Мне казалось, что я не имею право на новые отношения, пока не изжила из себя старые, но так сладостны были его губы, так бесконечно радостно стало в сердце! Однако совесть требовала полной откровенности, в то время как разум вещал о невозможности и ненадобности. Все мои подруги, абсолютно все, как одна, утверждали, что я не смогла после развода построить отношения из-за того, что стремилась к откровенности. По их мнению, мужчины не терпят рассказов о других мужчинах, их это моментально отворачивает от женщины, и любые отношения им становятся неприятны. Тогда я задумалась: «А почему они сами закрывают глаза на то, что стремятся спать со всеми подряд, если им так необходимо быть первыми и единственными? Откуда тогда эта дурацкая сказочка про «опыт» и «нагуляться», если совесть каждого мужчины твердит об обратном?». И я не придумала ничего лучше, как до полной кучи своих неудач выдать свои умозаключения и Эрнесто.
Уже предвидя, как он отреагирует, как скривится и нахмурится, как промычит что-то односложное или неопределенное, я намеренно начала рассказ о своем бывшем муже. Возможно, все психологи, к которым я обращалась, были правы: я ненормальная, я сама разрушаю отношения, потому что не могу смолчать, когда это необходимо, когда надо проявить элементарную женскую хитрость и житейскую мудрость. А что делала я каждый раз, как только мужчина пытался со мной пофлиртовать? Я делала всё наоборот! Я пыталась разглядеть в нем друга, которому можно довериться, который не предаст, не обманет, не начнет издеваться, и только потом я рассматривала его в качестве любовника. Ошибка? С точки зрения всех продвинутых коучеров и опытных, «бывалых» дам — несомненно! Но что-то внутри меня настойчиво предлагало ходить по кругу, вновь и вновь повторяя свой промах.
С каким-то нездоровым желанием увидеть, как и этот восхитительный мужчина отвернется от меня, я поведала:
— Знаешь, Эрнесто, я хочу быть с тобой искренней. Я не хочу никакого притворства и игр разума.
— И я не хочу, — прошептал он в ответ, продолжая держать моё лицо в своих ладонях и целовать. — Не описать словами, как противны все эти женские игры.
— Какие игры ты имеешь в виду?
— Да любые. Начиная с заигрывающих ужимок, заканчивая расчетами о том, что можно говорить партнеру, а о чем лучше промолчать, типа, меньше знает — крепче спит. Почему-то каждая женщина уверена, что именно она — непревзойденная звезда Голливуда, отличная актриса, хотя на деле все ее невинно опущенные глазки на манер дешевых мыльных опер, все ее улыбки — о, особенно те, что на камеру во время селфи делаются! — прямо верх сценического искусства. Сеть пестрит одинаковыми дамами в одинаковых позах и с одинаковыми взглядами. На самом деле всё это выглядит так позорно, что как только видишь все эти выкрутасы, то сразу начинаешь опасаться за умственные способности женщины. Подобные «сценические» примочки разве что только у слепых и пьяных бомжей вызывают умиление, а у мужиков, у которых более-менее присутствует интеллект, все эти дешевые и откровенно деревенские ужимки вызывают исключительно отвращение либо презрительную насмешку. И были бы ужимки хот на йоту стоящими! Так их ведь не более пяти, никакого разнообразия! Вопрос: зачем вообще они применяются? С одной стороны, конечно, хорошо: так сразу видно женщину — искренняя она или нет, умная или непроходимая тупица, играется она или действительно улыбается всем сердцем, а с другой стороны становится грустно от осознания того, насколько всё печально, причем в глобальном масштабе. Большинство женщин живет в навязанных стереотипах, согласно которым, чем неестественнее ее поведение, тем якобы привлекательнее для противоположного пола. Это работает исключительно в одном направлении: мужик понимает, что перед ним стоит клуша, которая всячески завлекает. Грех такой не попользоваться! А потом эти женщины почему-то возмущаются, дескать, он ушел козел такой, не разглядел во мне жемчужину. Так ее и не было изначально! Мужики далеко не так глупы, как женщины привыкли думать. Интуиция и опыт говорят об одном: если женщина сверкает снаружи, если постоянно прибегает к пресловутым пяти-семи ужимкам, то внутри там ничего и нет, ведь если бы было, тогда весь внутренний свет выходил бы наружу и никакие ужимки, никакое притворство было бы уже не нужно. В этом и заключается естественная красота, а не в том, чтобы не краситься, как многие ошибочно полагают. Ты никогда не играешь. Это сразу было видно. Внутри тебя горит свет, он льется наружу таким теплым потоком счастья, что я задыхаюсь от восторга, когда смотрю на тебя.
