— Что было дальше?
— Дальше я пришла к нему. Он рассердился и сообщил, что, оказывается, ваша мать тоже Булатова.
— Да, это так. Я спрашивал её, почему она не сменила фамилию, когда вышла замуж за отца. А она сказала, что опасалась, что меня могут дразнить в школе из-за того, что у нас с мамой разные фамилии, что мне придётся отвечать на вопросы… В общем, она хотела обезопасить меня.
— Какая чушь! Это она специально, чтобы не лишиться такой красивой, звучной и знаменитой фамилии! — возмутилась Галина Филипповна, и Анне стало очень обидно за маму Матвея. Её объяснение она почему-то сразу поняла и приняла. У неё самой в классе был мальчик, которого и правда дразнили из-за того, что мама вышла замуж во второй раз и взяла фамилию мужа. Ему кричали: «Ты не нужен своей мамаше! Она даже не хочет быть с тобой под одной фамилией!» Десятилетняя Аня жалела одноклассника и убеждала его, что всё это глупости, а мама, конечно, любит своего сына, но тот всё равно переживал.
Хранитель ещё холоднее потребовал:
— Рассказывайте, что было дальше.
— А дальше ничего не было, — неожиданно заявила орнитологиня. — Мы поругались и разошлись.
— Это не так, — покачал головой Хранитель. — Если вы решили поиграть в молчанку, я сам расскажу, что произошло потом.
Когда мой отец повернулся к вам спиной, вы ударили его поленом. Думаю, он пригрозил вам чем-то. Например, оглаской ваших происков. И вы испугались. Наверное, ваш муж не в курсе того, как далеко может завести инициативность его жены, и вы не хотите, чтобы он узнал об этом. Или, возможно, вы просто пришли в бешенство из-за упрямства отца, не совладали с собой и ударили его в сердцах. Но это дела не меняет.
Потом вы решили избавиться от тела. Ну, или от раненого. Это уж пусть следствие разбирается, знали вы или нет, что мой отец жив. Сначала вы хотели отвезти его к причалу на тачке и даже смогли положить в неё отца… — Хранитель посмотрел на собравшихся и объяснил: — В тачке я нашёл следы крови…. — Он опять перевёл взгляд на Галину Филипповну и продолжил: — Но, едва сдвинув груз, вы поняли, что это неудачная идея. По песку тяжёлую тачку тащить сложно, да и следы останутся. А если отправиться к причалу по тропинке, то тачка будет издавать громкий шум на каждом камне, а от тропинки до домов — рукой подать. А вдруг кто проснётся и выглянет? Поэтому вы взяли в доме кусок брезента. Видимо, отец приглашал вас к себе, и вы видели, что в шкафу лежит брезент. Либо, возможно, вы просто обшарили шкафы в поисках того, что вам может пригодиться. Вот на этом-то брезенте вы и дотянули тело отца до причала. Тянули грамотно, по утрамбованной тропинке, где следы волочения или вовсе не будут заметны или видны совсем слабо.
Сбросив в отца с причала, вы попытались отвязать верёвку, которая удерживала лодку, но не смогли. Однако в кармане у вас было что-то, чем вы всё же сумели перерезать верёвку. Я пока не знаю, что это, но специалисты найдут. И докажут, что именно этим предметом вы и пользовались. Думаю, вы хотели заплыть подальше и сбросить отца в воду. Но обнаружили, что вёсел ни в лодке, ни на причале нет.
Пока вы их искали, либо отец очнулся и попытался спастись, оттолкнувшись от причала, либо лодка отплыла сама. Такое возможно, если волны шли от берега. Я проверил данные метеосводки: в ту ночь дул южный ветер, вот он-то, вероятно, и спас отца. Другой лодки у причала не было, управлять катером вы не умеете, да и звук двигателя мог бы разбудить островитян. И вы не смогли довести свой план до конца.
