Пятница
Томас подал руку Лили, которая с удовольствием приняла её, выскальзывая из машины в светло-голубом плаще, под которым виднелась бежевая блуза с рюшами и длинная обтягивающая юбка. Он не забыл её сумочку, того же цвета, что и плащик.
— Постой, Томми! — мужчина обернулся, удерживая её за слабенькую руку, стараясь не смотреть в светло-карие и любящие глаза, — Ворот! — воскликнула она на его беглый вопросительный взгляд, бережно расправляя рубашку под чёрным пальто.
Том, как всегда, был одет с иголочки: черный шерстяной костюм мелкой вязки и идеальной глажки со стрелками на брюках.
— Готовы, да? — спросил он, позволив девушке взять его под руку и войти в холл ресторана, что переливался отблеском ярких ламп, отражавшихся в зеркалах и украшенных стеллажах.
Лили видела много похожих мест, куда Том водил её на свидания, но это показалось ей самым лучшим. Может, потому что она провела три дня в больнице, поедая горький шоколад из рук Тома, но только после мясного и наваристого супа для скорейшего восстановления после кровопотери. Он кормил её с ложки, целовал в лоб и рассказывал разные истории, провожая её даже в туалет, вызывая женскую зависть у остальных обитательниц палаты. «Какой попечительный супруг!» в один голос твердили дамы, прожигая глазами счастливую Лили, купающуюся в лучах заботы и внимания. Мужчина сам консультировался с доктором, много спрашивал о её состоянии и о том, как помочь поправиться.
Они вошли в гостевой зал, сняв верхнюю одежду, направляясь к нужному столику за которым уже сидела компания из трёх мужчин и одной женщины.
Лили с интересом осматривала интерьер, довольно прислушиваясь к тихой музыке, доносившейся из соседнего зала. Том подошел к столику, пожав всем мужчинам руки, поприветствовав даму, а после представил Лили. Она уже знала Озана, а Озан — знал её, осматривая юную особу снизу вверх и сверху вниз, акцентируя внимание на глазах.
— Чудесно выглядите, мисс… — заверил Ахмет, чмокнув ещё совсем бледную ручку.
Лили натянуто улыбнулась, понимая, что этому типу доверять точно нельзя. Том же по-хозяйски перенял ладонь, посадив девушку на стул рядом, закинув крепкую руку на спинку мебели обозначив своё пространство, безмолвно заявляя: «она со мной».
В течение вечера беседы не выходили за рамки светских, без вставок из мата и пошлостей, только культурное общество и высший свет. Женщины трещали о своём, мужчины — о главном. Томас вёл себя немного вызывающе или же в своём репертуаре.
— Ай, вся еда — сплошное противостояние кашруту, дорогая. Что в итоге закажем?
Лили пожала плечами:
— Я буду то же, что и ты.
Мужчина хмыкнул, протяжно и хрипло, поднимая глаза на официанта: — Говядину с овощами без сливочного масла, филе сазана и… — протянул он, додумывая последнее, — Ей, — Том указал на Лили пальцем, — Слоёное пирожное, так и быть… И бутылку лучшего виски.
Он захлопнул меню и винную карту, швырнув их официанту, вскидывая глаза на Лили, которая медленно вышла из-за стола.
— Я подышать, — заверила она его, беря с собой за компанию новую знакомую.
Мужчина кивнул, раскинувшись на стуле: — Ладно, давайте завершим показушное представление и обсудим дела? На кой хер вы меня позвали? Явно не попробовать местных раков. И я не о еде.
Озан ухмыльнулся.
— Тебя хоть что-нибудь кроме денег и дел интересует? Планируешь охватить всю Англию?
Глаза Тома заблестели. Он знал, что вопросы Ахмета всегда имеют место.
— Что ты за это хочешь, а?
Озан потёр руки, глянув на своих подопечных, нагло ухмыльнувшись: — Сцапать на одну ночь твою девку.
Томас схватил со стола нож для мяса, едва не снеся весь хрусталь, ринувшись вперёд к лицу Ахмета, который не шелохнулся.
Двое подручных встали с места, выполняя свою грязную работу.
— Или это для тебя не кошерно?
Том молчал, держа возле горла турка нож.
— Я ж тебя сейчас вскрою как консервную банку, мудак ты, старый!
