Иногда, когда жалость к себе переходит определенную черту, не знаю, как вы, а я начинаю думать, что этот день взял с меня все причитающееся. Отмучилась. Теперь можно рухнуть в кровать, взять ведерко мороженого и не ждать нового удара до завтра. Какая несусветная глупость.
Я выхожу из метро придавленная горькой правдой и своими мыслями, не зная, что делать дальше с, кажется, навсегда загубленной жизнью. Я миную кварталы на подгибающихся после безумного секса ногах, сворачиваю на улицу, ведущую к дому Джейдена, и слышу визг колес.
Неприметная серая машина срывается с места и мчит прямо на меня. На всей скорости! На меня! Убийца выжимает педаль газа, делая свое оружие еще смертоноснее. И я понимаю, что мне не укрыться, не убраться. Кажется, я смотрю на нее долгие секунды в ожидании столкновения, время растягивается. И вдруг я отмираю и прилипаю к стене дома спиной, шагаю боком вдоль нее, надеясь, что на такой скорости водитель просто не сумеет справиться с управлением: ему нужно залететь на бордюр и вывернуть руль ровно настолько, чтобы не убиться о стену самому. Но мой убийца как будто не человек. Он справляется с этой задачей виртуозно. Ровно за полсекунды до столкновения стена за моей спиной заканчивается и я падаю на асфальт в просвет между домами. Машина чиркает по стене с оглушающим скрежетом в том месте, где только что была я. Убийца уводит машину в занос, подставляя под столкновение со следующим домом заднюю дверь с пассажирской стороны. Это значит, что сам он не пострадал. Он все рассчитал.
Всхлипывая, не помня себя от ужаса, я вскакиваю на ноги и мчусь в лабиринт узких улиц. Я не знаю, где спрятаться, разве что надеяться, что он не поймет, в какое я забежала здание. И, как назло, ни души. Джейден живет не в лучшем районе, граничащем с промзоной. Мне бы добраться до людных улиц, но я не в состоянии включить голову и понять, в какой они стороне.
А хуже всего, что меня настигает флэшбек.
Я вынуждена бросить рюкзак в машине, чтобы быть быстрее. С собой беру только припасенный пистолет и телефон. Если вдруг Норт все-таки откликнется, я должна об этом узнать!
Я выскакиваю под дождь, захлопываю дверь и бегу. Бегу куда-то к корпусам. В спину мне бьет свет фар автомобиля преследователя, освещая путь. Или не давая затеряться в ночи. Я не понимаю, вышел ли он из машины, оставив свет для устрашения, или все еще в ней — наслаждается зрелищем затравленной жертвы, сидя внутри. Я не оборачиваюсь, чтобы это проверить.
Я бегу к библиотеке. Я проводила там столько времени, что изучила основной зал от и до, я смогу там сориентироваться в темноте. И там есть сигнализация. Если я выбью стекло, приедет полиция. Меня могут обвинить в мелком хулиганстве, но это лучше, чем попасться в руки преследователю.
Спокойно, Стефан меня найдет.
По пути к библиотеке я вымокаю до нитки. Выбить стекло, оказывается, ничуть не просто! Я раз за разом пытаюсь это сделать локтем, но результат неутешительный: только рука немеет. Я истерически оглядываюсь и вижу, как в свете фар ко мне медленно, вальяжно движется мужская фигура. Бегать по кампусу кругами я не могу: мою выносливость не сравнить с мужской. Я могу поскользнуться на вымокшей траве. И Стефану, чтобы меня найти, нужна однозначная точка.
К черту, пусть увидит пистолет, Тиффани!
Паника накрывает с головой, я стреляю, а потом выбиваю остатки стекла ногой. Буквально рыбкой юркаю в проем, уже не заботясь особо о том, чтобы не сильно удариться. Лишь бы преследователь меня не догнал!
Спрятавшись за одной из многочисленных книжных полок, я напряженно смотрю на окно. Сигнализация визжит, заглушая все звуки, поэтому я не могу просто затаиться и слушать. А если не буду точно знать, где мой преследователь, — сойду с ума. Мужчина не озадачивается кувырками, как я. Он обматывает тканью руку и вытаскивает осколки, прежде чем влезть в окно. Он обладает грацией безумного хищника. У меня от одного его силуэта бегут по коже мурашки.
