Восточного ветра нам тут не будет. Не будет у нас и юго-восточного, близкого к направлению во фронте. Ветер будет такой южный, что южнее и не придумаешь, дующий со скоростью 45 узлов почти поперек дороги.
Я пожал плечами.
- А какой смысл был говорить заранее? У тебя что, есть друг или друг твоего друга, который умеет править ветрами?
Кен с досадой покачал головой.
- Просто тебе надо было сказать мне. То я чувствовал себя богатым, а теперь чувствую себя мертвым.
- За штурвалом - Джек Клей. Не курить, без паники. Будем жить.
Кучевое облако уходило на север, когда я обошел остров. Я снова убрал газ и вошел в длинное и пологое снижение. Остров начал оживать цветами, формами домов, пеной прибоя, зелеными пятнами в районе гавани. Никакой "Дакоты" я пока не смог разглядеть.
Я смог это сделать, когда проходил над гаванью: "Дакота" стояла на полдороге, поперек её. Странным образом Роджерс поставил её носом на север, от ветра. Но потом я понял: он не поставил её так, она разбилась.
Но не совсем разбилась. Она лежала на брюхе, шасси отлетело в сторону или подмялось назад, а дорога на сотню ярдов позади неё покрылась рытвинами и выбоинами.
Я на низкой высоте прошел над ней. Похоже, рядом никого не было.
- Шасси не выдержали, - сказал Кен.
Я прибавил высоты и ушел в сторону.
- Да.
У меня появился неприятное, болезненное ощущение в животе.
- Мы можем оказаться в таком же состоянии, - предположил Кен. - Тут никто не может дать гарантии. У этой штуки не такое крепкое брюхо, как у "Дака".
- А и не нужно пытаться. - Кен резко повернул голову в мою сторону. Я сделал вираж к Кире и головой указал на нее. - Вон там. Моррисон вон там сел. А он был на "Даке".
Кен рассматривал Киру, пока я делал правый вираж. Низкий берег, переходящий в короткую низину между двух невысоких холмов, хорошо проглядывались отсюда. Площадка в самом деле выглядела очень короткой, но у неё было направление на юг или на юго-восток, против ветра.
- Здесь "Дак" и сел?
- Именно здесь. Он там, среди деревьев. - Но самого самолета я не видел.
- Он погиб - Моррисон?
Я развернулся, чтобы посмотреть на островок со своего борта. По обеим сторонам маленькой равнины стояли совсем настоящие скалы, острые камни, выбивавшиеся из земли и поросшие майской зеленью. Равнина представляла собой вначале ярдов пятьдесят песка, потом полторы сотни ярдов дикой травы, затем она сходилась среди деревьев, в роще кипарисов, а дальше шел подъем.
На берегу, вытащенные на сушу, стояли две маленьких лодки. Наваб и его компания не могли переправиться на таких.
- Так Моррисон погиб? - повторил свой вопрос Кен.
- Не думаю.
Мы ещё покружили. С запада к нам подползал фронт в виде массы облаков. Эти серые джунгли отстояли от нас лишь миль на десять. Верхушка грозовых туч спряталась за тонким слоем перистых облаков, но от этого она не перестала существовать. И через полчаса мы снова окажемся во власти туч.
Я развернулся и пролетел какое-то расстояние, на приличной высоте, но медленно, лишь для того, чтобы прикинуть, насколько сносит ветром. По моим прикидкам, ветер отклонялся градусов на пятнадцать от направления долины. Это неплохо, но на самом острове могли быть поперечные завихрения.
Кен продолжал внимательно изучать остров.
- В этой долине должен быть такой сквозняк по самому низу. Конечно, у тебя может получиться... - Кен с сомнением взглянул в мою сторону, потом снова на остров. - А может быть, тут найдется кусочек дороги на каком-нибудь другом острове? Мы могли бы сесть там и переждать непогоду, а потом сесть здесь.
- Нет ничего, - ответил я. - Я все их пересмотрел.
Кен снова перевел на меня взгляд.
- Хочешь, я попробую? Я со всем справлюсь, только вот газ. Ты будешь манипулировать им, когда мне...
Я перебил его.
- Тебе хочется сойти на землю - тогда выходи. А если остаешься, то диктуй контрольную карту на посадку.
И Кен начал перечислять пункт за пунктом контрольную карту.
Я шел на высоте 400 ярдов, опустив все закрылки и задрав нос машины, в то время как скорость на приборах постепенно падала. Равнина внизу все ещё казалась очень маленькой. И ещё чем-то очень-очень заключительным, последним. Я собирался сесть на неё на минимальной скорости и очень круто. Так я смог бы поточнее попасть на избранную точку у самой кромки берега и машина не прокатится слишком далеко после касания земли. Но в этом случае она на глиссаде будет балансировать на пределе, после которого - переход в штопор. Любой порыв ветра сможет опрокинуть её, если я не удержу её.
- А ты не думаешь, что нам могут зачесть начальную полетную подготовку, если мы покажем, что у нас есть лицензии? - поинтересовался Кен.
- Их же нельзя взять с собой.
- И то верно.
Голос его звучал сухо и отсутствующе. Он смотрел вперед вниз.
Настал момент, когда я очутился один: я, машина и неразмеченный клочок земли на берегу, начинающийся настолько близко у воды, насколько я смогу попасть.
Я дал "Пьяджо" плавно снижаться с задранным носом, в какой-то момент замедления включив на всю газ, чтобы не дать самолету перейти опасную черту. На маленькой скорости машина стала тяжелей, и я сразу почувствовал, насколько постарели и устали мои руки после борьбы со стихией. Я старался удерживать "Пьяджо" на пределе. Первое боковое завихрение покачнуло "Пьяджо", и мне пришлось дать целый оборот штурвалом и схватиться за рули, чтобы удержать самолет.
Волна бесшумно набросилась на берег и рассыпалась, мельчайшие капельки повисли в воздухе... К моменту, как разобьется следующая волна, я уже коснусь земли - где-то, как-то, но коснусь... "Высоковато, слишком даже высоко я подошел к берегу. И слишком низко для того, чтобы суметь пройти над деревьями..."
Но нисходящий поток бросил меня на землю. Деревья и склон поплыли вверх.
Я выбрал остаток газа, чтобы смягчить падение, в последний раз приподнял нос, затем снова убрал газ, вцепился обеими руками в штурвал - и машина тяжело коснулась плотного мокрого песка.
33
Винты последний раз дернулись и остановились. Все системы с легким шумом, тиканьем, позвякиванием замирали. Стрелки приборов возвращались на нули. Самолет как бы медленно умирал вокруг нас.
Мы немного посидели в кабине. В моей голове перестали завывать двигатели, и я начал слышать, как ветер стучится в кабину, замечать грациозно раскачивающиеся в двух десятках ярдов от нас кипарисы.
Кен достал сигареты, протянул мне и дал прикурить. В тихом воздухе кабины мы сидели и затягивались дымом.
Кен тихо произнес: