятность, что оставят в живых.
— Ты думаешь?
— Да, где то читала об этом.
Двери машины захлопнулись, и мы тронулись с места. С салона доносилось трое мужских голосов. Из-за езды, шума дороги плохо слышался их разговор. Я смогла различить лишь несколько фраз. Я поняла то, что они выполнили дело и всех уложили. Также, что одного упустили, весь дом обшмонали, а его не нашли. За это им бос башки оторвёт. Наверное, речь идёт о Владимире, он смог уцелеть. Для чего мы нужны живыми? Не понимаю.
— Вика, ты что не отвечаешь. — Лика толкнула меня в бок. — Ты живая? Мне страшно одной. Вика, Вика!
— Живая, хватит толкать. Видно потеряла сознание на время, у меня кровь бежит из головы, ударилась сильно.
— Блин. Давай держись. Надо бы холод приложить, кровотечение остановить. Слышала, Вова жив? Он обязательно нас найдет и поможет.
— Ага, пятки сверкают. Он рад, что свою задницу спас, зачем ему в неприятности лезти. Ради тебя? Так у него миллион таких будет. Хватит о нем думать. Знаешь, здесь что то есть, раз я ударилась об неизвестный предмет.
— Что же это? Даже если это поможет спастись, как мы это возьмём? Руки то связаны и эти мешки…
Мы лежали "вальтом", я попыталась прощупать головой этот неопознанный предмет. Воображение не даёт подсказок представить, что это может быть.
— У меня мешок слабо затянут, попробуй ногой подцепить его под шеей и стяни.
— Что придумаешь, хоть стой, хоть падай. — Лика засмеялась. — Как ты это представляешь?
— Нормально. Давай успевай, некогда тут лясы точить. Будем надеяться, что тут путевая вещь лежит.
Лика, своими ногами, меня всю испинала. Мысленно я прокляла эту идею, но другой не было. На тот момент мне казалось, что это ключ на спасение, сдаваться нельзя.
— Почти зацепила. Да! Теперь тяни.
Я втянула в себя шею, а Лика сдернула с меня мешок, не забыв проехаться носком обуви по носу.
— Больно блин! — выругалась я. — Нос бы ещё разбила.
— Прости, но я же не вижу. Получилось снять?
— Да. Не могу разглядеть, что тут. Темно.
Я вглядывалась в темноту. Передо мной вырисовывался силуэт топора. Если это действительно топор, будь он у меня в руках, зарубила бы гада одного, всех бы не успела, но на бандита стало бы меньше. Веревки развязать мне не по силам, слишком туго связаны.
— Попробуй освободить свои руки.
— Пробовала, не получается. Черт, машина затормозила. Мамочки, что сейчас будет?!
— Поздно об этом переживать. Хотела приключений, получай. Главное, не падай духом, попробуем выкарабкаться.
— Прости Вика, что потянула тебя в это чертово "Сафари", не послушала, когда ты звала меня уехать. Какая же я дура! Сейчас бы дома отсыпались в постельке, а не валялись в дурацком багажнике.
— Я тебя не виню.
Свет ударил в глаза, пульс участился. После темноты не получалось привыкнуть к дневному свету. Через время зрение восстановилось, и я смогла разглядеть, что передо мной стоял маленький, толстенький, противненький лысый мужичок.
— Не понял, как эта тварюшка сняла мешок? Парни, вы сняли что ли?
Голоса ему ответили, что нас они не трогали.
Бритый проверил на прочность веревки, схватил меня за волосы и прошипел
— Не люблю когда без спросу что то делают за моей спиной! Замочил бы сразу, да пока нельзя. Не обольщайся, как большой человек даст добро, я с удовольствием его приказ исполню, поизвращеннее постараюсь, чтоб запомнилось. Люблю вспоминать своих жертв, как они мучились.
— Я не виновата, что мешок слетел! Его ветром может сдуло, надо было туже завязывать. — сдерзила я. Толстяк не вызывает устрашающего воздействия на меня. По виду этот гоблин лысый — любитель позапугивать. Свою силу почувствовал перед связанными беззащитными девушками, да решил показать нам своё я.
— Обязательно завяжу потуже. — он сплюнул на землю харчек и швырнул меня, так, что опять ударилась головой об машину. Я взвыла от боли. — Сука, руки запачкал об тебя.
Толстяк слизал кровь со своей руки, вызвав у меня приступ тошноты. Передо мной лежал топор, значит не показалось. Возникло непреодолимое желание взять его и в сандалить по лысой башке. Жаль, что это не возможно.
