1.
Жаба набрал номер мобильного телефона Даши.
— Алло… привет, — ответила она подавленным голосом, словно до этого очень долго рыдала.
— Даша, солнышко! Где ты пропала?! Что с твоим телефоном?
— Всё нормально. Я в больнице.
— Сама добралась?
— Да-да, всё хорошо. Не волнуйся.
— Даша, что с твоим голосом? У тебя точно всё в порядке?
— Всё в порядке.
— Хорошо… я сейчас приеду.
— Не надо… не приезжай. Тебя всё равно ко мне не пустят. Тётя тут всех подняла на уши. Я её тоже очень сильно напугала.
— Я тихонечко пройду.
— Не надо, — голос Даши дрогнул. — Не приезжай пока. Мне нельзя волноваться. А она начнёт тебе мозги чистить прямо при мне. Ты же её знаешь.
— Хорошо-хорошо. Позвони мне, пожалуйста, когда мне можно будет к тебе приехать.
— Я позвоню, — произнесла Дашка и прервала звонок.
Жаба уставился на Перову. Она сидела за столом Бубнова и листала его записную книгу. На лице её расплылась презрительная улыбочка.
— Что я могу вам сказать, Дмитрий Алексеевич. Ваши коллеги над вами же издеваются. Я так понимаю, они решили немного развлечься. Это не один человек. Это явно целая компания шутников.
Жаба не стал спрашивать Марию, почему она считает, что это дело рук нескольких человек. Хотя его и подмывало это сделать. Просто была задета его гордость.
— Жестокие слишком шутки, — буркнул он.
— Вы сами виноваты.
— С чего вдруг?
— Видимо, ведёте себе так заносчиво, что это коллег ваших раздражает. Вот они и решили вам ответить той же монетой.
— Ладно, я разберусь… Я бы хотел вернуться в СИЗО и продолжить беседу с Жердиным.
— У меня у самой куча дел.
— А куча эта не может подождать? Пропала девушка как-никак.
— Вы реально думаете, что её найдёте, расспрашивая Жердина?
— А у тебя есть какие-то другие предложения?
— Скажите, зачем вам это? Есть же люди, которые конкретно этим занимаются.
— Я рад за них. Перова тяжело вздохнула и взглянула на очень дорогие и красивые часы, которые ей подарил её ухажёр. Она с ними практически никогда не расставалась. Они были по размеру почти как мужские.
— Хорошо. Сейчас около трёх. Я вам дам час на всё про всё. И вы меня сегодня больше не беспокоите. Договорились?
— Как скажешь. Что насчёт врача Жердину?
Мария сверкнула злым взглядом.
— Мы, по-моему, это уже обговорили.
— Ничего мы не обговорили. С пацаном что-то не так. Ему нужна медицинская помощь.
— Жабин, это не твоя и не моя забота! Его состояние нам на руку. Он быстрее расколется.
— О, как! Хорошо вы придумали. Только вот послушай совета.
— Я в ваших советах не нуждаюсь.
— И всё же послушай. Я тебя намного старше. И многое повидал. Твои советчики потом руки умоют, если беда нагрянет, и с тебя же спросят, как же так всё случилось. И осудят тебя за твою же халатность.
— Дмитрий Алексеевич, вы разберитесь со своими делами. А в мои не лезьте. А то мы с вами прямо здесь и сейчас распрощаемся. Вы картину видите только с одной стороны, и не знаете всех деталей. А Денис этот засветился ещё в одном убийстве. Поэтому не надо делать из него жертву обстоятельств. Он очень грамотно водит нас за нос. И мы не будем упускать те преимущества, которые помогут его нам расколоть.
Жаба замолчал. Не проронил он ни одного слова и в машине.
— Как же вы не понимаете, — пыталась доказать правоту своих действий Перова по дороге к следственному изолятору. — Жердин не так прост, как вам кажется. Не стоит принимать всё то, что он рассказывает за чистую монету.
Но Жаба не стал с ней даже спорить. У него была одна черта, трудно сказать хорошая или плохая, если кто-то его обижал или говорил то, с чем он категорически не был согласен, он тут же начинал игнорировать этого человека.
В комнату для допросов Дениса Жердина привели не сразу. А спустя только тридцать минут после того, как туда добрался Жаба. Перова напомнила Дмитрию, что у него времени не так много. Минут сорок не больше. Жаба обратил внимание на то, что Денис выглядит намного лучше. Лицо парня не было таким бледным, каким Дмитрий увидел его в прошлый раз. Правда, синяки под глазами были внушительными.
— Как твои дела, Денис?
— Какой-то мне хороший укольчик сделали. Спасибо за это Марии Владимировне. Голова моя сразу как-то полегчала.
— Вот и хорошо, парень! Нам это на руку. Раз твоя голова полегчала, то вспоминай мне, дружок, всё до подробностей. Всё, что ты видел и о чём вы говорили, даже, если тебе кажется это совершенно неважным.
— Я постараюсь.
2.
Что успел рассказать Денис Жердин.
Я достал аптечку из блока в зале, сел в кресло возле журнального столика и стал обрабатывать ссадины на лице перекисью водорода. А Лиля тем временем начала высказывать всё то, что думает обо мне:
— Совсем мозги пропил. Не студент, а бомж какой-то. Всё катишься и катишься по наклонной. И воняешь потрясающе. Такое ощущение, что ты говна объелся.
Я же пытался ей всё объяснить:
— Лиля, мне, скорее всего, кто-то что-то подсыпал в пиво или в вино. Меня отравить хотели. Или усыпить на время.
А она мне не верила.
— Придумай чего-нибудь поумней, — говорила она
— Вот как всё было, послушай! — гнул свою линию я. — У Петьки Гедича родаки улетели в Швецию к родственникам. И он решил в пятницу после занятий вечерину устроить. Меня и Кирилла позвал, девчонок кликнул. Короче, нас там собралось пять человек. Я выпил немного вина, немного пива и меня отрубило аж на двое суток.
— Ну не совсем на двое, — уточнила она. — Ты проспал где-то около тридцати шести часов, если я всё правильно поняла. С вечера пятницы ты продрых до утра воскресенья.
— В точку! — воскликнул я.
И Лиля тут же спросила:
— Зачем кому-то подсыпать тебе что-то в спиртное?
Но я ей ничего не ответил. Потому что сам не понимал зачем. Сеструха моя, достача ещё та, она мне опять вопросик в лоб:
— А почему такая уверенность, что тебе что-то подсыпали?
— Да, я так предположил, — ответил я. — Уверенности на самом деле никакой.
— Хочешь, я тебе дам совет, братик, — произнесла тогда Лиля, забрала у меня пузырёк с перекисью и аптечку с журнального столика, и всё это вернула на место. — Не пей говна всякого, и жизнь твоя наладится.
Я пошёл на кухню, заварил там себе в кружке крепкий чай и стал обдумывать положение, в котором очутился. Вероятность того, что меня подставили, была высокой. Причина подставы понятна: кто-то убил Полину и решил с себя сразу снять все подозрения. Интересно только, кто мог поступить так подло? Петя или Кирилл? А, может, они оба решили подставить меня?
Я глотнул из кружки чая. И понимая, что дело дрянь, бросился к раковине. Меня снова вырвало.
— Так тебе и надо, — сказала, появившаяся за моей спиной Лиля. — В следующий раз будешь помнить, чем это всё чревато.
Ох, как меня это взбесило!
— Брысь отсюда! — рявкнул на неё я.
Но её это не испугало.
— Сам брысь! — гавкнула в ответ она. — Я хочу знать, кого ты не убивал.
— Так, малая, не зли меня! — стал закипать я.
Лиля завертела головой. Понимаете, она младше меня на два года, а ведёт себя, как старшая. Стервочка ещё та. Прыщ на попе. Фурункул, который не выдавишь. Она же, как репей: пристанет — не отвяжешься!
— Братишка, я вижу, что у тебя проблемы, — прицепилась ко мне она.
— Нет у меня никаких проблем, — нарочито спокойным голосом произнёс я и подошёл к окну. — Ты мне лучше скажи, где мамка?
— Я не знаю, — сказала она. — Ушла куда-то.
— Давно? — спросил я.
Ответа не последовало. Я обернулся и, не увидев Лилю, тихонько выругался:
— Вот же, блин! Взяла привычку бесшумно появляться и исчезать.
Я вышел на улицу и вдохнул холодный воздух. Знакомые запахи и звуки стали возвращаться ко мне.
По дороге к дому Петьки Гедича в моём мозгу всплыла одна интересная деталь. Рогов был обут в кроссовки. В тот момент, когда я бросился к его ногам, я их заметил, но почему-то не предал этому обстоятельству значение.
Когда он успел в них обуться? Во время вечеринки все были разуты. Петька никому не позволял ходить по квартире обутым. Кирилл же вышел из туалета с таким видом, будто только-только пришёл в себя. Он встрепенулся, когда заглянул в зал. Показал, что ошарашен увиденным. Что — то в этом явно не так.
Квартира Гедичей находилась на втором этаже четырнадцатиэтажного дома. Подъезд в доме был один. Очутившись в этом подъезде, я поднялся пешком на второй этаж, стал напротив двери с номером восемь и нажал кнопку звонка.
Дверь открыл Рогов.
— Где ты лазишь, твою мать?! — прикрикнул он на меня и втянул за воротник куртки в квартиру Гедича.
То, что я увидел, немного меня удивило. Пацаны навели основательный порядок в квартире. Даже ковёр в зале постелили. И меня сразу же заинтересовало, куда же они подевали трупп Полины.
