Томас Шульман широкими шагами пересекал колледжный коридор, держа в левой руке тонкую разрисованную цветами тетрадку. Поправив тёмное драповое пальто и сняв шляпу, мужчина потёр густую и короткую бороду, несколько раз ударяя в хлипкую дверь, за которой доносились негромкие девичьи вопли.
Том давно привык к шуму, визгу и смеху девушек, что грызли гранит науки в этом чудесном заведении, после выпуска из которого добрая половина сойдёт с нужного пути, и лишь часть выбьется в люди. Только вот в какие люди — тоже было спорным вопросом, а пока он тянул на себя дверь, входя в полупустой на первый взгляд кабинет. Светлые стены с множеством формул и стендов, большие окна и отсутствие какого-либо уюта. Большие стеллажи с приборами, пробирками и прочей дребеденью, которые никогда не пускались в ход, а плесневелый потолок и вовсе требовал замены. Двадцатилетние кобылы носились между соединенных и выкрашенных белой краской столов, норовя снести всё необходимое для предстоящих опытов и разбить к чертям колледжное добро, которое и так выдавалось сквозь зубы.
За учительским столом с небольшой возвышенностью сидел Эдуард Харрис — учитель физики и астрономии сорока восьми лет. Его чёрные прямые волосы были взъерошены и покрыты мелкой сединой на висках, зелёно-карие миндалевидные и хитрые глаза были уставлены в книжку, а пальцы цепко держали чернильную ручку, что пачкала его рукав. Тонкие губы поджаты, а неширокое лицо выражало абсолютное спокойствие по отношению к безумию, творящемуся в классе. Рабочий стол был испачкан, исписан и обсыпан мелом. Коричневая доска за его спиной была изрисована знакомой рукой.
Томас ещё раз обвёл глазами группу в поисках нужной студентки, чью тетрадь он держал в своей надежной руке. Несколько девушек сидели в самом конце, закинув стройные ножки на столы, о чём-то хихикая и кокетничая, не обращая внимания на двух преподавателей противоположного пола. Ещё три девушки смотрели в окно, что-то рисуя на запотевшем стекле.
Янг же сидела на третьей парте, опустив голову на собственные руки, прикрыв глаза. Острые колени и светлые бёдра торчали из-под случайно задернутой юбки, на краю которой сидела её подруга, что-то рассказывая дремлющей девушке. Светлое белье мелькало меж сведенных ног.
Никто в кабинете не обращал никакого внимания на мистера Шульмана. Если бы это был его урок, то девушки не осмелились бы даже перейти с шепота на голос, а тем более, вскидывать полуголые ноги. Мужчина задержал взгляд на Лили, поймав себя на мысли, что любуется ею, а после обернулся к Эдуарду, негромко хмыкнув.
Учитель астрономии всегда отличался рассеянностью и задумчивостью. Наверное, все гениальные люди немного странные и загадочные, но этого типа Шульман читал на раз-два. Хитрый и игривый взгляд Эдуарда сначала прошёлся по девичьим ногам, и только после с большим трудом переключился на Томаса, что протянул руку.
— Приветствую!
Шульман кивнул, приближаясь к столу и опираясь на него локтями. Шум в помещении стоял дикий, словно малые дети пришли в первый класс, а не взрослые, некоторые даже замужние, девушки, что обучались врачевательству.
— Как дела? Смотрю, у тебя тут бунт и безобразие?
Эдуард улыбнулся, изредка посматривая на ноги Лили, которые сейчас были его единственной отрадой.
— Юность им простит. — заметил Харрис, продолжая глазеть. «Юность им всё вспомнит» — подумал про себя Том, наконец, вспомнив зачем пришёл.
— Могу я украсть у тебя одну студентку, буквально на пару минут?
Эдуард кивнул, обводя рукой «ассортимент» со словами — любую. Шульман натянул улыбку, чувствуя себя клиентом борделя, выбирая себе спутницу на ночь.
— Мне нужна Янг. — отчеканил он.
Харрис учтиво кивнул, зазывая девчонку по имени, что немного насторожило проворного еврея. Похотливые глазки физика рванули к её персоне.
Девушка вздрогнула, потерянно осматриваясь спросонья, нечленораздельно отвечая на вопрос учителя о том, что она делала ночью. Томас смог разобрать только слово «дела», нервно крутя в руке шляпу.
