Но Галина Филипповна всё же успела. Тяжёлые шаги зазвучали по старым доскам причала. Она поздоровалась с сыном маячника, тот вежливо ответил и сказал:
— Простите, но нам пора.
— Да-да, разумеется, — Галина Филипповна кивнула.. — Я просто пожелать вам удачи.
— Спасибо! — с чувством поблагодарила Анна.
Галина Филипповна махнула рукой и прижала ладонь к щеке. Заурчал двигатель, дрогнул и стал отдаляться берег. Совсем как накануне. Но какие невероятно долгие сутки! Вчера катером управлял Василий, о котором Анна ещё ничего не знала и которого немного побаивалась, а рядом сидели орнитологи. А сегодня Василий пропал, а она с его сыном отправляется на поиски и больше всего на свете хочет найти маячника живым и здоровым.
— Держите! — Матвей сунул ей в руки бинокль. Анна тут же принялась исполнять обязанности вперёдсмотрящего.
— Да ещё рано! Тот район, где мы примерно видели лодку, пока скрыт мысом. Сейчас мы обогнём его. А пока посмотрите на Закат. Он очень красив отсюда, — громко, перекрывая гул мотора и шум ветра, посоветовал Матвей.
— Спасибо! — Анна благодарно кивнула и повернулась так, чтобы видеть остров, от которого они отплыли ещё совсем недалеко.
Она быстро нашла маяк, потом дома и причал. На нём стояли Галина Филипповна и присоединившийся к ней Анатолий Михайлович. Лица обоих, хорошо видные при таком приближении, выражали тревогу. Мужчина что-то говорил коллеге, она отрешённо кивала и покачивала головой. Анне стало жалко их: приехали люди работать. А тут такое.
— Всё, теперь смотрите! — велел Матвей. — Уже должно быть видно.
Анна послушно повернулась в указанном направлении и стала напряжённо всматриваться вдаль. Через несколько минут ей показалось, что она увидела их цель.
— Туда! — распорядилась она, рукой указывая направление. Хранитель Заката кивнул и подкорректировал курс. Анна снова поднесла бинокль к глазам. Далёкий предмет приближался, постепенно принимая очертания лодки.
— Я её хорошо вижу! — поделилась радостью Анна.
— Какая она?
— Белая, по борту широкая синяя полоса.
— Похожа на нашу лодку. — Как ни странно, облегчения в голосе Матвея Анна не услышала. Наоборот, сын маячника, казалось, стал ещё напряжённее. Лицо сосредоточенное, почти бесстрастное, но губы плотно сжаты, глаза прищурены и снова эта тревожная складка между бровей. Да и поза выдавала обеспокоенность, а костяшки рук, сжимающих рулевое колесо, побелели.
Анне тоже стало страшно, и она, чтобы хотя бы немного помочь Матвею, решила не отрываться больше от наблюдения и прильнула к окулярам.
— Анна, посмотрите, не видно ли там человека, — дрогнувшим голосом попросил Хранитель.
Она замерла, потом опустила бинокль и с болью посмотрела на него, потому что их катер как раз подплыл на такое расстояние, с которого лодку стало видно гораздо лучше, настолько, что стало понятно: если человек в ней и есть, то он лежит на дне. Видимо, Матвей всё понял по затянувшейся паузе. Он отвёл напряжённый взгляд от далёкого судёнышка, быстро посмотрел на Анну и вдруг мягко сказал:
— Не пугайтесь так. Возможно, лодку просто сорвало и отца нет в ней.
— Да… Да-да… — закивала Анна, которой было до слёз жалко Хранителя. В этот момент она не знала, чего хочет больше: поскорее добраться до цели или плыть до неё как можно дольше. И то, и другое пугало одинаково сильно.
Оба они замолчали. Анна сидела, вытянувшись и прижав бинокль к глазам так крепко, что даже кожа вокруг них заныла. Матвей молчал. Катер приближался к лодке. Анна отчаянно надеялась, что Василий просто устал и прилёг отдохнуть, а сейчас услышит шум двигателя и сядет, и станет вглядываться в их сторону, замашет руками. И тогда они оба, сын маячника и сама Анна, закричат от радости, а потом возьмут лодку на буксир и все вместе вернутся на Закат, где позже, уже отойдя от страха и напряжения, соберутся у Полоцких за большим столом, будут смеяться и сердиться одновременно и рассказывать всем о том, как обнаружили Василия.
Но лодка была всё ближе, тот, кто находился в ней уже не мог не слышать приближающийся катер, но признаков жизни не подавал. И Анна замерла, забыв о том, что нужно дышать, и закусила губу.
"Пожалуйста! Пожалуйста!!! Пожалуйста!!!!!" — мысленно просила она о чуде, уже почти не надеясь на него.
Матвей аккуратно подвёл катер максимально близко к обнаруженному судёнышку, заглушил двигатель, вытащил откуда-то длинную палку с крюком на конце, ухватил им за борт лодку и подтянул. Анна подавила крик и зажала рот ладонью: Василий лежал, скорчившись, на боку. Его почти полностью седые волосы были покрыты спекшейся кровью.
— Держите крюк! — приказал Хранитель. Она быстро повиновалась, обеими руками вцепившись в палку, а сын маячника прыгнул в лодку и склонился над отцом.
Анна теперь дышала часто и неглубоко, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, и изо всех сил сжимала губы, чтобы не заплакать навзрыд. Видеть страдание на лице Хранителя ей было невыносимо.