— Она в ванной, — сообщил Кирилл. — Мы её еле туда затащили. Нам нужна чёрная плёнка, верёвка и две лопаты. Дождёмся ночи и вывезем тело в лес.
— На твоём «Опеле»? — спросил я.
— А у тебя есть какие-то другие предложения? — сказал он. — Бабки принёс? Учти, если не принёс, то я сразу отваливаю.
— Принёс, принёс, — успокоил его я. — Не кипиши! Как там Гедич, он меня не сдаст?
Кирилл пожал плечами и ответил:
— Не должен, но кто его знает. Дрыстун ещё тот.
— Где он? — поинтересовался я.
— Пошёл за минералкой, — ответил он. — Сказал, что желудок болит.
— И ты его отпустил? — испугался я.
Кирилл подошёл к окну на кухне. Он там во дворе что-то долго рассматривал, прежде, чем мне ответить.
— Да, отпустил, — сказал он. — Скажем так, это проверка на вшивость. Если он вернётся с милицией, значит, смысла во всём нашем мероприятии нет. Будем сдаваться.
— Тебе хорошо говорить! — вскрикнул я. — Ты ж никого не убивал.
— Скажи, Денис, — произнёс Кирилл и уставился в мои глаза. — Ты хоть помнишь, как всё это было?
Он прям сверлил меня своим взглядом.
— А ты? — спросил я.
— Я, видать, всё пропустил, — вздохнул громко Кирилл. — Ничегошеньки не помню.
— Совсем — совсем ничего? — не поверил я.
— До определённого момента что-то вспоминается, — сказал Рогов. — А затем мрак какой-то. Словно я потерял сознание, или меня отрубило.
— И со мной хрень такая же, — пробормотал я. — Ты в курсе, что сегодня уже воскресенье?
— Чего?! — воскликнул Кирилл. — Чего сегодня? Ты что совсем сбрендил? Суббота сегодня. Сто процентов. У меня нет в этом никаких сомнений.
— А у меня есть, — сказал я и тяжело вздохнул.
Кирилл вытянул из кармана мобильник и посмотрел на дисплей.
— Не может быть! Сколько ж мы тогда пробыли в отключке?
Я не отводил взгляда от лица друга. Удивление Рогова казалось мне неподдельным.
— Где-то около тридцати шести часов, — ответил я Кириллу и задумался в слух, — что же здесь всё-таки произошло?
— Что-что произошло, — передразнил меня Рогов. — Убийство!
Я сел на табуретку и сказал ему:
— Кирилл, я совершенно не ощущаю себя убийцей. Мне кажется, что нам специально подсыпали в бухло клофелин или снотворное.
— Зачем? — спросил Рогов.
— Чтоб убить Полину и всё свалить на нас, — ответил ему я.
— На тебя Денис, а не на нас, — тут же отреагировал Кирилл. — В твоей руке была отвёртка, и твоя рука была вся в кровищи.
— Верно, — сказал я и уставился прямо в глаза Кирилла. — Интересно только вот, откуда ты знаешь, что в моей руке была отвёртка?
— Знаю и точка, — ответил он. — Кстати, я догадался, что ты её выкинул в форточку. Я не поленился и сходил за ней.
— Отдай её мне! — крикнул я и вскочил с табуретки.
Кирилл замотал головой и отступил на шаг назад, готовясь в случае моей агрессии, влепить кулаком в лицо.
— Нет, Денис, я её надёжно спрятал, — сообщил он. — Мне нужны доказательства моей невиновности. Дело гнилое и всё может пойти не в мою пользу.
— Так иди, прямо сейчас и сдавай меня! — заорал на него я. — Чего ты ждёшь?!
— Мне очень нужны деньги, — признался он. — Я столько должен людям бабок, что тебе даже не снилось.
— Так, продай машину свою и раздай людям долги, — стал давить на него я.
– Придётся и машину продавать тоже, — сказал он. — Но этого мало. Это всё крупицы. На операцию матери я занял двадцать тысяч долларов. И занял у тех, кто долги не прощает.
— Да, мне иногда кажется, Кирюха, что ты каждому встречному должен, — произнёс вслух свои мысли я. — Кто тебя не встретит, обязательно напоминает тебе о долгах. Я потому тебе бабок и предложил. Знал, что ты на них клюнешь.
— Ты мне так их и не отдал, — напомнил Рогов.
— На, бери! — выпалил на эмоциях я и протянул ему кипу долларов. — Они теперь твои! И Гедича тоже!
3.
Жаба сделал кое-какие пометки в тетради и взглянул на Дениса.
— Ну, не мог же он убить Полину, чтоб потом всё свалить на тебя и стрясти с тебя денег?
— А почему нет?
— Ради пяти тысяч долларов? Даже не пяти, а двух с половиной, если брать в расчёт Гедича… Какая-то слишком хитроумная комбинация.
— Долги отдавать надо.
— Денис, ты сам веришь в это?
Жердин пожал плечами.
— Я сам не знаю, во что мне верить. Полину же убили. Кто-то же это сделал.
— Гедич, например.
— Я про него тоже думал. Мы с Кириллом пытались понять, мог ли он это сделать. Но сами посудите, даже если у него была причина её убить, то не затевать же убийство в своей квартире?
— А если это случайно?
— Случайно расколупать отвёрткой голову? Случайно нанести столько ударов? Здесь сколько силы надо, сколько ярости… Хотя я и другого не представляю, как это ж надо было за несколько часов достать Петьку Гедича или кого-то из нас, чтоб совершить такое.
— Но гипотетически это ж возможно.
— Как вы сказали? Не понял.
— Не важно.
— У меня есть своя теория, кто это сделал и зачем.
— Кто?
— Кирилл Рогов. Но мне надо вам всё по порядку объяснить, иначе вы не поймёте. Полину убили не отвёрткой, а ножом.
— Как так? Отчётливо же видно, что лупили отвёрткой. Причём тут нож?
— Вы видели фотографии?
— Я видел результаты экспертизы.
— Хреновая значит экспертиза!
— Ну, конечно же.
— Я же говорил, что вы не поймёте.
Жаба заметил, что правый глаз у Дениса сильно раскраснелся: в углу, возле переносицы, налился кровью, словно кто-то по нему влепил кулаком.
— С тобой всё в порядке, Денис? Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. А что?
— А что тебе вкололи?
— Я не знаю. Но мне тут же полегчало.
Из носа Дениса потекли струйки крови.
— Вот тебе номер, — произнёс он и задрал голову кверху. — Наверное, давление опять поднялось. Хотя я не чувствую.
— Ну, посиди пока так, — сказал Жаба. — Помолчи. Подожди, пока остановится.
Денис шмыгнул носом.
— Да, всё нормально… я могу продолжать.
Но как только Денис опустил голову, из его носа вновь потекли струйки крови. Жаба позвал младшего инспектора, который исполнял обязанности конвоира Дениса, и попросил, чтоб тот раздобыл где-нибудь полотенце и намочил его водой. Тот оказался очень расторопным, в течение трёх минут он выполнил просьбу Дмитрия. Как только удалось остановить кровь, Жердин продолжил свой рассказ.
4.
То, что ещё успел рассказать Денис Жердин.
Рогов забрал у меня деньги.
— Ладно, — произнёс он. — Посиди здесь чуток, а я за лопатами и плёнкой поеду. Нельзя тупо сидеть, надо дело двигать. Ты не ссы, Дёня, раз я взял у тебя бабло, значит, его отработаю.
Я хмуро кивнул и уставился на кроссовки Кирилла. Задумался, не спросить ли мне напрямую, когда он их успел обуть, и посмотреть на его реакцию, или всё-таки не стоит? Короче, я не решился. Посчитал, что есть смысл подождать, вдруг выплывет что-то ещё подозрительное.
— Где Гедич? — разволновался я. — Что-то долго его нет.
— И в самом деле, — сказал Кирилл и выглянул в окно. — Боюсь за руль садиться, голова совсем мутная… Скорая подъехала к подъезду. Чего ей надо здесь? Кому-то плохо, наверное.
— Дело дрянь, — заскулил я. — Сейчас ещё и милиция нагрянет.
— Чего ей здесь делать, милиции твоей? — сказал Кирилл. — Я вот думаю, может, где Гедичу хреново стало… Ё-моё, мент из подъезда вышел.
— Я же говорил! — взвизгнул я и подскочил к окну. — Сдал нас Гедич!
Кирилл на всё реагировал более стойко. Он не поддавался панике в отличии от меня.
— Тихо-тихо, нервишки свои береги, — сказал он. — Давай от окна уберёмся. Не стоит к себе внимание привлекать.
Мы отошли от окна, и оба опустились на табуретки. Нам ничего не оставалось, как просто ждать и надеяться, что милиционер, которого мы увидели, появился здесь не по наши души.
— Что же ему здесь надо? — прошептал Рогов, словно его могли услышать на улице.
— Мне б это тоже хотелось знать, — ответил шёпотом я и задумался о том, как пацаны перетаскивали тело Полины из зала в ванную. Что они чувствовали в тот момент? Каково это было смотреть на раздробленный отвёрткой её череп?
Во входную дверь кто-то постучал. Кирилл завертел головой, мол, сиди не рыпайся. Раздался пронзительный звонок.
— Всё-таки Гедич меня сдал, — произнёс обречённым голосом я.
Звонок повторился ещё несколько раз.