Лили испуганно оцепенела на долю секунды, заметив стоящего у учительского стола мистера Шульмана с её тетрадью в руке. Застегнув верхнюю пуговицу и поправив галстук, Лили шагнула к нему навстречу, ловко перепрыгивая через чей-то рюкзак. Бордовый растянутый джемпер болтался на худеньком теле, чёрный галстук был туго затянут в спешке, а смятая юбка спускалась ниже колен. Густые волосы разбросаны по плечам, отливая лёгким блеском, а карие глаза опущены от стеснения.
Мужчина пропустил девушку вперёд, открывая ей дверь, едва улыбаясь одними глазами, вставая у северной стены в тёмном коридоре с тусклым светом. Том расправил спину, разминая широкие плечи и возвращая студентке тетрадь. Лили забрала добро, продолжая непонимающе глазеть в серо-зеленые глаза напротив.
— Я прочёл твои сочинения как на духу.
Лилиан кивнула поджав губы, не зная, стоит ли что-то говорить в ответ. Она также не знала о том, что час назад Том сидел в своём кабинете, перебирая огромную кучу бестолковых бумаг, в конечном итоге уставив пустой взгляд в стену, размышляя о прошедших разборках с одной бандой, где от его рук умер молодой парень. Коричневый дубовый стол был завален всякой ненужной ерундой, на краю которого лежала тонкая тетрадь. «На кой чёрт я притащил её с собой, ведь мог бы оставить и в колледже?» — задаваясь этим вопросом, он чувствовал себя каким-то ослом. Раз уж тетрадь была под рукой, то еврей решил немного отвлечься от кровавых и мужских дел, открывая первый лист. Корявые инициалы девчонки были нацарапаны на титульном листе в верхнем углу, а вот его имя было написано очень аккуратно и самым настоящим каллиграфическим почерком. «mr. Thomas Shulman» — синие ровные буквы нежно лежали на белом листе, скользя в бок с небольшим наклоном.
Том провёл пальцами по сухой бумаге, ощущая лёгкое покалывание в подушечках, то ли от плохого качества бумаги, то ли от чего-то ещё, что было ему чуждо. Переметнув страницу, он вчитывался в текст, отмечая для себя умные высказывания и слишком уж суровые рассуждения о любви, кое-где исправляя грамматические ошибки. Он понимал — в её возрасте неприемлемо быть такой разочарованной и проницательной, что очень катастрофично. Тем не менее, слова цепляли и позволяли Шульману заглянуть в её душу, которая оказалась самыми настоящими потемками, путаясь в противоречиях и устоях.
Том уже прочитал четырнадцать аналогичных сочинений от девушек её возраста, половина из которых ещё не целовалась, четверть жили с мужьям и ещё несколько щелкали мужчин, как семечки. Но Янг не подходила ни под одну категорию, чем несказанно волновала преподавателя словесности.
Лили листала тетрадь, довольно улыбаясь хорошим отметкам, поглядывая на не менее довольного Томаса, что вот так просто смог поднять ей настроение и вселить уверенность в свои силы.
— Я занёс оценки в табель, но тебе… тебе придется сдать еще два теста.
Лили согласно кивнула.
— Ничего, что я на «ты»?
Она отрицательно помотала головой, продолжая смотреть в его серые глаза, ощущая лёгкую дрожь в коленях.
— С понедельника меняется расписание, поэтому литература переносится на вторник первым занятием. — Том достал небольшую записную книжку, сверяясь с записями, привычно чуть нахмурив брови.
Девушка продолжала слушать, скрестив руки на груди, желая как бы оградиться от настойчивых взглядов мужчины, украдкой посматривая на него.
— И во вторник же я готов принять тесты после всех занятий. Примерно в два часа. — закончил Томас, спрятав записную книжку в карман пальто, замечая взгляд девушки. Лили положительно кивнула в который раз, но тут же осеклась.
— Мистер Шульман… — мужчина вскинул вопросительный взгляд, внимательно слушая девушку, что залилась краской, смущенно ковыряя небольшую дырку в стене, откалывая кусок бежевой краски. — Во вторник в два часа у меня тренировка.
Преподаватель недовольно сверкнул серым и пустым взглядом, выражая абсолютное безразличие к ситуации.
— Тогда реши, что для тебя важнее: диплом или беготня по полю.
Вторник
Лили тихо постучала в дверь кабинета мистера Шульмана, слегка приоткрывая за железную ручку. За столом никого не было, так же как и внутри, поэтому девушка смело вошла в аудиторию, швырнув сумку и устало плюхнулась на стул.
— Ну и где этот пройдоха?