— На вкус она такая же мерзкая, как и ты.
Кто бы говорил о мерзости, женоненавистник? Сам вон какой противненький — неухоженный, потом разишь за версту, пузо торчит на бекрень, что собственного члена не видишь. Часто, наверное, женщины обходились с тобой не лучшим образом, раз тебя так колбасит от меня, не имеющая к тебе никакого отношения женщина. — Подумала я, не рискнув сказать вслух, а то боюсь голова моя больше не выдержит.
— Спелый, ты че так долго копошишься? С минуты на минуту Виктор Васильевич подъедет. Давай доставай их.
К машине подошли ещё двое. Я с трудом подняла голову, чтобы посмотреть на них. Черт, этих двоих мы видели в клубе. Те, что напугали нас у входа на второй этаж. Не совпадение ли это? Тогда почему они раньше не убили Владимира? Запутанная история.
— Да сейчас Серый. Здесь просто девка напрашивается на комплимент, хотел проучить её.
— Ты знаешь, не нам решать, что с ними делать. Так что не лезь. Мы их доставили, а там уж, что скажут, убить, отпустить или воспитывать, то и будем делать. Кирпич, помоги ему.
Громила "Кирпич" со шрамом на лице, поднял меня в воздух как пушинку и поставил на ноги.
Рядом никого не было. Ничего кроме железной дороги и будки, где продают билеты, я не увидела. Мы стояли на промежуточной платформе, до садов или деревни не ясно сколько километров. Дела плохи, если бежать, то не известно сколько времени займет дорога, будет ли возможность где то спрятаться, передохнуть.
С другой стороны повезло, что мы на нейтральной точке, больше шансов выжить. Если бы оказались в частном секторе, запертые в четырех стенах, всё козыри достались бы им, а так попробуем ввести свои правила в игру.
— Че с головой? От куда кровь?
— Ваш неуравновешенный товарищ руки распускает. Мне холод нужен, боюсь до приезда вашего боса, я не дотяну.
— Ты Спелый, дебил что ли? У тебя чё руки то чешутся? Бос их когда нибудь точно оторвёт.
— А я че? Я просто её толкнул, и она сама налетела об косяк машины. И вообще у нее до этого была башка разбита. Шлюха крайнего меня сделала, и довольная.
— Ладно, перед Виктором оправдывайся. Пошёл за холодом схожу к бабе Вале.
Кирпич направился в сторону будки, которая стояла за 100 метров от нас. Значит они знакомы с кассиршей, и она наверняка знает какими темными делишками эти люди занимаются. Рассчитывать на бабу Валю нельзя. Да и что бабулька бы сделала против бандюг? Полицию вызвала, но через сколько бы она приехала? Помощь сейчас нужна, а никогда уже убьют.
Спелый бубнил себе под нос, как всё его заколебало. За Лику стало страшновато, когда он пытался взять ее на руки, такое ощущение было, что не удержит, повалит и сверху своей тушей задавит. Слава Богу обошлось, Лика вовремя опустила ноги и соскочила на землю.
— Ты хоть мешок сними с нее. — обратился Серый к Спелому.
Толстяк нервно сдернул мешок, и отошёл в сторону. Лика посмотрела на меня с недоумением, ее шокировало, что перед нами стоит мужик с клуба. Я понимающе кивнула ей головой.
— Извиняюсь, но я больше терпеть не могу, — я начала переминаться с ноги на ногу. — Мне срочно нужно справить нужду.
— И в чем проблема? Справляй
— Не здесь же, не перед вами! Хотя бы за машину дайте отойти.
— Ссы так, ниче не знаю! Обгадишь нам ещё машину. — не сдавался мерзкий толстяк.
— Я леди, писаю в специально отведенных местах, которых здесь не вижу. Перед вами точно не смогу, до уровня быдла не отпущусь. Дайте мне отойти, я справлю нужду и вернусь сюда. Бежать тут некуда, так что не переживайте. Тем более у вас в руках пушки, пытаться даже не стоит.
— Пускай идёт, мы же не изверги. — распорядился Серый.
— Да пошли, пошли, а то заревешь. Не даёшь поприкалываться, Серый. — толстяк схватил меня крепко за руку и потащил за собой к машине.
— А зачем идти со мной? Я одна…
— Ага, умная нашлась. Я тебя проконтролирую, а то выкинешь чего-нибудь.
К счастью, багажник оказался открытым. Обстоятельства складываются в мою пользу. Другой вопрос, осмелюсь ли я на подобные вещи, что представлялись недавно у меня в голове? Если хочу жить, то я обязана собрать все силы и выполнить задуманное.