— А если ты ошибаешься? — не поверила я своим ушам. — Если сейчас в тебе говорят лишь гормоны?
Эрнесто мягко рассмеялся в ответ, а после сразу же покрыл моё лицо страстными поцелуями.
— Если бы ты знала, как притягательно действует твоя естественность и непринужденность на мужчин! Все наши коллеги мужчины пялились на тебя, не решаясь подойти ближе. В собственном офисе я чувствовал себя, как в стане смертельных врагов.
— Если это так, то почему же они не решались подойти ко мне? Я же не курсировала мимо них с нахмуренными бровями, не размахивала секирой, не слыла рубахой-парнем, который способен зафиндилить в ухо, если что не так…
— Зато ты была Женщиной, понимаешь? Женщиной, внутри которой горел подлинный Свет, а не просто лампочка, которая, ясное дело, быстро перегорит, стоит только поэксплуатировать ее какое-то время. Солнце всегда приятнее и полноценнее любого электрического освещения, согласна?
— Не понимаю… Меня же все считали неуклюжей неумейкой. Даже ты ругался со мной!
— Скорее я ругал самого себя, потому что не понимал, как такое сокровище могло достаться другому, а не мне, — смутился Эрнесто и даже слегка покраснел. — Жгучая ссора между мужчиной и женщиной зачастую выводит на эмоции, напоминающие те, что возникают во время… полового акта. Аналог даже с химической, гормональной точки зрения, но, конечно, гораздо ущербнее. И то, как ты отвечала мне, с какой страстью спорила или, наоборот, обижалась, чуть ли не плача, вызывало гамму чувств: от желания схватить тебя и применить насилие и до нежности, раскаяния и желания оберегать тебя от всех бед на свете. Простишь ли мне столь извращенный способ достижения близости с тобой? Знаю, что ты думаешь обо мне сейчас: "Вот оно, лицо вампира!"
Эрнесто заглянул мне в глаза с таким забавным выражением лица, что я помимо воли рассмеялась, хоть ситуация и требовала серьезного отношения и почтительной реакции.
— Мне тоже нравилось ссориться с тобой, — захохотала я. — Дома я злилась и повторяла: «Какой козел! Не команданте, а настоящий тиран!», но одновременно с этим я ночами напролет вспоминала тебя в моменты наших яростных ссор, твой напор и вспыльчивость, твои сверкающие глаза и учащенное дыхание… Ты абсолютно прав: мне безумно хотелось, чтобы все эти горячие эмоции проявились в другой ситуации — интимной.
Я была готова умереть со стыда — сказать такое мужчине буквально после первого же поцелуя! Однозначно, во всём виноваты девственные леса и долины, снежные горы, сказочно-прекрасный замок и древняя пещера с непонятными артефактами и пугающими кровавыми картинами. Эта магическая, полная загадок местность выводила на странные эмоции и заставляла делать вещи, на которые я бы ни за что не решилась в своей обычной жизни. Откровенность — это замечательно, и меня неумолимо тянуло на нее, но должен же быть предел… или не должен? Особенно если речь идет о настоящей любви, а не о приключении на одну ночь…
— Ссоры затягивают, Эрнесто.
— Да, и люди часто подсаживаются именно на энергию от ссор. «Make love, not war» — гениальная фраза и лозунг, ведь лучше заняться любовью и получить полноценный энергообмен, нежели растратить себя во время ссоры, потерять энергию, сбросить ее…
— В пустоту, — подтвердила я.