— А вдруг это Петька, — предположил Кирилл, — он вон мобильник забыл взять с собой. И с ключами от квартиры, скорее всего, та же песня. Дверь за ним я закрывал.
И тогда я предложил:
— Давай в глазок глянем.
— Не стоит, — ответил на это предложение Кирилл, — если по ту сторону двери стоит мент, то он поймёт, что кто-то смотрит в глазок. И тогда уж точно не отстанет, будет звонить до победного.
Я подошёл к окну и осторожно выглянул. Я увидел, как возле машины скорой помощи остановился милицейский уазик. В нём сидели три омоновца с автоматами — выходить не спешили, ждали чего-то.
— Чего там, Денис, видно? — спросил Кирилл.
— Прибыло подкрепление, — ответил ему я.
— Это уже серьёзно, — сказал он.
В дверь опять позвонили. Кирилл поднялся с табуретки и молча поплёлся к входной двери.
Я двинулся вслед за ним и на ходу предложил:
— Кирюха, а, может, через балкон драпака дадим?
— Тихо мне! — шикнул на меня он.
Рогов боялся даже дышать, он осторожно повернул лепесток, закрывавший глазок, но смотреть не стал. Тянул время. Он знал, что с той стороны двери по глазку можно понять, смотрит в него кто-то, или нет. Когда он всё-таки глянул в глазок, на лестничной площадке никого уже не было.
— Вроде пронесло, — прошептал Кирилл и бросил взор на моё мертвенно-бледное лицо. — Дёня, ну и видок у тебя. Покойников в гроб кладут, так у них лица и то краше, — произнёс он.
— Неужели нам постоянно придётся жить с этим страхом? — спросил я.
Кирилл тяжело вздохнул, понимая, что так, скорее всего, оно и будет.
К машине скорой помощи омоновцы вынесли на носилках дряхлого старика. Было непонятно живой он или мёртвый. Из подъезда вышли две женщины в белых халатах и милиционер, скорее всего участковый. Они о чём-то долго разговаривали, одна женщина часто кивала.
Как только я понял, что опасность миновала, меня затрясло. Подступила тошнота, и тупая боль в правом подреберье сменилась на режущую, не дающую покоя. Я проводил взглядом отъезжающих от подъезда омоновцев. Интересно, чего они сюда приезжали? Только для того, чтоб перенести на носилках старика из его квартиры в машину скорой помощи? А почему нет? Возможно, этот старик приходился дедушкой кому-нибудь из них. Только вот участковый в это предположение не вписывался.
Ко мне со стаканом воды и горстью таблеток подошёл Кирилл.
— У них нормальных таблеток толком и нет, — сообщил он. — Какие-то все нерусские. Не понять от чего. Давай по пару таблеток анальгина хлопнем, может, полегчает.
Я сразу же отказался:
— Не, я не буду. Меня от всего выворачивает наружу. Даже вода усваиваться не хочет.
— Пей через силу, — посоветовал Кирилл. — Пускай вода желудок моет.
— Сам придумал, или кто подсказал? — с сарказмом спросил я.
— Иди в жопу, умник, — ответил Рогов и запил водой две таблетки анальгина, остальные положил на холодильник. — Я так думаю, — сказал он, — что Гедич ещё не скоро появится. Он не хочет во всём этом участвовать, ему хватило впечатлений, пока мы с ним тащили Полину в ванную. Он решил пропустить самое интересное и надеется, что всё остальное мы сделаем сами.
— Умное решение, — хохотнул я. — В случае чего он, типа тут, не при делах.
— А, может, это он нас отравил? — предположил Кирилл.
Я с ним, конечно же, не согласился.
— C какой целью? — спросил я. — Чтоб убить в своей квартире Полину?
Тогда Рогов выдвинул следующее предположение:
— А если отравление никак не связано с убийством? Если мы отравились случайно, а убийство было задумано.
Я тоже начал размышлять вслух:
— Мы пили «Совиньон», алкоголя в нём процентов девять. Компот можно сказать. Ничего ж другого мы не пили?
— Ты пиво хлестал, — сказал Рогов.
Но я на это никак не отреагировал. Меня интересовало совсем другое.
— Кто покупал «Совиньон»? — спросил я. — Ты или Гедич?
— Я, правда, за деньги Гедича. — ответил Кирилл. — Две литровых коробки. Ещё мы пили гранатовый сок. Его была целая трёхлитровая банка.
Я тут же махнул рукой. Мол, сок тут точно не причём. Им мы не могли отравиться.
— Я его не пил, — сказал я. — С детства не люблю гранатовый сок.
Кирилл задумался о чём-то. Я открыл шкафчик под раковиной и стал копошиться в полном мусорном ведре.
— Смотри, — произнёс я, — ни коробок от вина, ни банки от сока.
У Рогова на это нашёлся ответ.
— Мы сегодня с Петькой всё это выкинули, когда порядок наводили, — сообщил он.
— А чего ж мусор в ведре не захватили? — поинтересовался я. Мне всё это казалось таким подозрительным.
— Не до него нам было, — объяснил Кирилл. — Главное, чего мы хотели, так это все следы вечеринки скрыть. Будто здесь никто не собирался.
Меня это конечно же тоже удивило:
— Смысл в этом-то какой? — спросил я. — По — любому всем, кто не спросит, надо говорить, что вечеринка была. Если мы будем утверждать обратное, Женька заявит, что мы зачем-то врём.
— Женька, — вздохнул Кирилл, — Женька — это серьёзная проблема.
Однако я тут же стал ему возражать:
— Я, думаю, что Женька ушла к себе в общагу раньше, чем произошло убийство. Иначе мы бы с тобой сейчас здесь не разговаривали, а сидели бы в камерах предварительного заключения. И поэтому она не такая уж и проблема. Просто надо говорить, что Полина отсюда ушла где-то в первом часу ночи. А что с ней там дальше произошло, мы не знаем… Сами мы тут дальше квасили, двое суток не просыхали. Вот такой версии надо придерживаться.
Я закрыл дверь за Кириллом. Из окна на кухне я увидел, как тот садится в свой вишнёвый «Опель» с большим багажным отделением, в которое можно заглянуть прямо из салона машины и даже достать из него что-нибудь, если понадобится, не выходя из машины.
Кирилл выехал со двора, оставив ощущение в моей душе, что не вернётся. Такой вариант был возможен. Деньги он получил, отвёртка в качестве шантажа у него припрятана — чего ему ещё надо было?
Я вновь почувствовал запах испорченного сыра. Я этот запах знал. Неприятный, приторный, гнилостный. Такой, от которого так и тянет блевать. Запах становился всё более и более навязчивым, и это угнетало. Я потянулся к форточке и открыл её. Легче от этого не стало. Накатила невероятная слабость, и сжало виски. Появилось ощущение, что я сам выдыхаю этот запах, и сам же его вдыхаю. Как будто эта резко ощутимая сырная вонь идёт из моего носа. Как будто я разлагаюсь изнутри. Медленно и неотвратимо.
— Денис, ты покойник, — шепнул какой-то мужчина за моей спиной.
Представьте мои ощущения! Я обернулся. На кухне и в длинном коридоре никого не было. По крайней мере, я никого не увидел. Я нервно завертел головой, поддаваясь одолевающей меня панике. «Что-то не так со мной и с моим здоровьем», — пронеслось у меня в голове. — «Что-то не так»!
Пьяной походкой я двинулся по коридору. Передо мной заскрипела и слегка приоткрылась дверь, ведущая в ванную комнату. То, что я вслед за этим услышал, чуть не убило меня. Сердце от адреналина с такой силой бухнулось о грудную клетку, что из моего горла непроизвольно вырвался сдавленный крик.
А услышал я, как тяжело, с какой-то внутренней душевной болью вздохнула Полина.
Я даже заглядывать ванную комнату не стал. Я сразу же бросился к выходу из квартиры, настолько сильно перепугался. Покойница вздохнула, да и ещё так зловеще.
Я распахнул дверь и чуть не налетел на родную сестру.
— Чё не открываете, обормоты! — улыбнулась Лиля. — Мне уже надоело трезвонить.
Меня словно облило холодной водой. Неприятная сырная вонь тут же улетучилась.
— Лилька, чего тебе здесь надо?! — спросил я.
— Пусти! — крикнула она и толкнула меня в грудь так сильно, что меня откинуло к шкафу. — Я хочу посмотреть, — заявила она, — кого же ты всё-таки убил. Не поверишь, меня раздувает от любопытства.
Лиля отодвинула шторку в ванной комнате и уставилась на довольно неприятное зрелище.
— Мне вот интересно, — произнесла она. — Ты, что, ждёшь, когда эта девушка примет ванну? Мне кажется, она не торопится.
Я ожидал от своей сестры округлённых глаз, воплей, рыданий, истерики, но не такой спокойной язвительной реакции. Опять она мне показалась странной и какой-то неестественной. Можно даже сказать, чужой.
— Эй-эй, братишка, чего стоишь, как невменяемый? — наехала она на меня.
— Иди, малая, отсюда, — попытался прогнать её я. — Не лезь во всё это говно. И мамке не вздумай про это говорить.
Лиля вышла из ванной.
— Никуда я не пойду, — заявила она. — А вот тебе советую думать и действовать. Причём, не еле-еле дыша, а с ускорением.
И я тут же ей пожаловался:
— Легко сказать, я даже не знаю с чего начать.
Она зло сверкнула глазами и топнула ногой:
— Начни с чего угодно, но начни! — прикрикнула она на меня. — Сейчас! Немедленно!