— Чего ждём?
— Когда руки освободишь.
— Зачем?
— Не буду же я писать в трусики, мне их снять надо.
— Давай я сниму. Не хочешь, так мочи труханы. А развязывать руки не собираюсь, я же не дурак.
— Это извращение какое то! И с мокрыми трусиками я не буду ходить! — У меня сдали нервы и началась истерика. — Зверюги вы, а не люди! Физиологические потребности нормально справить не даёте. Если для вас, в порядке вещей, ссать в штаны, то для меня это не приемлемо. Видимо, вам никогда не надоест унижать и издеваться над слабыми. Это говорит, что вы не уважаете не только окружающих, но и самих себя, садисты хреновы!
Мои слова не произвели должного внимания, Спелому было весело наблюдать за мной, так сказать "прощупывать границы". Не выдержав, я заревела в голос от безысходности.
— Цирк не устраивай! Вам, бабам, лишь бы пореветь, дай повод только. — Спелый, удовлетворённый собой, подошёл ко мне, чтобы развязать веревки. — Что за натура бабья пошла — веревки вить из мужиков. Раньше как было, мужик сказал, баба метнулась, сделала. Разбаловали вас, для профилактики ремнем по заднице требуется, быть может исправитесь. И хватит реветь, башка раскалывается.
Когда мои руки были освобождены, я постаралась взять себя в руки. Спелый отошёл от меня на три метра. Я обратила внимание, что в руках у него был пистолет.
— Имей ввиду, стреляю без предупреждения. В твоих интересах быть послушной девочкой.
— Да я поняла! Отвернись. — всхлипнула я.
— Какие мы скромные, куда деваться?! — Спелый взял телефон и отвернулся.
Я тут же схватила топор и направились к толстому. Он увлекся телефоном, и за счёт этого потерял бдительность. Я замахнулась топором, в надежде отрубить голову. Оказалось это не так просто, только в фильмах показывают, как головешки отлетают с одного удара, я же повредила ему шею и из-нее хлынула кровь. Спелый ничего не понял, он просто пал и уснул. Для убедительности, чтоб он не смог встать и убить меня, я шандарахнула ещё раз, но уже по черепушке, голова превратилась в месиво.
Я стояла с топором в руках и не верила — неужели я это сделала я? Как это возможно? Самое интересное, что нет чувства вины и сожаления. Меня пугает сам факт, что я убийца. Та, что боится обидеть кого то, причинить душевную или физическую боль, смогла зарубить человека.
Бросив топор, я забрала из рук Спелого пистолет. Думаю от трактирного он ничем не отличается, смогу воспользоваться. Правда у меня не всегда выходит стрелять в цель, но в человека поди не промахнусь, попаду в какую-нибудь часть тела. Жаль, количество попыток ограничено.
Я вышла за машину и направила пистолет на Серого. Тот курил сигарету и нервно поглядывал на часы. Возле него стояла заплаканная Лика, у которой при виде меня округлились глаза. Я жестом показала, чтобы она быстро бежала ко мне. Серый тут же достал пистолет и направил его на меня.
— Я сейчас застрелю вас, если сдвинетесь с места. Брось пушку на землю!
Лика остановилась, взглянула на меня с умоляющим видом.
— Ты дашь нам уйти и мы забудем этот день. Иначе я стреляю, потому что ты не оставляешь другого выбора. Нам терять нечего, если я отпущу пистолет, закончится тем, что ты или твои дружки нас убьют.
— Вика не глупи, бросай! Он нас застрелит! Ты не сможешь в него попасть.
— Смогу! Вот увидишь, я очень постараюсь.
Серый был непреклонен, держал нас на мушке — Где Спелый? Это ты его пистолет держишь?
— Да. Он прилёг отдохнуть. Ты нас отпустишь?
— Отпущу.
— Серьезно? И не будете искать? — не могла поверить услышанному.
Серый кивнул головой и опустил пистолет. Быстро он как то согласился, неужели его напугала я? Не всё потеряно, главное сейчас спокойно уйти.
Лика сделала пару шагов на встречу. Мерзавец поднял пистолет и хотел было уже выстрелить Лике в спину, но я успела его опередить. Я выстрелила в него два раза, больше патронов не было, оба раза попала в грудь. Серый, скорчившись от боли, пал. Я выкинула пистолет и заскочила в их машину. Слава Богу ключ зажигания остался здесь.
— Лика, ты че стоишь? Быстро в машину!
