Вечером той субботы больше не занимались ничем, просто пришли домой, поели и каждый погрузился в своё — отец в телевизор, Настя в инет. Воскресенье выдалось спокойным и даже сонным. Кроме вечера со скандалом… Но о нём и вспоминать не хочется. Ну а понедельник — день тяжёлый. Вот приходится тухнуть в школе…
В расписании как назло нелюбимые предметы, причём один за другим: Математика, Английский, Физика, Физкультура… История. И будто этого мало, ещё и на каждом учитель вызывал Настю к доске или о чём-то спрашивал. Конечно же о том, чего она не знает. И так с утра не ахти какое к вечеру настроение стало ещё хуже и уже почти достигло точки, когда хочется из школы без оглядки бежать! Но началась та самая История, и вот она-то принесла сюрприз: Артур Каримович, обычно очень энергичный, но сегодня какой-то холодный, просто проверил, все ли присутствуют, приказал взять учебники и читать про себя от сих до сих. Чего проще?.. Самое время отдохнуть.
Настя так и сделала. Прикрывшись книжкой она стала через телефон сёрфить в сети, листать приколы. Поглядывая на учителя — не засёк ли? — время от времени она косилась на Дашу, с невесёлым видом предавшуюся чтению. Сегодня она вообще целый день какая-то мрачная… Ходит нос повесив. На перемене Настя пыталась интересоваться — не случилось ли чего? Даша лишь помотала головой и с кислой улыбкой обронила:
— Всё в порядке…
Кое-как, худо-бедно, но со звонком последний урок подошёл к концу и учебный день — слава богу! — кончился.
Время энда второй смены — это серость, переходящая в темень. Фонари ещё не горят, но ты уже чувствуешь, что на улице поздно. Минут через десять после звонка Настя уже стояла перед школой и смотрела на часы: девятнадцать-двадцать. Отец обещал подъехать без двадцати, так что придётся подождать…
Одноклассники разошлись, но окна ещё горят — это остались те, кто убирается в кабинетах. Боже мой! В этой школе ученики САМИ моют классы после уроков! Классрук назначает очередников, отмазаться невозможно. Насте и самой довелось попачкать руки. Мерзость!
Чтобы скоротать время дочь капитана Птачека достала телефон. Сегодня хотя бы не очень холодно и пальцы не мёрзнут, тачпад откликается без проблем. Хоть это радует… Минут пять перед Настиным взором мелькали картинки из ленты, но вдруг пришло сообщение от старой самарской подруги.
— Привет)) Как дела?))
И в самом деле — как?.. Думая, чем отписать, Настя неизбежно вернулась памятью в прошлый день, а ведь вспоминать его не хочется совершенно! Сразу заболела голова, заскрежетали зубы. Того и гляди искры из глаз брызнут! Вчера бахнул такой скандалище, что, наверное, слышал весь дом!
Утро началось где-то в три дня, так как часов до пяти ночи Настя смотрела фильмы. Когда она только открыла глаза за окном ещё как-то светлело, но когда почистила зубы и позавтракала — уже повисла темень. И каким волшебством четыре часа пролетели, как пять минут?! Чем она только занималась?! Отец с вечера просил убраться, а утром ушёл на службу. Конечно же как только Настя взялась за пылесос — тут он и явился. Хмурый, молчаливый, недовольный. На неубранную квартиру посмотрел огорчённо, но это ладно — Настя бы просто пообещала, что уберётся ЗАВТРА… Но у отца оказалась припасена более нервирующая тема: всё, теперь он будет забирать её из школы! И вообще все вечерние передвижения только под его надзором.
Ужаснейшая, кошмарнейшая несправедливость! Какого чёрта?! А что же дальше?.. Да ей уже почти восемнадцать, а он ведёт себя, будто ей десять!
Забросив на сковородку картошку и сосиски отец рассказал, что откопал в каких-то там своих томах историю с убийством четырнадцатилетней, произошедший два года назад как раз в районе двадцать третьей школы.
— Ну и что?.. Папа! Ну мало ли какие дуры где-то там подставляются?!
