— Интересная версия. Я постараюсь узнать, но позже. Мне нельзя опоздать на Северный. А вы пока идите-ка к себе в комнату.
— Хорошо. — Анна послушно направилась к дому. Уже почти дойдя до крыльца, она обернулась и спросила:
— А не мог Василий как раз из-за этого вас вызвать?
Матвей, который ещё не ушёл и ждал, видимо, когда она скроется в доме, покачал головой:
— Вряд ли. Это семейные дела. Может быть, даже не слишком приятные. Но вряд ли приезд внучки, которую он даже никогда не видел, мог так взволновать отца.
Анна постояла в раздумье, потом тоже кивнула и поднялась по ступеням. Ясности в деле от того, что она поняла, кого напоминает ей первая жена маячника, не прибавилось.
В своей комнате Анна взяла телефон и набрала номер сестры. Та не ответила. Анна посмотрела на время и мысленно отругала себя: конечно, Нелли сейчас укладывает на дневной сон дочку. Она положила телефон на подоконник и посмотрела в окно. Хранитель не ошибался: отсюда почти не просматривались подходы к причалу. Значит, их с лодкой не должны были видеть. И это хорошо. Возможно, как раз сейчас преступник идёт к Северному пляжу, чтобы осмотреть лодку и убедиться, что ничто в ней не укажет на его злодеяние. Но он не знает, что туда же направляется Хранитель Заката.
Тут Анне стало страшно. А если преступник Денис? Крепкий сильный молодой парень? Или даже не Денис, но кто-то, у кого есть оружие? Сумеет ли Матвей противостоять этому? Руки задрожали, спина взмокла, и захотелось кинуться вслед за Хранителем, чтобы быть рядом с ним. Но нельзя. Она может помешать ему или спугнуть преступника.
В стекло ударили крупные капли. Сначала редкие, через минуту они превратились в сплошные потоки. Анна смотрела сквозь них на сразу изменившийся, потерявший чёткость и определённость мир. Казалось, что холодная дождевая вода бьёт в лицо, стекает по спине, мешает дышать. А каково там, на улице, Матвею? Когда же закончится этот день? Когда утихнет шторм и приедут сотрудники военной прокуратуры?
Анне стало так одиноко, что она решилась всё же спуститься вниз, к хозяевам. Может, хоть какое-то дело даст ей Мария Михайловна? Ждать возвращения Матвея в своей комнате, не зная, чем себя занять, теперь казалось Анне невыносимым испытанием.
Хозяйка сидела с телефоном в руках и что-то разглядывала на его экране. Увидев спускающуюся Анну, она радостно сообщила:
— Дети мои прислали фотографии с юга. Вот, любуюсь. Соскучилась я по ним. Хочешь посмотреть?
— С удовольствием.
Замелькали кадр за кадром. Милые детские мордашки, приятный молодой мужчина, славная миниатюрная девушка рядом с ним.
— Это мой сын и его жена, — с гордостью пояснила Мария Михайловна.
— Очень красивая пара.
— Да. Моему мальчику повезло. Ксюшенька у нас прекрасная девочка, добрая, скромная, умница такая. А как готовит. Хозяйка отличная. Живут, конечно, небогато: Ксюшенька пока не работает, детьми занимается, а сын на государственном предприятии трудится, там зарплаты невеликие. Но деньги за квартиру, которую я сдаю, заставляю их забирать. Мне здесь много ли надо? А им всё полегче.
Полоцкая с нежностью погладила экран недорогого и не нового смартфона.
— Молодцы вы все, — с чувством сказала Анна. — Как приятно видеть такие хорошие, крепкие семьи. Всё же нечасто бывает, чтобы свекровь со снохой так дружно жили.
— А что ж нам ссориться? Мне в своё время от свекрови доставалось. Так я поклялась, что никогда такой не буду. Потом, конечно, когда сын подрос, стала опасаться, вдруг не повезёт ему. Но когда он Ксюшеньку привёл, сразу отлегло от сердца. Не девочка — сокровище. И такая мудрая. Всё у меня спрашивала:
— А как вы это делаете? А как то готовите?.. А мне и приятно ей рассказать да показать. Готовлю-то я и правда хорошо. Не буду скромничать, — Мария Михайловна озорно улыбнулась. Анна с готовностью закивала. Ей нравилось буквально всё, чем потчевала гостей Заката бывшая повариха. — Смолоду я это дело люблю. Помню, первый мой начальник ох и хвалил меня всегда, говорил: — Полоцкая, повезло нам с тобой!.. А ты что спустилась-то, Анечка? — спохватилась тут она. — А то я тебя заболтала совсем!
— Да нет, ничего. Просто попить захотела.
— Ты бы полежала, отдохнула. Под дождь так хорошо спится.