Он устремляется к полкам — благо не тем, где я, — и по мере приближения я начинаю различать то, как он насвистывает мелодию. Мелодию, пробирающую до печенок.
Он скрывается из виду, и меня начинает душить настоящий ужас. Я зря выбрала библиотеку. Этот человек может стоять в любом из проходов, дожидаясь, когда я выйду из-за стеллажей. Мне ужасно хочется посмотреть в телефон: нет ли новостей от Норта, не сдох ли сотовый вообще под таким дождем? Но едва дисплей загорится — меня найдут. Я вынуждена мучиться неизвестностью.
Сигнализация воет. Приедет либо Стефан, либо полиция. Надо только дождаться.
Нельзя стоять на одном месте: так он меня точно обнаружит. Я тихонько дохожу до конца стеллажа и выглядываю. Страх пробирает до костей. Оглядываюсь, потому что именно так в фильмах обычно подкрадываются к героям маньяки: сзади.
Юркаю в другой ряд. Там тоже чисто. Мне нельзя стоять на месте, нельзя стоять! Но свернув в третий раз, в четвертый, я начинаю понимать, что мужчина будто испарился. Незнание давит на психику еще сильнее присутствия, и я не выдерживаю. От страха я дышу все чаще и понимаю, что так недалеко до гипервентиляции. Если бы не крик сигнализации, преследователь бы уже вычислил меня по этому пыхтению.
О лестнице, ведущей наверх, я вспоминаю не сразу, дважды подумать о правильности своего поступка я уже не могу. Сбрасываю обувь и, оглядевшись, шмыгаю к ней, а затем почти бесшумно взбегаю по металлическим ступенькам. Я надеюсь, что искать меня он не станет.
Тиффани: Я на чердаке библиотеки.
Это я пишу Стефану прямо перед тем, как слышу доносящийся снизу свист… и шаги на лестнице.
Когда я добегаю до более оживленных улиц (а, к счастью, в воскресенье на улицах людей больше), ноги сводит от напряжения, я спотыкаюсь и падаю прямо на тротуар. И больше не могу подняться. Если сейчас мой убийца попытается задавить меня еще раз, останусь лежать на этом самом месте. Продолжил ли он меня преследовать? Потерял ли в застройке? Или сидит где-то, смотрит и наслаждается. Судя по тому, что я о нем вспомнила, предполагаю последний вариант. Он любит не убийство, а именно охоту. А если я хоть что-то о таком типе знаю из курса психологии, то он будет пугать меня, сокращая время между нападениями. И мне будет жирное «браво», если я хотя бы не сойду с ума к финалу.
— Вам плохо? — спрашивает меня подошедшая молодая супружеская пара. — Может быть, вызвать врача?
Гордость твердит мне отказаться от помощи (ее стало непозволительно много, и все не оттуда), а отчаяние уже двигает мои губы, прося проводить. До дома Джейдена, конечно же.
***
Увидев меня в таком состоянии, Джейден и Надин окончательно смиряются с тем, какая чудесная им досталась соседка. Сдается мне, так работает привыкание к моей чудаковатости. Соседи отправляют меня в душ отмыться от уличной грязи (на двадцать минут, ага), а едва я выхожу, усаживаются рядом и начинают первый наш нормальный общий разговор:
— Кого-то позвать? — с намеком спрашивает Джейден, правильно оценив мое состояние.
— Нет.
Над ответом я даже не задумываюсь. Кого звать? Маму? Чтобы она нацепила на меня поводок? Айрис? У нее и без меня проблем выше крыши. Норта? Сейчас мне не станет легче от его близости. Стефана? Не хочу видеть этого вруна, пока не разберусь с тем, что заставило меня встречаться с ним за спиной у Норта. Фейрстахи с их секретами чертовски надоели мне. Оба.
— Рассказывай давай, что с тобой случилось, — примирительно велит Надин.
