— Пойдёмте в дом! — Убрав мётлы, Хранитель быстро зашагал вверх по тропинке, ведущей к жилищу смотрителя маяка. Анна слышала, как в его сапогах хлюпает вода и почти физически ощущала, как Матвею холодно и противно в мокрой одежде. Ощущала и мучительно жалела этого смелого и сильного мужчину. Так жалела, что хотелось плакать от острого и болезненного этого чувства.
Глава 29. Вопросы
Второй раз за день Анна оказалась в доме смотрителя. Судя по всему, это было очень старое строение. Небольшие окна, толстые отштукатуренные белые стены, просторная то ли гостиная, то ли столовая, то ли такая большая кухня. Из неё вели несколько дверей, покрашенных в спокойный зелёный цвет. За одной, как уже знала Анна, была ванная комната. За второй, попросив гостью подождать и чувствовать себя как дома, скрылся Хранитель.
Анна подошла к газовой плите, поставила на огонь стальной чайник со свистком. Понюхав содержимое яркого, оранжевого в белый горох заварного чайничка, убедилась, что в нём тот самый травяной отвар, которым поили после вынужденного купания её саму, и отлила часть в самую большую чашку, чтобы потом добавить кипятка. Хранителю явно нужно было согреться. Растереть бы его ещё спиртом или ноги попарить… Анна поискала в шкафчиках, но не нашла ни спирта, ни сухой горчицы. Тогда она отправилась в ванную, пустила горячую воду, плотно прикрыла дверь и села за стол.
Матвей вышел через пару минут. Он был уже в сухой одежде, мокрую сложил в таз, предусмотрительно прихваченный из ванной. Услышав шум воды, поблагодарил:
— Спасибо. Я быстро. Вы только не уходите никуда.
— Не уйду. Может, вы хотите есть?
— После разносолов Марии Михайловны? — поднял брови и улыбнулся Хранитель. У него была славная, немного смущённая улыбка, которая молодила его и делала строгое сосредоточенное лицо гораздо мягче. Анна улыбнулась в ответ, а в сердце появилась надежда, что, может быть, ещё не всё потеряно.
— В той комнате, — Хранитель махнул рукой на одну из дверей, — есть книжный шкаф. В нём на одной из полок стоят альбомы со старыми фотографиями Заката и маяка. Может, вам будет интересно узнать, как здесь жили десятки лет назад?
— Да, спасибо! — обрадовалась Анна. Ей и правда было интересно.
Хранитель положил на стол телефон и скрылся в ванной. Посмотрев ему вслед, Анна отправилась за альбомами. Их она нашла сразу. Это были и старые, обтянутые чем-то вроде зелёного и бордового бархата толстые и большие тома, и более современные. В них она среди многочисленных фотографий Заката и вырезок из газет, рассказывающих о разных маяках, обнаружила довольно много более поздних, хотя и чёрно-белых снимков. На них был ещё очень молодой Василий, кое-где даже в морской форме. Анна удивилась: она думала, что тот всю жизнь был маячником. Были и групповые фотографии, на которых Василия окружали какие-то люди, совсем юные и постарше.
Одна ясноглазая статная девушка показалась ей смутно знакомой. Анна долго вглядывалась в неё, но так и не поняла откуда. На обороте фотографии никаких подписей не было, и Анна отложила снимок, решив спросить у Матвея, не знает ли он эту девушку. Никакой особой цели у неё не было. Просто Анна знала свою привычку, подолгу мучительно вспоминать такие вот случайно «узнанные» лица, мелодии или цитаты. Не успокоится ведь, пока не вспомнит, где видела знакомую незнакомку или кого она ей напоминает.
Когда Матвей вышел из ванной, Анна уже снова сидела за столом. Поднявшись ему навстречу, она налила чаю, подвинула сахарницу.
— Спасибо, — поблагодарил Хранитель. И снова его лицо осветилось сдержанной улыбкой. — Мне никто не звонил?
— Нет.
— Значит, с отцом никаких изменений, — Матвей вздохнул.
— Но это ведь хорошо?