— Устрой мне встречу с Чарли Остином.
— Да иди ты нахер! Нет! Никогда! Быть посредником и пушечным мясом? Хер там! — разозлился он, возвращаясь на место, — Я что, похож на козла отпущения?
Озан пожал плечами.
— Нужен малыш Чарли, ищи его в какой-нибудь заднице Лондона, только меня не трогай или раздружимся, мать твою, насмерть, я тебе отвечаю!
— Внемли, Томас! Вся Англия, ну или почти, под одним тобой. Твои аптеки всюду. Будет спрос! А спрос всегда рождает предложения, еврей! Подумай, от чего ты отказываешься.
Лили вернулась за столик, и от неё повеяло лёгким запахом сигаретного дыма.
Том недовольно шмыгнул носом, ощущая резкий запах.
— Зачем курила? — спросил он её на ухо, касаясь носом мягкой щёки.
— Я рядом стояла, — прошептала Лили, приступая к еде, обводя весёлым взглядом Томаса, — Франческа напросилась ко мне на прием во вторник.
Мужчина удивленно вскинул брови: — Ты всего-то день проработала, а уже постоянные клиентки? Молодец… Далеко пойдёшь, — проговорил Том, разжевывая свой кусочек мяса, запивая крепким виски, поглядывая то на спутницу Ахмета, то на Лили, — Тяжёлая, что ли? Острое не жрёт, алкоголь в рот не берёт.
Лили усмехнулась:
— Ага! — девушка сделала мелкий глоток спиртного, сощурившись, пытаясь хоть как-то его проглотить, — Какой ты наблюдательный. От тебя ничего не скроешь, даже если захочешь! — подмигнула она, улыбаясь ему исподлобья.
И девушка была права, за четыре месяца отлично узнав натуру Томаса.
Они мирно отужинали и встали из-за стола: — Нам пора, — заверил Томас «коллег», швырнув на стол деньги, зазывая жестом официанта.
— Пора делать домашнее задание, Лили?
Девушка лишь хмыкнула, и стоило Томасу отвернуться, как она показала Озану язык, исчезая в проходе.
Весь вечер мистер Том чувствовал себя индюком. Во-первых, его мучила совесть перед Лили, и он боялся заглянуть ей в глаза, словно она увидит сцену, где он имел её ровесницу на работе. Том боялся сказать лишнего, будто из него вырвется правда, которая была никому не нужна. Он навещал её в больнице по полдня, чтобы та ничего не заподозрила и не раскусила. Каким-то краешком мозга Томас понимал, что его беспокойство пустое, ведь это был не единственный раз, а уже шестой по счету. Но именно последний, мать его, рвал и душу и сердце! Еврею было паскудно, стыдно и мерзко от самого себя. Ведь он её действительно обманул, изменил и вытер ноги.
Осознание произошедшего пришло только когда он пришёл к ней в палату на следующий день, а Лили от радости прыгнула ему чуть ли не на руки, прижимаясь к заросшей щеке. Эти доверчивые глаза, большие и красивые, которые не могли обмануть, но которые обманул Том. Они смотрели на Томаса не как раньше, холодно и стеснительно, а с любовью и самозабвенной нежностью.
— Осторожно, дорогая, а то шов расползется, — улыбался он, не зная куда деть глаза, целуя её в губки, пришлепнув по упругой попке.
Лили представить себе не могла, что вчера её Томми был с другой.
Во-вторых, разговор с Озаном не давал ему думать рационально, сводя всё к материальным благам. Том всё прекрасно понимал. Но, сдавать Остина сейчас было минимум — глупо, а максимум — не выгодно.
Пока Том прикидывал варианты, они подъехали к бару, пересекая с Лили холл, проникая внутрь. Они вошли в кабинет, и Лили, уже обосновавшись, рухнула бы на диван, но я ей не дал, притянув к себе за предплечье так, что она попятилась назад от его напора, усаживаясь на стол.
— Так, я тут работаю, верно? — Томас обвел рукой кабинет, зацепив и злополучный диван, сощурив глаза, отгоняя недавнее прошлое, возвращаясь к девушке, — Поэтому дети заделанные в этом кабинете и на этом священном столе автоматически станут такими же как и я боссами, да?
