Мое сознание фиксировало все, но не было ни единой эмоции после убийства. Ни радости ни сожаления о погибших, только упадок сил и страшная усталость.
Руки мои и одежда все пропахло бензином и мне очень хотелось переодеться, а лучше принять душ. Но будем обходиться тем что есть. Неподалеку от остановки Лесной институт я припарковалась в ближайшем дворе между двумя микроавтобусами, обтерла руки и лицо влажными салфетками, перелезла на заднее сиденье, с головой укрылась дедовым пледом и крепко уснула.
Разбудили меня громкие голоса совсем рядом. Я высунулась из под пледа и увидела в сером утреннем окне, толстый зад обтянутый синими джинсами водителя, который лез в этот момент в микроавтобус.
Нижнеярцы встречали новое утро, выходили из дома и спешили с мрачным видом кто к своему транспорту, кто на остановку. Мне нужно было срочно сделать много дел, от естественных надобностей до поесть. Дикий голод мучил меня с момента пробуждения.
Дождавшись когда стало тихо, я вылезла из машины и отправилась в ближайшие кусты. Оттуда прямо в лес, никем не замеченная к моему единственному теперь убежищу. По росистой траве я пробиралась по лесу, наслаждаясь мирным утром.
В землянке по прежнему царили тишина и спокойствие, я в нее возвращалась с радостью словно к себе домой. На полу стояла большая бутыль с питьевой водой. На полке рядком выстроились консервы сайра, скумбрия, килька, в трех стеклянных банках запас крупы, галеты и пряники. По полу метнулся какой то зверек, я открыла ему дверь и он выскочил прочь.
Я хмыкнула, вот такая я дочка архитектора, и это моя нынешняя экологическая квартира.
Умылась с мылом у ручья, потерев руки галькой, переоделась в просторные мешковатые штаны и футболку. Спортивный костюм пахнущий бензином я сунула в печку, положила дров и подожгла. Закипел чайник на плите, я заварила чай, бросив туда дикой мяты, открыла банку сайры, достала из банки галеты. Прихлебывая ароматную горьковатую жидкость из высокой походной кружки, стала составлять план.
— Если бы ты был здесь, — обращалась я к Саше вполголоса, глядя в темный верхний угол землянки:
— ты бы наверное сказал, расстрелять всех сволочей за раз. Но я одна, у меня никого не осталось, на меня наверное скоро выйдут. Мне надо быть хитрой, Саня.
Покончив с чаепитием, я вышла из землянки. Завалив дверь хворостом. и припорошив ветками вокруг для придания нежилого вида, отправилась обратно в город к своему автомобилю. Через час я уже ехала по улицам Нижнеярска по направлению к магазину секонд хэнд. Там мной были приобретены длинное темное платье в мелкий цветочке, серую кофту, широкую юбку и к ней черную кофту в складку на животе для беременных, черный же платок, яркий красный сарафан, поношенную соломенную шляпу. В магазине театральных принадлежностей я купила коробку грима, жидкий латекс и кисточку для создания морщин, жидкость для снятия грима и два парика седой и платиновый блонд.
Когда я загружала свою маскировку в машину, я почувствовала, что это именно то что мне надо.
Теперь меня точно не найдут.
В цыганском поселке чумазые ребятишки лазили по останкам сгоревших домов. Версии множились, обитатели обсуждали каждую, прибавляя от себя цветистые подробности.
Василий потерянно бродил среди черных головешек. Ночной пожар перекинулся на два соседних дома и люди едва успели выскочить в чем были.
А вот жена и мать Василия не успели, хорошо что дети ночевали у жениных родителей на другом конце поселка.
Мужчина глубоко вздохнул. "А убытку сколько. Весь товар сгорел, доллары предназначенные за оплаты новой партии сгорели. Придется брать товар в долг у братьев и выкручиваться. Совсем нечего продать."В голове Василия шла лихорадочная работа, мозг перебирал все известные варианты получения денег и наконец остановился на полузабытой возможности. Лицо Василия прояснилось. Он возместит утерю, хотя бы частично, только нужно связаться с заинтересованными людьми, которые купят это.
По улицам Нижнеярска брела сгорбленная пожилая женщина в старомодном платье в мелкий цветочек и длинной серой кофте. На голове у нее была повязана выцветшая косынка из под которой выбивались седые пряди. Глубокие морщины пересекали лицо женщины. Она иногда останавливалась, разглядывая витрины и спешащих людей, потом брела дальше. Напротив пятачка, излюбленного места где толкутся цыгане, наркоманы или отчаявшиеся женщины в надежде на цыганское гадание, находился небольшой скверик с рядом серых скамеек на бетонном основании.
