– Может, тебя в карцер?
Засмеялся.
– Только если наедине с тобой, сладкая.
Открыла папку и швырнула несколько фото убитой девушки на стол. Он опустил на них взгляд, замер. На лице ни одной эмоции, но я знаю, что внутри него сейчас поднимается буря.
Схватив самый верхний документ, начинаю зачитывать его. Это заключение суд мед эксперта по результатам вскрытия трупа.
– На теле убитой были обнаружены колото-резаные раны в количестве трех штук. В области живота, чуть правее пупка… – после каждого прочитанного предложения я будто ненароком поднимаю на него беглый взгляд. Смотрю, изучаю его реакцию. Он неподвижен. Будто изваяние каменное. Сидит и смотрит на фотографии. Будто пытается запомнить рисунки до мельчайших подробностей.
–Лезвие прошло сквозь верхний изгиб толстой кишки…
Вдруг раздается скрипение. Ножка его стула о пол. Он молчит. Только теперь на меня смотрит. И взгляд его острый, будто лезвие, проникающее мне под кожу, желающее сделать больно. Также больно, как и ей тогда.
– Ты можешь молчать, – произношу тихо, прочистив горло. Откладываю в сторону бумаги.
– Можешь строить из себя крутого, можешь бросать в мою сторону грязные шуточки, но мы ведь знаем правду. Ты убил ее. Зарезал девчонку. Хладнокровно или из ревности, а может это был просто случай?
А вот теперь в его глазах ненависть. Он смотрит на меня так, будто в любой момент готов броситься и придушить. Подаюсь к нему навстречу, желая раздразнить зверя, желая увидеть его ярость.
– Ты сядешь, Русаков. А на зоне тебе уж точно не жить. Я ведь не дура. Узнала кое-какую информацию. Есть много людей, которым ты сделал плохо… Многие спят и видят, когда смогут встретиться с тобой. А ты встретишься, это я тебе обещаю. И никто тебе не поможет, даже твоя правая рука – Белицкий.
Вижу, как он застывает в удивлении. А вот это чистая десятка! Я поймала! Поймала его!
– Его же отпустили, да? – поднимаюсь со стула и усаживаюсь прямо на стол, смотрю на него сверху вниз. Наконец-то, мы поменялись местами. Теперь я – мент. А он гребаный кусок дерьма.
– Отпустили его сразу, как ты попал за решетку.
Он щурится. Вижу, как на лбу проступают морщинки. Продолжаю давить.
– Неужели, Белицкий сдал тебя, Шторм? И как же ты не видел Иуду? Как не распознал предателя среди приближенных лиц?
Я знала, что попала в цель. Но на этот раз Русаков смог собраться.
– Ты думаешь, я буду надеяться на Белицкого? Думаешь, у меня не осталось козырей, следачка?
Я приближаюсь еще ближе. Между нашими лицами всего сантиметров двадцать. Я даже слышу его тяжелое дыхание. И я хочу, чтобы он перестал сдерживать себя.
– Если бы они у тебя были, ты бы не терпел сейчас молодую наглую с*ку, внучку прокурора. Человека, который в свое время доставил тебе кучу хлопот, – произношу это с улыбкой, облизнув пересохшие губы.
Его глаза наполняются чернотой.
– Провоцируешь, следачка, – со злой усмешкой.
Возвращаюсь на прежнее место, пожимаю плечами.
– Ударишь – сядешь. Мне ведь не страшно.
Он резко подскакивает со стула. Огромной штормовой волной несется на меня. Мне не успеть убежать. Не успеть позвать на помощь. Русаков сгребает меня в охапку. Всего пару секунд испуга – и я прижата к стене, а его огромные руки сжимают мое горло.
– А я женщин не бью, – произносит с улыбкой, у самого лица. И пальцами по скулам водит. Меня лихорадит. Тошнит от его близости. Но я понимаю, если дам слабину, позову на помощь – мне никогда не справиться с этим делом. Перед глазами снова наглая ухмылка Дробина. И тут же в венах кровь закипает от гнева.
В глаза его смотрю нагло, с уверенностью. И даже попытки не предпринимаю высвободиться, будто мне нравится его близость.
Он вдруг замолкает. На пальцы свои смотрит, которыми дорожки по шее ведет. А меня ознобом бьет изнутри. Вокруг тишина тяжелая. И только дыхание его нарушает ее.
– Ладно, —руки Штора вдруг отпускают меня. Он отворачивается, а я хватаюсь за горло, и выдыхаю в облегчении.
– Я помогу тебе. Расскажу все так, чтобы тебе не доставило проблем засадить меня. Но с твоей стороны мне тоже нужна будет помощь.
Русаков устраивается за стол, поднимает на меня глаза. И сейчас в них тишина и спокойствие. Будто и не происходило между нами ничего несколько секунд назад.
– И почему я должна верить тебе?
Теперь он пожимает плечами.
– Я тебе слово даю, следачка. А уж слову моему ты можешь верить…
Я устраиваюсь напротив него. Собираю все фото и бумаги и убираю их в папку. Использую это время для обдумывания. Не пытается ли он обвести меня? И что он может попросить взамен? Понимаю единственное – у меня выбора не особо много.
– Хорошо, что тебе от меня нужно? Я ведь знаю, что такие, как ты просто так даже пальцем не пошевелят.
– Найди мне одного человека. Он исчез незадолго до моего ареста.
– Кто? Как зовут?
– Денис Золотарев. Управляющий моими ресторанами на Центральной. Устрой мне с ним свидание.
С губ сорвался смешок. Он серьезно?!
– Ты издеваешься?
Русаков продолжал невозмутимо на меня смотреть.
– Разве, похоже на это?
– Почему не попросишь адвоката? Обычно с такими вопросами обращаются к ним.
– Косарев – хороший человек, но хватки у него нет. Он не нашел его.
– Почему думаешь, что я сделаю?
Шторм улыбнулся. Поднявшись со стула, направился к дверям. Несколько раз постучал по ним, вызывая конвоиров.
И когда открылась дверь, он вдруг обернулся ко мне.