— Что за дела, он угадывает все мои мысли, телепат что ли?
Так рассержено думала Катя, которая была вынуждена рассказать Максиму о своей гипотезе про боковое зрение, которая бесславно провалилась. Катя взглянула на часы — о ужас, вместо обеденного часа она целых два часа уже отсутствует на работе. Быстро распрощавшись с новым знакомым, она села в перегретый на солнце автомобиль, не дождавшись пока машина проветрится, и сходу дала по газам.
Если по дороге в следственный комитет Катя не могла отвязаться от воспоминаний про судьбоносный разговор с Денисом, то на обратном пути в издательство напряженно думала, где же она могла раньше видеть убитую женщину. Так ни до чего не додумавшись, Катя приехала в издательство и с головой погрузилась в чтение начатого еще с утра детектива. Как правило, это была безграмотная чушь, и Катя с первых страниц отправляла «рукопись» в корзину. Но сегодня она с любопытством, погрузилась в чтение, самой стало интересно, куда вырулит сюжет. Кстати, и грамотность была, конечно, не идеальная, но намного лучше, чем у большинства «рукописей», присылаемых в издательство.
Когда Катя дошла до места, где женщина, которой изменяет муж, получает анонимное письмо с его разоблачением, Катю вдруг, как током дернуло. Она резко отложила «рукопись», и схватилась за свой телефон. Катя вошла в WhatsApp, быстро нашла нужное письмо — да, ее догадка оказалась верна, это — любовница Дениса.
— Какой кошмар, надо срочно звонить майору Пронину. Теперь уж точно, сыщик заподозрит ее, решит, что вовсе не случайно она оказалась в этом злополучном сквере, возможно, будет даже подозревать ее в убийстве любовницы мужа.
Катя стала рыться в сумочке, искать визитку майора Пронина. В это время требовательно подал голос смартфон, лежащий на столе. Катя хотела отбить звонок, «мол, не до разговоров сейчас, ей надо звонить следователю», но с удивлением увидела на экране мобильника высветился отец Дениса. Он звонил очень редко, только по важным делам, поэтому Катя ответила:
— Алло, здравствуйте, Матвей Тимофеевич! Вы звоните так редко, не иначе что-то случилось?
— Случилось, случилось, Катюша, у нас большое горе — не здороваясь, начал отец Дениса. Затем он продолжил каким-то странным голосом, Кате показалось, что он говорит, глотая слезы:
— Денис говорил мне, что вы, вроде как, не живете вместе. Но вы еще не развелись, все равно тебе будут звонить, поэтому я решил упредить. Понимаешь, просто трудно произнести мне это — Дениса убили сегодня в офисе. Нет у меня больше единственного сына!
И Катя услышала, как большой, грузный Матвей Тимофеевич зарыдал в голос.
— Матвей Тимофеевич, вы сейчас где? Можно, я к вам приеду?
— Катюша, я буду очень рад, если ты поможешь мне пережить это горе. Давай, сделаем по-другому: понимаешь, меня эта ужасная новость настигла на рабочем месте — позвонили сотрудники из офиса Дениса. Они сообщили: только что уборщица обнаружила мертвого Дениса (в трубке опять раздались рыдания). Сейчас там на месте работает полиция, поэтому ехать туда нам с тобой нет никакого смысла, нас просто не подпустят, скажут, мешаем расследованию. Так, у меня такое предложение — давай, я подъеду к тебе в квартиру, ты же знаешь, моя хата за городом, долго нам туда добираться.
Катя не стала расспрашивать, почему отец решил, что сына убили, может, случился от жары острый инфаркт или инсульт. Она прекрасно помнила, что врачи предупреждали Дениса, что последствия той страшной болезни могут проявляться самым неожиданным образом. Также не сообщила Катя Матвею Тимофеевичу, что сейчас она находится на работе, а не в квартире, зачем нагружать его такой ерундой. Вместо этого она произнесла:
— Матвей Тимофеевич, я буду вас ждать, приезжайте поскорее.
Катя быстро собрала вещи, написала заявление на отпуск за свой счет до конца недели по личным обстоятельствам. Она очень обрадовалась, что начальницы отдела не оказалось у себя в кабинете, поэтому засунула заявление в дверную щель.
— Уф, слава богу, не придется объяснять Эльвире Евгеньевне, причину такого неожиданного поступка. Она такая въедливая, обязательно расколола бы меня.