— Доча! Речь идёт не о случайности! Я же говорил, что занимаюсь конкретным маньяком. А он ведь до сих пор не пойман! Чего ему стоит зацелить какую-нибудь новую несчастную?! Тебя например… Не-е-ет, я так своей дочерью рисковать не намерен…
Крики, оры, слёзы. Мольбы и угрозы. Насте очень хотелось победить, выиграть в той словесной дуэли, но отец держался, как скала, которую не сдвинуть не обойти. Разговаривал ультимативно. Настя закричала, что тогда в школу вообще ходить не будет! Отец спокойно глядя ей в глаза пообещал, что тогда он сам поволочёт её туда силой и это будет выглядеть, как шоу, и все будут на это смотреть.
Через несколько часов ругательств и, наверное, ведро выплаканных слёз Настя решила, что потихоньку покидать школу в родительской машине всё же лучше, чем делать тоже самое громко, на смех всем, но не только вечером, а ещё и днём. Сдавшись она уговорилась с отцом об условиях регулярного «забирания» и взяла с него слово, что прежде, чем подъехать, он обязательно позвонит или напишет.
Ах да, надо что-то ответить…
— Нормально)) Ты сама как?)))
Где-то сбоку взревел дюжий мотор. Крутя широкими, утопающими в снегу колёсами к школе подкатил серебристый внедорожник размером, наверное, с африканского слона. Чистенький, блестящий. Тонированный. Настя невольно засмотрелась на него и не сразу заметила, как мимо прошли старшеклассники — Вадим и Лёша. Оба из одиннадцатого А и, как шептались девчонки, оба спортсмены-самбисты. Всего ведь на пару лет старше, а выглядят так… по-взрослому…
Настя дёрнулась, поймав на себя взгляд Вадима — из обоих он самый симпатичный. Ростом не ниже отца, да и силой ему, наверное, не уступит…
— Настя?.. — Вадим сдвинул брови. — А ты чего тут мёрзнешь?..
Откуда он её знает?! Настя почувствовала, что у неё вспыхнули щёки… И от боязни того, что это заметно, они загорелись ещё ярче!
— Да я так… — Полуулыбнувшись она отвела взор. — Жду кое кого…
Не намного ниже Вадима, но даже шире его в плечах Лёша остановился возле. Скользнув по Насте оценивающим взглядом он посмотрел на приятеля с непонятным девушке выражением — ухмыльнувшись половинкой рта.
Вадим кивнул через плечо и произнёс спокойным, полным силы голосом:
— Если куда-то нужно, то давай мы тебя подвезём. Чего студиться-то стоять?..
Щёки, наверное, уже не просто горят, а полыхают, как заря!
— Да не стоит… — Настя стрельнула в него взглядом одновременно и смущённым… и лукавым. — Мне правда нужно кое-кого дождаться. Но спасибо за предложение…
Сверкающая полиролью дверь автомобиля распахнулась и открыла взору парня возраста Вадима или Лёши, только отличающегося от них, как часы «rado» отличаются от «командирских». Русые волосы идеально зачёсаны, лицо ухоженное, с холёной якобы двухдневной щетиной. На плечах белый пиджак, из-под рукава выглядывают как раз какие-то явно дорогие часы… И сигарета в уголке губ; в воздухе сразу запахло табачным шоколадом.
На преддверной порожек опустился дорогой ботинок. Оперившись локтём на выставленное колено, парень метнул на Вадима с Настей барский взгляд. На весь школьный двор раскатились его громкие слова:
— Братан! Нашёл, кому предлагать! По ней же видно, что она дома сидит носки вяжет!
Озноб пробрал от макушки до пят! Настя почувствовала, будто её облили помоями! Язык парализовало — звука не вымолвить…
Вадим оглянулся на него, как на нечто мелкое. Взгляд его вернулся к Насте, а голос прозвучал с прежней невозмутимостью:
— Не обращай внимания, он дурак. Ладно. Как-нибудь свидимся…
Повернувшись оба парня побрели к внедорожнику. Застывшая, как ледышка, Настя немо смотрела, как они поздоровались с хозяином машины, как улыбнулись друг другу, как запрыгнули в авто и укатили, меча снег из-под колёс.