— Меня только что кто-то пытался сбить. Тут, совсем рядом.
Я чувствую, что если не расскажу хоть кому-то, то сойду с ума.
— Полчаса назад кто-то врезался в соседний дом. Вроде никто не пострадал. Люди выходили посмотреть, но машина, хоть и искареженная, скрылась. Это не совпадение? — ошалело моргает Надин.
— Нет. Он почти зацепил меня.
— Думаешь, не случайность? — прорезается в ней знакомый скептицизм.
— Это уже второе покушение, если не считать случай, когда меня сбросили с крыши. В общей сложности их три. Так что никаких случайностей здесь нет. — Сказав это, я начинаю жалеть и спешно перевожу тему. — Ну, ваша очередь, ребятки. Ты, — указываю на Надин. — За что ненавидишь меня и всех сестричек Каппы? А ты, — на этот раз на Джейдена. — За что мстил мне, рассылая наше со Стефаном фото по всему кампусу?
Надин упрямо поджимает губы и скрещивает руки на груди, а Джейден краснеет так, что начинают пылать даже уши.
— Да при чем тут ты вообще? — бросается на меня Надин. — Дело в Стефане.
Сквозь мое заторможенное состояние начинает просачиваться слабенькое любопытство. Джейден испуганно посматривает на подругу, а она уже рычит, поясняя:
— Я была дурой. На первом курсе мне нравился Стефан. Очень нравился. Познакомились на почве театрального кружка. Общались несколько раз, с ним было весело и интересно, мне казалось, он тоже меня заметил. — Она говорит это неохотно, с омерзением к себе. — Меня даже почти не смущало, что он крутит со всеми подряд. Ведь я другая, я — умная. Однажды он пригласил меня на вечеринку к ним с Нортом. И сначала все было вообще обалденно. Мы довольно долго сидели и болтали у бассейна, романтично опустив ноги в воду, в то время как другие парни развлекались с красотками вроде Мэри Кравиц. А потом его позвали друзья, — добавляет она тише. — Буквально через пятнадцать минут весь народ высыпал в дворик и попрыгал в бассейн. И Стефан уже самозабвенно лизался с девчонками из сестринства. Конец истории, — заканчивает она ядовито.
— Кретин, — пожимаю я плечами.
— Ну ты просто кэп, — закатывает глаза Надин, а на щеках у нее горят алые пятна.
— Но при чем тут фото?
Я перевожу взгляд на Джейдена. Он смотрит в пол с видом побитой собаки.
— Я знал, что ты встречаешься с его братом. Видел как-то раз, как вы целовались в его машине в нескольких кварталах от кампуса. И то фото вас со Стефаном я послал Мэри Кравиц. Анонимно. Чтобы она разослала его по всему кампусу. Я просто хотел увидеть, как Норт врежет Стефану.
Отлично мы конспирировались, мистер Безгрешная Рожа, десять из десяти.
Я роняю голову в ладони. Мне следовало поговорить с Джейденом раньше, но я понятия не имела, что он может рассказать мне столько. И вообще, нас со Стефаном волей случая подставил Джейден. Просто парень, который свалился на наши головы в неподходящий момент из ниоткуда, и все стало плохо. Но не ври мы все друг другу изначально, с нами ничего нельзя было бы сделать. По крайней мере, не так.
— У тебя получилось, — говорю я глухо. — Норт ему врезал.
— И как вы с ним теперь? — улавливает главное Надин, проявляя неожиданное понимание.
— Никак. По-моему, все кончено.
— Тиффани… — Судя по тону, Джейден сейчас начнет извиняться.
— Проехали, хорошо? Если хочешь искупить вину, лучше отследи маршрут, по которому я ездила на арендованной машине, и будем считать, что в расчете.
Видимо, Джейден чувствует себя очень виноватым, потому что тотчас встает и уходит на работу. Мы остаемся наедине с Надин, которая настаивает на вызове копов. И довод, что после того, что со мной делали в четверг, я не хочу видеть никого из их братии, разбивается о железобетонный аргумент: а как тогда я собираюсь работать адвокатом?
