Между тем, все эти незнакомые люди, так и норовили, подойти к Кате и сказать несколько слов утешения. Она переглянулась с Матвеем Тимофеевичем, ей показалось, он ей подмигнул, похоже, он чувствовал тоже, что и она. Особенно приставучей оказалась теперешняя сожительница свекра, она висла то на Матвее Тимофеевиче, поглаживая его по руке, и шепча что-то ему на ухо, то через какое-то время поделывала такой же фокус с Катей. Катя, хоть убей, не помнила, как ее зовут. Женщины, рядом с Матвеем Тимофеевичем менялись так часто, что всех не упомнишь. Кате в конце концов это надоело, она попросила подружек, которые тоже пришли на кладбище, взять ее под руки с двух сторон. Спустя несколько минут, она увидела, что Матвей Тимофеевич также схватил под руки тетю Клаву и маму Кати.
Но, оказалось, что ритуальное действо на кладбище, это только часть сегодняшних массовых мероприятий. За ним следовали поминки, для которых был приготовлен ресторан, располагающийся на верхнем этаже одного из супермаркетов, которым владел Матвей Тимофеевич. Когда Катя вошла в этот ресторан с бесконечным количеством столов, уставленными всякой всячиной, прикинув, что здесь будет, она про себя сразу безрадостно решила:
— Марлезонский балет — часть вторая!
Мама Кати и подружки отпросились с этого действа, сославшись на какие-то неотложные дела. Получалось, у Кати оставалось только два близких человека (тетя Клава и свекор) среди всей этой массы поминающих, заполнивших весь ресторан.
— Интересно, а почему Матвей Тимофеевич не позвал никого из университетских друзей Дениса? Муж же, насколько мне известно, поддерживал с ними приятельские отношения, хотя вращался уже совсем в другой сфере деятельности. Наверно, просто не сообразил, потом ему сейчас не до этого, надо было где-то узнавать телефоны друзей Дениса (в этом деле я, точно, могла помочь свекру).
Посидев за столом не больше сорока минут, выслушивая от каждого оратора, какой Денис был хороший специалист, а, главное, человек необычных достоинств, Катя вдруг почувствовала, что Матвей Тимофеевич толкает ее в бок. Она поняла, что он хочет ей что-то сказать, чтобы не слышали другие. Катя наклонилась к нему, и Матвей Тимофеевич заговорщически прошептал ей в самое ухо:
— Катюша, не могла бы ты изобразить, что тебе стало плохо, ну, что-то, типа, обморока. Тогда мы с Клавой будем вынуждены отвезти тебя домой. Ты меня поняла? Пора сматывать отсюда удочки. Шепни про наш план Клаве, она рядом с тобой сидит. Мы поминки устроим у тебя в квартире, помнишь, как тогда?
Катя в ответ, испугавшись, что свекор потащит за собой свою «временную жену», прошептала в ответ:
— Насчет обморока, не волнуйтесь, не зря же, я ходила в школе в драмкружок. Только, как быть с вашей женой, она тоже пойдет с нами?
— Кать, ты что, какая это жена, просто балерина, которая временно квартирует у меня. Я ее оставлю здесь моим полномочным представителем, ей точно понравится такая ипостась.
Катя так вошла в предложенную свекром роль, что, кажется, кровь отлила от лица, и ей на самом деле стало дурно. Потом тетя Клава рассказывала, как это выглядело со стороны: Катя вдруг стала белой, как мел, потом стала медленно сползать со стула на пол. Но упасть ей не дали, подхватившие ее тетя Клава и Матвей Тимофеевич. Так, волоча Катю под руки, троица заговорщиков, выбралась из ресторана. У выхода из здания супермаркета их уже поджидала машина, свекор вызвал своего шофера еще будучи в ресторане.
Сейчас Катя вспоминала, как, по-настоящему, можно сказать, по-семейному прошли поминки у нее дома. Не успели Катя с Матвеем Тимофеевичем помыть руки, а проворная тетя Клава уже соорудила в кухне почти такой стол, как и Катя в прошлый раз, но откуда-то на столе загадочным образом появился еще и холодец. Тетя Клава сказала, что, как знала, на всякий случай, с вечера приготовила любимое блюдо Матвея Тимофеевича, да еще сделала своего хренка к нему.
Сидели очень долго до позднего вечера, вспоминали Дениса, причем на этот раз говорили все, а больше всех тетя Клава. Было так задушевно, причем, приходило успокоение. Все, потихоньку, плакали, но то были слезы, приносящие облегчение. Эти слезы притупляли боль от несправедливости произошедшего, помогали смириться с судьбой.
На этот раз тетя Клава проследила, чтобы Катя тоже, хотя бы помаленьку, поднимала рюмку и закусывала. Она знала, что Катя не употребляет крепкие спиртные напитки, поэтому нашла среди запасов спиртного, привезенного шофером еще к прошлому застолью, красное вино, и не забывала регулярно подливать Кате. Сама же тетя Клава вместе с Матвеем Тимофеевичем пила водку.
