Матвей вздохнул:
— Это очень плохо. Это даже хуже того, что кто-то напал на отца. Потому что до появления следов я надеялся, что просто случилась ссора, состояние аффекта — и в результате пострадал отец. Ну, как между Галиной Филипповной и Камиллой. Глупо, опасно, но без злого умысла. Но если на острове чужак, значит, кто-то помог ему сюда добраться. И значит, среди нас предатель.
— Даже так? — Слово было непривычным, пришедшим из старых книг и фильмов про войну.
— Здесь другой мир, Анна. Здесь рядом граница. И любой, кто нарушает правила, скорее всего не дурак, а именно предатель. Человек, проникший сюда незаконно, не может иметь безобидных целей. Если это фотограф, который хотел поснимать Закат, или романтик, решивший отдохнуть на почти необитаемом острове, или исследователь, желающий узнать что-то новое, он мог оказаться здесь совершенно легально. Как вы или орнитологи, например.
Но этот человек предпочёл сделать всё тайно. И это не даёт мне права надеяться на его добрые намерения. Что-то ему нужно на Закате. И кто-то из островитян помог ему оказаться здесь.
— Вы что, хотите сказать, что это шпион?! — Анне казалось, что она выпала из реальности и попала в какой-то фильм.
— Ну, это маловероятно. Настоящие шпионы гораздо осторожнее. Скорее, здесь какой-то криминал. И это плохо.
Вот теперь Анна испугалась по-настоящему, так сильно, что даже сердце замерло. До этого, после признания Камиллы, что на неё никто не нападал, ей казалось, что Хранитель всё же немного преувеличивает опасность, может быть, даже использует ситуацию в своих целях, например, чтобы впечатлить саму Анну. Но сейчас она поняла, как ошибалась. На острове, который был сейчас отрезан от остального мира, появился чужак, намерения которого не ясны, но совершенно точно не безобидны.
— Так вы думаете, что это он ударил Василия?
— Он или тот, кто ему помогает.
— И что нам делать?
— Дождёмся рассвета и пойдём искать чужака.
— Вы знаете, где он может быть?
— Предполагаю.
— Вы возьмёте меня с собой?
— Вас — нет. Возьму Дениса. А вы останетесь на безопасном расстоянии и будете снимать всё на камеру. У нас должны быть доказательства. А сейчас идите спать, Анна.
— Вы меня разбудите?
— Обязательно.
Анна благодарно кивнула и поднялась. Хранитель тоже встал, подошёл к ней, крепко прижал к себе, обеими руками, обхватив её голову. Анне стало очень страшно за него. Она отстранилась, поднялась на цыпочки и неожиданно для себя перекрестила Хранителя. Он перехватил её руку и прижал к губам. Анна горько улыбнулась и призналась:
— Я боюсь за вас. Может, не будем ничего предпринимать, дождёмся улучшения погоды и приезда специалистов? Это же их работа.
Матвей покачал головой:
— Это и моя работа тоже, Анна. Я офицер. И вам придётся привыкнуть к этому.
— Привыкнуть?
— Ну, вы же пока не отказались стать моей женой. — Хранитель усмехнулся. — И я тешу себя надеждой и жду вашего решения.
Глава 41. Рассвет
Серенькое невзрачное утро началось с шагов за стеной. К своему удивлению, после ночного разговора с Матвеем Анна смогла уснуть, и из забытья её вырвали именно эти лёгкие шаги. Наверное, всё дело было в том, что совсем рядом ходил Хранитель, о котором она в последние дни думала почти не переставая.
Мария Михайловна по-прежнему то ли дремала, то ли тихо лежала. Анна поднялась, взяла одежду и выскользнула из комнаты, чтобы не потревожить её.
Хранитель как раз только вышел из ванной. Лицо его было чисто выбрито, мокрые волосы стояли коротким смешным ёжиком. Анна, которая не очень понимала повальную моду на бороды, в душе порадовалась тому, что Матвей не бородач. Наверное, на Закате это выглядело бы очень колоритно, но совершенно не в её вкусе.
— Завтрак готов, — сообщил Хранитель шёпотом.
— Да я могу вообще не есть.
— Нет уж, неизвестно, когда мы потом сможем подкрепиться. Поэтому соблаговолите позавтракать, сударыня.
— Тогда я сначала в ванную. Я быстро. Только не уходите без меня.
— Не уйду.
Анна вернулась через пару минут. Было совсем рано, чуть больше четырёх утра, но ей казалось, что Хранитель не хочет сообщать Полоцким о своих планах и намерен отправиться на поиски чужака как можно раньше.
В итоге, быстро выпив кофе с бутербродами, они вышли из дома, когда ни Владлен Архипович, ни его жена ещё не встали. На плече Хранителя висел какой-то длинный чехол. Было заметно, что его содержимое довольно весомо. Анна решила, что это оружие и испытала смешанные чувства: его наличие и успокаивало, и пугало одновременно. В коридоре Матвей посмотрел, хорошо ли одета Анна, уже привычно поправил ей капюшон и затянул завязки.
— Пойдём.
После тепла дома на улице показалось особенно промозгло и неуютно. Анна поёжилась и спросила:
— Куда нам?
— Сначала за Денисом. А уже с ним — на поиски. Он сказал, что видел следы левее маяка. В той стороне есть одно место, где вполне может прятаться человек.
— В лесу?
— Нет. Здесь лес чистый, почти без подлеска. В таком не спрячешься, видно далеко. Зато у нас имеются сохранившиеся укрепления времён войны. Они заброшены, но не разорены. Маячники всегда приглядывали и за ними тоже. Это для островитян своего рода памятники.
— Здесь шли бои? — не поверила своим ушам Анна. В голове не укладывалось, что и в этом тихом, оторванном от цивилизации месте тоже была война. От мысли об этом она даже поёжилась. Хранитель посмотрел с сочувствием:
— Шли. Особенно на Гогланде. Но и здесь наши войска обустроили несколько укреплений. На всякий случай.
— Так, может, сюда пробрался кто-нибудь из чёрных копателей?
— Всё может быть, конечно. Но вряд ли. Они тоже не дураки. Знают, что на острове действующий маяк и, значит, живут люди. А маячники — особая каста. Среди них равнодушных не бывает. Так что надеяться остаться незамеченными глупо. Да и нет здесь ничего. Уже давно всё изучили и, что можно было, нашли. Сначала я. В детстве. А потом уже и специалистов сюда приглашали.
Подошли к станции орнитологов. Хранитель тихо обогнул её в стороне от крыльца и стукнул в деревянный щит, закрывавший одно из окон. Сначала было тихо, потом встревоженный голос спросил:
— Кто там?
— Это мы с Анной, — успокоил Матвей. — Одевайся удобнее и выходи. Можешь сунуть что-нибудь в рот, мы подождём.
Но Денис вышел совсем скоро и выглядел крайне обеспокоенным.