— Вы оптимистка? Из тех, у кого стакан наполовину полон?
— Наверное. Как-то никогда не задумывалась об этом, — пожала плечами Анна.
— Да, я тоже думаю, что отсутствие новостей — это уже хорошая новость.
— Конечно. Ваш друг наверняка делает всё, чтобы помочь Василию, и позвонил бы… если бы… не дай Бог…
— Это да. Но всё равно душа не на месте. А ведь я ещё маме не сообщал пока. Не хочу лишний раз тревожить. Она в Москве, гостит у подруги. Родители, конечно, не живут вместе, но дорожат друг другом, часто созваниваются, мама на Закат иногда приезжает.
— А они давно знакомы?
— Больше тридцати лет. Мама работала врачом в порту. Знаете, как в фильме «Коллеги». Там и познакомились. Вскоре поженились.
— Ваш отец тогда был моряком?
— Да. Военным.
— А как же он стал маячником?
— Его родители служили здесь. А потом и он, демобилизовавшись, решил осесть на острове. К тому времени бабушка и дедушка были уже очень немолоды и не могли справляться с делами самостоятельно.
— А ваша мама и вы? — Анна ловила мгновения откровенности, чтобы узнать как можно больше. Почему-то ей казалось, что это важно.
— Я тогда уже вырос, жил отдельно, учился. А мама сначала переехала с отцом. Но долго жить здесь не смогла. Она совершенно городской человек. Да даже не в этом дело. Она не смогла найти что-то внутри себя, что помогло бы ей жить почти без людей, без суеты, находя всё необходимое для души только в себе и в природе. Это непросто. И не каждому дано. Отцу дано, бабушке и дедушке — тоже было дано. Я пошёл в отца, как ни удивительно. А маме здесь сложно. Сюда можно приезжать только по зову сердца. А оставаться — тем более.
Хранитель рассказывал спокойно, в его голосе и словах не было осуждения или непонимания. И это очень нравилось Анне. Её всегда пугали люди, которые считали, что есть только одно мнение: их, и неправильное. И единственно допустимый образ жизни. И исключительно верное мировоззрение. В такой позиции ей чудились отзвуки нетерпимости. Но ещё больше напрягали её те, кто, на словах признавая права других, настойчиво требовал, тем не менее, согласия со своим мнением, и давил, и обвинял остальных в косности, консерватизме и прочих грехах. И позиция Матвея порадовала её. Да, он человек Заката. Но понимает, что такая жизнь не для всех, и ни на чём не настаивает.
— А вы? — неожиданно спросил Хранитель.
— Что я?
— Почему вы оказались на Закате?
Анна на секунду растерялась. Ну, не рассказывать же, в самом деле, о Богдане и шести месяцах ожидания приговора. И она ответила уклончиво:
— Маяки — моя детская мечта. Вот сестра и сделала такой подарок. Договорилась, чтобы мне разрешили погостить здесь два дня.
— С кем договорилась? — поинтересовался Матвей.
— Не знаю, — растерялась Анна. — Я не спрашивала. А что? Это важно?
— Да нет, просто интересно стало. Не берите в голову. — Хранитель ответил легко и довольно равнодушно, светским тоном. Но Анне показалось, что его это на самом деле заинтересовало и даже взволновало. Решив про себя, что она непременно сегодня же узнает у Нелли, каким образом та организовала приглашение на Закат, Анна собралась уже уходить, но тут вспомнила о фотографии. Протянув её Матвею, она спросила:
— А вы случайно не знаете, кто эта девушка?
Глава 30. Предположения
Матвей посмотрел на фотографию:
— Это первая жена отца. Они развелись, когда были совсем молодыми.
— Она жива?
— Насколько я знаю, да.
— А как её зовут?
— Вспомнить бы. — Хранитель нахмурился. — У неё какое-то довольно редкое имя… Клара! Да, точно. Клара Клементьевна.
— А фамилия?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Отец никогда не упоминал. Когда Клара Клементьевна с отцом были женаты, она, по-моему, тоже Аяцковой была. А потом замуж вышла и, наверное, сменила фамилию.