— Пап! — тихо позвал он, осторожно ощупывая отца. — Пап! Ты что это?
Сильные руки нежно перевернули тело. Анна зажмурилась в страхе, но тут же открыла глаза, рассердившись на себя. У человека такое горе, ему, может быть, нужна её помощь, а она тут изображает кисейную барышню. Слёзы и истерика будут потом, наедине с собой. А пока необходимо взять себя в руки. И она ещё крепче вцепилась в крюк и преданно уставилась на Хранителя, ожидая его указаний и стараясь не опускать взгляд ниже и не смотреть на мёртвое тело маячника.
Но тут вдруг Матвей рывком сдёрнул с себя лёгкую ветровку, которую надел, когда они вышли в море, скомкал её и осторожно положил под голову отцу. Анна резко втянула в себя воздух и отвела взгляд. Видеть горе этого молодого ещё мужчины ей было невыносимо.
Катер сильно накренился — это Матвей перебрался в него и достал откуда-то верёвку. Анна непонимающе уставилась на него. Он, торопливо перебирая руками по борту, лодки передвинул её так, что теперь она плотно прижималась бортом к катеру, и ловко привязал её. Действовал он почему-то очень быстро, хотя теперь им некуда было спешить.
Анна молчала, стараясь быть как можно незаметнее. Человеку, у которого такая беда, вряд ли нужно присутствие постороннего. И всё, что она может сделать для Хранителя, — это просто постараться не напоминать о себе.
— Анна, пересядьте вот сюда, пожалуйста, — попросил вдруг Матвей и, подхватив её под локоть и потянув к корме, помог перебраться в указанном направлении. Анна не спорила, стараясь двигаться как можно быстрее, хотя и не поняла, зачем это нужно. Убедившись, что она села, Матвей расстелил на дне катера брезент и снова перебрался в лодку. Анна следила за ним глазами, ничего не понимая. Матвей тихо, словно боялся разбудить кого-то, сказал:
— Он жив, Анна. Он пока жив. Мы сейчас идём в Кронштадт. А вы, пожалуйста, следите за его состоянием. Мы должны довезти его.
Глава 19. Надежда
И они довезли. Лодку бросили в море, отца Матвей осторожно перенёс в катер и уложил на брезент. Весь путь до Кронштадта Анна сидела рядом с маячником, не отводя от него глаз. Ей казалось, что так она сможет удержать, не отпустить его, только так убережёт от страшного горя Хранителя Заката.
На том причале, где сутки назад она ждала катера, который должен был отвезти её на остров, стоял реанимобиль. Василия быстро погрузили на носилки и жёлтый микроавтобус умчался. Анна вопросительно посмотрела на Матвея.
— Я позвонил, пока мы шли сюда, — объяснил тот. — Сейчас отца отвезут в Военно-морской госпиталь. Там лучшие врачи.
— А мы?
— У меня неподалёку машина. Вы можете поехать со мной или подождать здесь. К сожалению, других вариантов нет. Сами вы до Заката не доберётесь. Но ждать, возможно, придётся долго…
— Я с вами! — не дала ему договорить Анна.
Матвей протянул руку и помог ей выбраться на причал. В молчании они прошли мимо парка, пересекли улицу и нырнули во двор. Там Матвей подошёл к вишнёвому «Шевроле Нива». Анна немного удивилась скромной машине. Она привыкла к тому, что люди из её окружения берут кредиты, продают доставшиеся по наследству квартиры, но покупают статусные автомобили. Сама Анна этого никогда не понимала, но уже давно перестала удивляться стремлению приобрести дорогих "коней". А тут вдруг отечественный джип, ухоженный, но явно не слишком новый. Хранитель продолжал удивлять её.
До Военно-морского госпиталя они добрались быстро. Матвей поговорил с кем-то на КПП, и их пропустили внутрь. Там Анна осталась ждать на скамейке в тени акации, а сын маячника ушёл, предупредив:
— Возможно, я надолго.
— Ничего, я подожду. — Анна изо всех сил излучала спокойствие и уверенность в благополучном исходе. — Обо мне не беспокойтесь и не думайте. Вы должны быть с отцом. Вы нужны ему.
— Спасибо, — кивнул без улыбки Матвей и быстро пошёл к старому корпусу в конце аллеи.
Анна долго смотрела ему вслед, а потом в задумчивости опустилась на скамейку. Вспомнилось, как несколько месяцев назад она так же ждала мужчину. В Москве, у дверей лаборатории. И ей показалось, что это произошло давно-давно. Так давно, словно и не с ней было. И мужчина тот уже казался совсем чужим, незнакомым. Да, видимо, и был им.
Она положила себе на колени рюкзак и только тут вспомнила, что в нём по-прежнему лежат бутерброды, которые сунула ей добрая Мария Михайловна. А они с Матвеем и не подумали о них. Не до того было. Сейчас есть она тоже не могла: не давала внутренняя дрожь, которую никак не получалось унять. Анна достала бутерброды, огляделась, подошла к забору и сквозь прутья протянула куски колбасы пробегавшей мимо дворняге. Та с удивлением посмотрела на неё, но колбасу осторожно взяла.
Ждать оказалось нелегко. Анна уже и крошила оставшийся от бутербродов хлеб толстым раскормленным голубям, и сидела, и ходила, меряя шагами длинную аллею, и снова садилась. А Матвея всё не было.