Лили рассмеялась, глупо и звонко, утыкаясь в его плечо. Она опьянела, но не так, как Том, покачиваясь из стороны в стороны.
Он прильнул к ней губами, и она страстно вздохнула, обхватив мужскую шею руками, сливаясь в одно. Еврейские пальцы побежали по её блузе, наспех расстегивая ткань, пока она ловко справлялась с его ремешком. Бедра Томаса оказались меж её, разведенных и стройных, таких манящих. На пол бесформенной фигурой полетел пиджак, за ним последовала её блуза.
Том ласкал её шею, слушая нежные вздохи, всхлипы и полустоны, спускаясь к груди, пытаясь сдвинуть бюстгальтер и заглянуть внутрь. Черт знает, что этих двоих нашло, а особенно на Лили.
— Потерпим до дома? — выдохнул Том.
Лили оскорбилась до жути быстро и глубоко, обиженно поджав губы, с досадой толкая еврея в плечо, слезая со стола и направляясь к дивану. Исаак разрядил обстановку.
— Том, там такое, короче, ты нужен!
— Весь свой словарный запас высрал? — спросил его он, шагая по залу и выходя на лестницу ведущую в цоколь, пытаясь переглушить музыку.
Они подошли к крайнему складу, который используется весьма редко, плохо освещается и проветривается. Том стоял и смотрел, как люди Чарли нахально разворовывают ящики с дорогущими напитками. В эту секунду он принял предложение турков.
— Так, дорогой мой, пойди к Лили и присмотри за ней, чтобы она нос свой из кабинета не высунула! — обратился он к Исааку.
— Дать пистолет? — спросил он, на что Том отрицательно помотал головой.
— Ну что ты, мальчик, не нужно. Иди к моей милой, а то она меня потеряет.
Тем временем Лили сидела в кабинете еврея, наблюдая за стоящим в углу Исаака, что отмечал какие-то цитаты в книге с заумным видом. Она пересела за стол, проведя рукой по полировке, обводя пальцами шкафы, сдвинув небольшой ящик, хорошо смазанный маслом, без скрипа распахнувшийся перед её глазами. Исаак даже не поднял голову, увлеченно плюхаясь на диванчик и царапая карандашом по бумаге. Ему было плевать, чем занята девушка, а тем более, чем занят сам босс. Ещё движение и девушка вздрогнула, заметив небольшой пистолет, проклиная собственное любопытство. Сомнения в том, что Том — не учитель, развеялись в миг. Тонкие пальцы обвели оружие, ощущая его холод и грубый металл.
Исаак вышел из кабинета на зов одного из официантов, попросив девушку посидеть одну минуту. Лили послушно кивнула, но, конечно, слушаться не стала, делая себе же хуже. Она покинула кабинет, проскакивая через холл и обходя огромное количество столиков, направляясь на вопли Томаса, доносившиеся с другого конца заведения. Любопытство лишило её страха, осторожности и здравого смысла, вынуждая идти наперекор строгому еврею. Ещё один пролёт, лестница и прохлада, и крики Тома стали слышны отчетливее и громче, мат лился из его уст, раздаваясь как по радио.
— Ах ты, сраная псина с отростками вместо рук! Ты, сука, смеешь воровать у меня под носом?!
Лили выглянула из-за стены, наблюдая разъяренного Томаса, что безжалостно топил человека голыми руками в большой бочке, рукава на которых он аккуратно и неторопливо закатал по самые локти.
— Засранец! Пей, заморыш, пей!
Неизвестный Лили дёргался, вырвался и брыкался как бык на красную тряпку, тщетно пытаясь сделать вдох, глотая жидкость. Голова его была опущена по самые лопатки и билась о деревянные стенки, смешивая воду с кровью.
Лицо Шульман было абсолютно нечеловеческим, и от этого у Лилиан побежали мурашки: злые и пустые глаза потемнели от гнева, нос сморщился, брови опустились, а зубы сцепились в плотный замок до побеления плотных и розовых губ, густые волосы взъерошились и торчали в разные стороны, пока сильная левая рука безжалостно лишила жизни человека.
Никто не пытался остановить его, не хотел сам попасть под горячую руку или просто не беспокоился о тех, кто влез в дела завода. Никто не помешал ему закончить начатое.