Подумав с минуту, я соглашаюсь. Но набираю не полицейское управление, а личный номер лейтенанта Баса. Он грубиян, считающий меня наркоманкой, но он хотя бы не собирался проводить мне гинекологический осмотр.
— И Тиффани, — говорит Надин. — Не знаю, что уж там у вас с Нортом кончено, но сними его рубашку до того, как приедет полиция.
Лейтенант Бас ко мне не торопится. Впрочем, придя, действует очень профессионально. Расспрашивает все в мельчайших деталях, в том числе откуда я возвращалась. Я, конечно же, храбро вру про затянувшуюся встречу с Айрис. И — о чудо! — он даже не упоминает наркотики. Наверное, потому, что две свезенные стены и толпу очевидцев галлюцинациям никак не приписать. Единственное, что меня немного коробит: то, как он отодвигает мои волосы карандашом, рассматривая оставленные Нортом засосы.
— Новый поклонник, мисс Райт? — спрашивает он, невозмутимо возвращаясь к писанине.
— Джейден, — киваю я на дверь комнаты парня.
Он хмыкает, красноречиво глянув на мой все еще хранящийся в гостиной чемодан, но больше ни о чем не спрашивает.
А поздно вечером переписка Каппы взрывается очередной порцией фотографий с вечеринки Стефана. Глядя на фотографии, где он милуется с тремя девицами разных мастей, я прекрасно понимаю Надин. По крайней мере, мне кажется, что понимаю, пока на одной из фотографий я не вижу Норта с какой-то особой, судя по всему утвержденной на место Мэри.
Мир взрывается дикой, все сметающей ненавистью. Это даже не ревность — нет! Это самая настоящая ярость, возведенная в абсолют. Он провернул со мной этот трюк уже дважды: пока я где-то в смертельный опасности, он крутит с другой. Плевать на серьезность его намерений на этот раз, плевать на незнание. Мне просто выносит мозг мысль, что он как будто чувствует, когда я полностью раздавлена (такая интересная выходит метафора), чтобы всадить нож и провернуть, сделав еще больнее.
Я не из тех, с кем можно играть в отмотать-повторить.
Я зло отшвыриваю телефон подальше. Закрыв лицо руками, тешу себя совершенно бредовой мыслью: что после того, что он сделал со мной, у него сегодня уже не встанет. А потом достаю из чемодана его рубашку и остервенело ее топчу.
В этот момент дверь в квартиру открывается.
— Тиффани, все в порядке? — спрашивает Джейден.
— В полном, — отправив рубашку пинком в стену, отвечаю я и чувствую, как покидают силы снова.
— Я установил твой маршрут. И даже не знаю, что теперь думать… До кампуса ты ездила только в одно место: домой к Говарду Фейрстаху. Я трижды проверил адрес, но так и есть. Машина была припаркована прямо перед его воротами.
Я закрываю глаза, понимая, что сбылись мои худшие опасения. Но все совершенно логично, никаких неожиданностей вообще.
И надежды на счастливый финал для одной удивительно глупой девчонки.
— Спасибо, Джейден.
Я встаю с дивана, на котором собиралась умирать от жалости к себе до следующего утра. Я на девяносто девять процентов уверена в том, кто именно послал за мной убийцу. Осталось добыть недостающий один.
***
Вылезать из такcи приходится осторожно, иначе будет интересно. Мое крошечное черное платье с облегающим лифом с глубоким вырезом и юбкой клеш настолько фривольное, что в первый раз я не решилась взять его в колледж. Хотя на школьных вечеринках производила в нем фурор, да. Если бы не плотные колготки, под которыми почти не видны ссадины на коленях, я бы едва ли решилась его надеть и теперь. Но у меня выбора, в общем-то, нет, поскольку вещи все еще в заложниках у Норта Фейрстаха, чтоб ему пусто было!
И вот в таком виде: в коротеньком платье, с волосами, уложенными голливудской волной, и в ботильонах на сумасшедших шпильках — я поднимаю гаражную дверь Стефана, потому что на вечеринку меня не приглашали. Поднимаю и закрываю с обратной стороны. Стефан разгильдяй. Он не запирает гаражную дверь. Хотя кому, кроме меня, придет в голову осквернить собственность Говарда Фейрстаха?
