— Да нет, не развелись. Разошлись. Живёт она в Питере. Иногда приезжает. Да подолгу не остаётся, не может. Сложно ей здесь. А сын её да, частенько у нас бывает.
— Её?
— Сын-то? — Мария Михайловна снова, уже в который раз за этот разговор, вздохнула. — Да, её. Василий Матвею не отец — отчим. Но вырастил его именно Василий. А с родным отцом они не знаются. Хотя тот усыновить Матвея не позволил. Василий, говорят, даже ездил к нему, просил. Но тот упёрся — и ни в какую. Думаю, из вредности, а не от любви к ребёнку. Так что, кстати, Матвей не Васильевич. Он, когда вырос, хотел фамилию сменить и отчество. Но мать отговорила. Подробностей я не знаю. Что уж она ему сказала, какие аргументы привела, но Матвей не пошёл против.
— Это вам Василий рассказал?
— Нет. Сам Матвей. Сказал, что если бы у Василия детей, кроме него, не было, он бы настоял на своём. А так нет, не стал. Хотя и переживал. Но ведь мать просила, не чужой человек. Матвей хороший сын. Причём обоим своим родителям. Отец-то не тот, чью фамилию носишь. Совсем не тот. А Матвей Василия по-настоящему любит.
Анна вспомнила лицо Хранителя, когда он на руках переносил маячника из лодки в катер, и кивнула.
На ступенях раздался топот, в дверь коротко, нервно стукнули и внутрь сунулась Камилла:
— О! Я так и знала, что вы здесь! Представляете, там лодку почти прибило к берегу! Владлен Архипович говорит, что ту самую.
Глава 25. Спор
Когда Анна с Марией Михайловной прибежали к пристани, все остальные были уже там и вглядывались в серую даль. Ветер по-прежнему чуть ли не валил с ног, и Камилла цеплялась за Дениса, а Анатолий Михайлович заботливо поддерживал Галину Филипповну и тут же протянул свободную руку Анне и Марии Михайловне. Анне хотелось, чтобы о ней позаботился совсем другой человек, но она благодарно улыбнулась орнитологу и оперлась о его предплечье. Не отказалась от его помощи и Полоцкая. Так они впятером и стояли внешне сплочённой группкой. Но Анна подумала о том, что кто-то из этих людей, возможно, хотел убить Василия, и с трудом удержалась от того, чтобы не отойти подальше. Вместо этого она посмотрела на Хранителя и Полоцкого.
Они поговорили о чём-то на самом краю причала, там, куда остальным подходить запретили, как предупредила Анну Камилла, а теперь шли по мокрым доскам к берегу.
— А то ещё кого-нибудь смоет, как меня сегодня! — громко пояснила она. Анна в упор посмотрела на неё, но молодая орнитологиня сделала вид, что не заметила этого взгляда, и снова отвернулась к морю.
Лодку, и правда, было видно. Волны бросали её из стороны в сторону, и утягивали левее, к северной части Заката.
— Она ещё далеко. И не факт, что прибьёт, — скептически заметил Денис. — И что ты панику устроила, Каминчик?
— Я не Каминчик! — огрызнулась Камилла и, надувшись, отцепилась от Дениса и повернулась к Анне: — И ничего я не устраивала. Я увидела, как Матвей быстро к пристани идёт. Потом к нему Владлен Архипович присоединился. Ну, я и поинтересовалась. Они сказали, что лодка приплыла и чуть не бегом спускаться сюда начали. А я решила, что это что-то важное, вот я вас и позвала.
— А-а! Так это ты так поинтересовалась? — насмешливо протянул Денис и тоже Анне объяснил: — Она чуть меня не затоптала, когда в окно этого Матвея увидела. Так рванула, что я решил было, что она в своего спасителя влюбилась. А, Ками, разве не так?
— Не так! — разозлилась Камилла и хотела было добавить ещё что-то, но тут Галина Филипповна прикрикнула на младших коллег:
— Тихо вы! Что разошлись?! Видите, спорят мужчины о чём-то. А из-за вас ничего не слышно.
— Да мы-то замолчим, а вот ветер — вряд ли, — не слишком вежливо заметил Денис, а Камилла сказала:
— Видишь? Не только мне интересно, что здесь происходит. — Тут она повернулась к Марии Михайловне и поинтересовалась: — А Василий ваш с бодуна, что ли, упал?
Полоцкая онемела от такого предположения, а Галина Филипповна тихо рыкнула:
— Ками, ты в своём уме?!
— А что? По лицу его не понять было, алкаш или просто загорелый такой. Да и как можно так неудачно упасть, будучи трезвым?
