— Как где? Само собой разумеется, она переехала к Денису, когда мы решили расстаться.
— Господи! — в ужасе воскликнула Катя.
— Тетя Клава ждет Дениса дома, ей, скорее всего, никто не сообщил. Что же делать? Она была Денису вместо матери, она просто не переживет этого горя! Матвея Тимофеевича сейчас тревожить нельзя, выходит — придется мне самой принести эту ужасную весть тете Клаве. Звонить — нет, это нехорошо. Поеду к ней в квартиру.
И Катя быстро схватила сумочку с ключами от машины, не обращая внимания, что следователь все еще топчется в прихожей. Вместе они вышли на площадку, и вызвали лифт.
— А вы знаете куда ехать? — робко спросил майор Пронин, пока они ждали лифта.
— Знаю, эта квартира тоже записана на меня, я, правда, никогда там не была. Она находится рядом с офисом Дениса, он раньше ночевал там, когда засиживался на работе, а теперь живет (ой, жил) в ней постоянно. Дом я знаю, а номер квартиры записан у меня в телефоне.
В это время подъехал лифт. В лифте ехали молча, внизу при прощании майор Пронин, как Кате показалось, виновато сказал:
— Екатерина Дмитриевна, боюсь, мне придется еще вызвать вас для беседы? После того, как специалисты из отделения полиции, занимающегося делом вашего мужа, проведут экспертизу телефона гражданки Лариной, убитой на ваших глазах в сквере. Надеюсь, по запросу получить ее телефон в наше отделение. Возможно, ознакомившись с содержанием переписки жертвы, у нас возникнут новые вопросы.
Уже садясь в свою машину, Катя ответила:
— Всегда готова, Иван Николаевич, теперь видно, у меня планида такая — давать показания.
Дневная жара спала, но все равно, в городе было очень душно. Майор Пронин проводил взглядом лихо газанувший автомобиль Ворониной, и, прежде чем сесть в свой, никак не мог решить, куда ехать — сразу домой, или заскочить в следственный комитет? Посмотрев на часы (уже четверть одиннадцатого), решил, что поедет домой, жена Маша звонила несколько раз, а он все время отбивал ее звонки — был занят. Набрав Машин телефон, сходу услышал разгневанный голос жены:
— Вань, ты что забыл? Мы же сегодня договорились, в кои-то веки, выбраться в кафе «Золушка». Сегодня же пять лет со дня нашей свадьбы. Неужели хотя бы в такой день, ты не мог пораньше прийти с работы? Я и сына Коленьку отвезла к родителям, а ты даже не отвечаешь на мои звонки. Где ты сейчас?
— Машенька, я уже на пути к дому, одевайся, пойдем в кафе, как договорились. Раньше никак не мог, мне было необходимо по горячим следам опросить нужного свидетеля. Что значит, «посмотри на часы», посмотрел — время еще детское, нет и одиннадцати? Ничего не поздно, самый раз, сейчас только-только немного спала жара. Да зачем мне переодеваться? Вот только сменю рубашку, а то эта совсем мокрая. Кафе в двух шагах от нашего дома, пойдем туда пешком, прогуляемся.
И уже другим посуровевшим голосом:
— Маша, долго мне еще тебя уговаривать? Если не согласна, я съезжу еще в следственный комитет, у меня полно там дел. Ну, вот, давно бы так, жди, скоро буду.
По дороге домой майор Пронин думал, неужели правда, эта Воронина готова все свое имущество отдать свекру? Что-то не встречал он раньше таких случаев в своей практике. Наоборот, из-за денег и недвижимости даже приличные люди в основной своей массе готовы на любые сделки с совестью, а то и на преступления. А тут вдруг такой «одуванчик» — «мне ничего не надо, заберите у меня и то, что имею». Потом еще никак не оставляла сыщика мысль, что не даром вокруг Ворониной крутится этот известный адвокат, а она делает вид, что не знает его.
— Да, я сам, абсолютно точно из окна видел, как адвокат передавал ей какую-то бумажку, а она на голубом глазу утверждает, что это — всего-то на всего, его визитка. Неужели соврала?