— Нас отравили, — проскулил я. — Я в этом уверен. И из-за этого меня до сих пор душат глюки.
— Вот с этого и начинай, — скомандовала Лиля. — Ищи доказательства того, что вас отравили.
— Как же я их найду, — поделился проблемой я, — если коробки из-под вина и банку из-под сока Рогов и Гедич выкинули.
— Твою мать! — выругалась Лиля и влепила ногой мне поджопник. — Подумал, действуй! Не тормози!
Я выскочил из квартиры, и понёсся по ступенькам вниз. Через пару секунд я оказался в мусорокамере, в которой стояли контейнеры, собирающие мусор, вылетающий из мусоропровода. Один был полностью заполнен мусором и стоял практически на выходе из камеры, а второй располагался на месте сбора мусора. Я за считанные минуты повыкидывал из контейнеров на пол весь мусор — но не нашёл того, что искал.
— Как же так? — удивился я.
Я вернулся в квартиру Гедича очень расстроенным.
— Лиля! — позвал я.
Сестра не откликнулась. Обойдя все комнаты, я понял, что она ушла. И правильно сделала. Нечего ей было там делать.
Я ринулся на кухню и стал рыскать повсюду, ища хоть что-нибудь, похожее на то, чем можно отравить. Поиски мои дали кое-какие результаты: в мусорном ведре я нашёл шприц. И сразу понял его предназначение.
— Спасибо тебе, Лилечка, — заорал я. — Спасибо!
— Ты чего там орёшь?! — раздался в прихожей голос Гедича. — Совсем крыша поехала?
Я быстро спрятал шприц в кармане куртки и закрыл дверцы шкафчика под раковиной.
На кухню вошёл Петька.
— Чего орёшь, спрашиваю? — наехал он на меня.
— Ничего, — улыбнулся я ему в ответ. — Настроение хорошее.
Гедич покрутил пальцем у виска.
— Что здесь вообще происходит? — спросил он. — Где Кирилл, и почему двери в квартиру и в ванную комнату на распашку?
— Минералку принёс? — рявкнул я. — А то я тоже пить хочу!
— По дороге выпил, — буркнул он.
5.
Жаба поднялся со стула и собрался задать Денису вопрос. Но его внимание привлёк странный шумок. Что-то лилось небольшой струйкой на пол. Дмитрий бросил взгляд на штанины брюк Жердина и присвистнул. На пол из одной штанины струйкой стекала моча.
— Денис! — крикнул Жаба. — Ты что совсем ничего не чувствуешь?
— Не понял, — произнёс Жердин и сам увидел, что на стуле и под ним растекается жёлтая жидкость. Он покраснел и виновато взглянул на Дмитрия. — Нет, не чувствую. Как это так?
— А запах сыра?
— Нет же!
— Сиди, не вставай! — приказал ему Жаба и закричал в камеру. — Перова, врача сюда! Немедленно!
Денис не послушал Дмитрия. Он встал и шагнул в сторону дверей. Ноги его подкосились, и он рухнул на пол. Его несколько раз дёрнуло в конвульсиях и тут же отпустило. Это было похоже на какой-то очень короткий приступ эпилепсии.
В кабинет ворвалась Перова вместе с конвоиром Дениса.
— Я уже вызвала врача. Он сейчас здесь будет.
— Я бы хотел посмотреть на этого придурка и спросить, где он диплом покупал, — не выдержал и съязвил Жаба.
После того, как Дениса забрал врач в «больничку», Дмитрий накинулся на Перову:
— По твоему мнению он всё ещё косит?
— А я и не спорила, что ему хреново.
— Я помню! Ты говорила, что так легче его расколоть.
— Да, говорила! И это не только мои мысли. Парень занял позицию того, что он не совсем адекватный. Но при этом всё так чётко рассказывает, прям хоть книгу пиши. Я ещё сегодня сравню записи: то, что он мне рассказывал и что тебе. Поверь мне, я найду несостыковки.
— Почему мне иногда кажется, что все люди, которые меня окружают — они такие тупые.
— Это камень в мой огород?
— Да, у Жердина поехала крыша — это видно! Запахи, галлюцинации, приступ непонятный, — Жаба мотнул головой в сторону лужи с мочой. — Вон обосцался и ничего не почувствовал. У него физиологические проблемы на лицо. У него что-то с мозгом. Неужели это непонятно?! Может, какая опухоль. Она там растёт, давит, куда не надо. Я не врач, конечно. Это я так образно. Говорю первое, что приходит в голову. Тут специалистам надо разбираться.
— Наш врач тоже не тупой, — стала возражать Перова. — Он двадцать лет здесь проработал. Он говорит, что пацан знает, что делает. Всё против него! Потому и синяки под глазами, потому и тошнит его, потому у него давление скачет, что дурное. Он очень волнуется. У него дикий стресс. Он не спал столько ночей. Но одновременно он понимает, или он закосит под дурачка, или его ждёт смертельный приговор. Вот он и формирует образ неадекватного.
— Его надо показать другим врачам. Получить ещё чьё-нибудь мнение.
— Хорошо, я завтра это организую.
— Перова, не тяни! Чем раньше, тем лучше.
— Я сказала завтра, значит завтра. Сегодня ещё на больничке побудет. Мы за ним понаблюдаем.
— Ладно, вам виднее, — сдался Дмитрий. — Мне бы с ним ещё поговорить. И с Кириллом Роговым тоже.
— Завтра, всё завтра! Официально вы не ведёте дела по поиску Евгении Кабардиной. Поэтому извиняйте меня, но я не могу тратить на вас так много времени, а сама ничего не делать из того, что у меня запланировано.
— Во сколько завтра?
— Давайте с утра. К часам десяти подъезжайте. Я помогу, раз обещала. И то, только потому, что Хильницкий меня об этом лично попросил.
— Я хочу осмотреть место преступления.
— Адрес знаете?
— Мария, хватит мне выкать. Давай на «ты».
— Адрес знаешь?
— Знаю.
— Пошли со мной, я тебе дам ключ от квартиры. Завтра мне его отдашь.
Мария и Дмитрий покинули комнату для допросов. И зашли в соседний кабинет. Перова открыла ящик своего стола и сняла со связки ключ.
— Если что — то полезное нароешь, — произнесла она. — Дай мне знать.
— Хорошо, — буркнул Жаба. — Если что, сразу позвоню.
— И ещё…
— Что ещё?
— Про дочь свою не забывай. И Бубнова найди, где он там пропал. Жив он хоть?
— Мне бы это тоже знать. Сейчас попробую его разыскать.
Покинув территорию следственного изолятора, Жаба направился к своей машине. Он двигался узкой улочкой к стоянке возле магазина «Квасовский». Ближе к следственному изолятору он поставить машину нигде не смог. Пока шёл, в голове его крутились слова Перовой о Денисе: «пацан знает, что делает. Всё против него! Потому и синяки под глазами, потому и тошнит его, потому у него давление скачет, что дурное. Он очень волнуется. У него дикий стресс. Он не спал столько ночей. Но одновременно он понимает, или он закосит под дурачка, или его ждёт смертельный приговор. Вот он и формирует образ неадекватного».
А почему она не допускает, что Денис Жердин реально неадекватный? Что мешает ей в это поверить? То, что он так всё чётко рассказывает и умело вплетает в свой рассказ запахи и голоса, которые его одолевают? Ведь может же быть так, что у него случаются временные сбои в психике. Например, под действием алкоголя он становится очень агрессивным. Нет, всё это глупости. Про это бы знали его близкие. Он бы наверняка состоял бы на учёте у психиатра… Но ведь никто не расспрашивал о нём его близких, знакомых, соседей. Никому это не нужно.
Жаба решил пообщаться с матерью и сестрой Дениса. И как он только принял это решение, тут же задумался о том, почему они не отвечают на его звонки. Почему никто из них не волнуется, где он и что с ним. В голову Дмитрия внезапно ворвалась такая абсурдная мысль, что он тут же от неё мысленно отмахнулся. Но она опять вернулась к нему: «а если он их убил в порыве своей агрессии… а если их нет давно в живых, и они существуют только в его воображении. Он же рассказывал, что сестричка у него какая-то странная: она, то спонтанно появляется, то исчезает».
Жаба усмехнулся. Нет, не может быть такого. Иногда мысли могут привести неизвестно куда. Придумать же такое. Смех и грех.
Но почему они тогда не отвечают на звонки? Почему они не волнуются, где он и что с ним?
Дмитрий подъехал к дому, в котором жил Денис с матерью и сестрой. Он поднялся по ступенькам на нужный этаж и уставился на дверь, ведущую в квартиру Жердиных. Она была приоткрыта. Жаба распахнул её посильней и крикнул:
— Эй, есть кто дома?
Ему никто не ответил. Он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Сначала он заглянул на кухню. И увидел капли крови на полу. Присмотревшись, он заметил, что кровью запачкан и паркет в коридоре, и зеркало в спальне Дениса. В зале он увидел на журнальном столике: аптечку и отдельно от неё стоящую бутылочку с перекисью водорода, вату в крови и кусочек бинта, который тоже весь был в крови. Жаба присвистнул. Мысль насчёт того, что сестры и матери Дениса Жердина давно нет в живых, теперь уже не казалась ему такой абсурдной. Всё, что он увидел — наоборот подтверждало его догадку. Лиля наверняка бы вытерла кровь с пола на кухне и коридора. Более того, Жаба очень хорошо помнил, что Денис рассказывал, что сестра его убрала за ним аптечку и бутылочку с перекисью водорода, она вернула их на место. Не было здесь никакой его сестры! Он её придумал! Или она врывается в его воображение, так же как голос бомжа и запах сыра, которые его периодически одолевают.