Лодку за несколько часов утянуло далеко от острова. Вы надеялись, что все решат, что отец сам вышел в море, а там ему стало плохо, он упал и ударился. Только о вёслах вы не подумали. Не мог отец уйти без вёсел.
— Не подумала, — эхом отозвалась орнитологиня. — Не подумала.
Глава 51. Тюльпаны
Анна не видела Хранителя Заката уже больше месяца. И всё это время ей казалось, что ещё немного, и она успокоится, придёт в себя, перестанет ждать неизвестно чего. Она ложилась спать с мыслью, что завтра-то уж совершенно точно станет легче. Но наступало новое утро, и ничего не менялось. И даже во сне было всё то же: дикий прекрасный остров и его Хранитель.
Месяц назад он оказался прав даже в мелочах. К вечеру, как он и обещал, море успокоилось настолько, что на остров, наконец, смогли добраться представители военной прокуратуры. Хранитель увёл их в дом отца, и долго никто из них не показывался. Анна с присоединившейся к ней Камиллой сидели на скамейке у дома и ждали, ждали, ждали. Анатолия Михайловича и Дениса увёл на птичий базар Владлен Архипович. Владимир остался в доме у Полоцких «караулитьк», как он сам выразился.
Его не отговаривали, хотя в этом не было особенной необходимости: после признания Галина Филипповна впала в глухую мрачную апатию. Её отвели в комнату, где она вскоре крепко уснула и не пробудилась ни к обеду, ни к ужину. Дверь на всякий случай закрыли на засов, а Владимир устроился под окном и даже есть отказывался, пока Мария Михайловна не принесла ему еду прямо «на пост», как обозначил место своего пребывания сам "караульный".
— Анечка, а ведь она же больна, — негромко делилась своими мыслями Мария Михайловна, пока накрывали к ужину. — Ведь это как нужно неправильно жизнь понимать, чтобы до такого додуматься?! Фамилию попытаться присвоить! И ради этого на человека руку поднять!
— Мне кажется, Матвей прав, и она испугалась огласки, — так же тихо отвечала Анна. — Скандал вокруг фамилии ей уж точно не был нужен. Да ещё и неизвестно, как к её инициативе отнёсся бы муж. Я так поняла, он человек непростой. А что касается фамилии, так у них в семье пунктик на этот счёт. Камилла рассказывала, что в своё время отец Галины Филипповны запретил ей взять фамилию мужа. Он принадлежал к какому-то древнему казацкому роду и хотел, чтобы дочь даже чисто номинально продолжала к нему относиться. А у Галины Филипповны, видимо, это приняло и вовсе пугающие формы.
— Да уж, на почве чего только люди с ума ни сходят, но чтобы из-за фамилии — впервые слышу.
— А у меня была коллега, которая в похожей ситуации оказалась, — решил поучаствовать в беседе Денис. — Когда она замуж собралась, родители жениха её в целом приняли неплохо, но запретили ей брать их фамилию. И аргумент был дичайший, из той же серии, что и у Галины Филипповны: нечего не пойми кому фамилию раздавать… И, главное, были бы Трубецкие, Волконские или, как в нашем случае, представители современной интеллектуальной или творческой элиты. Нет, самая обычная семья Усиковых. И с чего им подобное в голову втемяшилось — не понять. Моей коллеге было очень обидно.
— И что? Вышла она замуж в итоге? — заинтересовалась Камилла.
— Вышла. Сейчас в декрете. Поэтому ты её не знаешь. Ты позже пришла.
— А вот я бы за такого замуж отказалась выходить.
— Да ты не дослушала. Жених моей коллеги так возмутился поведением родителей, что в знак протеста взял фамилию жены.
— И теперь они Бородатиковы или Волосатовы?
— Не поверишь! Чёлкины! — фыркнул Денис.
— Чего только ни бывает в жизни, — покачала головой Мария Михайловна, а Анатолий Михайлович, сидевший до этого в задумчивости, поднялся и скомандовал: — Давай-ка, Денис, за дела приниматься. Погода налаживается, вполне можем дойти до птичьего базара. Владлен Архипович, вы нас проводите?