Сзади послышался чей-то вздох, от чего Лили вскочила, оборачиваясь и сталкиваясь взглядом с мистером Шульманом, сидящим на последней парте, довольно улыбаясь.
— Ну, хоть не евреем, жидом или Иудой.
Лили виновато схватилась за голову, матеря себя в мыслях, что и так путались, как клубок шелковых нитей. Извиняться было бы глупо, поэтому девушка молчала, опустив потерянный взгляд на мужской пах, теряясь от напряжения.
— Для тебя я там плоский, как солдатик, Янг… — протянул Томас, доставая нужные бумаги, желая разрядить обстановку шуткой, но лишь усугубляя.
Лили тут же отвернулась, чувствуя себя ещё более виноватой, желая сбежать куда-нибудь подальше, ругая себя за собственную рассеянность, лишь бы больше не смотреть в его глаза. Прежде бедное лицо разгорелось адским пламенем.
Мужчина протянул ей тест, предлагая место рядом с ним за одним столом.
— Двигай стул!
Лили нехотя встала с места, волоча тяжелую мебель и усаживаясь рядом с преподавателем, сглатывает нервный ком. Том, не желая нарушать субординацию и личное пространство, немного отодвинулся к окну, заметив, как команда девушек гоняет мяч на зеленом поле.
— Пиши тест, — буркнул Томас, подкладывая чистый лист под локти девушки. Лили взяла чернильную ручку, пытаясь написать дату и имя, но та предательски закончилась, испугавшись Шульмана. Не удивительно.
Преподаватель почесал бороду, а после протянул свою ручку с тонкой гравировкой, что показалась девушке ужасно тяжёлой.
— Спасибо.
Тонкие пальцы не могли справиться с механизмом, поэтому владелец ручки обхватил кисть Лили, делая прерывистый вдох, выводя её фамилию вместе.
— Не смертельно, правда?
Студентка качнула головой, утыкаясь в вопросы, ощущая на себе настойчивый взгляд Шульмана, что гулял по её профилю, отвлекая от задания. Высокий лоб, ровные скулы и маленький носик умиляли задумчивого Тома. Карие глаза бегали по вопросам, изредка щурясь, а пухлые губки прикасались к его ручке, оставляя след.
Через пару мгновений мужчина встал с места, расхаживая по кабинету, что-то бормоча под нос, протяжно вздыхая, изредка наклоняясь к Лили, оказываясь совсем рядом, чувствуя запах её духов, оставляя свой — свежего одеколона. Серый взгляд всматривался в ответы, часто моргая и хмыкая.
— Почему ты такая разочарованная? — прозвучал хриплый вопрос среди полной тишины, нарушаемой скрежетом острой ручки по бумаге.
Лили посмотрела на мистера Шульмана, что встал меж двух столов, опираясь на них руками, закатав рукава бежевой рубашки. Смурной взгляд был направлен точно на неё, а губы поджаты и едва видны за густой растительностью.
— С чего вы так решили?
— Ты пишешь сочинения о любви, в которую не веришь. У тебя нет дружка, который доказал бы обратное?
Девушка отбросила ручку. За окном полил ледяной дождь, словно омывая внутреннюю печаль Лили. Грузные тучи набежали слишком быстро, как заинтересованность и любопытство Тома, внимательно ждущего ответ.
— Любовь — это лишь собирательное понятие, вы не находите? Чего мы ждём под словом «любовь»? Красивые обещания, колючие шипы роз, громкие клятвы, тёплую постель и отчуждение в конечном итоге?
Томас выпрямился, подбирая слова.
— Не думаешь, что на всё это стоит смотреть под нужным углом? Не думаешь ведь? Красивые обещания — на то они и обещания, что отдают часть души. Колючие шипы часть прекрасных роз, да и постель согрета двумя, без них она холодная. — мужчина посмотрел на Лили с лёгкой улыбкой, — Слишком много противоречий, мисс Янг.
Девушка ухмыльнулась — Для меня нет. Вы учитель литературы, и вам свойственно всё романтизировать.
Том подавил смех, желая остаться в её глазах романтиком, нежели главарем бандитской группировки, на чьих руках сотни загубленных жизней, сломанных судеб в разы больше.
— А что насчёт твоих пропусков? Вопрос решён?
Лили утвердительно кивнула, протягивая учителю ответы.
— Ну, посмотрим… — мужчина взял в руки тонкие очки, сквозь которые отражался бумажный текст.
За окном бушевала стихия. Дождь хлестал в немного потрескавшиеся старые окна, пропуская промозглый холод.