На глаза чуть ли слёзы не наворачиваются… Да кто он такой, чтобы так говорить?! Какой-то напыщенный придурок…
Предавшись дурным размышлениям Настя не заметила, что минут пять стояла, как в трансе. Уехавших уже и след простыл, а она всё не могла забыть дурацкую фразу про носки. Почему именно носки?! Она что, похожа на замарашку?..
Слова, сказанные тихо, прозвучали, как удар хлыста:
— Кого-то ждёшь?
Настя вздрогнула! Часто заморгала… Сбоку, загадочно улыбаясь, стоит и смотрит на неё Даша. Как обычно в своём изумительном тёмно-синем пальто.
— Отца жду… — От переживаний Настя совсем забыла, что хотела эту тайну сохранить. — Он должен за мной заехать, отвести домой…
Сказав это она зажмурилась… Ну что она за дура?! Кто её тянул за язык?!
— Ух ты! Здорово! — Даша, кажется, аж подпрыгнула на носках. — Так он тебя из школы забирает?!
— Ну да… — Настя тяжко вздохнула: всё, это конец… — Иногда только, не всегда… Я совершенно против, но он уж больно настаивает. Переживает за меня…
Во взгляде Даши случилась мистическая перемена, словно она узнала про подругу нечто великое и доброе, о чём раньше и не догадывалась! В голосе её заиграли истинно сердечные нотки.
— Как же это здорово… А долго тебе ждать, пока он приедет?
Настя взглянула на время.
— Ну, наверное, ещё минут десять…
— Тогда, надеюсь, ты не возражаешь, если я постою вместе с тобой? — Одноклассница сделала шаг ближе. — Мне автобуса ещё дожидаться и дожидаться, а вместе всё ж веселее…
Настя пожала плечами.
— Давай… А куда тебе ехать?
— Ох, далеко… — Новая знакомая махнула куда-то в сторону. — На улицу Победы, а там, если дорогу снова перекрыли, то ещё и пешком. — Она неловко улыбнулась. — Надеюсь сегодня обойдётся. Снега ведь почти не выпало…
Обе осмотрелись: белое полотно, где сапоги тонут по щиколотку — для нынешней зимы вообще не показатель. Так — намело едва…
Девочки помолчали. Чувствуя себя как-то неуютно Настя нарушила тишину.
— Даш… А чего ты сегодня целый день такая мрачная?..
Подруга наклонила голову.
— Мрачная?..
— Ну да. — Настя сцепила пальцы у живота. — Грустная какая-то. Витаешь повсюду, как приведение… Что-то случилось?..
Даша как будто насторожилась, её лицо невозможно стало прочитать. Спустя до-о-олгую предо-о-олгую секунду она, точно поймав озарение, воскликнула:
— Слушай, я чего хотела знать! А почему мама твоя в субботу театр не пошла?..
Губы сжались сами собой. Настя опустила взгляд, отвернулась.
— Я что?.. — Голос подруги прозвучал виновато. — Что-то не то спросила?..
Настя молча прислушалась к ощущениям.
— Нет… — Она помотала головой. — Вовсе нет… Я сама виновата, что до сих пор не рассказала. — Настя подняла лицо и обернулась; её взгляд остановился на теперь уже слегка смущённом лице одноклассницы. — Тут как бы такое… Эммм… Мои родители развелись и я осталась жить с отцом. Вот…
Дашин рот открылся так, что воробей заскочит! Неверяще она попятилась, а её ладонь взлетела во взволнованном жесте.
— Чего?! — Её глаза округлились, как чайные тарелочки. — Ты не шутишь?!