Так рассуждала Катя, выбегая из здания издательства. Она второй раз за день плюхалась на раскаленное сидение автомобиля, не давая машине проветриться и немного остыть, и все из-за страшного цейтнота, в котором она оказывалась сегодня.
— Горячо, конечно, но я — не яичница, авось, не поджарюсь — успокаивала себя Катя, елозя на горячем сиденье машины.
— Сейчас, самое главное, приехать домой раньше Матвея Тимофеевича.
И, действительно, когда припарковалась у дома — автомобиля отца Дениса еще не было. Катя быстро на лифте поднялась на свой десятый этаж (обычно, для тренировки поднималась по лестнице). Сейчас надо было срочно навести хотя бы минимальный порядок в квартире.
Когда разъехались с Денисом, Катя уговорила бывшего мужа взять с собой помощницу по хозяйству — тетю Клаву. Тетя Клава жила с Денисом с трех лет, сразу после того, как Матвей Тимофеевич отобрал сына у первой жены, которая оказалась наркоманкой. Тогда он еще жил в Челябинске, а Клава жила по соседству, детей и мужа у нее не было. Когда отец Дениса узнал, что она не может найти работу, то пригласил соседку помочь ему с маленьким ребенком за хорошие деньги. Так тетя Клава прижилась в доме у Матвея Тимофеевича, и со временем стала полноправным членом семьи. У отца Дениса менялись жены, но тетя Клава была бессменной его помощницей. За ним она переезжала из одной квартиры в другую, потом, вместе с его очередной семьей переехала в Москву, даже успела еще пожить в огромном доме за городом (правда в этом доме тете Клаве не нравилось, потому что там, кроме нее, было еще много другой прислуги).
Когда Денис женился, Матвей Тимофеевич попросил помогать сыну, и тетя Клава с радостью переехала в новую трехкомнатную квартиру, подаренную отцом сыну. Здесь тетя Клава снова чувствовала себя полной хозяйкой, на ней опять держался весь дом (не то, что в этом огромном коттедже, где суетилось много прислуги, среди которых тетя Клава не чувствовала себя нужной, как раньше).
Кате тоже очень нравилась тетя Клава, она, кстати, освободила ее от всех хозяйственных проблем. Но все же при расставании с Денисом Катя понимала, что тетя Клава это — неотъемлемая часть жизни мужа, поэтому настояла, чтобы тетя Клава переехала с ним в его другую квартиру. Кате показалось, что и тетя Клава осталась довольна такой рокировкой, хотя по лицу тети Клавы было понятно, что она не одобряет их развод.
Естественно, что за три месяца отсутствия в доме тети Клавы, квартира приобрела весьма запущенный вид. Такие мелочи Катю не очень волновали, но сейчас перед приездом бывшего свекра, ей стало неудобно выглядеть полной неряхой. Пришлось в авральном порядке наводить хотя бы минимальный марафет жилища. Кое как распихав разбросанные вещи с глаз долой, наскоро протерев пыль, Катя успела еще и пропылесосить. Только она убрала пылесос на место, раздался звонок в дверь.
Когда Катя открыла, то оказалось, что свекор — не один, за ним стоял незнакомый мужчина, держащий в руках несколько больших пакетов. Матвей Тимофеевич, видя, что Катя удивлена, успокоил ее:
— Катюша, это мой новый шофер, он меня доставил, и я попросил его захватить выпивку и закуску в одном из наших супермаркетов. Сейчас он все поставит в коридоре, нет, Вася, лучше отнеси все в кухню, Катюша тебя проводит.
Когда распоряжение Матвея Тимофеевича было выполнено, он отпустил Васю, сказав, что сообщит, когда за ним приехать. Катя смотрела на бывшего свекра: казалось, он постарел лет на двадцать — вместо моложавого, крупного, холеного здоровяка — сибиряка перед ней стоял сгорбленный старик с красными заплаканными глазами. От него уже пахло спиртным, он грузно сел на банкетку в коридоре, и, похоже, не собирался проходить вглубь квартиры. Не зная, что говорить в такой ситуации, Катя робко предложила Матвею Тимофеевичу пройти в гостиную.
— Катюша, зачем нам в гостиную? Давай, по-простому, на кухне выпьем, поговорим, вспомним Дениса. Там Вася все принес для небольшого застолья, похозяйничай, разбери, что там поставить на стол.