— Да, пожалуй, — встала Анна. Теперь ей и правда захотелось побыть одной: после разговора с Марией Михайловной у неё возникло странное ощущение, что она услышала что-то важное, но не обратила на это внимания. Возможно, в тишите комнаты она сможет сосредоточиться и понять, что же её смутило. Но сначала она позвонит Нелли.
В этот раз сестра ответила почти сразу:
— Как вы там? Как наше сокровище? — весело поинтересовалась Анна.
— Наша любимая дочь и твоя не менее любимая племянница каждый день отчебучивает что-нибудь новенькое. Сегодня научилась колбаски из пластилина катать и тут же попыталась их съесть. Еле я успела отнять.
— Ничего себе! — с восхищением и ужасом выдохнула Анна и попросила: — Ты там снимай побольше. Я приеду и буду смотреть. Или пришли мне. Я так соскучилась!
— Подожди, а ты разве не сегодня уезжаешь с этого своего острова? — изумилась Нелли.
— Нет, Нел. Не сегодня. Мне придётся здесь задержаться…
— Придётся? — сестра, конечно, сразу же уловила главное слово. — Что случилось? Когда ты вернёшься?
Анна коротко рассказала о том, что произошло, с трудом успокоила пришедшую в негодование Нелли, выслушала подробный взволнованный инструктаж о том, что она должна «сидеть в своей комнате и носа на улицу не казать», узнала о том, как было получено разрешение на поездку на Закат, попрощалась с сестрой и задумалась. Теперь она поняла, что смутило её в разговоре с Марией Михайловной.
Глава 33. Странности
Матвея Анна еле дождалась. Так и простояла у окна два часа к ряду, представляя, как ему сейчас холодно и одиноко на пустынном северном берегу. Мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться, она старалась загонять как можно глубже и от этого страшно устала. С каждой минутой ждать было всё невыносимее. Да ещё и вопросы, которые возникли у неё после разговора с Марией Михайловной и сестрой, не давали покоя…
Когда дождь стих и из-за угла дома вынырнула вдруг высокая фигура в штормовке, Анна чуть не вскрикнула от радости и прижалась лицом к стеклу, давая себе время немного успокоиться. Матвей как раз подошёл к крыльцу Полоцких, на улице раздался топот и резкие хлопки мокрой ткани — Хранитель стряхивал с одежды дождевую воду.
И Анна не выдержала — выскочила из комнаты и слетела по лестнице. Мария Михайловна, которая уже занялась приготовлением ужина, подняла на неё глаза и понимающе улыбнулась. Анне стало неловко, она постаралась чуть притушить волнение в глазах, но сама чувствовала, что получается плохо. Она была рада, что, наконец, вернулся Хранитель. Так рада, что даже скрыть этого не могла. Да и не слишком хотела.
Наконец распахнулась дверь. Со штормовкой в руках вошёл Матвей, увидел Анну и улыбнулся ей.
— Дождь прошёл, — сообщил он, будто это можно было не заметить. — Анна, не хотите сходить на маяк?
— Хочу, — тут же откликнулась Анна, перехватив изумлённый взгляд хозяйки, которая, впрочем, ничего не сказала и только напомнила:
— Ужин в семь. Не забудьте.
— Да, Мария Михайловна, спасибо, — поблагодарил Хранитель. — Анна, вы одевайтесь тогда. Я подожду.
Анна с готовностью кивнула и ушла к себе. Оделась она быстро, ощущая, как сильно бьётся не желающее успокаиваться сердце. Так сильно, что, казалось, это было видно даже через толстый свитер, который натянула Анна поверх рубашки.
Матвей снова натянул мокрую штормовку и стоял у двери. Они вместе вышли на улицу и Хранитель уже привычно взял её за руку, помогая устоять под ударами не стихающего ветра. До маяка они шли в полном молчании. В доме орнитологов было тихо. В двух комнатах горел свет, разгоняя унылую серость надвигающегося вечера. Кур во дворе Родаковых не было видно, спрятались от ненастья. И Анна вскользь удивилась тому, какая всё-таки разная бывает погода и как она влияет на настроение всех, даже кур. Хотя, конечно, даже тёплый солнечный день не смог бы разогнать её тревогу за Василия. Но мрачный и холодный — определённо усугублял беспокойство.
Хранитель и правда направился к маяку. Анна удивилась и придержала его за руку.
— Может быть, вам стоит переодеться?
Матвей остановился, оглянулся, рассеянно кивнул:
— Да, пожалуй, — и повернул к дому.
В который раз за этот день Анна поднималась по каменным ступеням к крашенной коричневой краской двери. Даже на миг возникло что-то вроде дежавю, из которого её вывел удивлённый голос Хранителя:
— Странно…