— Обязательно! — с готовностью подскочил Полоцкий-Семёнов. — Только оденусь.
— Анатолий Михайлович, родненький, а можно я ещё немного поленюсь? Последний вечер? А завтра с утра пораньше приступлю к работе. Честно-честно! — Камилла сделала такие умоляющие глаза, что не выдержал даже Денис. Он осторожно уцепил её двумя пальцами за хорошенький носик и пару раз поводил из стороны в сторону.
— Анатолий Михайлович, и правда. Пусть уж отдохнёт от потрясений. А завтра как навалим на неё дел, как навесим!
— Да гуляй, гулёна, — согласился старший орнитолог. — Но чтобы завтра уже без капризов.
— Всенепременно! — Камилла преданно закивала головой и захлопала длинными ресницами.
Анна убедительную сцену не досмотрела, тихо вышла, собираясь отправиться к маяку. Камилла нагнала её у дома Родаковых.
— Ань, можно я с вами? Нам с вами надо дружить. Вы ведь мне тоже уже почти родня.
Анна нервно выдохнула:
— Ками, ну хватит фантазировать.
— Ой, да ладно! А то я не вижу, какими глазами на вас дядя смотрит!
— Не выдумывайте.
— Ничего я не выдумываю. Вот бы на меня так Денис смотрел… — Она запрокинула голову и мечтательно посмотрела на вновь появившихся, когда стал утихать ветер, чаек и ещё каких-то птиц, названия которых Анна не знала. Над Закатом было по-прежнему серо, но севернее и восточнее уже обещал назавтра хорошую погоду золотистый полукруг ясного вечернего неба. Да и море теперь не плевалось пеной, не бросалось с ненавистью на берег, а хотя ещё и накатывало на него тяжёлые валы, но уже гораздо спокойнее и миролюбивее.
Вдвоём с Камиллой они дошли до маяка. В доме Василия были слышны мужские голоса, и Анна старалась среди них уловить единственный, ставший таким важным и нужным. Рядом Камилла болтала ногами, щурясь на заходящее солнце и грустно улыбаясь чему-то. От её близости Анне было легче. Она думала о том, как, оказывается, плохо разбирается в людях и как страшно разочаровываться в тех, кто так нравился ещё совсем недавно. А она-то, глупая, была уверена, что после Богдана такого больше не будет в её жизни. И вот теперь снова…
Распахнулась дверь, на крыльце появились приехавшие из Кронштадта специалисты. Анне все они показались очень городскими, чуждыми Закату и местным жителям, к которым она неожиданно причислила и себя с Камиллой. Последним вышел Хранитель. Он заметил ожидающих его девушек и улыбнулся им.
Дальше были долгие разговоры с приехавшими. Опрашивали их и по-одному, и группами. Анна старательно отвечала на вопросы, но думала только об одном: как бы поскорее оказаться наедине с Хранителем. Однако дождаться этого она не смогла. Когда увезли Галину Филипповну, накормили и разместили на ночёвку оставшихся гостей острова, перемыли посуду и обессиленные разбрелись по комнатам, Матвей всё ещё не освободился.
Анна ушла к себе, чувствуя себя несчастной и разбитой. За дни на Закате она отвыкла быть одна, без Хранителя, и теперь ей было нестерпимо одиноко. Но сон, тем не менее, поборол её, едва она легла.
Ночь прошла, как один миг, а утро началось с яркого солнца за окном и криков чаек. Как в первое утро на Закате. Словно и не было нескольких мрачных во всех смыслах дней. Анна с удивлением поняла, что проспала почти до одиннадцати, чего с ней не случалось никогда, и тут же вскочила, чувствуя себя соней и лентяйкой.
Внизу Анну ждала улыбающаяся Мария Михайловна.
— Встала? — обрадовалась она. — Тогда у меня к тебе первое задание.
— Конечно! — с готовностью отозвалась Анна. — Кур покормить или на стол накрыть?