С нарочитой досадой Настя возразила:
— Какие уж тут шутки! Разве ж так шутят…
Даша прикрыла губы и застыла, словно оглохшая. Её ресницы запорхали, как бабочки. Опустив ладонь она вышептала:
— Прости… Я не знала…
— Да ладно… — Настя примирительно отмахнулась. — Я же сказала, что сама виновата…
— Просто ты рассказывала, что вы переехали из Самары, вот и всё! — Даша снова часто заморгала. — Я и подумала…
— Ну переехали, да… — Настя скривила губы и невесело вздохнула. — Об ЭТОМ я рассказывать не хотела никому… Мать с отцом развелись этим летом. Мама уехала в Питер, а отец… Отец привёз меня сюда… — Она чуть не ляпнула «притащил». — А здесь… Ты не обижайся, Даш, это твой родной город, я понимаю… Но я себя чувствую здесь гадко. — Глядя уже куда-то мимо одноклассницы Настя брезгливо помахала пальцами, точно сбрызгивая с них противную слизь. — Я вообще не хотела переезжать! Это всё отец… Я как в клетке здесь…
Настя говорила всё тише и тише, последние слова уже и не вышептала, а произнесла без выдоха, одними губами. Даша смотрела на неё с жалостью. Поняв, что подруге добавить нечего, она произнесла со странной интонацией:
— Знаешь… Можно ведь сказать, что мы с тобой похожи…
С собственных переживаний внимание Насти перескочило на подругу. Она удивилась.
— Это в чём?..
Даша сцепила пальца за спиной, её взгляд убежал в сторону.
— Ну-у-у… Дело в том, что я и сама живу только с… — она будто запнулась, не смогла сразу произнести, — с мамой… — Глаза подруги вновь вернулись к Насте. — Отец ушёл от нас, когда мне было девять, так что я могу посочувствовать тебе… Я знаю, какого это, когда родители разбегаются…
Настя невольно закивала.
— Это просто ужасно!
— И не говори… — Даша помотала головой. — Кажется, что в семье всё, как у всех… Ну пусть родители иногда ссорятся — ведь они всегда почему-то ссорятся, верно?.. И вдруг такое… Этого ведь не ждёшь… — Она шумно вздохнула и сжала губы. — В общем… Ты рассказывай, если что. Я всегда выслушаю.
Склизлый комок подступил к горлу, глаза защипало. Но только Настя хотела выразиться, как Даша добавила:
— Я ведь тоже здесь, можно сказать, новенькая.
Брови Насти улетели под шапку.
— Да?!
Даша состроила смешливую гримасу, её уста растянулся в каверзной полосе.
— Чего ты так удивляешься?..
— Ну… — Настя облизала губы. — Просто ты… Тебя ведь все знают!
— Ну и что? — Даша пожала плечами. — Три года знают всего-то… До двенадцати я в двадцатой школе училась, и это было, если честно, как на другой планете… Тут хорошая школа, поверь. Далек-о-о не самая худшая. Мне и смену не пришлось менять — как во вторую ходила, так и хожу. По-моему вторая — самая лучшая.
— Это точно! — Настя с готовностью кивнула. — Для любителей вставать после обеда!
Глядя друг на друга девочки заливисто расхохотались! Настя как-то сразу забыла о плохом, ей стало наплевать, что кто-то может смотреть, что она может выглядеть глупо… Она отдалась смеху, и не столько от шутки, сколько от желания прогнать негатив.
И всё-таки мысль застряла в мозгу, не даёт покоя. Любопытство так и зудит… Продолжая хихикать дочь капитана Птачека спросила:
— Хорошо, Даш, теперь у меня есть подруга, с которой я могу делиться наболевшим… А у тебя такая подруга есть?..
— Может быть ты?.. — Ровные жемчужные зубы Даши сверкнули в улыбке. — Почему бы ей не быть тебе?..
— О-о-о, хорошо! — Потихоньку успокаиваясь, Настя перевела дух. — Тогда… Тогда скажи мне наконец-то, почему ты сегодня целый день такая мрачная! Я не могу больше гадать — мне ужасно любопытно!
Улыбку Даши как ветром сдуло. Словно в ускоренной съёмке, когда показывают, как с наступлением осени увядает природа, с её лица исчезли все краски. Глядя на меркнущую подругу престала смеяться и Настя. Её сердце схватил испуг.
Не надо было спрашивать! Не надо!
Даша поникла, опустила глаза. Её пальцы совсем не по-женски сжались в кулаки.