— Эх, Денис-Денис, а ты всё-таки непростой чувак, — вздохнул Жаба и решил съездить на дачу Жердиных. Ему было трудно самому себе признаться, зачем он туда поедет. Слишком смешным было его предположение. Но его мозг отчётливо рисовал одну и туже картину: он открывает большой холодильник на даче Жердиных, а там лежат, разобранные по частям мама Дениса, его сестра и Евгения Кабардина.
6.
Жаба вернулся к своей машине. Сев за руль, он предположил, что Бубнов наконец-то объявился в отделе и забрал свой мобильник со стола. Он набрал номер мобильного Георгия. Бубнов не ответил на вызов. А, значит, в отдел он так и не вернулся. Тогда Дмитрий решился позвонить на домашний телефон друга. Подняла трубку его жена. Жаба извинился перед ней за утренний инцидент. Но, видимо, это у него получилось как-то неискренне и неубедительно, потому что Юля грубо ответила, что того нет дома и чтоб Жаба звонил на его мобильный телефон, а не на домашний.
Дурные предчувствия стали одолевать Дмитрия. Он вернулся мыслями к Дашке. Если непонятно, что там на самом деле с Бубновым, жив он или нет, то и с Дашей может быть тоже всё не так, как он думал. Жаба вспомнил то обстоятельство, что ему очень не понравилась, как скованно и подавленно она с ним разговаривала. Он хотел приехать к ней в больницу, а она отговаривала его это делать.
«А если Даша вела себя так же, как и старик, который угрожал мне», — задумался Жаба. — «Если она изначально говорила и делала всё так, как ей указывал Манипулятор».
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Почему я сразу об этом не подумал?! — завопил Дмитрий и вдавил в пол педаль газа.
Его «Форд» сорвался с места, на большой скорости выехал со двора и нагло вклинился в поток машин на дороге. Немного успокоившись, Жаба набрал номер мобильного Даши, и она не ответила на его звонок. Жаба набрал ещё раз и получил тот же результат. Дмитрий взглянул на часы. Они показывали семь часов вечера. В больнице его должны были без проблем пропустить к Даше. Он стал мысленно молиться, чтоб она оказалась там и, чтоб с ней всё было в порядке.
До больницы Жаба добрался за девять минут. Летел, как ошалелый. Он поднялся в кардиологическое отделение и сразу же спросил, где может найти Дашу. Ему ответили, что она пропала ещё до обеда. Куда-то ушла и не вернулась. Уже позвонили её тёте. Зазвонил мобильник Дмитрия. Номер был незнаком Жабе.
— Ну, привет, — раздался неприятный голос Манипулятора (очень трудно было определить принадлежит этот голос женщине или мужчине). — Это опять я. Вижу, что ты уже зашевелился.
Услышав слова «вижу», Жаба тут же стал смотреть по сторонам, и даже обернулся в поисках того, кто мог его «видеть». Но никого подозрительного он не увидел.
— Не суетись, — продолжил тем временем Манипулятор, — будешь делать то, что говорю я, и твоя дочь останется в живых.
— Я слушаю тебя.
— Завтра утром, ты зайдёшь в кабинет подполковника, когда он будет проводить очередное совещание и расскажешь, чем вы занимаетесь с майором Рябовым.
— Не понял о чём это ты?
— А о том, Жабочка, что вы занимаетесь очень нехорошими делами, что вы дурите людей, что берёте с них деньги за поиски пропавших их родственников, а сами особо не шевелитесь, ждёте, когда на их след выйдут те, кто реально этим занимается, и опережаете их на шаг, и все лавры себе присваиваете и бабло рубите.
— Ты что-то себе напридумывал.
— Неужели! — хохотнул Манипулятор. — Я за тобой наблюдаю очень давно. Очень — очень. Ты даже представить себе не можешь, как давно. Я тобою одержим! Я тобою живу! — загоготал в трубку этот урод.
— Я тебя вычислю.
— Ага… это очень даже интересно. Попробуй, мой хороший. Мне самому интересно на это посмотреть. У тебя есть время до утра. Но утром, если ты не сделаешь того, что я сказал, я сразу после совещания убью твою дочь… И ещё! — голос Манипулятора стал резким. — Не смей до совещания звонить Рябову или кому-то из своих ещё. Если он узнает о моём звонке, я покажу, насколько я могу быть жестоким.
Жаба застыл рядом с постом медсестры с мобильником возле уха. Манипулятор давно уже отключился. Дмитрия словно парализовало. Он уставился в одну точку. Старшая медсестра спросила, всё ли у него в порядке, но он никак не отреагировал на её слова. Как же тебя вычислить урод, стучала одна и та же мысль в его голове. Но мозг не искал ответы, он просто тупо задавал один и тот же вопрос.
Из ступора Жабу вывел пацанёнок лет пяти, который неожиданно закричал:
— Я тоже хочу купаться! Купи мне бассейн!
Дмитрий кинул на ребёнка и его мамашу испуганный взгляд. Он зашагал к лестничной площадке. Потянул двери на себя и задумался: почему Перова сказала, что это дело рук нескольких человек? С чего она так решила? Жаба собирался уже набрать её номер, но в этот же миг в его голову постучалась возможная отгадка. Тот, кто звонил Перовой и сообщил ей о смерти Бубнова, говорил одним голосом, возможно даже похожим на голос майора Рябова. А в кабинете Дмитрия из динамиков его компьютера она услышала совсем другой голос. Поэтому она решила, что это совершенно разные люди.
Так ли это? Или это один и тот же человек, способный подделывать голоса? Например, при помощи синтезатора речи. Ведь такое возможно. Пускай хоть и с малой долей вероятности, но всё же.
Манипулятор очень хорошо знаком с некоторыми людьми, которые работают в Октябрьском РОВД. Есть очень большая вероятность, что он тоже работает в этом РОВД. Перова именно так и считает. Но кто это может быть? Кому он перешёл дорогу? Кто так зло может вести себя по отношению к нему? Откуда он знает, что Даша его дочь? А может это он заставил Дашку так сказать! Но ведь тогда он должен был знать, что такое возможно. Нет, скорее всего, он втёрся ей в доверие, и она сама ему об этом рассказала.
Мозг Жабы тут же подкинул ему вариант ответа. Это Терехов. Он как раз шёл по коридору со стороны кабинета Дмитрия и Георгия. Нет, тут же возразил сам себе Жаба, этот тупой валенок на такие хитроумные комбинации не способен. Да, и зачем ему это надо?
Спускаясь по ступенькам на первый этаж больницы, Дмитрий задумался, где же может быть Бубнов. Куда он подевался? Где его теперь искать? Мозг Жабы опять стал подкидывать ему варианты ответов. Но не один из них Жабе не показался стоящим внимания. Хорошо быть Шерлоком Холмсом: сложил два плюс два и получил ответ. Элементарно, Ватсон!
Жаба вышел во двор и сел на скамейку. Он пообещал себе, что не встанет с неё, пока не выдвинет, хоть одну стоящую версию, где может быть Бубнов. Дмитрий просидел на скамейке больше десяти минут. Он успел за это время подумать много о чём. Но ни одной толковой мысли насчёт того, где может быть Бубнов, у него не родилось.
Жаба встал со скамейки и двинулся к своей машине. И почему-то вспомнил про старика, с телефона которого звонил первый раз Манипулятор. И его осенило: Бубнов запросто мог вернуться к этому старику. Например, он решил сам разобраться, что за хрень происходит, и кто этот старик вообще, что он за фрукт. Возможно, Георгий что-то в базе нарыл на него и решил с имеющейся информацией, наехать по-серьёзному. Приехал к старику, а там его и встретил Манипулятор.
Дмитрий решил ехать к старику. По дороге к его дому с ним ничего особенного не приключилось. Если не считать того, что разболелась голова из-за волнений за Дашку. Его внутренний голос всё давил на психику тем, что надо тратить все силы на поиски девочки, а он переводит их на поиски Бубнова. Но другой внутренний голос — возможно более мудрый — подсказывал ему, что надо найти Георгия. Если он жив, а Жаба чувствовал, что это так, то вместе они быстрее докопаются до сути. Да, и Бубнов — это мощная физическая поддержка. Чего-чего, а в силе и ловкости этому брутальному пятидесятилетнему мужику уступят многие молодые сотрудники милиции. Если надо будет кому-то в срочном порядке надавать по ушам, Георгий в этом незаменим.
Дмитрий припарковался за чередой машин на грунтовой обочине возле небольшого продовольственного магазина с названием «Наша Нива» и оставшиеся восемьсот метров до дома старика преодолел пешком. С собой он прихватил небольшой фонарик, который у него лежал в бардачке и не раз выручал в подобных делах.
Жаба тихо открыл калитку и вошёл во двор, хорошо освещаемый уличными фонарями и светом из окна на кухне. Он достал из плечевой кобуры, спрятанной под курткой, пистолет и зашагал по тропинке, покрытой коркой из сухой грязи. В дом он заходить не стал, решил сначала исследовать двор.
Жаба обогнул дом и вышел к сараю, где в прошлый раз они с Бубновым застали курящего и слушающего радио старика. В сарае на этот раз никого не было, и Дмитрий двинулся дальше. Двор старика не был ухоженным, бросалось в глаза полное безразличие к месту обитания, запущенность. Обычно это свойственно людям, которые пьют, но Жаба с прошлого раза заметил, что в доме старика нет бутылок из-под алкоголя. А значит дело в другом. Например, в депрессии. Иногда всё становится бессмысленным. Чернота заполняет душу — и жизнь превращается в муку.