Катя прошла на кухню, а Матвей Тимофеевич продолжал сидеть в прихожей, складывалось впечатление, что он не собирался оттуда уходить. В пакетах оказалось такое количество спиртного и закусок, как будто за столом будут сидеть не двое, а по крайней мере дюжина человек. Но Катя решила, что она здесь хозяйка, поэтому поставит на стол еды и выпивки столько, сколько сочтет нужным. С закусками она быстро определилась, а вот, что выбрать из целой батареи привезенных бутылок, она не решилась. Поэтому громким голосом, чтобы слышно было в прихожей, спросила:
— Что вы будете пить, Матвей Тимофеевич, что выставлять на стол?
Наконец-то свекор оживился, крикнул из коридора, что сам придет, выберет, мол, не знает, что там Вася привез. Через некоторое время он какой-то тяжелой шаркающей походкой (совсем не свойственной ему) наконец приковылял в кухню. Из всего разнообразия коньяков, джинов, виски Матвей Тимофеевич выбрал простую «Столичную» водку.
Кате тоже показалось неуместным в такой день устраивать богатое пиршество, чай, не свадьба. Она не стала выкладывать на стол из пакетов красную и черную икру, осетрину, хамон и еще какие-то разносолы, названия которых она не знала. Катя вспомнила, что как-то раз на семейном застолье Матвей Тимофеевич говорил, что всей этой муре, как он назвал современные изыски гурманов, он предпочитает сало, соленые огурцы, грибочки, колбасу и холодец. Приученная к вкусам хозяина тетя Клава, живя в доме с Катей и Денисом, всегда имела запас солений, которые сохранились в доме и после ее отъезда. Поэтому Катя достала из холодильника (специально отведенного тетей Клавой под заготовки) сало, соленые огурцы, маринованные грибочки, а из пакетов достала только колбасу и селедку, ну, холодца, к сожалению, не было ни в холодильнике, ни в пакетах. К таким закускам, как нельзя лучше, подошла «Столичная» водка, выбранная свекром. Когда он увидел, какой стол организовала Катя, он просиял:
— Ну, уважила, Катерина, как ты догадалась, что мне больше всего хочется, и где ты достала такую вкуснятину, не мог же Васька раздобыть это?
— Не моя заслуга, Матвей Тимофеевич, просто в холодильнике хранятся заготовки тети Клавы.
Удивительно, как такая нехитрая вещь смогла снять напряжение, висящее в воздухе, когда непонятно, о чем говорить, с чего начинать. Матвей Тимофеевич сел за стол, налил полную рюмку водки, залпом выпил ее, и без предисловий начал говорить:
— Понимаешь, Катюша, Денис это — единственный подарок, которым наградила меня судьба. Ему я отдал всю свою нерастраченную любовь, может, внешне это было незаметно — относился я к нему без проявления телячьих нежностей, мы же с ним мужики. Но я с детства хотел оградить его от всех опасностей, которые сам встречал на своем пути.
— Я же сам — детдомовский, мать моя спилась, а кто мой отец, похоже, и она сама не знала. После детдома пошел работать на завод, вот там я встретил хороших парней, сдружился с ними. Шли лихие девяностые, и нашей компании крупно «повезло» (тогда нам так казалось). Приехали к нам в Челябинск из Москвы оборотистые деловые мужики, и за бесценок стали приватизировать наш металлургический завод. Всем рабочим давали какую-то мелочевку — одну — две акции и, как правило, тут же выкупали их за копейки.
А на парней из нашей компании эти предприниматели положили глаз, и записали на каждого из нас огромное количество акций, правда выкупать сразу не стали, а на руки тоже дали очень маленькие деньги (сказали, остальное потом). Мы же, дураки не понимали, что у них какой-то тайный план, как распорядиться акциями, которые они на нас записали. Мы считали, что просто нам крупно повезло — типа, мы выиграли в жизненной лотерее. И, в скором времени, я так до сих пор и не знаю, то ли эти москвичи между собой что-то не поделили, то ли начался передел собственности — и у них стали отнимать все, что им удалось приватизировать. Но в результате всех моих дружков перестреляли, одному мне, каким-то чудом, удалось выбраться из этой передряги живым, да еще с огромными деньжищами — пришедшие новые хозяева выкупили у меня все акции.
Матвей Тимофеевич сделал паузу, выпил еще одну стопку водки, закусил селедкой, и неспеша продолжил:
— На тот момент я жил с Юлькой, она — тоже детдомовка. Из всех моих жен эта — единственная, кто выбрала меня не из-за денег, с ней мы стали жить сразу после детдома, когда я был совсем нищим. И она — единственная из всех моих жен родила мне ребенка — Дениску, но, к несчастью, Юлька пристрастилась к наркотикам.