— Если не хочешь — не рассказывай! — Настя встревожилась не на шутку. — Если я спросила чего лишнего — прости!..
В уголках глаз собеседницы мелькнуло нечто блестящее, на снег у её сапог упала капля. Резко запрокинув голову Даша глубоко-глубоко вздохнула, точно приказывая себе успокоиться.
Настя смотрела с волнением. Ею овладело чувство, что как только подруга откроет рот — она произнесёт что-то СТРАШНОЕ…
Не глядя на одноклассницу Даша заговорила; её голос зазвучал убито.
— В субботу… В субботу после театра я пришла домой, и… моя мама… моя мама, она… — Будто сломавшись, не выдержав она прижала ладони к лицу… и наконец заплакала. — Я пришла, а она… она лежит на диване, как неживая…
Настя остолбенела, вросла в землю. Её парализовало! Дочь капитана почувствовала, что не способна не то, что что-то сказать — она и дышит-то с трудом!
Еле сдерживаясь, чтобы не заныть в голос, Даша провела синим рукавом по щеке — на элегантной ткани остались некрасивые пятна.
— Я вызвала скорую… Слава богу ты приехала быстро! Врачи сказали, что мать наглоталась каких-то таблеток… К счастью её удалось спасти. — Подняв покрасневшие, заплаканные глаза Даша взглянула на одноклассницу сквозь солёную пелену. — Её откачали, но она всё равно в коме. Мне сказали, что… сказали, что она может из неё не выкарабкаться…
Щёки Даши блестят влагой, глаза в красных прожилках. Будто спрятавшись за ладонями она стоит, часто вздыхает и сотрясается от плача, который пытается унять. Настя закусила губу до боли: её поразило двойственное чувство — с одной стороны сейчас же захотелось подойти к подруге, обнять её!.. И ни в коем случае к ней не приближаться.
Что же ей делать? Что ей сказать?..
Раздался смутно знакомый писк. Настя не поняла, откуда… Через мгновение до неё дошло — сообщение! Телефон прыгнул в руку, пальцы пролистали до нужного… СМС от отца: «Скоро буду».
Вот чёрт!
— Даш! Мой отец едет!
Подруга застыла, всхлипы разом смолкли. Сквозь тонкие, вымазанные в туши пальцы на Настю уставились внезапно ясные, разом успокоившиеся глаза.
***
Сообщение улетело, телефон лёг на бардачок под лобовое стекло. Машина послушно зарычала и, управляемая хозяйской рукой, выкатила на проезжую часть. От дома до работы и до школы рукой подать; летом, конечно, лучше ходить пешком, но сейчас, при таких-то снегопадах… Однажды Роман устроил себе день прогулок и добирался на службу и обратно на своих двоих — так эти жалкие два-три километра показались даже не полосой препятствий, а восхождением на Эверест!
Сегодня, однако, снега выпало всего лишь по щиколотку и можно бы и походить, сэкономить на бензине… Но нет. Нет и ещё раз нет! С дочерью только на машине! После того, что Роман увидел в той папке… Безумно жаль бедных родителей, нашедших своего ребёнка таким. Воистину лучше умереть самому, чем увидеть подобное! Вчера может быть он и перегнул, всё-таки не стоило так жёстко… Но как закроешь глаза, как вспомнишь фотографии — девочке перерезали горло, она валяется на холодной земле, на окоченевшем лице застыл ужас… Как покажется против воли, что тоже самое может случится и с твоей кровиночкой… Нет! Лучше самого режьте!
Со Ставропольской Роман свернул к зданию школы. «Форд» прокрался мимо окон, задел накиданную лопатой снежную кучу и остановился у въезда во двор. Сначала капитан хотел просто опустить стекло и дочь позвать, но когда увидел, что рядом с девочкой во всём белом стоит фигура в тёмно-синем пальто, какая-то магия прямо-таки заставила его распахнуть дверь и выйти.