Жаба вспомнил, что когда он впервые увидел старика, то не смог определить приблизительный его возраст. Возможно этот человек постарел раньше времени от какого-то очень сильного нервного переживания.
В двадцати метрах от дома и сарая стоял гараж. К нему надо было пробираться через заросли сухой прошлогодней травы, кустов ежевики и шиповника. Чуть левее находился деревянный туалет, к которому с двух сторон примыкали небольшие навесы, под ними были складированы очень аккуратно дрова, и это совсем не вязалось с общей картиной запущенности.
Жаба направился к гаражу. По дороге к нему он разглядел в зарослях травы несколько трухлявых деревянных лодок, ржавые вёдра с песком и раму от детского велосипеда. Он обошёл вереницу старых кустов смородины и крыжовника и вышел к распашным воротам гаража. Потянув дверь в створке на себя, Дмитрий заглянул внутрь. Он достал из кармана куртки фонарик и включил его. В гараже не было машины, на полу валялась старая резина и всякий никому ненужный ржавый хлам.
Жаба покинул гараж и двинулся в обратном направлении. Нет тут Бубнова — предположение его не подтвердилось. Осталось, правда, заглянуть в дом. Но что-то ему подсказывало, что и там его не будет. Внезапно возле яблони в пяти метрах от себя Дмитрий увидел крепкого, широкого в плечах мужчину. Дмитрий тут же остановился и словно прирос к земле. Ему даже без света фонарика удалось разглядеть, что на голове мужчины какой-то мешок с вырезами для глаз. Выглядело это очень зловеще. Сердце Жабы подпрыгнуло от увиденного.
Дмитрий резко вытянул вперёд руки, в одной был пистолет, в другой фонарик.
— Стой, где стоишь!
И тут же ощутил своим плечом удар совковой лопаты. Пистолет вылетел из его руки, да и сам он не удержался на ногах, и вперёд головой полетел прямо на кусты. Дико ругаясь матом, исцарапав всё лицо и руки о колючие ветки, Жаба кое-как поднялся и приобрёл устойчивое положение. И тогда он получил ещё один удар лопатой, в этот раз уже по голове, точнее по лбу. Сознания от удара Дмитрий не потерял, но перед глазами его засверкало очень много ярких звездочек, и к горлу подступила тошнота.
Жаба с диким воплем, не видя перед собой никого и ничего, рванул вперёд и обхватил руками обидчика, он всем своим весом снёс его с ног и придавил к земле. В руках Жабы всегда была сила. И одного удара хватило ему, чтобы вырубить подонка. Он хотел с его головы сорвать мешок, но тут подоспел мужик, которого он увидел у яблони. Эта тварь с мешком на голове обхватила рукой шею Дмитрия и повалила его спиной на землю.
Жаба попытался приподняться, когда тот слегка выпрямился. Он даже успел вытянуть вперёд руки. Но нападающий нанёс несколько сильных ударов по его лицу. Дмитрию совсем поплохело от этих ударов, и всё пред его глазами поплыло.
— Ты зашёл на чужую территорию, мудак! — услышал он вопль мужика с мешком на голове и с дырками для глаз в этом мешке. — Покоя тебе не будет! Ты сам на тот свет попросишься!
7.
Перед глазами Жабы долгое время всё плыло. Он пытался приподнять голову, но его тут же начинало мутить.
Когда он повернулся на бок, деревья и кустарники, находящиеся в поле его зрения, раздвоились. Желудок превратился в кусок камня, и Дмитрия вырвало. Он кое-как поднялся на ноги, и шатающейся походкой двинулся к дому.
Ноги его были ватными, он вроде и шёл, но не ощущал силы в них. Они подгибались. С каждым шагом его вело в правую сторону. И он даже не понял, как очутился возле перевёрнутой вверх дном деревянной лодки и опустил на неё свой зад.
— Аааа! Сука! — завопила лодка голосом Бубнова.
Жаба мгновенно отскочил от неё. Со стороны это выглядело так, как будто он сел на гвоздь и тут же подорвался.
— Твою мать! — выкрикнул Дмитрий и уставился мутными глазами на пальцы, которые он чуть не раздавил бортом лодки.
Жаба наклонился, схватил лодку за край борта и перевернул её. На земле на боку лежал Георгий. Ноги его были связаны. Руки Бубнову удалось уже развязать. Видимо, он долгое время пытался справиться с этим, и у него получилось. Он просунул руку под борт лодки, чтоб её приподнять и выбраться из-под неё, а тут Жаба плюхнулся задницей на лодку, добавив Георгию дополнительных острых ощущений.
— Гоша! — закричал Жаба. — Как я рад тебя видеть!
— Пошёл в жопу! — раздался злобный шепелявый ответ. — С тобой водиться, себя не уважать. Дал мне бог друга.
Жаба вместо того, чтоб развязать ноги Бубнову, сел на землю рядом с ним и стал гладить его по плечу.
— Поворчи, поворчи, дружище! Это любовь!
Бубнов резко согнулся и потянулся руками к верёвке.
— Сука, я сейчас только ноги развяжу! Будет тебе любовь!
— Я так за тебя волновался.
— Предупреждаю, у тебя ещё есть время! Лучше беги!
— Не могу, меня тошнит!
— Это мелочи по сравнению с переизбытком чувств, которые я к тебе испытываю. Ты сделал мой сегодняшний день неповторимым. Я этого никогда не забуду.
— Ты до сих пор злишься на утренний инцидент с трусами?
Бубнов освободился от верёвок, схватил Жабу за воротник куртки и потянул к себе. Они уставились друг на друга. У Жабы лицо было в крови, она сочилась со лба. У Бубнова в синяках и ссадинах и в запёкшейся крови возле виска.
— Какого хрена ты мне сказал ехать сюда? Чтоб мне тут «звезды» вкатили!
— Когда я тебе такое сказал?
— Какая хрен разница когда? Ответь мне, зачем!
— Успокойся, Гоша. Я тебе ничего такого не говорил. Нас кто-то очень смело и нагло имеет. И не боится ни чёрта, ни бога. И этот кто-то мастерски умеет подделывать голоса.
Бубнов отпустил воротник куртки.
— Да, ну! Не может быть такого. Это слишком невероятно.
— Но ты же утверждаешь, что тебе кто-то звонил и говорил моим голосом.
— Я не утверждаю. Слышимость, скажу тебе честно, была хреновая. Очень хреновая. Но он кинул пару твоих словечек, и я сразу купился.
— В принципе, Перова тоже жаловалась на слышимость, когда ей якобы Рябов звонил. А он ей не звонил. У меня из-за этого придурка в голове такой хаос, что я не знаю, за что мне хвататься и что мне вообще совсем этим делать. Знаешь, как он себя называет?
— Как?
— Манипулятором.
— Боже, какой бред. Он бы себя ещё калькулятором назвал.
— Понимаешь, это чмо возомнило, что может заставлять делать людей то, что он хочет. И у него это получается. Вот меня отметелили два чувака, но я на сто процентов уверен, что среди них не было этого Манипулятора. Что это такие же жертвы, как и я. Он их заставил делать то, чего они совершенно не желали.
— И зачем ему всё это?
— Я тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос.
— Развлекается так, что ли.
— Наверное… Он меня, вот, заставил войти завтра в кабинет подполковника и сообщить, чем мы с Рябовым занимаемся.
— И чем вы занимаетесь?
— Завтра узнаешь.
— Жаба, ты не забыл, что меня поимели так же, как и тебя. Я имею право знать правду.
— Он знает, что мы с Рябовым решили заняться частным поиском людей за деньги.
— Ага. Незаконное предпринимательство. Статья сто семьдесят первая уголовного кодекса. Молодцы! Тюрьма и налоговая по вам плачут.
— Не умничай!
— И как успехи?
— Да, никак! С самого начала этот придурок всё портит. Он не даёт мне этим заниматься. Он в курсе всех моих передвижений.
— В наш век — это вообще не проблема.
— Он Дашу похитил! И поэтому я буду делать то, что он говорит.
— Он к тебе на мобильный звонит?
— А куда ещё? Каждый раз с разных номеров телефона. Даже с твоего звонил.
Бубнов присвистнул, а затем на несколько секунд задумался:
— Хочешь, я тебя тоже удивлю?
— Ну.
— Мне он тоже звонил с твоего телефона. Тогда, когда сказал сюда приехать.
— Как?! Не может быть такого! Я со своим телефоном ни на минуту не расставался.
Жаба замолчал. Он вспомнил про свой пистолет и вернулся к тому месту, где он его выронил, когда его ударили лопатой по плечу. Пистолет лежал возле ведра с песком на довольно видном месте. Отморозки, которые избили Дмитрия, не забрали его. Бубнов тоже остался при оружии. Он достал пистолет из кобуры, пока Жаба искал свой.
— Пошли что ли, — произнёс Георгий. — Не будем же мы сюда опергруппу вызывать.
— Конечно, нет. Что мы этим хорошего сделаем? Работы своим добавим. Да и я не могу. Этот урод мне конкретные требования выдвинул.
Жаба вытер рукавом куртки кровь с лица. Общее самочувствие его улучшилось. По крайней мере не кружилась так сильно голова. Он прижал ладонью рваную рану на лбу.
— Где там твоя машина? — буркнул Дмитрий. — Вези меня в травмапункт.
