Когда Вика вошла, Катя заметила — подруга явно перевозбуждена, что для уравновешенной Вики было очень необычно.
«Не иначе что-то стряслось» — подумала Катя, но решила с порога не задавать ненужных вопросов, а выяснить все после ужина. Тетя Клава на радостях, что ее стряпня пользуется сегодня повышенным спросом, начисто забыла про дедуктивные умозаключения, и проворно бросилась подогревать свое коронное блюдо, запеченное в горшочке.
Зная, что Вика всегда отличалась отменным здоровым аппетитом, который совершенно не сказывался на ее точеной фигуре модели, и видя, как она через силу запихивает в себя вкуснейшее блюдо, Катя поняла, что случилось, что-то из ряда вон выходящее. Но Вика была очень воспитанной девушкой, поэтому она никак не могла позволить себе обидеть тетю Клаву, которая скромно ждала заслуженной похвалы. Когда Вика наконец справилась с ужином, и высказала все положенные восторги по этому поводу, даже Катя вздохнула с облегчением.
Девушки наконец покинули кухню, оставив там тетю Клаву, и перешли в гостиную. Наконец, Вика, кажется, собралась с духом и обратилась к Кате с совсем уж неожиданной просьбой:
— Катюша, у тебя есть выпить чего-нибудь крепкого, мне необходимо это для храбрости?
Катя была в шоке, но не подала виду. Пошла спросить у тети Клавы, которая радостно сообщила, что в гостиной в баре полный ассортимент. Катя открыла бар, и предложила Вике на выбор целую батарею бутылок с красивыми этикетками, потому что сама плохо разбиралась в крепких напитках. Все это время в гостиной повисла какая-то напряженная тишина, такого раньше с подругами никогда не бывало. Это продолжалось минуты три, пока Вика с трудом, неумело открывала бутылку (как показалась Кате, она ее не выбирала, а взяла первую подвернувшуюся под руку). Потом достала самый большой бокал, наполнила его наполовину, и зажмурившись, с трудом выпила содержимое, после чего долго не могла откашляться. Катя с ужасом смотрела на аттракцион, исполненный подругой, и ждала самого ужасного известия. Она еще помнила слова лиха, о том, что «самое интересное» впереди. И, наконец, откашлявшись, Вика начала говорить.
— Катя, я должна сделать тебе страшное признание — и замолчала.
Катя оцепенела от ужаса: «Господи, да говори же ты поскорей» — взмолилась про себя Катя. И через продолжительную паузу Вика, наконец, начала говорить:
— Я много лет скрывала от тебя эту тайну, думала, что она так и умрет вместе со мной. Но, сейчас, когда передо мной такое искушение, и я не в силах устоять перед ним, я должна тебе во всем признаться.
Катя подумала, что с Викой происходит что-то очень странное, она использует лексикон девушки девятнадцатого века. Вика такая острая на язычок, любящая ввернуть крепкое словечко, говорит не своим, каким-то чужим языком. Между тем подруга продолжала:
— Помнишь, когда нам было по девятнадцать лет, ты меня и Наташку пригласила на свадьбу, твою и Дениса, вот тогда это со мной и случилось.
Тут Катя немного успокоилась, когда поняла, что дело было давно, а сейчас вроде ничего не произошло. Она попросила Вику «не тянуть кота за хвост», а перейти к делу:
— Вик, ну, ты можешь побыстрей, говори по существу, что случилось на моей свадьбе, это было так давно, столько воды утекло, вот и Дениса нет с нами.
— Катя, понимаешь, я на твоей свадьбе влюбилась, и не просто так, а, похоже, на всю жизнь. Но ты не подумай, ничего такого не было, у меня это — чисто платоническая любовь, вроде, как у Петрарки к Лауре.
— Вик, ты что в Дениса влюбилась?
— Нет, что ты, причем тут Денис?
— Господи, не пойму, влюбилась, и хорошо, чего терзаешься, кто он, вроде никаких чудовищ у меня на свадьбе не было, все очень приличные ребята, в каждого, не грех влюбиться.
— Да, в том — то и дело, что я не в ребят влюбилась.