Что дом, что сыновей.
В слабо освещенном пространстве на первом этаже, которое за два визита к Стефану я успела неплохо изучить, не протолкнуться. Басы вибрируют в грудной клетке, грозя взорвать ее изнутри. Повсюду пьют и целуются люди. Спорю, у него лучшие вечеринки во всем колледже.
В этой толчее я бы долго искала Стефана, если бы он не размахивал стаканом пива над головой. Вокруг него веер девиц на любой вкус и цвет. Я намеренно захожу со спины Стефа лицом к этому гарему и стучу двумя пальцами по его плечу. Он оборачивается, и улыбка на губах медленно увядает. Я наклоняюсь к нему ближе и говорю:
— Ты, я и колечко в гостях у твоего папы. Обсудим?
На самом деле мне вовсе не разговаривать с ним хочется. Мне хочется убить его на месте. Стефан хватает меня за руку и тащит вглубь дома. Туда, где намного тише. Мы оказываемся в комнате с бильярдом, о которой по некой неясной причине не прознали гости.
Стефан едва успевает захлопнуть дверь, как я с силой впечатываю ладони ему в грудь, отталкивая к стене, но этого мало. Я дрожащей рукой направляю на него пистолет. Клатч, в который он поместился, каким-то чудом нашелся у Надин.
— Ублюдок! — кричу я в полный голос. — Что еще я должна знать? Отвечай немедленно!
— Воу! Полегче, он травматический, но ребра сломать легко может.
Стефан поднимает обе руки, но не выглядит так, будто всерьез боится.
— Заткнись! Отвечай, кем был этот человек, который преследовал меня по пути в кампус? Это тот, кто избивает тебя для отца, так?!
— Так заткнуться или отвечать?
Я рычу и снимаю пистолет с предохранителя. В память врезается воспоминание о том, что научил меня этому тоже Стеф. Чтобы в случае чего защитить себя. Защитить — от его отца.
Почему мне потребовалась эта защита?
— Тифф, — мягко говорит Стефан, понимая, что я на взводе. И я действительно не понимаю, что со мной. Разве это я? Видимо, эта погоня и флэшбек с библиотекой дали такой эффект. Шок прошел, теперь мне хочется мстить. Стефану. И еще Норту. Удачно, что они оба в одном месте! — Ты помнишь, как пришла ко мне? Как уговаривала согласиться на помощь?
— С какой стати я бы стала тебе помогать или уговаривать?
— Из-за Норта, — говорит он, не скрывая обиды. — Ты не верила, что он бессердечный ублюдок, которому на все плевать. Думала, что однажды он пожалеет, что не вмешался. Ты не хотела, чтобы он жалел. Помнишь?
Он делает шаг ко мне, но я отскакиваю и снова рычу, тыча в него пистолетом.
Но я действительно все это вспоминаю.
Разговор с Нортом на крыше, где я упрекала его в бессердечности, был всего лишь первым. Я искренне верила и верю, что каждый связанный с наркобизнесом человек будет трагически убит в какой-нибудь подворотне. Я не могла успокоиться. Меня ставило в тупик раздвоение личности Норта, который был теплым и уютным со мной, но совершенно равнодушным к судьбе брата. Они близнецы, две стороны одной монетки. Они были вместе еще в утробе матери. Говорят, близнецы физически чувствуют друг друга. Так как Норт мог бы пережить, если бы брат окончательно потерялся в этом дерьме? Он бы не подал виду, наверное, но сломался. И винил себя. Это стало бы внутри него зияющей черной дырой, постепенно вытянувшей все хорошее.
— Со временем я поддался на твои уговоры. Поддался, потому что я — слабое звено, которое во времена предвыборной кампании может лопнуть и быть уничтожено. Есть люди, которые знают о том, что я достаю наркотики под заказ. Это не то же самое, что стоять на улицах и продавать всем без разбору, но когда речь идет о большой политике — от таких историй избавляются. От меня могли избавиться. И я поддался, хоть и понимал, что соваться к отцу — безумие. И план казался простым и безупречным. Раздразнить, записать компромат, привлечь к ответственности.
