-- Это вот зал тренажерный, - сказал он, демонстрируя другое помещение. - Дорожка есть, качаться если надо, то пожалуйста... Инструктор бывает два раза в неделю, заниматься можно. Потом каждый день будет. И велотренажеры сейчас тоже покупаем. Вон, - он указал на бритый круглый затылок, мерно вздымающийся с правильностью маятника над снарядом. - Людям нравится.
Аккуратно закрыв дверь, он отправился дальше, к мокрым черным пятнам на стене.
-- Это вот сауна у нас, - сказал он, хозяйски ударяя пятерней в очередную дверь. Среди сплошной темноты подвала вспыхнул в теплых клубах пара яркий четырехугольник, и глазам наблюдающих предстал просторный предбанник, обшитый золотистым деревом, с гладкими деревянными скамейками, кожаными диванчиками и с живописными пластичными группами из голых розовых тел во всевозможных позах и комбинациях.
-- Однако попали... - пробормотал Сергей.
-- Бассейн есть, - продолжал Алексеич, ни минуты не смущаясь представшей перед ними картиной, так, как не смущался бы гид в зоопарке, застав подопечных за не зрелищными действиями. - Клиенты у нас... вип-клиенты, - он ткнул указующим пальцем в вип-клиентов, словно род их занятия подтверждал несомненную исключительность. - Парилка... Массажист будет... Хотим сделать, чтобы двадцать четыре часа в сутки. Приходи и парься, когда хочешь...
Непрошенные туристы стояли на пороге - один в пуховике, другой в дубленке - и с глупым видом, пряча глаза, притворялись, что слушают своего экскурсовода. Сидящая за столом напротив девушка, распаренная, закутанная в простыню, с мокрыми, зачесанными назад волосами, подняла голову от блюдца с чипсами, которые деликатно, по одному, отправляла в рот. В размытых чертах ее лица промелькнуло что-то знакомое, медленно сгустившись в непривычный, но, несомненно, Галин облик.
-- Подожди... Галка! - возмущенно вдохнув, заорал Сергей и попытался было войти, но Алексеич выставленной ногой вовремя преградил ему путь. - Ты что тут делаешь?
На Галином лице отразились одновременно испуг и досада от надвигающегося неприятного скандала.
-- Попали, называется... - продолжал Сергей, от избытка эмоций издавая шипящий звук наподобие сдутого мяча. - Галка! Ну-ка пойди сюда!
Галя поспешно облизала пальцы, вытерла их о простыню, извиняюще оглянулась на свою компанию и семенящим шагом приблизилась. Перешагнув через порог, она, ежась от холода, стала у притолоки.
-- Чего тебе? - сказала она со страдальческим от незванного вмешательства вздохом и переступила с ноги на ногу.
-- Ты чего тут делаешь? - напустился на нее Сергей, энергично покрутив пальцем у виска. - Ты... ты соображаешь, нет?
Галя невозмутимо пожала голыми плечами. На Виталика она вовсе не смотрела, как будто его не существовало.
-- Не твое дело, - сказала она и снова лизнула палец, недовольно отведя взгляд. - И не кричи. Что вы все время орете?...
Из бани тем временем раздавались голоса: "А не фига... Пусть он того... справку... паспорт пускай предъявит... что он ей муж. Я с любовниками вообще разговаривать не буду... Тут сейчас сто человек припрется... и что, мне с ними со всеми - как с людьми разговаривать?.. Не фига... - Тихо, тихо, Леша. Уйди от греха, драться все равно не тебе... Таня, уведи его... в парилку уведи. - Он только что оттуда, - ответил рассудительный голос. - Для сердца вредно. - Ну, в туалет его запихни... и лучше запри его там вообще. - А не фига...".
-- Тихо, тихо, ребят, - авторитетно вмешался Алексеич. - Не надо.
Он закрыл дверь, в которую Галя быстро проскользнула, оттеснил Сергея подальше в коридор и стал поперек двери, загораживая вход и раскинув в стороны руки толщиной с батон вареной колбасы.
-- Вип-клиенты! - закричал он хрипловатым голосом, почему-то скакнувшим на несколько тонов выше обычного. - У нас тут того... скоро охрана будет!
-- Тьфу, да пропади! - в сердцах сказал Сергей, плюнув.
Увидев, что сауну не собираются брать штурмом, Алексеич несколько успокоился.
-- Люди отдыхают, - пояснил он, возвращаясь к обычному тембру. - У людей дома проблемы. Вот у тебя дома проблемы, ты там их решай. А здесь люди отдыхать приходят. Все живые. Всем отдыхать надо. По работе там... или в семье какие неприятности. А охрана будет... не сомневайся.
Силясь придать своей речи как можно больше убедительности, он положил одну свою клешню Сергею на рукав, в то время как тот, пораженный, все еще не мог прийти в себя.
-- Нет, мне вообще-то дела нет, - выдохнул он, наконец, стряхивая с себя Алексеичеву лапку. - Мне что? Я ей, слава богу, ей никто вообще. Пусть делает, что хочет!
Виталик, пришедший словно в какое-то легкое состояние ступора, вздрогнул и проснулся.
-- Слушай, - сказал он удивленно. - Красивая ж девка... Кожица тонкая, прозрачная... как у виноградинки.
-- Кто? - закричал Сергей. - Вот эта вот? Да в гроб такую красоту... тьфу, смотреть противно. Ну да, красивая, конечно... И главное, прилично вроде выглядит... - и, подталкиваемый сконфуженным от собственной оплошности Алексеичем, он повернул обратно, бормоча под нос что-то разочарованное.
-- Главное, никогда с виду не поймешь, - ворчал он вполголоса, пока они плутали по совершенно одинаковым коридорам, которые Алексеич почему-то отлично различал. - Пользуются, что некому стало их убивать... И вечно они все такие несчастные, и судьба-то у них тяжелая... А что же ты, милая, хочешь? За замком, за замком, за семью печатями, и не пускать к интеллигентным людям... Слушай, может, это я так набрался? Может, у меня глюки, мне все чудится?..
Он бормотал и бормотал, пока они вдруг не оказались на сизой улице среди сугробов и стылой капели, падающей под ноги, где Сергей, который о чем-то уже сам с собой договорился и, следовательно, отошел частично, внезапно обнаружил, что шел совсем не в ту сторону, и, увлекшись внутренними переживаниями, покорился твердой руке Алексеича, который постарался сплавить его от греха подальше. Шмыгающие мимо переулка машины и хлынувший на них поток холодного воздуха поначалу вызвали у Сергея удивленное внимание, но через минуту он пришел в себя.
-- Э, чего-то мы здесь... - начал он, оборачиваясь к Виталику. - А вообще, ну их с их притонами... Тут, может, вообще где-нибудь людей режут. Нет... на воле легче дышится. Пойдем к метро... я там боулинг знаю.
Зайдя в душный подъезд дома, недалеко от Садового кольца, Инна сперва содрогнулась от температурного перепада и внезапного жара, а потом, распахнув пальто, обнаружила, что ее то ли знобит, то ли трясет, безотносительно к климатическому режиму. Она сжала в одной своей руке другую, точно это движение могло унять дрожь, но это, как и следовало ожидать, не помогло. Она боялась. Страх у нее нарастал последнее время все больше и больше, но когда ей позвонила с ее новой работы Надя и сообщила, что Вадимова партнера убило подмашинным взрывом, и пока до распоряжения надо сидеть дома, страх достиг апогея. Она оглянулась, но в подъезде было тихо. Вызвала лифт - с лязгом вздрогнув, он взвыл, доехал и хлопнулся перед нею в положенное ему гнездо. Инна оглянулась еще раз - вроде бы снова ее не преследовали. Тогда она быстро ломанулась внутрь, захлопнула двери и поспешно нажала кнопку. Лифт, подрагивая, приполз на нужный этаж. Сквозь окошечко, затянутое проволочной сеткой, Инна попыталась разглядеть, нету ли кого на лестничной клетке или даже прислушаться к наличию дыхания. Нервная имитация слуха и зрения - нормальные органы чувств в такой обстановке не работали - подсказала, что все спокойно, и Инна выбежала, путаясь в многочисленных лифтовых дверях, наружу и нажала звонок. Эхо от собственных движений ее напугало, она приникла к двери, которую как раз раскрыл хозяин дома.
-- Извините... - проговорила Инна, одновременно вглядываясь, тот ли это знакомый человек, или посторонняя засада. - Я к Гале... Можно Галю подождать?
-- Здорово, - вяло сказал хозяин дома, не проявляя к Инне никакого внимания. - А здесь она.