Анна молчала, помня, что Матвей запретил рассказывать о том, что смотритель упал не сам, но с трудом сдерживаясь, чтобы не заступиться за Василия, а Мария Михайловна сухо поинтересовалась:
— А вы?
— Что я? — не поняла Камилла.
— А вы — алкоголичка?
— Что-о?! — задохнулась от возмущения молодая орнитологиня и посмотрела в поисках поддержки на коллег. Галина Филипповна фыркнула, а Денис захохотал в голос:
— Что, Кэмел, съела?! Мария Михайловна права. Ты ведь с причала тоже упала неловко. Не иначе как подшофе была!
— Не называй меня верблюдом! — рявкнула на него Камилла и, развернувшись на пятках, сердито зашагала по тропке вверх, к дому орнитологов.
Анна, подавив улыбку, отвернулась и заметила, что молчавший до этого Анатолий Михайлович с нескрываемым восхищением смотрит на Полоцкую. Анна и сама пришла в восторг от её неожиданно остроумной и молниеносной реакции. Вот тебе и мирная островитянка. Как уела капризницу Камиллу. Но восторг немолодого орнитолога был несколько иного свойства, такого, что Анна даже в тревоге огляделась: не видит ли Владлен Архипович.
Тот был уже довольно близко к ним, но смотрел только на Хранителя, который подошёл к своему маленькому катеру и в задумчивости поглядывал то на него, то на лодку, по-прежнему пляшущую на волнах далеко от берега. Полоцкий что-то жарко доказывал Матвею, размахивая руками. Хранитель слушал его и ничего не отвечал.
— Что это они надумали?! — вдруг всполошилась Мария Михайловна. — А?! Что это они решили?
Она сердито нахмурилась и решительно направилась к причалу.
— Как молодая! — восхищённо пробормотал Анатолий Михайлович ей вслед, а Анна отчего-то разволновалась и, поколебавшись, двинулась за ней.
Полоцкая была уже рядом с мужчинами и громко спорила, но о чём, Анна смогла разобрать только когда подошла совсем близко.
— Даже и не думайте! — почти кричала Мария Михайловна, и в ней сложно было узнать обычно спокойно-доброжелательную женщину. — Матвей! Я тебе не позволю! Ты что?! Ты с ума сошёл? Да шут с ней, с этой лодкой! Подумай об отце и матери! Что с ними будет?! Не многовато ли, второй раз за день собой рисковать? Ладно там речь о жизни человека шла. Но сейчас! Из-за какой-то посудины…
— Маша! — сердито попытался осечь её Полоцкий. — Что ты разошлась-то? Матвей не мальчик. Он лучше нас знает что к чему. Он море чувствует. Если решил, пусть попробует.
— Да-а?! — нехорошо прищурилась его жена. — А ты не хочешь попробовать?! — И она, сверкая глазами уставилась на Владлена Архиповича. — Что?! Не хочешь? Жить не надоело?! А ему — тем более. У него ещё всё впереди. — Тут Полоцкая быстро глянула на Анну, а та смутилась, поняв, о чём подумала женщина. Полоцкая же сердито припечатала: — А ты его угробить хочешь!
— Я-а? — Полоцкий растерял весь свой пыл. — С ума сошла, что ли? Я просто о государственном имуществе переживаю. И вообще! Не женское это дело — лезть в серьёзные дела.
— А я сейчас не женщина. Я член коллектива, такой же маячнослужащий, как и ты. И я не позволю нарушать технику безопасности. А если вы всё же решитесь, доложу руководству. Пусть решают вопрос о неполном служебном соответствии…
Анна, которая во время спора стояла рядом, посмотрела на Хранителя, ожидая увидеть на его лице раздражение, и с удивлением поняла, что глаза его смеются. Он поднял руки ладонями вперёд и миролюбиво сказал:
— Всё, всё, Мария Михайловна! Вы меня убедили. Лодку, конечно, хорошо бы вернуть на Закат. Но рисковать я не стану. Будем надеяться, что её сегодня-завтра прибьёт к берегу.
— Конечно, прибьёт! — обрадовалась Полоцкая. Она всмотрелась в волны и добавила: — Думаю, где-нибудь в районе Северного пляжа прибьёт.
— Хорошо бы там, — кивнул Хранитель, — там камней почти нет, не разобьёт. Главное, не прозевать, чтобы её с мели не сдёрнуло и обратно не утащило. Надо будет через пару часиков наведаться на Северный.
— Наведаемся! — всё так же радостно пообещала Мария Михайловна.
— Ну, это я на себя возьму. Вы не волнуйтесь. Прогуляюсь и посмотрю заодно.
— Только к обеду приходи непременно. А потом уж отправляйся на Северный. Через полчаса обед будет. Придёшь?
— Приду, — кивнул Хранитель. — Спасибо.