Катя чувствовала, что запьянела, поэтому к концу застолья не сразу врубилась, когда свекор стал говорить про какое-то завещание. Она поняла только, что разговор идет о финансах, поэтому весьма невежливо перебила его, думая, что он напоминает ей о имуществе Дениса, которое на ней оформлено.
— Матвей Тимофеевич, как я вам уже говорила (может. вы этого не усвоили прошлый раз), я хочу, чтобы все, что на мне записано, вы оформили на себя. Понимаете, меня, на самом деле, такая неправильная ситуация очень тяготит.
— Кать, ты не поняла, не расслышала, что я тебе повторил два раза? Я тебе втолковываю: я на днях по горячим следам, чуя, как жизнь непредсказуема, составил завещание. Раньше я об этом как-то не думал, потому что был у меня законный наследник, которому и так бы все досталось.
Опять, словно очнувшись ото сна, появилась новая Катя, как тогда, в кабинете следователей. Она вспомнила, что умеет отстаивать свою правоту. Правда, последний месяц Катя была прежней безропотной мямлей, охотно соглашающейся со всеми подряд. Она уж думала, что тогда на опросе-допросе был просто случайный выплеск эмоций, что такое больше не повторится с ней. Ан, нет, Катя опять почувствовала необходимость отстаивать свое мнение. Она торопливо перебила свекра, выпитое вино прибавляло ей смелости говорить без обиняков:
— Матвей Тимофеевич, вы видно выпили лишнего и не усваиваете, что я вам твержу, вам надо в свое завещание включить то имущество, которое не по праву принадлежит мне. А, как вы это сделаете, если все записано на мне? Понимаете, надо срочно переписать имущество Дениса на вас. Неужели не понятно?
Тетя Клава с удивлением слушала перепалку, не очень понимая, что за базар? Чтобы стало понятней, она налила себе стопку водки, и махом выпила ее, закусив соленым огурчиком. Между тем Матвей Тимофеевич пытался разъяснить Кате свою позицию:
— Катюша, скажи мне, что ты так привязалась к имуществу, которое на тебе записано, чем оно тебе помешало? Сколько, семь или восемь лет, не помню, оно прекрасно числилось на тебе, и ты не возникала, а что сейчас торопишься спихнуть все с себя? Что поменялось, тебе ничего не надо будет делать по бизнесу, пока я жив, все у меня под контролем, за квартиры и дачи я буду платить. Тебе на карточку ежемесячно буду скидывать энную сумму, ну, чего ты так засуетилась, Катя?
— Как так, ничего не поменялось? Нет Дениса, значит, теперь все должно быть по другим правилам — возмущалась Катя.
— Катюша, пока мы живы, правила будем устанавливать сами. Я скажу тебе больше, только ты не горячись. Все, что у меня есть, я распорядился после своей смерти оставить тебе. Но ты не волнуйся, умирать я в ближайшем будущем не планирую.
Катя вообще впала в ступор, не понимая, что за сумасшедшая идея вдруг взбрендила Матвею Тимофеевичу. А он как ни в чем ни бывало продолжал втолковывать ей, что это — обдуманное решение, к которому он пришел не трезвую голову.
— Кать, ну вот подумай спокойно, кому мне все оставить, кто у меня, кроме тебя и Клавы, остался? Родных у меня нет, всех бывших жен я не обидел, все они, хотя и не стоили того, получили от меня хороший куш. Куда все девать? Можно, конечно, завещать детскому дому, в котором я вырос. Но разворуют, «собаки», детям все равно ничего не достанется! Я уже перечислял туда деньги, а когда приехал с проверкой, оказалось, что все испарилось, вроде, никто ничего и не присылал. Но ты не переживай, умирать я не собираюсь, все будет, как при Денисе, ну, уважь ты меня. Единственный тебе наказ, не обижай Клаву, если что со мной случиться. Понимаешь, почему я так поступаю, ты — единственный человек, которого я встретил на своем пути, у кого не загораются глаза при виде денег. Какие-то у тебя другие ценности, если честно, я и сам-то не очень понимаю какие.
Катя уже не возражала, слушала молча откровенный монолог свекра. Хотя в его рассуждениях была совершенно четкая логика, а Катя всегда искала логику в своих и чужих поступках, но все ее существо внутренне сопротивлялось такому повороту событий. Но все же, наверно, сыграл роль ее приспособленческий характер — пришлось согласиться с таким раскладом. Тетя Клава, слушая Матвея Тимофеевича, все время согласно кивала головой, не забывая, под шумок, опрокидывать одну стопку за другой. А свекор на этот раз прикладывался к рюмке очень сдержанно.
Сейчас в машине, опять прокрутив этот разговор, Катю все равно не покидало ощущение, что все это, как-то неправильно. Вроде и согласилась со свекром, а осадок остался. Но вот уже Катя въезжает в свой двор, так что — долой все грустные мысли! Сейчас тетя Клава начнет откармливать Катю, как поросенка на убой, приговаривая, что она, все еще похожа на бледную поганку. Бороться с этим бессмысленно, поэтому лучше расслабиться — и получать удовольствие. Но, чтобы компенсировать плотный ужин, который ее ждет, Катя пешком поднялась на десятый этаж.