Лили прикрыла лицо руками, почти рухнув на землю, стараясь стереть из памяти увиденный ужас. Сознание не верило в содеянное Томми, пока непослушные ноги несли её в сторону входа, откуда они и пришли каких-то пятнадцать минут назад, которые стоили кому-то жизни.
Мистер Шульман пришёл в себя только тогда, когда тело обмякло и повисло на краю бочки. Он выдохнул, словно после марафона, восстанавливая дыхание, прощупывая пульс на лучевой артерии, направляясь к кабинету, где его должна была ждать Лили.
«Никого» — подумал он про себя, заметив отсутствие девушки.
— Исаак, твою мать! — прокричал он, смачно харкнув скопившуюся густую слюну на пол, сложив всё ещё мокрые руки на поясе, встречая долговязого мужчину, — Где Лили, срань ты господня, а? Ты где опять был?
Исаак стал что-то отвечать, пытаясь оправдаться перед разъяренным боссом.
— Тот, кто тебя сделал, недобрый, мать твою, человек! Ему бы таки хер отчекрыжить по самые яйца, ага?! — прорычал на него Том, направляясь к выходу, — Я вернусь и засуну тебе трость в задницу, а высуну через пасть, также как и мой член изо рта, который ты сосёшь вместо маминой сиськи с самого рождения! Беспомощный ты узурпатор!
Том был зол, как черт, выбегая на улицу и догоняя уходящую Лили, пытаясь её притянуть к себе рукой, но та громко вскрикнула:
— Отпусти! Или я закричу!
Том вздохнул. Она все поняла, всё увидела и от своего не откажется.
— Ты уже и так кричишь, милая, — Лили потупилась, — Но, если так хочешь, можешь покричать ещё… — убедил он её, — Тебе можно, — Томас сделал шаг, касаясь её руки.
— Не трогай меня, паршивый бандит! Ты бандит! — верещала она на всю улицу, пока Том покорно её слушал.
— Я не бандит, солнце.
Она развела руками, делая ещё два шага назад — Ты человека утопил! Ты оружие в столе держишь!
Он рывком приблизился к ней, прижимая к себе, получая хлипкие удары в грудь: — Я не бандит, Лили.
— Так кто ты тогда?
Томас взмолился:
— Скажем так, да? Я обычный порядочный бизнесмен, но с немного расшатавшейся психикой, — начал было он, но девушка тут же оборвал его издевательской ухмылкой, — Только и всего, Лили.
Девушка немного поплыла от его слов, от сладкой лжи вместо горькой правды.
— Я храню пистолет только в целях самообороны, понятно? Я и в руках-то его не держал, а тем более никого не убивал, правда?
Том бессовестно врал, что было его кредо.
Лили поежилась от холода, но в его объятия не пошла.
— А что с тем парнем? Он жив? — с надеждой спросила она, ища в серых глазах ответы.
— Само собой разумеется! Я лишь припугнул этого выродка, потому что он меня обманывал, понимаешь? — успокоил он девушку, навесив на неё пять килограммов лапши, — Всё оказалось не так, как тебе привиделось, да?
Лили скривила губки, осматриваясь по сторонам, не зная верить его словам или нет. Девичье лицо говорило об обратном, в нем читались страх и недоверие.
— Я всё равно от тебя ухожу, ясно?
Лили жутко испугалась Томаса, а он в свою очередь знал какую политику выбирать: — Ясно, Лили, мне ясно. Ты можешь вернуться в свою деревню и снова начать скучать возле окна своей маленькой спальни, потому что рестораны, театры, красивая музыка и поездки не валяются на дороге.
Лицо её выражало безысходность, ведь она была не готова разменивать свою новую жизнь на прежнюю, старую. Поэтому Том так легко и давил на неокрепший девичий разум.
— Ты будешь нянькаться с братьями, стирать портки и готовить обеды. А вместо благодарности будешь получать новые нагоняи.
Лили скривила лицо, теряясь в сомнениях.
— Я всё расскажу отцу! — гаркнула она, приняв оборонительную позицию, стоило Тому вновь сделать к ней шаг, отчего он едва не рассмеялся, удерживая серьёзное лицо.
— Твой отец сам на меня работает, милая. Давай я тебя к нему отведу, если хочешь? Но вряд ли он обрадуется тому, что ты гуляешь со мной так поздно.