Лика не отреагировала и продолжала смотреть на Серого. Видимо не могла прийти в себя от случившегося.
— Лика, тащи свою задницу в грёбаную машину, пока нас не прикончили! — заорала я, что было сил.
— Ах да, бегу. — наконец очухалась Лика и побежала ко мне. Я отметила, что Серый жив и пытается поднять пистолет. Надо поторапливаться. Дождавшись Лику, я надавила на газ.
Не успев толком отъехать, по машине начали стрелять. Для безопасности мы пристегнули ремни. В зеркале заднего вида я увидела Кирпича. Про него-то я и забыла, он старался стрелять по колесам, вывив автомобиль из строя. Машина одна, надо постараться успеть отъехать максимально далеко, насколько это возможно, а потом… Потом бежать со всех ног.
Послышался хлопок, машина резко развернулась в сторону. У меня не выходит справиться с управлением, и мы съезжаем в кювет. Значит, Кирпичу удалось пробить колесо. Передо мной проплыла вся жизнь, когда машина перевернулась вверх тормашками. Спустя минуту я поняла, что это ещё не конец, мы целы. Но нужно срочно выбираться из машины, чувствуется дым. Блин, давление давит висеть головой вниз. Хорошо, что пристегнуты, разбились бы к чертовой матери.
— Давай отстегиваться, и дуем, опасно задерживаться.
— Согласна. Куда дуть то? Впереди не видно ничего, кроме картофеля. О, смотри из бардачка вывалились баксы и блокнот. Сколько их тут? Прилично, кажется. Возьмём?
— Бери, не помешают. Впереди деревня должна быть. Километров 4 придется пройти. Может получится попутку словить.
Мы выбрались из машины, оглянулись и побежали проч. За нами бежал Кирпич. Произошел взрыв, от машины разлетелись куски металла, а сама она горела пламенем. Видимо Кирпичу досталось, он пропал из поля зрения. Возможно, какой то крупный предмет, валяющийся неподалеку от кучи обломков железа, было его тело. Издалека трудно разглядеть. Главное, за нами не гонятся.
Я с Ликой бежали, пока не выдохнулись и не остановились. Фу, над выносливостью надо поработать, дыхалка слабенькая.
— Смотри машина едет, давай остановим? А то я здесь паду и не встану, сил нет. — завыла Лика. Я солидарна с ней, но вдруг наши недоброжелатели едут, и мы угодим в их лапы? На картофельном поле тоже толком не спрячешься, на виду. До деревни не дотянем, пожалуй, рискнем.
— Голосуем? Она почти рядом. — задергала меня Лика. — Решай скорее! Я неуверенно кивнула головой. Лика повернулась и протянула руку, авто было очень близко. — Эх, поздно. Мимо промчался, не увидел, наверное. Долго думали. Такое ощущение, что по этой дороге пару машин за день проезжает. Глушь, как в пустыне. Придется пилить до деревни на своих двоих, а ноги не поднимаются. Жаль по щелчку нельзя оказаться дома, где тепло и уютно.
Неожиданно та самая машина дала задний ход.
— Молитвы услышаны, аллилуйя. — обрадовалась Лика. — Конечно, не по щелчку окажемся дома, но из этой дыры выберемся, от крендельков — хрендельков подальше.
Дверь распахнулась. Не знаю к добру или нет, на водительском сиденье располагался Владимир. Живой. Я настороженно заглянула в салон и никого не обнаружила. Значит один, данный факт меня успокоил.
— Садитесь, наконец я вас нашёл. Гадал живы ли вы. Сейчас увидел вас, прям камень с души упал. — запел Владимир. — Ехал на эмоциях, даже не отобразил, что вы стоите, потом осенило и скорее назад. Боялся, что показалось, но Слава Богу нет. И простите меня за всё.
Лика уселась на переднее сиденье, а я на заднее. Закинув ноги кверху, моё тело размякло. Почему то жутко холодно.
— С нами всё в порядке. Главное, что тебя не убили. — залепетала Лика, расцеловывая Вовчика.
Так-то он нас втянул в это безобразие, он и должен был получить по заслугам. Чтобы я ещё послушала Лику, ни за что. Интуиция моя подсказывала, что нельзя было ехать, но нет — я помчалась с ними. А что сейчас интуиция шепчет? Она молчит. Я очень устала и хочу спать.
— Кстати, Вова, Вике срочно нужна помощь! Смотри, она истекает кровью!
— Вика, Вика! Тебе плохо? Слышишь меня? Очнись!