Майор Пронин снова поймал себя на мысли, что ему хочется верить этой Ворониной. Он опять себя одернул — «да не имеет он на это право!». Такое впечатление, как будто он, бывалый майор, подпадает под колдовские чары, когда общается с гражданкой Ворониной. Получалось, наподобие того, как простых людей дурят цыганки, обладая необъяснимым даром внушения. Поскольку сейчас рядом с майором не было этой «цыганки», и он мог мыслить вполне себе реалистично, ему в голову пришла такая схема:
— А, что, если Воронина солгала, и, на самом деле, ушла от мужа к адвокату, а мужа и любовницу они прикончили по сговору, чтобы все имущество осталось у Екатерины Дмитриевны без всяких судов. Да, здесь, конечно, слабое место, зачем было убивать любовницу мужа, ей-то ничего не принадлежало? Ну, может быть, чтобы запутать следствие? Тогда опять не вяжется, а зачем ей, да еще и адвокату, было светиться на месте убийства любовницы мужа? Да, и вообще лишний раз убивать, чтобы лишь направить следствие в другую сторону, это уж точно, не тот случай. Да, что-то намудрил я, не может быть, чтобы приличный с виду адвокат и Воронина (с глазами невинного ребенка) разбрасывались трупами направо-налево.
Здесь мысли следователя были прерваны попавшимся на пути цветочным магазином. Майор Пронин остановил машину, решил — надо порадовать Машу букетом. На самом деле, ему стало стыдно, что он забыл, про договоренность с женой пойти в кафе. Он считал себя «старым солдатом, не знающим слов любви», ему было не очень понятно, что за такой юбилей — пять лет со дня свадьбы, казалось бы, ну, что тут отмечать. Но Маша уже целую неделю твердит про юбилей, все уши прожужжала. Он мог бы понять, если бы «серебряная» или «золотая свадьба», а то юбилей, которому даже и названья нет, смех один (но, у женщин свои причуды). Купив красивый букет, довольный собой сыщик продолжил свой путь, а с ним и размышления о совершенном вчера убийстве в сквере.
— Что-то я не очень внимательно отнесся к личности второго свидетеля — адвоката Никонова Максима Сергеевича. Надо вспомнить, что он мне объяснил: как получилось, что рано утром, довольно далеко от своего дома он оказался на липовой аллее. Так, он сказал, что у него была назначена встреча с клиентом, который живет в этом районе. Кстати, он зря прождал, клиент так и не явился, зато он попал в свидетели преступления. Интересно, он тоже, как и Воронина, ничем мне не помог, ничего странного не заметил. Как так, у тебя на глазах совершают убийство, ты — опытный адвокат, а прикидываешься дурачком, мол, «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».
На этом месте рассуждения следователя были прерваны, так как он уже открывал дверь своей квартиры. Нарядная жена ждала его, можно сказать, прямо у порога. Букет красных роз отлично выполнил свою функцию — провинившийся муж был прощен, и даже удостоен нежного поцелуя.
Когда Катя вернулась домой, глянув на часы, поняла — уже половина первого ночи. Но ее мечте — побыть в горе одной (в конце — концов просто поплакать, спокойно повспоминать восемь лет брака с Денисом) так и не суждено было осуществиться. Дело в том, что тетя Клава категорически не захотела ночевать в квартире Дениса, в которую он больше не вернется.
Трагическая новость, которую Катя сообщила тете Клаве, няню Дениса не удивила. Тетя Клава, наоборот, сказала, что сама, еще днем, почувствовала, что с ее любимым «сыночком» приключилась страшная беда. Поэтому она уже после обеда все время ждала трагических вестей, но сама никому не звонила, в надежде, что, может быть, пронесет, вдруг ее дурные предчувствия окажутся просто надуманной чушью. Тетя Клава вообще впала в какое-то странное состояние, похожее на транс. Всю дорогу, пока Катя везла тетю Клаву к себе домой, та тихо завывала, как раненная волчица в своем логове, лишь иногда бормоча какие-то неразборчивые слова. Лишь на пороге квартиры, когда Катя открывала дверь, тетя Клава, неожиданно, словно очнувшись от сна, вдруг спросила:
— Катюша, а я не помешаю твоему мужчине?
— Господи, какому еще мужчине? Я живу одна, никаких мужчин в квартире нет — не поняла Катя, о ком идет речь.
— Как одна, а зачем же вы с Дениской разъехались?
Тут Катя, наконец, догнала, что тетя Клава имеет в виду.
— Надо же, второй раз за день у людей возникает впечатление, что она разошлась с Денисом ради другого мужчины (сначала ее спросил об этом майор Пронин, теперь тетя Клава).
Катя задумалась, как коротко и понятно объяснить тете Клаве, почему они с Денисом расстались, и, не нашла ничего лучшего, чтобы ответить так:
— У нас с Денисом разные взгляды на одни и те же вещи.
