-- Встанешь? - спросила Людмила Павловна, появляясь рядом. - Или помочь?
- Встану, конечно, встану, - встрепенулся Виталик, делая такое движение руками, словно отстраняясь от нее. Людмила Павловна отвернулась и отошла. Виталик медленно натянул пуховик и, пока он одевался, в дверь позвонили, и Людмила Павловна немногословно поручила его все тому же недовольному, но органичному, как тень, водителю, в глазах которого не было никакого стороннего выражения, вроде вопроса или злорадства по поводу того, что здесь произошло. Тот хмуро обозначил свое прибытие и затопал вниз по лестнице. Виталик послушно пошел следом за ним.
На следующий день Сергей позвонил в Виталикову дверь около часу дня. Была суббота. У соседей заливалась дрель и, пока Серей ждал открытия, какой-то мужик с засученными рукавами телогрейки пронес по лестнице вниз ведро с водой и струйками пара, вьющимися над поверхностью. Мужик дорогой мрачно и неприветливо изучил Сергея от макушки до пяток, Сергей ответил ему тем же, и на том расстались. Где-то громко гавкнули и замолчали. Тут, наконец, раскрылась дверь, и Сергея встретил Виталиков отец, Евгений Михайлович - в довольно ветхой рубашке и растянутых тренировочных брюках.
Первым делом, не успел Сергей еще и рта раскрыть, Евгений Михайлович внушительным жестом поднес палец к губам.
- Тссс... - проговорил он. - Тише. Спит. Ты давай раздевайся и на кухню проходи.
Сергей послушно, в темной прихожей, сбросил куртку и в носках отправился на кухню, где на столе в тарелке стояли остатки яичницы с луком, а на окне в банках рос пучками тот самый лук, что был в яичнице, а Виталикова мама, Раиса Николаевна, негромко воскликнула: "Сережа, а тапочки-то!" Сергей принялся объяснять, что он в шерстяных носках, ему не холодно, не стоит волноваться, не надо и чаю, и наконец он добился, что его оставили в покое, а Раиса Николаевна ушла куда-то в комнату.
- Спит, и боюсь будить, - пояснил Евгений Михайлович, тыкая пальцем вглубь квартиры. - Приехал вчера в таком виде... мы перепугались, что сам кончится. Аж черный. Лица нет. И валокордином несет за километр. Как уж он там был, не знаю... даже спрашивать не стали. Мать этой... мадам его бывшей с утра звонила, а ее дома нет, уже где-то шляется. Той-то все как с гуся вода...
- Похороны, - глубокомысленно объяснил Сергей, разводя руками. - Это не праздник.
Он обвил одну ногу вокруг табуретной ножки и принял какую-то довольно замысловатую позу. Долго беседовать с Евгением Михайловичем изначально не входило в его планы, он надеялся застать именно Виталика.
- Похоже, и ночь не спал, - продолжал Евгений Михайлович, вгоняя Сергея в тоску этим заявлением: все шло к тому, что Виталик проснется часа через два, а может, и позже.
- Мм-да... - промямлил Сергей неопределенно.
- Я говорил ему: не езди, - продолжал Евгений Михайлович. - Нет, завелся: друг детства, видите ли. Я с лучшим другом прощаюсь. Нашел, тоже, лучших друзей...
- Ну, так ведь это... - сказал Сергей неопределенно. - Вроде как действительно...
- Что действительно? Ты-то вот не поехал?
Сергей снова развел руками.
- Да я и знал его меньше... и на работе б меня не отпустили...
Евгений Михайлович взял в руки вилку и недовольно швырнул ее в тарелку с яичницей.
- Самому ведь, может, скоро уезжать, - пояснил он. - Лучше б с родителями лишний день побыл. Нет... поедем уголовников хоронить... у нас друзья такие... Так ведь у друзей-то это ж в порядке вещей, образ жизни такой, а он потом больной приезжает.
- Да нет, ну какой же он уголовник... - проговорил Сергей без особого возражения. - У него жизнь так сложилась...
- Конечно. Если людей из окна выкидывать, так жизнь так и сложится, именно так. Чего ж тут удивительного.
- Не, Евгений Михайлович, - Сергей помотал головой. - Там все не так просто было. Тот парень сам из окна выпал. Его никто не выкидывал.
Евгений Михайлович наклонился немного вперед и потыкал пальцем в стол.
- Сережа, - проговорил он в такт движениям пальца. - Люди просто так из окна не падают. Это ж тебе не фрукты с дерева. Вон, смотри, - он показал за занавеску, на девятиэтажный дом напротив. - Вон сколько окон. Кто-нибудь оттуда падает? Ты видел когда-нибудь такое? Нет? И я не видел.
Сергей все мотал головой, избегая смотреть прямо на собеседника.
- Не, Евгений Михайлович, - проговорил он. - Там обстоятельства так сложились. Ну, бывают же обстоятельства...
Евгений Михайлович отодвинул в сторону тарелку.
- Не бывают, - сказал он. - Обстоятельства они тоже, знаешь ли... как в поговорке: где тонко, там и рвется. А если они там все были так наркотиками накачанные, что никто потом не соображал, кто чего делал, так опять же, чего удивляться? Не ходи в такие места, вот и не будет обстоятельств. Что ты головой качаешь? Вот ты же не ходишь?
Сергей изобразил какую-то неопределенную игру мысли на лице и тяжело вздохнул.
Он уже подумывал, не уйти ли от греха подальше, но тут послышался тревожный голос Раисы Николаевны: "Ты как себя чувствуешь?".
- Нормально, - ответил Виталик, выходя на кухню и щурясь. - Привет.
-- Здравствуй-здравствуй, - ответил ему Евгений Михайлович неприветливо, а Сергей приветственно кивнул и ничего не сказал. Скоро Виталик уже сидел за столом, и они вместе с Сергеем (за компанию) пили чай и ели блинчики со сметаной, а Виталиковы родители занялись чем-то в комнате и оставили их вдвоем.
-- Как там? - спросил Сергей. - Все-таки выяснили, отчего он погиб?
Виталик болезненно сморщился.
-- А у кого там спрашивать? - сказал он. - Когда там все одной веревочкой повязаны? Я даже разговаривать не стал... Наверняка они все прекрасно знают. Будут врать. И что за удовольствие, когда тебе врут? Можно было бы, конечно, у этой... сожительницы его спросить... но зачем? Да и не особо приятно с ней, честно говоря. Пусть они там без Витьки теперь хоть синим пламенем горят. Мы свое сделали...
Он задумчиво потянулся за вареньем.
-- А родители как? - спросил Сергей.
-- Не знаю, - ответил Виталик, пожимая плечами. - Мне кажется, они его уже один раз похоронили... когда с ним это все случилось. Теперь это уже как бы повторение пройденного. Они даже не переживают, по-моему.
-- Сам-то как? - спросил Сергей. - Мне тут Евгений Михайлович сейчас расписывал, что ты еле живой приехал.
Виталик потряс головой, словно отгоняя надоедливый кошмар.
-- Нет, я вообще на похороны не ходок, - проговорил он. - Не могу я этого выносить. Тем более в нашем исполнении... когда кладбище все кривое, грязи по колено, пьяные уроды за каждый шаг деньги клянчат.... И еще гробики эти с бумажными рюшками, как на первомайской демонстрации... Мерзкая страна. Богом проклятая страна. Нет, я теперь до-олго ни на какие похороны не пойду... бог даст, что долго. Понимаешь, я просто не могу. Я уж молчу. Я ведь вчера был в таком виде, что чуть человека не убил.
Сергей недоверчиво присвистнул.
- Вот именно, - сказал Виталик. - Вот был бы хорош. И был бы мне тогда фиг, а не Америка. Смотрел бы на небо в крупную клеточку. И вся биография. Нет, чур меня. Не иначе как бог сохранил...
-- Знаешь что, - сказал Сергей с недоверчивым вздохом. - Тебе, дорогой, лечиться надо.
-- Да нам всем лечиться надо, - согласился Виталик. - При такой жизни. От нее и лечиться. Это наш главный диагноз.
-- Да нет, ну точно надо. Иначе у тебя крыша поедет.
-- Ладно, еще один доктор, - отмахнулся Виталик. - Я уже наглотался всяких таблеток по самые уши. Кто меня только не поил. Разве что ленивый не поил.
Сергей угрюмо отхлебнул чаю.
-- Кого мочил-то? - спросил он неуверенно.
Виталик отмахнулся.