Мэри положила цикуту в пакет на молнии, вместе с бумагой и всем прочим, и плотно запечатала его. Она пошла в ванную. Вода хлынула из раковины, когда она смыла следы растения со своих рук.
Вэл уставилась на пластиковый пакетик с растением и подумала, не ощущает ли она действие его яда.
У Гэвина был доступ к растениям.
Он много о них знал.
Он знал об их использовании, их свойствах, их значении.
Но что он пытается этим сказать?
Цикута означает ненависть?
Зная его, это не может быть так просто.
Вэл вымыла руки и чуть не столкнулась с Мэри, которая стояла за дверью ванной.
— Если ты не собирался ее есть, что ты собиралась с ней делать?
— Ничего. — Вэл проговорила сквозь стиснутые зубы. — Оно было там, когда я... проснулась...
Сон... поцелуй.
— Черт. — Это был не принц, целующий ее. Он был здесь. Он был здесь, смотрел, как я сплю.
А потом он попытался ее отравить.
— Кто-то пытается убить меня.
Мэри покачала головой и взяла телефон. Она исчезла с ним в ванной. Вэл услышала ее голос, низкий, настойчивый шепот, исходящий от двери.
Зовет людей в белых халатах.
Нет, она параноик. Мэри ведь бы этого не сделала?
«Не знаю. Но она считает меня сумасшедшей».
Но Мэри все же была добра к ней. Вежлива. Ходит на цыпочках вокруг пациента.
Вэл подошла к своему компьютеру, чтобы выяснить про цикуту. Она быстро поняла, что растение очень, очень ядовитое. Даже ничтожного количества достаточно, чтобы кого-то убить. Она прочитала историю о туристах, которые, привлеченные формой водяной цикуты, использовали их в своих напитках. Все они умерли от действия яда.
Цикута парализовала дыхательные мышцы и, по сути, вызвала удушье. Это растение член семейства смертоносных пасленов. Целая ветвь этого семейства была смертным приговором. Если бы она проглотила часть растения во сне или даже прикоснулась к губам или рту своими загрязненными руками, она бы никогда больше не проснулась, чтобы увидеть дневной свет.
О чем он думал, когда перебирал ее пальцы сквозь листья растения? А как насчет того, когда он ее целовал?
Если он вообще ее целовал.
Реальность расплывалась.
Или, может быть, она все-таки сходила с ума.
Мэри вышла из ванной и положила телефон на стол. Вэл наблюдала, как она схватила с пола кучу одежды и запихнула ее в один из своих открытых ящиков, с силой надавливая, пока он не закрылся.
— Что ты делаешь?
— Прибираюсь.
Вэл нахмурилась.
— Почему?
— Я позвонила в студенческую службу и сказала, что нам нужно сменить замки.
— Ты сейчас им звонила?
— А ты что подумала? — беспечно сказала Мэри, усиливая сомнения Вэл.
— И они проводят осмотр комнаты? Что они сказали?
— После того, как закончили ругать меня за безответственность, ты имеешь в виду? Они пришлют кого-нибудь в четыре.
Обе девушки повернулись, чтобы посмотреть на часы — было два. Подумав о Гэвине, Вэл сказала:
— Это недостаточно быстро. — Должно быть, он снял копию с ее ключа. Если у него появится желание, он легко мог бы нанести им обеим еще один визит. Ни она, ни Мэри не способны его одолеть.
— Да, но это лучше, чем ничего.
Это правда.
— Все происходящее действительно меня пугает.
Вэл открыла рот, чтобы... что, утешить? Она не стала бы оказывать Мэри такую услугу. Страх неприятен, но именно поэтому он спасал жизни.
Отвратительный раздражитель.
Паранойя.
Она задавалась вопросом, действительно ли Мэри звонила в студенческую службу, чтобы они сменили замок или вместо этого она, вызвала их как своего рода неотложную психиатрическую помощь. «Помогите, моя соседка по комнате сошла с ума... пришлите подкрепление».
— Я не хочу умирать, — говорила теперь Мэри.
«А кто хотел?
Да. Некоторые хотят.
Я хочу. Иногда.