Согрет у огня мой скрипучий диван,
И музыкой дивной я тоже согрет,
Когда заиграет охрипший спинет.
Молитвенный коврик турецких солдат
И медный светильник - близ Тибра он взят.
Снимаю кинжал мамлюка со стены
И грозным клинком поддеваю блины.
Часы бьют за полночь, мы так и сидим,
О книгах, друзьях и былом говорим.
Сирийский табак кольца вьет в полусне,
В том царстве все мило и другу и мне.
Из ветхих сокровищ гнезда своего
Одно для меня лишь дороже всего:
Как сказочный трон, украшает жилье
Простое плетеное кресло мое.
Сиденье источено жадным жучком,
Круты подлокотники, ножки крючком.
Царила в нем Фанни, уйдя в забытье,
С тех пор и влюбился я в кресло свое.
И если бы ожило кресло на миг,
Таинственный трепет в него бы проник,
Я в муке безгласной взирал на нее
Нельзя воплотиться мне в кресло свое.
Платок на плечах и улыбка в очах,
Улыбка в очах и цветок в волосах.
Несло и качало улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Я креслом, как храмом, теперь дорожу,
Как царскому трону, ему я служу.
Заступница Фанни, сиянье твое
Престол мой пленило и сердце мое.
Угасла свеча - верный мог паладин,
В молчании ночи сижу я один,
Сижу в одиночку как будто вдвоем,
И Фанни все царствует в кресле моем.
Вспять время лучится в мерцании дней,
Где Фанни смеется нежней и нежней.
Несет и качает улыбку ее
Простое плетеное кресло мое.
Пер. А. Солянова
[РОЗА НАД МОИМ БАЛКОНОМ] (1848)
Пунцовых роз душистый куст у моего балкона
Безлиствен был все дни зимы и ждал: когда весна?
Ты спросишь: что ж он рдеет так и дышит так влюбленно?
То солнце на небо взошло, и песня птиц слышна.
И соловей, чья трель звенит все громче и чудесней,
Безмолвен был в нагих ветвях под резкий ветра свист.
И если, мама, спросишь ты причину этой песни:
То солнце на небо взошло и зелен каждый лист.