— Если бы в пустоту! — усмехнулся Эрнесто. — Она уходит в строго заданном направлении, но не к партнеру. И уже тем более она никогда не возвращается обратно, не обогащает, а приучает к вечному голоду, подсаживая на иглу энергетического вампиризма.
— Это точно, могу подтвердить, — рьяно закивала я. — Когда мы с мужем ругались, я каждый раз чувствовала опустошение, будто меня выжали… Прости… мужчины не любят, когда о бывших рассказывают…
— Если тебе нужно выговориться — делай это без оглядки на то, любит это кто-то или нет.
— А вдруг ты устанешь от меня и скажешь: «Зачем мне это знать?».
— Так скажет лишь тот, кому наплевать на душевное состояние партнера.
— А тебе?
— А мне не наплевать на тебя.
И я в полной мере ощутила на себе, что такое «растаять». Это когда тебя греют лучи солнца, льющиеся из сердца дорогого человека. Но тут Эрнесто, прекратив целоваться, крепко прижал меня к себе и спросил:
— Ты не доверяешь мне? Боишься, что я поступлю так же, как и твой бывший муж, да?
Хотелось ответить сразу, но ком, застрявший в горле, не позволил и звуку сорваться с моих губ. Прошло не менее трех или пяти минут, когда я, справившись, смогла просипеть:
— Да. Слишком горьким оказался первый опыт. Знаешь, поначалу я надеялась, что справлюсь с ревностью, — невесело усмехнулась я, — с появлением в жизни моего мужа других женщин. Я постоянно винила себя, в то время как меня убеждали в том, будто это я не умею строить отношения, будто это я придумала себе кучу несбыточных надежд.
— Например? — уточнил Эрнесто, не выпуская меня из крепких объятий.
— Ну, например, что бывают моногамные отношения.
— Но они действительно бывают!
— Мой бывший муж с тобой бы не согласился. Более того, уличил бы тебя во всевозможных комплексах и недоразвитости.
— Да плевать! — добродушно рассмеялся Эрнесто, закинув голову назад, а я засмотрелась и жутко пожалела, что не встретила этого человека раньше. Одно его отношение к жизни могло бы изменить моё отношение ко многим вещам, за которые я так корила себя. — Я представляю, что он тебе говорил. Наверняка, он обвинял тебя в том, что ты не способна пережить кризисный момент; что цепляешься к пустякам; что в каждой его знакомой женщине видишь потенциальную угрозу…
— Да, так и было, слово в слово! — ошарашено посмотрела я на улыбающегося Эрнесто.
— Так тебя просто разводили, а ты повелась на все эти россказни.
— Но он доказывал, он опирался на труды различных психологов, на научные исследования… — попыталась я защитить свою наивность.
— Опираться нужно не на труды каких-то там ученых, а на собственную интуицию. И если она говорила тебе, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна, значит, так оно и есть. Дружба, если она искренняя, это всегда симпатия. И в том числе внешняя, а не только умиление красотой душевной.
— Ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
— Нет. И не должен верить, ведь это абсурд, совершенно нелогичное поведение. Еще одна пелена, которую пытаются навесить на глаза человечеству. Изначально дружба между полами возможна только в нескольких случаях: если это брат и сестра или иные близкие родственники; если это учитель и ученик; и если присутствует физическая антипатия с одной из сторон. То есть имеются только три пункта, по которым дружба — искренняя! — прокатит. Всё остальное основывается на половом интересе и на неизбежном флирте — явном или завуалированном, без разницы. А за легким флиртом рано или поздно последует измена телесная. Это всего лишь вопрос времени и возможностей, вопрос надобности. Просто не всегда такая надобность появляется, поэтому «друг» остается «в запасе». Измена начинается не тогда, когда любовники в постели уже прыгают и даже не на стадии флирта, а тогда, когда возникает сравнение и недовольство постоянным партнером. И тут, как по мановению волшебной палочки, появляется «друг»… И начинается энергетическое заражение, полевое, затем физическое, выражающееся в острой, внезапной и необъяснимой антипатии к постоянному партнеру, раздражении, в отсутствии желания, в угасании интереса… Знаешь, сколько я разводов вёл в судах? Почти каждая вторая пара расходится спустя пять или семь лет. Причины одинаковы, различаются лишь нюансы, а так как в России юристов нередко путают с психологами, то частенько приходится вникать во все нюансы бракоразводных процессов, особенно если ты по своей сути всё-таки человек, а не бесчувственная машина, стригущая деньги с клиентов в моменты их семейных драм. И это я говорю про официальный брак. Про гражданский брак, когда люди жили-жили, а потом разбежались без всяких юридических последствий — и говорить нечего. Там партнерство уже выступает синонимом предательства, так как никто не предполагает серьезных отношений. Стадия «мы встречаемся» совершенно не равноценна стадии «конфетно-цветочный период», она может длиться очень долго и безрезультативно. Нас всех приучают к мысли, что разводы, как и аборты, это нормально, не стоит стыдиться, будто это всего лишь очередная ступень лестницы в Небо. Но если ты упал, больно ударился, скатился вниз, сломался, то придется подниматься, исцелять свои физические проблемы и избавляться от страхов, чтобы сделать следующий шаг, и только потом наращивать силы, дабы восстановить потерянные позиции.
— Моё понимание семейной жизни было до крайности наивным.
— Вряд ли наивным. Скорее искренним, идущим от сердца. Но из-за того, что вы с супругом, вероятно, не говорили о том, какие должны быть ваши отношения, какой должен быть общий образ, не обсуждали ожидания друг друга, мечты и цели, касающиеся не бытовухи, а душевного состояния, из-за этого и вышло всё так печально.
— Поверь, я прикладывала усилия, я реально вкладывалась эмоционально! Пыталась убедить мужа, говорила ему, что если пара хочет сохранить отношения, то должен быть диалог, нужно убирать раздражающие факторы, а не плодить их в немыслимом количестве, как это делал он, стараясь «закалить» меня и раскрыть глаза на такие понятия, как доверие, любовь и уважение… Если бы ты знал, Эрнесто, через что я прошла, пока тужилась примирить свой внутренний протест с жизненной позицией моего супруга. Муж бросал мне в ответ свои насмешки и претензии, мол, я свои иллюзии пытаюсь внедрить ему в голову, а после еще и обижаюсь на человека, которого сама же и выбрала, будто это я хочу перебросить на него вину за свой неудачный выбор. Он говорил, что любимых людей нужно уметь прощать и понимать, с уважением относиться к их интересам и их привычному формату общения с другими людьми, нужно заботиться о супруге, даже если он не соответствует моим установкам. Но всё это уже в прошлом, Эрнесто! Я не хочу о нем вспоминать. Впервые. Представляешь? Мне так хорошо, что не передать словами. Я чувствую себя свободной и обновленной. Мне совсем не больно, как было еще пару недель назад, стоило вспомнить и всколыхнуть в себе прошлое. Скажи, это ведь воздействие местных волн?
— Да, — хитро улыбнулся он, а затем отстранился и замер чуть поодаль с таким видом… точно окунулся в Печаль-озеро.
— Ты думаешь, что это всё вернется ко мне, как только я уеду отсюда, да? — с упавшим сердцем догадалась я.
Он ответил не сразу, и, наверное, я бы предпочла не слышать ответ, хотя сама жаждала откровенности с его стороны, жаждала выяснить наперед, как оно всё сложится у нас.
— Полина, — отведя взгляд, вскоре тихо заговорил Эрнесто, — многие люди занимаются самообманом, ошибочно полагая будто после развода отношения прекращаются. Нет, они никогда уже не прекратятся. Они продолжат жить в твоей голове, еще лет пять или десять пока тебя… не заменят.
— Что?..
— Бывает, что человек меняется. Полностью. Все его черты характера, привычки, даже лицо и тело. Только в этом случае наступает «переформатирование», перезапись тяжелой информации. А развод, разбитая семья и надежды — это, как ни крути, тяжелый вес. Ты правильно сделала, что выдержала перерыв между отношениями. Невозможно создать полноценную семью на руинах старой.