Сначала, когда я чудом выжил, да еще остался при деньгах, я хотел затеять какой-нибудь бизнес в Челябинске, купил там квартиру, но боялся, что со мной расправятся также, как с моими дружками. Юлька к тому времени перешла на тяжелые наркотики, она стала исчезать из дома, воровала у меня деньги, а если не удавалось, выносила вещи из квартиры. Ребенок ее не интересовал, тогда, к счастью, я нашел Клаву, она вырастила Дениску, заботилась о нем, как о родном сыне.
— В общем, чего я тогда не перепробовал — торговал машинами, ездил в Турцию за товаром, держал на местном рынке несколько палаток. Но криминал был кругом, приходилось отстегивать рэкетирам, пуля могла настигнуть за каждым углом. За себя я не боялся, но на мне был Денис, я не хотел, чтобы он, как и я, попал в детдом, если со мной что-нибудь случиться. Юлька к тому времени погибла от передозировки.
— И тогда я решил попытать счастья в Москве. Сначала поехал сам, а потом через некоторое время, когда обустроился, купил квартиру — перетащил Клаву с Дениской. Сначала в Москве бизнес тоже был беспокойный и опасный, поэтому я, ни в коем случае, не хотел, чтобы Денис, когда вырастет, пошел по моему пути. Я устроил его в элитную школу, брал репетиторов, чтобы он мог поступить в МГИМО и стать дипломатом. Мне, казалось, что так я смогу обеспечить ему счастливую, беззаботную жизнь. Но, видно, от судьбы никуда не денешься — в первый же год работы в посольстве Судана Денис подхватил заразу, и мы с трудом вообще спасли ему жизнь.
Но, со временем, бизнес в Москве стал весьма цивильным, я в нем даже преуспел, владел сетью крупных супермаркетов. Стрелять перестали, я стал респектабельным бизнесменом, и решил, если не повезло Денису с дипломатической карьерой, а опасность подстерегает нас везде, пусть продолжит мое дело. Типа, здесь под моим присмотром ему ничего не будет угрожать. Поэтому подарил ему половину своего бизнеса, кстати, это я посоветовал ему записать все на тебя, Катюша.
Здесь Катя, которая до этого молча слушала Матвея Тимофеевича, не задавая вопросов, подала голос:
— Матвей Тимофеевич, Денис так и не успел переписать на себя свой бизнес и другое имущество, которое по-прежнему записано на меня. Теперь, наверно, вам надо оформить его на себя. Я понимаю, сейчас не такой момент, чтобы обсуждать финансовые вопросы, но, я просто хочу, чтобы вы знали: я абсолютно ни на что не претендую. Даже квартира, в которой я живу, и дача (хотя при расставании Денис настаивал, чтобы они остались в моей собственности), у меня другое мнение — все это должно вернуться к вам, потому что это ваши подарки Денису.
Свекор пропустил Катину речь, как бы мимо ушей, никак не отреагировав на ее предложение. Зато Матвей Тимофеевич использовал передышку в своем монологе с пользой: он залпом выпил подряд еще две рюмки водки и со смаком поглощал любимые закуски, выставленные Катей. Кажется, даже лицо его постепенно приходило в норму, он уже не выглядел жалким стариком. На некоторое время за столом установилось молчание. Катя спокойно ждала продолжения исповеди Матвея Тимофеевича, чувствуя, что для него сейчас это — основное лекарство утешения. Она понимала, что он, как бы себя убеждает в том, что он сделал, все, что мог, чтобы уберечь сына от опасностей, подстерегающих его на жизненном пути. Но, как оказывается, не смог предусмотреть всего — не смог сохранить жизнь сыну. После небольшого перерыва свекор продолжил:
— Понимаешь, Катюша, получилось так, что и меня, кроме сына, никто так не любил, как он. Денис всегда прислушивался к моим советам, старался быть похожим на меня, я чувствовал, как он гордится мною. А все мои бабы (и законные жены и просто сожительницы) любили мои деньги. Я иногда думал: «Ну, что во мне не так, вроде и мужик видный, и все у меня в порядке в смысле секса». Но ни одна женщина не полюбила меня больше, чем мои деньги. Может быть, мне попадались такие, но со временем эта ерунда стала занижать мою самооценку. Катюша, вот, что ты со стороны скажешь, в чем моя проблема?
Катя была застигнута врасплох таким откровенным вопросом подвыпившего свекра.