Тетя Клава, хоть и была в невменяемом состоянии, тут же нашла контраргумент:
— Вы же никогда не ссорились, значит разные взгляды здесь ни при чем.
Катя поняла, что бессмысленно объяснить то, что даже, кажется, не понял и Денис. Но видя, что настрой тети Клавы по отношению к ней явно изменился, Катя рассказала, что днем у нее в гостях был свекор. Это сообщение еще больше взбодрило тетю Клаву, она забыла про себя, стала спрашивать, как справляется с горем Матвей Тимофеевич. Здесь они прошли в кухню, где сохранились следы от дневного застолья. Тетя Клава сразу с удовлетворением отметила, что на столе в основном закуски, приготовленные ей, и пустая бутылка «Столичной» водки.
— Неужели вы вдвоем прикончили поллитровку?
— Я не пила, так что получается — Матвей Тимофеевич справился сам.
— Катюша, ну, так ты хоть поела? Что-то мне не нравиться твой вид, посмотри на себя — чисто, бледная поганка.
Тетя Клава вернулась к своему обычному состоянию, не обращая внимания на себя, заботиться о других. Она тут же поинтересовалась, а что за пакеты стоят на полу? И узнав, что это все привез с собой Матвей Тимофеевич бросилась их разбирать.
— Так, это что за безобразие, в такую жару продукты надо срочно все убрать в холодильник. Катя, ты мне не ответила, что ты ела сегодня?
Катя стала вспоминать, и оказалось, единственное, что она сегодня успела съесть, это — утром перед выездом на работу чашечка кофе с круассаном, больше ничего не удалось ухватить, пила весь день воду.
— Срочно, садись за стол — скомандовала тетя Клава.
— Хорошо, я сейчас все сделаю, как вы скажете, только сначала приму душ и переоденусь.
Катя долго стояла под прохладным душем, кажется, стараясь смыть с себя буквально волной цунами накатившие на нее проблемы. Она вспомнила, как ее подруга Наташка, выслушивая причитания Кати о том, что ей не хватает проблем, мрачно заключила:
— Катя, обращайся почаще к народным мудростям, а на твой случай есть такая: «Не буди лихо, пока тихо».
Катя прекрасно помнила этот недавний разговор, когда они втроем с Наташей и Викой сидели в кафе, болтали каждая о своем. Девчонки с трудом вырвались, потому что у Наташки болел сынишка (мама приехала буквально, ненадолго, подменить ее), а Вика была сонная после ночной смены, которую она отбарабанила в круглосуточном супермаркете. Поэтому Катины воздыхания, что, мол, она, такая несчастная, устала от безделья, не были восприняты подругами всерьез. И потом, когда через некоторое время Катя сообщила им, что разводится с Денисом, эта новость для них стала просто шоком.
Это было совсем недавно, а сейчас, стоя под душем, Кате казалось, что ее от этого разговора отделяет целая вечность. Тут же в ду́ше Катя наметила, что не сегодня, а завтра, прямо с утра, она позвонит маме и подругам, сообщит трагическое известие. Сегодня Катя была не в силах вести разговоры, звук своего мобильника она отключила, поэтому не отвечала на звонки мамы и подруг.
— Да, надо выходить, уже и тетя Клава стучит в дверь ванной (боясь, как бы чего со мной не стряслось) — мелькнуло в Катином мозгу — все равно, душ не помог смыть ужасные итоги сегодняшнего дня.
Когда Катя вышла из ванной, то поняла, что ее просто трясет от страшного озноба, несмотря на вполне комфортную температуру в квартире. Она сменила легкий сарафанчик на теплый, махровый, банный халат, но озноб не прекращался, он становился только сильнее, у Кати уже, просто лязгая, стучали зубы — и остановить этот процесс она не могла. Здесь вмешалась тетя Клава, которая опять почувствовала свою силу в том, что без нее «мир рушится». Она буквально силой влила в Катю большую рюмку какой-то жидкости. Катя закашлялась, у нее запершило горло, но постепенно озноб стих, зубы перестали стучать, и ударило в голову, ей казалось ее укачивает, как на палубе при шторме.
— Ты куда глаза закрываешь, я тебе не дам уснуть, пока ты не съешь это лекарство — приговаривала тетя Клава, запихивая в рот Кате бутерброд с черной икрой. Скормив его, буквально, как ребенку, она осторожно под руки отвела Катю в спальню, уложила в постель, и тихо закрыла за собой дверь.