Бубнов опустил руку в карман брюк, и выудил ключи от машины.
— Я её возле соседнего дома поставил в аппендиксе.
— То-то я её не увидел.
Георгий развернулся и быстрым шагом стал огибать дом, Жаба ринулся вслед за ним. Они добрались до служебной машины. Там они перебинтовали Димке голову, воспользовавшись бинтом и йодом из аптечки.
Когда они сели в машину и тронулись с места, Бубнов неожиданно воскликнул:
— Димка!
— Что?
— Я вот всё про этого Манипулятора думал. Всё это хрень полная. Чувак просто придуривается. Изображает из себя психа какого-то.
— Не тяни резину! Говори главное!
Георгий так разогнался, что чуть не врезался в резко замедлившуюся впереди машину. Он со злостью вдавил клаксон и заорал:
— Ты чё творишь, мудак!
Георгий обогнал нерасторопного водителя, выехав при этом на встречную полосу.
— Он формирует в твоей головушке образ психа, — продолжил Бубнов свою мысль, — которого надо бояться. А на самом деле он на понт тебя берёт. Ты пытаешься сообразить, кто же это может быть, и начинаешь образ этого психа на реальных людей надевать, на тех, с кем работаешь… А на самом деле всё куда проще, у него есть свои какие-то определённые мотивы, и он весь этот цирк затеял, чтобы достичь задуманного.
— Это и дураку понятно.
— Надо попробовать абстрагироваться от создаваемого им образа.
На лице Жабы растянулась улыбка.
— А ведь ты прав! Я всё пытаюсь общую картину нарисовать, а надо начинать с очевидных вещей. Какие его цели? Он хочет, чтоб я зашёл и сообщил всем про нас с Рябовым. Зачем ему это?
— Затем, чтоб Рябову насолить. Конкретно так!
— Или мне.
— Или вам обоим.
— Тебе тоже досталось.
Бубнов хмыкнул.
— Давай допустим, — сказал Жаба, — что он добивается, чтоб я сам себе падлу устроил. Чтоб меня с работы попёрли. А?! Как тебе такая мысль?
— Правильно ты говоришь. Он хочет, чтоб ты сам это сделал… чтоб он никак при этом не засветился. Иначе он пошёл бы и напрямую тебя сдал.
— Ну и зачем ему это?
— Давай думать! Личные счёты, к примеру.
— Вот и я так думаю… С чего начали, к тому и пришли, — тяжело вздохнул Дмитрий. — Вот до чего мы дорылись? Что нам даёт это умозаключение?
— Попробуй составить список тех, кто с тобой хочет свести личные счёты. Кому ты так сильно мог насолить, что он так с тобой поступает.
— А дальше что? На каждого мысленно надеть образ психа, и подумать, кому этот образ больше подойдёт. Я же говорю, с чего начали, к тому и приплыли… Есть, конечно, несколько человек на работе, которых я очень-очень сильно раздражаю. Хмычёв, Капельников — эти вообще спят и видят, как мне бы поднасрать.
— Ну вот.
— Зачем им вся эта клоунада? Для того, чтоб меня попёрли с работы? Разве это стоит того, чтоб подписываться на криминал? Дашку похитили! Да, не поверю, что они совсем такие безбашенные.
— При помощи Дашки они тобой управляют. Они давно это затеяли. Долго следили, изучали. Даже может прослушивали.
— Это же чистой воды уголовщина. Зачем им это?!! Ну, ты сам посуди. Я не могу понять таких рисков!
— Смелые очень! Ты сам говорил, что тот, кто это делает, не боится ни чёрта, ни бога.
Жаба кивнул. Он уже понял, что дальше продолжать эту дискуссию, смысла нет. Они с Бубновым топчутся на одном месте.
8.
После того, как Жабе заштопали «треснувшую голову», он вернулся в служебную машину. Бубнов выключил магнитолу и спросил:
— Ну и что будем делать дальше? Оставим всё как есть и пойдём спать?
— Смеёшься?
— Тебе хорошо, ты в отпуске. А сейчас как-никак одиннадцать ночи.
— Совсем детское время. Можно ещё погулять. Знаешь, что я подумал?
— Что?
— Смотри, вот он мне через Перову сообщил, что тебя убили. Но потом резко признался, что это развод. Сейчас он говорит, что Дашка у него, а если и это не так?! Если с Дашкой всё в порядке. И я просто повёлся на его разводилово.
— Тогда, где она?
— Может, она сбежала с больницы. Ей серьёзную операцию планируют, и она её очень боится.
— А ещё если её кто-то грамотно напугал, то он запросто мог этим подтолкнуть её к подобным действиям.
У Жабы челюсть отвисла от догадки Георгия. Очень уж это было похоже на правду. Почему он сам до этого не додумался. Сообразив, что он сидит с открыты ртом, Дмитрий захлопнул свою пасть и выудил из кармана куртки мобильный телефон. Он набрал номер Тани — родной тётки Даши.
— Алло… да… — услышал он надорванный хриплый голос.
— Таня, привет! Как дела?
В трубке повисла тишина, а затем Татьяна всё же ответила:
— Слушай, Дима. Мне сейчас совсем не до тебя.
От её подавленного голоса сердце Жабы мгновенно покрылось ледяной коркой.
— Что-то случилось? — тихо произнёс он, боясь услышать страшный ответ.
— Дим, давай потом поговорим, — сказала Таня. — Горе у нас!
Таня сбросила вызов. Вместо того, чтоб перезвонить, Жаба завопил во всё горло:
— Гоша, давай жми! На Клецкова едем! Дом двенадцать. Тот, что за «Никой», я покажу.
Георгий тяжело вздохнул. Этот злополучный день никак не хотел заканчиваться. До дома Татьяны добрались за пятнадцать минут. По дороге Бубнов попросил телефон у Дмитрия, позвонил жене и сказал, что с ним всё в порядке. На что она ответила, что не особо-то и волновалась. Георгия это расстроило больше, чем то, что сегодня его основательно поколотили во дворе старика, связали руки и ноги, и накрыли сверху лодкой.
Дверь в подъезде была открыта, и поэтому Георгий и Дмитрий без труда прошли внутрь и вызвали лифт. Татьяна жила на восьмом этаже. Жаба настолько весь был на эмоциях, что даже не позвонил. Он сразу нажал на ручку двери и вошёл в квартиру. Татьяна выскочила с сигаретой в руках к ним навстречу.
— Боже, как ты меня напугал! Звонить в дверь не учили? А если я голая?
— Дверь на ключ закрывать надо. Что случилось?
— Димка, что с тобой? С каких это пор тебя мои беды волнуют?
— Мы пройдём?
— Ну, заходите на кухню. Можете не разуваться.
Жаба заметил, что глаза у Татьяны красные. Видно было, что она плакала.
— Давно я здесь не был, — произнёс он и сел на табуретку возле холодильника.
Бубнов встал у стены на самом выходе из кухни.
— А с вами то что? — поинтересовалась Таня. — Выглядите вы неважно.
— Ты мне зубы не заговаривай! — тут же окрысился Жаба. — Говори, что случилось?!
— О, как! Давай ещё и ты на меня покричи! Мой наорался и спать пошёл, и ты решил добавить, да?
— Таня!
— Что, Таня? Что тебе вообще надо? Зачем ты сюда припёрся? Я тебя не звала!
Жаба, как провинившийся ребёнок, заёрзал на стуле.
— Сегодня Дашка заявила, что я её отец.
— И ты конечно же поверил этой чмошнице.
— А кто её отец на самом деле?
— А я откуда знаю?
— Ну так что случилось? С Дашкой всё в порядке?
— А что с этой дурой может случиться, — всхлипнула Татьяна. — Сначала с больницы сбежала. Мы её пять часов искали. Весь город исколесили. Всех её подружек объехали. Сердце у неё слабое! Ага! Да, она всех нас переживёт.
— Таня!
— Так вот она припёрлась сама два часа назад. Зашла в зал, ни здрасте, ни до свиданья. Я на неё прикрикнула, а она схватила кошку за шкварку, выскочила на балкон и швырнула её вниз.
— Ничего себе! — воскликнул Бубнов. — Вот это жесть!
— Ну разве так можно? Я деньги ей на операцию собираю, а она вот так со мной.
Жаба расстегнул внутренний карман куртки и выудил из него тысячу долларов, которую ему дал Кабардин. Он протянул деньги Тане.
— Я тоже собираю. Сколько ещё надо?
Татьяна ахнула от неожиданности. Глаза её выпятились. Она несколько секунд простояла с приоткрытым ртом, прежде чем взяла деньги из рук Жабы.
— Ты чего? Я ж у тебя ничего не просила.
— Сколько ещё надо?!
— Ещё триста раз по столько же.
Дмитрий присвистнул. Нет, он догадывался, что сумма немалая. Но нолик в конце этой суммы был явно лишним. Татьяна наверняка преувеличила. Если же это правда, то столько денег ему за всю жизнь не насобирать. Интересно, как же она это рассчитывала сделать?
— У нас же бесплатная медицина, — встрял в разговор Бубнов. — Что за бред?
— Бесплатная, никто не спорит. Только знаешь, очередь какая на такую операцию, как у неё… А она не может ждать. А вот в Германии ждать не надо. Операцию хоть завтра сделают, только плати.
— Тихо мне! — выкрикнул Жаба. — Замолчите и послушайте меня. Я Дашку знаю. Она просто так бы не сбросила кошку с восьмого этажа. Её вынудили это сделать. Её основательно запугали. Мне надо с ней поговорить.
