Он нетерпеливо сообщил:
- Этот твой замечательный дружок, Роджерс. Наваб нанял его, и они уже вылетели на остров на "Даке".
27
Было около четырех часов утра. Откуда-то из-под заднего сиденья "крайслера", изнутри его, доносилась игра известного джаз-квартета, колдующего над психоанализом "Звездной пыли". Если бы не это, то ночью на заднем сиденье большого автомобиля очень уютно. Фары выхватывали из темноты каменные домики и песок за обочиной дороги, но я на это не обращал внимания. Я был надежно закутан в металл автомобиля, тепло и темноту.
Кен с переднего сиденья сказал:
- Тут шестьсот морских миль. Может, чуть меньше. - Он расстелил карту на коленях в свете приборной панели. - "Пьяджо" дает на крейсерской сто восемьдесят узлов. Считай - три часа двадцать минут. Если взлетим в четыре пятнадцать, будем там до восьми.
- А ветер какой? - спросил я, чтобы показать, что я проснулся.
Я действительно проснулся, но радости от этого было мало. У меня в желудке было полно шотландского виски миланского производства, и только слой сигаретного дыма не позволял ему проявить себя.
- Погоду не знаю, - ответил Кен. - "Дак" на крейсерской дает сто тридцать пять, да?
- Бери сто двадцать пять, - сказал я. - Он уже немолодой.
Кен начал считать. Пусть его считает. Он не убедит меня, что мы прилетим туда раньше них, что ни делай.
- Выключи этот проклятый приемник, - попросил я.
Кен выключил. Водитель недовольно полуобернулся, чтобы выразить протест, но потом вспомнил, как много он получит за поездку в такое место и в такое время, и успокоился, переключившись на удержание машины на этой узкой полуразбитой дороге.
- Им надо четыре часа пятьдесят минут. Взлетели он примерно в два часа, значит, они будут там около семи. Мы прилетим на час позже. За час они отыщут эти вещи?
"Крайслер" свернул на ровную дорогу, ведущую к самому аэропорту. Я взял себя в руки, чтобы не позволять своему желудку командовать собой, и стал думать.
- За час - нет, - ответил я. - Они не знают, где искать. Но, с другой стороны, они могут помешать нам, тебе не кажется?
Кен ничего не ответил. Он быстро сложил карту и сунул её в карман пиджака. Мы проехали по площади мимо пустых будок охраны и, миновав ангары, остановились у диспетчерской вышки.
Кен побежал в вышку. Я неторопливо вылез из машины, застегнул на молнию куртку. Под ней у меня была одета форма "Эйркарго" цвета хаки, а вокруг меня была прохлада хрустальной темной ночи. Далеко над аэродромом мерцало пламя керосиновых фонарей, выстроившихся вдоль главной взлетно-посадочной полосы. Я закурил и попытался составить себе мнение о погоде. Из этого ничего не получилось, потому что я не слышал ничего, кроме местного прогноза на пять дней. Небо может ухнуть в Эгейское море, а я и знать ничего не буду.
Мне внезапно стало не по себе от того, что Роджерс будет сажать "Дак" на дорогу при боковом ветре. Я вовсе не был уверен, что он справится с этим. Он ведь только начинает свою работу, старается заработать у босса честный доллар. Будь я на его месте, я бы поступил так же, ни секунды не раздумывая.
Вернулся Кен с таможенным служащим и кипой бумаг. Мы втроем забрались обратно в "крайслер" и направились в дальний ангар. Таможенник закутался в свой плащ, сидел сонный и смурной, и разговаривать ему не хотелось.
"Пьяджо" стоял возле ангара, толстенький и сияющий в свете автомобильных фар. Кен поднялся на борт, распахнул дверцу кабины, открыл багажный отсек и дал таможеннику проверить что ему нужно. Кен принес карты и прогноз, чтобы посмотреть их в свете фар.
Водитель за нашей спиной снова включил приемник. Кен тихо произнес:
- Я сделал документы на Рим. Я подумал, что будет меньше шума, чем если мы не укажем Грецию.
- Это не обманет греческого сыщика, Анастасиадиса.
- Может и нет. Однако нет смысла кричать, куда мы летим.
- Как погода?
Он развернул карту и положил сверху листочек с прогнозом.
- Не очень хорошая. Неприятная область низкого давления над Адриатикой и окклюдированный фронт, движущийся оттуда.
- А подробнее?
- Не знаю. На полете в Рим это не сказывается, и поэтому они не стали вдаваться в детали. Я просто видел это на большой карте там.
- А куда это движется?
Он провел пальцем вниз по карте вдоль линии, идущей с севера на юг в сотне миль западнее Греции.
- Какого времени эта карта? - спросил я.
- Это обстановка на полночь. - Он показал пальцем на середину Адриатического моря между Югославией и Италией. - Давление было около девятисот семидесяти. Ты лучше меня знаешь Средиземноморье. Что это означает, по-твоему?
Это означало, что сильный ветер будет дуть нам в спину, пока мы не приблизимся к фронту, но в этот момент могут возникнуть проблемы. Окклюзия над Средиземным морем может быть очень суровой, надо проходить над фронтом, под ним или в обход. Но только не насквозь.
- Смотря где, - медленно произнес я. - Может, он с этой стороны, а острова чистые. А если пройти над ним, как у тебя с кислородом?
- Плохо. Считай, что ничего не осталось. Я собирался набить баллоны в Афинах, но я оттуда убежал в такой спешке.
- Значит, если встретится, пройдем низом.
Кен медленно кивнул. В свете фар его лицо выглядело контрастно черно-белым.
- Мы, может быть, получим более точную картину погоды, когда будем в воздухе. Так что об этом не беспокойся. - Он постучал мне по животу. - И спрячь свою пушку в задний карман брюк, а то ты как беременный.
Кен пошел обратно к "Пьяджо". Выйдя из-под света прожекторов, я передвинул "беретту" на поясе назад, после чего мой пиджак стал выглядеть вполне невинно. Возле диспетчерской вышки проехал автомобиль, и его фары на момент осветили аэродромные дали.
Один двигатель "Пьяджо" взвыл, крутанулся и заработал, вспыхивая огоньками. Зажегся свет в пилотской кабине и на кончиках крыльев. Второй двигатель провернулся, зажигание сработало и он затарахтел, винт превратился в почти невидимый диск позади крыла.
Кен вернулся с таможенником.
- Пусть прогреется. А пока смотаемся в вышку, надо, чтобы паспорта благословили.
Мы снова сели в "крайслер" и поехали в сторону ангаров. Кен опять расстелил на коленях карту.
Меня осенила новая мысль. Я спросил:
- "Пьяджо" оборудован системой автоматической навигации?
Кен замотал головой.
- Не было необходимости.