Женщина присела на ближайшую скамейку, достала журнал и стала читать периодически оглядывая пятачок.
На пятачке стояла Тойота Камри с водителем цыганом лет сорока, а к нему периодически подходили молодые тощие парни.
"Василий", подумала женщина.
Она взглянула на цыганок, их было сегодня меньше обычного не более десятка молодых. Цыганки приставали к проходящим, предлагая золото. Одна из них совсем юная, круглолицая звонко смеялась.
Милиционер равнодушно прошел мимо, разговаривая по телефону, невзрачная пожилая женщина продолжала читать журнал оставаясь неприметной и не заслуживающей внимания. Взгляды людей с удовольствием останавливались на молодых красивых, но скользили мимо старых изношенных тел и лиц.
Приближалось время обеда, цыганки увеличили выброс децибел и толпой направились в ближайшее кафе
Пожилая женщина сунула журнал в сумку, кряхтя встала со скамейки, сильно сутулясь подошла к Тойоте Камри, заглянула в открытое окно.
Цыган презрительно посмотрел коричневыми глазами навыкате на пожилую бедно одетую тетку:
— Чего нада? Иди давай отсюда, — прикрикнул он на нее.
Женщина криво улыбнулась и вдруг неуловимым движением выхватила пистолет, нацелив мужчине в лоб.
— Где девочка? хрипло спросила она.
— Выражение лица цыгана с презрения сменилось на крайний испуг.
— Какая девочка не знаю никакой девочки клянусь, быстро затараторил он.
— Врешь сука, знаешь, — холодно произнесла женщина
— Не знаю клянусь! и вдруг оскалившись, выбросил руку, но схватил лишь ткань рукава.
Одновременно раздался легкий хлопок, из простреленной головы побежал тонкий кровавый ручеек, набирая силу. В городском шуме и гаме никто не услышал выстрела. Пожилая женщина по прежнему не замеченная, горбясь отошла от автомобиля и двинулась по направлению к аптеке, но уже около аптеки резко свернула в ближайший подъезд и спустилась в открытый подвал. Там морщась от запахов гнилых овощей, сбросила платье, кофту, косынку и парик, сложила в пластиковый пакет и протерла лицо от грима.
Исчезла пожилая женщина с лица земли, как будто и не было никогда. Обычная худенькая девушка в майке и черных леггинсах отправилась по своим делам.
Я неспешно прогуливалась, беззаботно помахивая пакетом, улавливая истошные крики с пятачка.
Оставляя за собой тлен и разорение” всплыла в памяти цитата бог весть откуда.
Подъехал полупустой автобус, я отправилась за город. Я помнила, что недалеко от заброшенных карьеров располагалось внушительное болото, где то и дело увязали и тонули козы местных жителей. Мне надо было как можно быстрее избавиться от улик и болото подходило к моему плану отлично.
Карьеры заросли молодым ивняком. Природа быстро затягивала шрамы от нанесенных человеком увечий, скоро тут будет овраг, а по дну однажды побежит ручей и будут прыгать зайцы, пока человеку не стукнет в голову новая идея по добыче денег. Я с сожалением выбросила пистолет в болото, туда же полетел пакет с вещами и камнями для тяжести.
Уже в городе купила газету Нижнеярские вести, увы телевизора мне теперь долго не видеть. На первой же странице бросилась в глаза статья о бушевавшем пожаре в цыганском поселке, который перекинулся на соседние дома. Найдены два сильно обгоревших трупа, подозревается поджог. Газету я забрала, она мне пригодится на растопку собственной печи.
Неожиданно, тяжкой волной нахлынули мысли о Юльке, я застонала от боли и потряс головой постаралась переключиться. Потом, я буду горевать потом. Иначе мое страдание отнимет так нужные мне сейчас силы.
Через пару часов я была в своей землянке. Улегшись на пластмассовый шезлонг обдумывала дальнейшие действия. Странным образом для меня потеряло ценность абсолютно все, в том числе и собственная моя жизнь. Мне было все равно, поймают ли меня, убьют в муках, или посадят за убийство, переживу ли я зиму в землянке без денег, друзей и помощи. Даже Андрей стал блеклым выцветшим пятном моей неудачливой биографии. Все это не имело никакого значения для меня. Я получила анестезию во всю душу, единственное что двигало мной желание уничтожить всех, кто отнял у меня Юльку.
Я вспомнила стайку цыганок, Андрея, мотоциклиста. И если к этому причастен весь поселок, подумала я засыпая, они об этом пожалеют.