— Многие уходят, и сразу у них всё получается.
— Нет, — отмахнулся Эрнесто, — если посмотреть более придирчиво и внимательно, то там нет полноценности: либо конфликты, либо проблемы на всех планах, либо нет детей. Нужно время, чтобы ушла старая запись, чтобы она вытравилась из крови, обновилась. А что делают люди? Пытаются клин клином выбить, верно? Когда нужно поступить наоборот и потратить время на работу над собой, на очищение, а не на беготню на свидания, продолжая жить в прежних отношениях пусть не на бумаге, но в голове. Это всё равно, что вылезти из канализации и схватить сочный свежий фрукт. Что ты понесешь в свой рот такими грязными руками? Держа всё это «богатство» в собственном биополе, храня драгоценные обиды и слёзы, ведя внутренние обвинительные речи и вспоминая старые диалоги, невозможно насладиться чистым фруктом, его видом и ароматом, его вкусом и соком. Никакой пользы от этого не будет, в то время как вред очевиден.
— Мне казалось, что если я начну новые отношения, то получу силу, с помощью которой и забудется всё старое и болезненное.
— Ну и как? Сколько было неудач? — прищурился Эрнесто, и я была вынуждена констатировать:
— Много. Я даже составила список мест, где можно было бы познакомиться.
— Как? И ты тоже? — взорвался смехом он.
— В смысле «тоже»?
— И у меня такой список имеется! Мне его подарили. Глупейшие пункты, надо признать, но я попытался… а счастье было так близко.
— Я тебя вычеркнула сразу.
— Вот как… Это еще почему? — насторожился он, а я согнулась пополам от смеха:
— Мне казалось, что самый глупый пункт из всего списка — это «замуж за босса»! Тем более, ты вроде как был женат, а для меня это табу, — уже серьезно посмотрела я на него, ожидая самого главного признания с его стороны.
— И для меня это табу, — взяв мои руки в свои, твердо пообещал Эрнесто. — Сейчас идет такая мощная атака на семейные ценности, так активно насаждаются разводы, двойные стандарты, извращенные понятия, содомия, что почти не осталось психически здоровых и стойких в своих убеждениях людей. Сплошная губительная толерантность. Но я не из разряда слабаков. Я из тех динозавров, что слушают сердце, а не похоть, и при вынужденных отношениях с противоположным полом умеют контролировать не только своё поведение, но и мысли. Не имею привычки клясться, но верь мне: со мной… ты никогда не узнаешь слез и печали, Ассоль.
Он сказал это с таким серьезным лицом, что я поначалу даже не сообразила, а после мы оба прыснули со смеху и бросились в объятия друг к другу.
Как мы выбрались из пещеры, как сели в дивную ладью и понеслись обратно к замку — всё это слилось в одно чудное мгновение счастья.
Хорошо, что я взяла с собой телефон. Хоть он и не ловил сеть, но зато удалось сделать фото. Прижавшись носами друг к другу, мы отодвинули на максимальное расстояние телефон и успели сделать селфи, прежде чем наша ладья тронулась с места, а вместе с ней тронулся и мой рассудок: от горячих поцелуев, от пылких взглядов, от сплетения пальцев рук… Это чувство настолько одурманило, настолько вознесло к небесам, что когда мы, смеющиеся и лучезарные, подходили ко входу в отель, то не сразу поняли, что произошло нечто неординарное.
На лестнице дежурила полиция. Лица постояльцев, сидевших в общей гостиной и холле, казались белее снега, а в глазах читался страх и растерянность.
— Что произошло? — помрачнел Эрнесто, когда к нему подскочил управляющий.
— Мы ждали вашего возвращения. Телефон вы не взяли, да и бесполезно, не ловит тут…
— Что произошло? Кто вызвал полицию? — Эрнесто потерял терпение и, схватив управляющего за плечо, немного встряхнул: — Прекрати паниковать! Объясни, в чем дело!
— Убийство.
— И… кто жертва?
— Инга.