И развернувшись, ушел, не предложив даже войти, впрочем, Инна этого пренебрежения приличиями и не заметила. Раз она пришла для того, чтобы войти, то все равно бы вошла.
Раздевшись и кое-как набросив пальто на пеструю заполненную вешалку, она обернулась и увидела Галю в той же самой комнатке у входа, с красновато-кирпичной занавеской и голубоватым отсветом абажура на стене, где они в прошлый раз мерили полиэтиленовый костюм. Галя стояла спиной, но Инна все равно бы узнала ее полосатый свитер, светлые кудряшки и голос.
-- Ой, Галка... - сказала она, заходя. Галя обернулась, потянув за собой спиральный телефонный провод.
-- Ну, - сказала она в трубку, одновременно приветственно кивнув Инне и подняв в воздух палец, прося тишины. - Ну, конечно! А кто бы сомневался, что не спит? Я же просила, мама! Я сама эту сказку с детства терпеть не могу! Зачем ребенку это слушать, я не понимаю? Черти... попы... щелбаны... дичь какая-то! А если Пушкин написал, то ребенку теперь мучиться? Мне бы самой кошмары мерещились! Я же просила, я не знаю...
Она горестно закачала головой.
-- Ладно... ну что... не знаю... теперь что-нибудь приятное ей расскажи. Про принцев там на коне, про королев с цветами... Ну, смотри. Ладно, пока, - и она повесила трубку, обращаясь к Инне. - Привет! Ты чего такая растрепанная? Садись...
-- Ой, Галка... - начала было Инна, но тут откуда-то пронзительно запищало, и она, еще раз ойкнув, дико вздрогнула, а Галя, покорно вздохнув, достала откуда-то с пояса пейджер.
-- Оооо! - сказала она, прочитав сообщение и нахмурившись. - Включи да включи. Дался им этот телефон... Слышишь, - она подняла голову к Инне. - У меня теперь телефон мобильный есть. Как у нового русского. Обвешали побрякушками, как новогоднюю елку...
Здоровый, как кирпич, черный телефон, был тут же извлечен из сумки, нажаты на нем нужные кнопочки, и агрегат тут же загудел. Галя опустилась на желтый клетчатый диван и обреченно поднесла телефонную трубку к уху.
-- Здравствуйте, Николай Викторович, - сказала она вежливо и отчетливо. - Извините, пожалуйста, но мне все время посторонние люди на него звонят. Я не виновата, Николай Викторович! Это Надя мой телефон дает всем подряд! Да, конечно. Хорошо, Николай Викторович. Больше не повторится. Да. Помянули. Посуду помыли. Да. Ирина Всеволодовна уберет. Да. Чеки я Ире отдам. Нет... К семье Тимур поехал. Ну, как представитель... от коллектива. А что? А разве он пьет? Нет, Николай Викторович. А что было на седьмое ноября? Нет, не видела. - голос ее упал до полного уныния и стал монотонным. - - Нет, Николай Викторович, не видела, - она тяжело вздохнула. - Нет, как за женщинами гонялся, тоже не видела. Нет, даже и не рассказывали. Что ж тут удивительного, вот если бы он доброе слово кому сказал... Молчу, извините. А что еще происходило? Ох... Так это... Николай Викторович. Это, может, и хорошо. Ну семья хоть отвлечется... от горестных мыслей... Да, им занятие будет... Николай Викторович, ну что ж его, связывать? У него, наверное, генетическая нестойкость. Непьющие предки... мусульманская семья... извините, молчу. Да. Хорошо, Николай Викторович. Будет включенным.
Она со злостью нажала на кнопку и запихнула телефон обратно в сумку, предварительно показав ему язык.
-- Откуда я знаю, что он напился и телефон утопил в банке с солеными огурцами! - сказала она возмущенно. - Я что им, нянька? Про все их гадости знать никакой памяти не хватит.
-- Это вот про этого... убитого? - проговорила дрожащим голосом проговорила Инна.
Галя кивнула.
-- Да, да. Все ж на ушах стоят, хлопот не оберешься...
-- Он у вас работал? - пролепетала Инна в ужасе.
-- Да... Это ж наш генеральный директор. Хороший был мужик, кстати сказать... А ты чего такая напуганная? - она пригляделась было к Инниному лицу, но в сумке снова загудело.