— Но полиция у него под колпаком…
— Партия бы не простила скандала прямо накануне кампании. Мы просто хотели наделать шуму и дать другим выполнить свою работу, чтобы маленький комочек вызвал сход лавины, а в результате отец оказался за решеткой. Но все пошло не по плану.
Стефан смотрит сквозь меня, совсем не смущаясь пистолета.
— Мы придумали твою беременность, запаслись кольцом… Рассчитывали, что отец просто предложит тебе денег за то, чтобы ты отвязалась от нашей семьи в обмен на аборт. Мы бы записали его слова и пустили в эфир. Ну или шантажировали этой записью — как пойдет. Но отец знал о вас с Нортом.
У меня начинают дрожать руки и губы от одних только этих слов. Я все еще не помню, но чувствую, как сгущаются над головой тучи под названием «злой рок».
— Ты была в опасности с самого начала, и я это понимал. И все же одно дело, когда обыкновенная студентка без связей треплет языком, и совсем другое — когда она водит за нос Говарда Фейрстаха. Он просто отослал тебя прочь, пустил по следу своего человека, а меня оставил при себе. Когда я добрался до кампуса, вы были уже на крыше. Я ничего не смог сделать, прости меня.
Я позорно всхлипываю и зажимаю рот свободной рукой. Я должна опустить пистолет, потому что Стефан виноват в том, что произошло, ничуть не больше моего — скорее наоборот, — но я не могу. Мне нужно на кого-то злиться. На всех ублюдочных Фейрстахов.
Я собственными руками, пусть из лучших побуждений, разрушила свою жизнь и отношения с Нортом. Ложью. Уверенностью в своей безгрешности. Дьявол, если даже Джейден знал о наших с Нортом отношениях, то Говард Фейрстах не мог не знать!
Я должна опустить пистолет — но не могу. Я просто хочу, чтобы болело не только у меня. Норт правильно сказал: я дорого расплатилась за свои ошибки, да еще и не до конца, а Стефан вышел сухим из воды. Из-под того ужасного дождя. По расширяющимся глазам Стефа я понимаю, что на моем лице легко читаются все эти эмоции.
Он не знает, что несколько часов назад меня вскрыли наживую, оставив истекать пониманием.
Палец прожимает курок до той отметки, за которой — выстрел…
— Тиффани, — зовет Стефан и делает шаг ко мне. — Посмотри мне в лицо. Ты этого не хочешь.
Я отступаю еще раз и упираюсь бедрами в бильярдный стол. Стефан подходит ближе. Еще ближе, пока не упирается в дуло грудью.
— Ты можешь выстрелить, и мне будет больно. Не так больно, как тебе, но будет. Я не представляю, что ты чувствуешь, должно быть каждый твой день похож на кошмар, но стрелять в меня ты все равно не хочешь. Это ничего не решит и ничем тебе не поможет. А я могу попытаться. Не обещаю: я не уверен, что человек, который так сильно подвел, имеет право обещать, но я сделаю все возможное. Потом, когда все закончится, можешь взять этот самый пистолет и выстрелить в меня — я заслужил, — но пока что я нужен тебе невредимый.
Я чувствую, что готова разрыдаться.
— Где ты был?! — кричу я, сильнее вдавливая пистолет ему в грудь, но уже ставлю на предохранитель. — Ты ведь присматриваешь за мной. Почему тогда никто не помог мне сегодня, когда он пытался меня сбить сегодня?
Стефан не расспрашивает о деталях: сгребает меня в охапку и вздыхает.
— Прости, Шалтай, прости, что никого не оказалось рядом. Настоящую безопасность я могу тебе обещать только в двух случаях: если ты будешь все время со мной. Или с Нортом. Двадцать четыре часа в сутки. Только в этом случае наш отец будет задумываться о последствиях поступков. И… — щекой я чувствую его глубокий тяжелый вздох, — лучше бы тебе быть не со мной.