— Это — становится интересно, неужели у тебя проблемы с ориентацией? Постой, ведь, ты три года была в нормальном браке, Петька просто убивался, когда ты его бросила. Что-то, Вика, ты мне морочишь голову.
Катя уже совсем успокоилась, поняла, что все живы и здоровы, правда, если у Вики проблемы с ориентацией, надо пойти к психотерапевту, и в первую очередь подлечить психику, хотя ей не верилось, что проблема в этом, казалось, подружка просто мутит.
— Кать, ты что, вообще оборзела, что ты мелешь, какая еще ориентация, можно подумать, ты меня первый год знаешь.
— О, узнаю подругу, вернулся лексикон двадцать первого века. Может тогда нормальным языком объяснишь, в кого ты влюбилась на моей свадьбе.
— Кать, отвернись не смотри мне в глаза, мне стыдно. Ну, ладно, Кать, только не осуждай меня. Катя, я влюбилась в Матвея Тимофеевича.
Катя от счастья, что все хорошо, что лихо, кажется, затихло со своими проделками, весело от души расхохоталась.
— Кать, ты чего смеешься — осторожно спросила Вика, видя, как подруга просто покатывается от смеха, причем он такой заразительный, что и сама начала хохотать вслед за Катей.
Испуганная тетя Клава прибежала из кухни, узнать, что за кобылицы завелись у них дома, и не дождавшись ответа, начала смеяться вместе с девушками. Когда приступ смеха стал постепенно угасать, тетя Клава побежала на кухню и принесла клюквенного морса для успокоения, она утверждала, что это верное средство — обязательно поможет. Морс действительно подействовал целительно, и подруги смогли продолжить задушевный разговор.
— Вика, это чудесно, что ты влюбилась в Матвея Тимофеевича, он мне недавно жаловался, что его за всю жизнь ни одна женщина не полюбила больше, чем его деньги. Не понимаю, в чем проблема, почему все так тайно, что тут скрывать? Может если бы раньше призналась ему, у вас бы уже куча детишек бегала?
— Катюша, о чем ты, я просто тайно о нем мечтаю, разве я могу сама признаться. Я и замуж за Петю вышла, думала, если не убить это чувство, то по крайней мере заглушить удастся. Но ничего не вышло, только Петю зря мучила. Кать, а ты говоришь, что Матвея Тимофеевича никто не любит, но, он все время с какими-то женщинами живет. Я давно хотела спросить тебя, почему у него жены так часто меняются?
— Да, это не жены, а просто подруги, он так говорит. Свекор решил, что четырех женитьб, да всех неудачных — ему выше крыши, хватит, поэтому теперь у него только временные спутницы. Так, Вика, ты сказала, что сейчас ты не можешь устоять от какого-то соблазна. В чем дело, кто тебя искушает, неужели сам Матвей Тимофеевич?
— Ну, вот с этим я как раз к тебе пришла посоветоваться. Помнишь, Денис устроил меня к себе в супермаркет на хорошую должность, я там очень быстро продвинулась (университет не зря кончала), теперь я — директор по логистике, это очень хорошая должность, и по зарплате, и вообще считается престижной. А тут, представляешь, звонит мне сам Матвей Тимофеевич, вызывает к себе в офис, он же теперь бизнес Дениса Матвеевича взял в свои руки. Я вся такая, ни жива, ни мертва, представляешь, мой кумир сам меня к себе вызывает и делает мне такое предложение.
Катя не удержалась, перебила подругу: «Вика, что правда, замуж зовет?»
— Катюша, ну какой замуж, я подумала, что он меня, небось, и не знает, только прочитал мою анкету, узнал, что я МГУ кончила, и быстро у Дениса Матвеевича продвинулась. А он мне знаешь, что при встрече сказал?
— Откуда, мне ваше лицо знакомо, мы где-то определенно встречались?