После душа и ужина Катя планировала сесть почитать заинтересовавший ее детектив, который она так и не смогла дочитать, когда отбирала его в печать. Она уже примостилась на диване в гостиной, взяла, купленную сегодня в издательстве книжку, но не тут-то было. Тетя Клава подсела, удобно устроилась в кресле рядом с диваном и молча ждала, когда Катя оторвется от книжки. Катя чувствовала, что тете Клаве хочется с ней поговорить. Она понимала, что тетя Клава сейчас перенесла на нее свою любовь к ненаглядному «сыночку», особенно это проявилось после «поминок на троих» в этом доме. Пришлось отложить детектив в сторону.
— Тетя Клава, я чувствую, вы хотите что-то у меня спросить, или, может быть, рассказать мне, не так ли?
— Катюша, как ты догадалась?
Тетя Клава спросила так удивленно, как будто трудно было понять ее маневр.
Катя, понимаешь, я все время думаю, почему вы с Дениской решили развестись? Может, если бы вы жили вместе, все бы вышло по-другому, он бы остался жив? Ты, только не обижайся, я, наверно, не в свои дела лезу, но эта ерундовина не дает мне покоя.
— Тетя Клава, если честно, я тоже над этим задумывалась. Но, как ни крути, связать это трудно. Денис был убит на работе, полиция еще не раскрыла преступление, но, мне кажется, если это случилось на работе, значит, имеет какое-то отношение к бизнесу, хотя мне трудно даже представить, какие мотивы. Денис умел все возникающие коллизии ловко улаживать, Матвей Тимофеевич говорил, что ему самому можно у Дениса поучиться тому, как сын разруливает конфликты интересов, говорил, что не зря Денис получил дипломатическое образование.
— Кать, ты мне попроще объясняй, без сложных слов, а то чего-то намудрила, «колизеи», какие-то.
— Извините, тетя Клава, коллизии это — столкновение интересов, больше не буду.
— Катюша, я думаю здесь дело не в бизнесе, и не в твоих «колизеях». Вот вы мне ничего не говорили, а на кладбище я узнала, что у Дениски была будто бы любовница, и ее тоже убили. Ну, вот те крест, не было у него никакой любовницы. Врут все люди, наговаривают на него. Надоедала ему какая-то шалава, это — правда, так он телефон отключал, когда она трезвонила. Еще несколько раз она к нам домой ломилась, а Дениска велел ее не пускать. Какая же это любовница, спал все время дома, один, как перст. Я даже удивлялась, мужик три месяца без бабы, это же — просто монах. У Матвея Тимофеевича никогда такого не случалось.
Тетя Клава говорила с яростной страстью, чувствовалось, что ей до сих пор обидно, что люди наговаривают про ее любимого «сыночка».
— Я с Денисом три месяца прожила, когда вы разъехались, он ни разу никого не приводил, а тебя все время вспоминал, разговоры о тебе заводил со мной. Я, правда, на тебя злилась, думала, грешным делом, что ты «кобеля» завела, а теперь вижу — и ты одна. Чудно это, не по-людски, зачем было разъезжаться? Так, вот слушай дальше, я думаю, его убила шалава, которую он обидел, тем, что наплевал на нее, а потом шалава и с собой покончила.
— Тетя Клава, старушки Марпл из вас не получилось. Вы нарисовали просто кровавую трагедию в духе Шекспира, правда, что-то не припомню, чтобы у Шекспира были сыщики, расследующие убийства, да и старушка Марпл тогда еще не родилась. В общем, все случилось не так: эта, как вы говорите, «шалава» была убита днем раньше, чем Денис. Помните, как к вам приезжали сыщики из полиции, они тогда подозревали, что Денис ее убил, потому что у него был обнаружен телефон этой женщины, причем с его отпечатками на нем. Но ваши показания спасли Дениса от вздорных обвинений.
Тетя Клава просто зашлась в негодовании:
— Если бы я тогда знала, что они подозревают моего «сыночка», я бы их метлой спустила с десятого этажа.
— Ну, и не помогли бы тогда Денису, а так ваши показания все прояснили.
— Нет, Кать, ну, ты подумай, обвинять невинного человека, который и ответить им ничего не может в свое оправдание!
— Я им тогда приблизительно вашими словами сказала то же самое. Но, они и меня подозревали в убийстве Дениса, говорят, мотив есть, все имущество достанется мне.
И вдруг тетя Клава выдала фразу, голосом утомленной аристократки:
— Я разочарована работой нашей полиции, больше детективов про нее смотреть не буду.
Катя не могла удержаться и расхохоталась.
Посиделки с тетей Клавой нарушил звонок Катиного телефона, на смартфоне высветилось лицо Вики.
— Привет, Катюша, ты дома? Я тут недалеко, можно к тебе зайду, есть разговор.