— О, я знаю. Но этого не будет. Мы с Нортом славно побеседовали: у него отлично вышло донести до меня светлую мысль о том, что все проблемы моей жизни случились оттого, что я сплю с тобой за его спиной. Он меня ненавидит.
Теперь, когда напряжение отпустило, я начинаю понимать, что чуть не натворила, и меня мелко потряхивает. Честно, я не уверена, что не повела бы себя так же, окажись у меня в руках огнестрельное оружие. Я вообще себя не контролировала.
— Бесишься, — смеется Стефан, и этот смех вибрирует над моим ухом. — И правильно делаешь. Впрочем, вот что я тебе скажу, Шалтай, будь на моем месте кто-то другой, брат мог бы порычать, позлиться, а потом отступить и оставить тебя в покое. Но это я, и дело уже не только в тебе. Я его брат-близнец, его тень, его соперник — тот, кого нужно победить во что бы то ни стало. Он надрессирован на это с детства, и он еще ни разу мне не проиграл. Он не сдастся, пока не вернет тебя. Это хреновая причина для продолжения отношений, Шалтай, я не спорю. И еще хреновее оттого, что ты ни в чем перед ним не виновата. Но есть и плюс: брат совсем не тот сахарно-ванильный мальчик, которым прикидывался для тебя долгие месяцы, и, наконец, это стало заметно. Лучше раньше узнать его настоящего и понять, хочешь ли ты иметь отношения с ним таким, чем тешить себя иллюзиями.
Секунд тридцать я продолжаю стоять в кольце рук Стефана, отогреваясь после того ужасного холода, который сковал меня после нападения. А потом упираюсь в его грудь, отталкивая, и запрыгиваю на бильярдный стол. Стефан встает сбоку лицом в противоположную сторону и рукой толкает один из шаров в другой. Тот залетает в лунку.
— Он пытался сбить меня, — говорю я задумчиво, следя за этим действием. — У стены дома. У стены, Стеф! Что он за чудовище?
— Он бывший спецназовец, — бесцветно отвечает Стефан.
— Сколько лет он делает это с тобой?
— Ох, Шалтай, вечно ты меня жалеешь. И посмотри, куда нас с тобой это завело.
Я пожимаю плечами, поднимаю руки и рассматриваю свои разодранные ладони. Царапины очень глубокие. Это зрелище наводит меня на странную мысль:
— Когда начинается рекламная кампания вашего отца?
— Завтра. Да, очень похоже на попытку запрыгнуть в последний вагон и убрать свидетеля. Надеюсь, их притормозит внимание прессы.
Мы молчим еще некоторое время.
— Теперь, когда я все рассказал, ты вспомнила? — спрашивает Стефан сипло.
— Нет. Мне нужно что-то еще. Посидеть в той самой машине или… Не знаю. Джейден обещал сказать, когда машина вернется в гараж.
— Кто такой Джейден? — уточняет Стефан, как ни странно, с совершенно той же интонацией, что и Норт.
— Парень, у которого я живу. Он еще работает в том самом каршеринге, где мы брали машину.
— Ладно. Ну, раз мы все выяснили, — жизнерадостно хлопает в ладоши Стефан, обманчиво легко переключаясь между двумя своими состояниями. — Предлагаю вернуться на вечеринку.
— Я поеду, — устало говорю я.
— Ты никуда не поедешь, — отвечает мне Стефан. — Одно из двух, помнишь? — многозначительно поднимает он брови.
Я беру с бильярдного стола пистолет, запихиваю его в клатч. Судя по взгляду, которым сопровождает это действие парень, теперь он будет относиться к женским аксессуарам с большей осторожностью.
— А Стефан Фейрстах точно приглашает на вечеринку местных лузеров?
— Что? Ты обиделась? — хохотнув, спрашивает он. И добавляет, пока я досадую на себя за промашку: — Не ты ли вчера жаловалась мне, что тебя заперли дома и не пускают назад?
Это было только вчера? Я пожимаю плечами.
— Серьезно? Шалта-а-ай, — тянет он насмешливо и сгребает меня в объятия.