— Я ему объяснила, что ты — моя подруга, что дружим мы фактически с роддома (наши мамы в одной палате рожали). Кать, когда он прямо на меня смотрел, так я к нему чувствовала совсем не платоническую любовь, во мне просто кипела страсть. Честно, со мной такого никогда раньше не было — я была готова отдаться ему прямо там в кабинете. Но он мне ничего такого не предложил, а сказал, что рассматривает новый бизнес-проект, хочет объединить центры логистики всех его супермаркетов, а меня сделать генеральным директором по логистике. Представляешь, мой кабинет теперь будет рядом с его, мы будем видеться каждый день. Кать, но я тебе как раз пришла сказать, я не устою, если он на меня обратит внимание. Я готова быть его временной подругой, спутницей, кем угодно, если позовет, я побегу за ним куда угодно. Но, если позовет сам, я навязываться не буду. Кать, ну, чего ты молчишь, ты меня осуждаешь?
— Если честно, Вика, я тебя не осуждаю, а завидую тебе черной завистью. Мне не удалось испытать таких чувств, но, кто знает, может все еще впереди?
— Кать, а разве у тебя с Денисом не было любви, нам со стороны казалось, что у вас с этим все в порядке?
— С Денисом у нас была иллюзия любви, вот с этой химерой мы прожили восемь лет.
— Кать, можно я еще выпью, очень хорошо пошло, я, наконец-то, излила свою душу.
— Вик, смотри не спейся от своей любви, а как ты, кстати, поведешь свою машину?
— Я вызову такси, а за машиной приеду завтра — сказала счастливая Вика, осушая бокал. Для нее радостным сюрпризом стала реакция подруги на ее признание («Вот уж не ожидала!).
В это самое время в своем рабочем офисе сидел Матвей Тимофеевич. Вроде и дел уже не было, но вовсе не хотелось ехать домой, где его ждала эта приставучая балерина.
— Как я баб так выбираю, что не успею переспать, а хочется избавиться, может, во мне что-то не так? Но эта балерина точно меня уже достала, надо бы спросить, что ей подарить, чтобы она уехала к себе домой без крокодиловых слез. Но как бабу по внешнему виду определишь, какая она на самом деле? Все издалека хорошие, а как начинаешь жить вместе, чувствуешь, что опять с браком выбрал.
Матвей Тимофеевич крепко задумался над трудной философской проблемой: «Как найти простое человеческое счастье?»
— Может мне много надо? — задал себе вопрос мыслитель, и тут же сам на него ответил:
— Совсем немного — чтобы проснуться, а на плече голова женщины, которая ждет от тебя только любви, смотрит на тебя восторженными глазами, в которых ты тонешь. Этот взгляд полон желания обладать только тобой, и в тебе поднимается встречное желание, и вы сливаетесь в единое целое, которое приносит вам плоды любви. Женщина не боится испортить свою фигуру, а рожает детей столько, сколько бог даст. Такая женщина не будет у тебя клянчить бриллианты, она считает лучшими подарками детей, которых вы вместе смастерили. Да, все это — утопия! В мои сорок семь лет пора бы уж понять, что я — уже взрослый мальчик, и о сказках надо забыть.
Матвей Тимофеевич не мог понять, что сегодня его так растревожило, «разбередило старые раны», подняло со дна уставшей души грезы о какой-то сказочной любви. И тут вдруг он понял, у него из головы не выходит восторженный взгляд Катиной подруги. Когда она на него так смотрела, что-то тревожное екнуло у него в сердце, как-то сильнее оно забилось.
— Ну, что я старый дурень (хотя мысленно, Матвей Тимофеевич себя тут же одернул: «Мол, не такой уж старый» — он, кажется, даже расправил свою широкую спину, выпятил грудь вперед) — опять попадаюсь на уловки кокеток. Наверняка, глаза горели у этой подруги, как ее там — Матвей Тимофеевич заглянул в анкету девушки, лежащую у него на столе (он зачем-то оставил анкету, не отдал ее сразу в отдел кадров, хотя вопрос был решен) — вот-наконец, нашел — Виктория Олеговна Чижова, я и говорю, глаза горели от большой зарплаты, которую я ей предложил.
Матвей Тимофеевич не положил анкету обратно на стол, а начал внимательно изучать ее:
— Двадцать семь лет, окончила МГУ, в браке не состоит, развелась четыре года назад, детей нет: «Небось тоже, как и все девицы с такими фигурами, не хочет рожать» — тут же поставил клеймо Матвей Тимофеевич). А фигура у нее красивая — высокая, стройная, но все женские атрибуты при ней, небось, вшила себе эти чертовы импланты.