— А что с кошкой то по итогу? — не выдержал и спросил Бубнов.
— Похоронили уже, — ответила Таня. — Дети так рыдали. Были бы они постарше, они б Дашку точно убили.
Жаба вышел из кухни и двинул по длинному коридору к спальням.
9.
Дмитрий приоткрыл дверь спальни Дашки и Оксаны. И никого не увидел: ни на кроватях, ни за столом, ни в кресле — качалке. Он шагнул в комнату и только тогда заметил в углу Дашку. Она сидела, обняв мокрую подушку. Жабе показалось, что девочка спит. Но когда он к ней приблизился, она вздрогнула и резко подняла голову. Глаза её выпучились, она вся сжалась. Лицо её стало бледным до неузнаваемости.
— Я всё поняла! — взвизгнула она. — Всё-всё! Я больше не буду!
— Тихо-тихо, моя девочка, — произнёс Жаба и опустился перед ней на колени. — Успокойся, солнышко! Всё хорошо! Ты жива, и это самое главное.
Димка потянулся рукой к плечу Дашки, чтобы её успокоить. Но она ещё сильнее вжалась в стену. Волосы на её голове вздыбились, а глаза ещё сильнее выпучились.
— Не надо! — завопила она резко изменившемся голосом. — Не надо! Я всё поняла!
— Дашка, ты чего? — испугался такой реакции Жаба.
— Я выкинула кошку! — выкрикнула девочка и её основательно затрясло. — Сбросила с балкона! Что ещё надо сделать? Я сделаю!
— Даша, Даша, это я — Димка!
— Ты не мой папа, я соврала! Прости меня! Я сделала всё, что ты сказал!
Жаба схватил Дашкину руку.
— Даша, успокойся! Всё хорошо!
Лучше бы он этого не делал.
— Мама, помогите! — завопила девочка. — Мама! Убивают!! Мама!!!
У Димки сердце чуть не разорвалось от этого крика. В комнату влетела Татьяна.
— Что случилось?
За ней следом её муж с сонными и перепуганными глазами.
— Кого убивают?!
— Я больше не буду! — заверезжала Дашка и с её глаз брызнули слёзы. — Не буду! Пускай он только уйдёт!
Таня с широко раскрытыми глазами уставилась на Димку.
— Ты чего творишь, придурок?! Ты чего её так напугал?
— Пускай он уйдёт! — продолжала орать Даша.
В спальню заглянул Бубнов.
— Что тут происходит? Что за вопли?
Зрачки Дашки стали закатываться. Синие её губы в один миг побелели.
Таня оттолкнула Жабу в сторону и лупанула рукой по щеке девочки.
— Эй, эй! Только не вздумай мне!
Таня стала тереть ей уши.
— Всё хорошо, всё хорошо! Дыши, как я тебя учила.
Дашка сделала глубокий вдох и сильный выдох. Таня тем временем принялась растирать пальцы её рук. Видя, что девочка приходит в себя, резко обернулась и бросила злой взгляд на Димку.
— Уходи! — рявкнула она. — И чтобы я тебя больше здесь не видела, пока во всём сама не разберусь! И не дай боже, если я узнаю, что ты чем — то её обидел!
— Разбирайся, — ответил подавленным голосом Жаба и на ватных ногах вышел из спальни.
Покинув квартиру, он стал спускаться вниз по ступенькам. Зазвонил его мобильник. Он просто притянул трубку к уху и вновь услышал этот педерастический голос:
— Жабочка, ты очень мерзкое существо. Всё, к чему ты прикасаешься, становится таким же мерзким, как и ты. А я ненавижу мерзость. Она меня бесит. Выводит из себя. Лучше сдохни сам. Прямо сейчас, прямо там, где ты есть. Я не могу больше на всё это спокойно смотреть.
— Сам сдохни! — процедил сквозь зубы Жаба. — С-сука ты! Тварь!
— Все, с кем ты общаешься, становятся такими же мерзкими, как и ты… Ты понимаешь о чём я говорю?
Димка заскрежетал зубами.
— Я гляжу, что ты никого и ничего не боишься.
— Э-а, не боюсь.
— Поверь мне, я найду тебя.
— Ооооо, сколько раз я слышал такие угрозы. Но мне совсем не страшно. Я как высококлассный вирус. Я в системе, но ты хрен меня обнаружишь. Я реформатор этой грёбанной системы. Завтра или послезавтра ты сам умрёшь. А я возьмусь за ещё одну мерзость.
— Что ты сделал Даше?! Чего она так орала!
— Я — ничего! — хохотнул в трубку Манипулятор. — Я вообще ничего сам не делаю.
— А кто сделал?
— Так кто или что? А? Ты определись… Девочку просто прокатили немножко на машинке…
— Твари! Найду и убью вас всех.
— Затем вывезли за город…
Жаба тяжело задышал в трубку, глаза его налились кровью.
— Чего ты замолчал? Чего ты не спрашиваешь, что было дальше?
— Ну, говори уже! — взвизгнул в трубку Димка.
— Попугали её немного чуток. Сказали, что ты просил передать, что нельзя так делать, как делает глупая Даша. Нельзя быть такой лгуньей, нельзя садиться в машины к неизвестным дядям… ой, много чего нельзя.
— А потом что?! — заревел в трубку басом Жаба.
— А потом её отпустили. Она прошла немного и села на травке возле дороги.
— А чего же она кошку выбросила с балкона?
— Смешной ты, право! Ну, не отпускать же её, лгунью, просто так. Вот её перед выбором и поставили. Предложили, чтоб она сама выбрала, чья ей жизнь дороже: её или кошкина. Но кто-то один обязательно должен был умереть. Вот с ней и договорились, что это будет кошка.
— У неё сердце слабенькое… Ты же понимаешь, что ей совсем-совсем нельзя волноваться.
— Мы то это понимаем, а вот ты нет… И у отца твоего слабое сердечко. Ему тоже нельзя волноваться. А вот кое-кто сидит у него за столом и рассказывает интересные байки о тебе, волнует старика не по детскому.
По спине и рукам Жабы побежали мурашки. Он сбросил вызов и начал набирать номер мобильного отца. Тот не отвечал. Тогда Жаба набрал номер родного брата.
— Колян, беги к батьке! Со всех ног беги!
— Случилось что? — спросил сонным голосом брат.
— Да, случилось! Если у него кто — то сидит за столом, переломай ему все кости, свяжи и дождись меня.
— Что так всё серьёзно?
— Чмо какое-то больное ко мне прицепилось. Терроризирует близких мне людей.
— Я понял! Если оно там, то вмиг его образумлю.
— Только осторожнее, братик. Он может быть не один.
— Хорошо, я сына с собой возьму.
Жаба вышел из подъезда и сел на скамейку. Он набрал номер Леонтия — мужа Татьяны. Они хороши друг друга знали, и не один литр водки в своё время, когда у обоих было много ещё здоровья, уговорили вместе под хорошую закуску. Но это было очень и очень давно.
— Как там Даша? — спросил Жаба, после того, как Леонтий буркнул что-то нечленораздельное.
— Трясёт её всю, никак не может успокоиться.
— Надо скорую вызывать, — произнёс Дмитрий, чувствуя, что его тоже нехило трясёт.
— Вызвали уже. Ты главное сейчас не поднимайся.
— Хорошо-хорошо! — крикнул в трубку Жаба.
Муж Татьяны прервал разговор. Дмитрий тяжело вздохнул. Опять зазвонил его мобильник. Он увидел номер отца и принял его вызов.
— Да, пап! С тобой всё в порядке?
— Более чем.
— Телефон тебе для чего?!
— Не буянь! Что ты тут за переполох среди ночи устраиваешь?
— К тебе никто не приходил сегодня? Сейчас у тебя никаких гостей нет?
— Нет, и не приходил никто.
— Вот и не открывай никому!
— Что случилось, можешь мне объяснить? А то Колька в трубку так орал, что я подумал поначалу, что его кто-то убивает. Зачем он мне тут на ночь глядя сдался? Я спать хочу.
Жаба объяснил отцу положение дел. Вкратце рассказал всё про мудака, который с самого утра не даёт ему покоя.
– Да, всё я понял, — ответил отец. — Кто-то очень боится, что ты докопаешься до правды в деле, за которое взялся. Вот и творит чёрт знает что.
— Хотелось бы верить, пап. Но что-то мне подсказывает, что это не так.
— Что конкретно?
— Он слишком много знает обо мне и близких мне людях. Такое ощущение, что он ко всему этому готовился не один день и даже не один месяц. Я ещё толком не успел взяться за дело, а он уже мне позвонил.
— Понятно… За меня не боись, появится здесь кто, мы быстро образумим. Свяжем и тебе в тёплом виде доставим. А ты, сынок, иди спать ложись. Утро вечера мудренее. Не позволяй этому мудаку вымотать тебя. Так ему тобой будет ещё легче манипулировать. Он же тебя гоняет из угла в угол, а ты бегаешь, как послушная собачка. Игнорируй его угрозы полностью. Расследуй своё дело. А к девочке своей кого-нибудь приставь. Пускай от неё охрана ни на шаг не отходит.
— Кого же я приставлю?
— Кольку и приставь. Ты его выручил в жизни. Сына его нашёл, домой вернул, вот и он пускай тебе добром отплатит. Я с ним поговорю. Завтра с утра он у тебя как штык будет.
— Хорошо, батя. Спасибо. Я так и поступлю, как ты говоришь.