Да, рядом с Настей Даша. Девочки о чём-то шептались, но только Роман подошёл — тут же перестали. Настя посмотрела на отца странно, как-то даже загадочно. Губы сжаты, тяжёлый взгляд грубо протопал по отцовском лицу… Даша же — полная противоположность: на Романа взглянуло светлое, чистое существо. Приветливо улыбается, щёки полыхают. Только нос и глаза почему-то немного красноватые…
— Здравствуйте, Роман Павлович… — Даша уважительно поклонилась.
Настя же не сказала, а выпалила:
— Привет, пап! Ну что — едем?!
Нарочито не спеша Роман отвесил поклон дочкиной однокласснице. — Здравствуй, Даш… — И только потом перевёл взгляд на дочь. — Да, разумеется. Прыгай.
— Пап! — Настя закусила губу и с подругой переглянулась. — А ты не будешь против, если мы Дашу до дома довезём?.. Ей ехать далеко, а её маршрут может и не прийти…
Девочки уставились на капитана во все глаза. Настя требовательно — только попробуй отказать! Даша будто бы напряжённо, выжидающе…
Роман хмыкнул. Рука сама взлетела, пальцы почесали затылок. Пожав плечами, капитан Птачек простецки кивнул.
— Конечно, пускай садится. Довезём её до дома, до родителей.
Лица девочек посмурнели, точно злое поветрие исказило их: Даша потупила глаза, на её чело пала тень, а Настя сжала губы столь недовольно, словно про неё рассказали злой анекдот. Её сердитый взгляд хлестнул по отцу плетью! Роман сдвинул брови. Неужели он ляпнул что-то грубое?..
Будто в борьбе, будто превозмогая нечто Даша подняла глаза и на её губах всё-таки проступила тусклая улыбка. В расхождение с её кажущимся болезненным лицом её голос пропел мелодичной песней:
— Спасибо, Роман Павлович! Вы меня очень выручите…
Роман поймал благодарный девичий взгляд и в неком ступоре сглотнул. Спустя мгновение он понял, что должен не стоять столбом, а что-то ответить.
— Да какой вопрос?.. — Он кивнул на машину. — Присаживайся конечно…
В мгновение Настя повеселела, её щеки зарумянились. Вновь, уже бодрее переглянувшись с подругой дочь крикнула: «Чур я на переднем!» и понеслась к машине совсем, как когда ей было десять! Одноклассница ответила ей тёплом во взгляде, улыбкой. Следя за Настей, её сапфировые глаза как бы по пути скакнули на Романа и задержались на нём.
— Пойдёмте, Роман Павлович… — Даша спрятала ладошки в карманы, в то время как её каштановые волосы вдруг снова красиво разлетелись по ветру. — Тут становится холодно…
— Конечно… — Внутренне ругая себя за заторможенность капитан Птачек спешно кивнул. — Не стоит задерживаться… А ты без шапки вообще-то заболеешь. Неужели тебе не холодно?..
Загадочно улыбнувшись Даша опустила взор… и двинулась. Она зашагала и мимо, но будто и навстречу. Роману показалось, что девчонка сейчас совершенно по-глупому врежется в него… Отнюдь не торопясь девушка прошла, едва не задев мужчину плечом. Роман застыл, не смел оборачиваться… Лишь когда её шаги стихли он повернулся.
Даша остановилась у машины, её пальцы потянули за дверную ручку. Спустя два бесполезных толчка она взглянула на Романа просительно, её губы виновато растянулись.
— Э-э-э… Кажется закрыто…
Уже занявшая сиденье спереди Настя что-то подруге прокричала, но из-за стекла слышно плохо. Дочь развернулась, её пальцы с натугой вытянули блокиратор. Донеслось глухое:
— С.д. сь!
Даша посмотрела на дверь, снова на Романа…
В голове опустело, как в ограбленном магазине. Совершенно не думая, точно со стороны наблюдая за собой капитан подошёл… Ручка отогнулась и замок щёлкнул. Придерживаемая мужчиной, дверь перед девушкой выжидающе распахнулась.
Мазнув по нему каким-то странным взглядом Даша с изяществом уселась.
— Спасибо…
Захлопнув, Роман уставился на свои пальцы, держащие ручку. На грани ума мелькнуло чувство некой неправильности… Шумно выдохнув, капитан прогнал дурную мысль и поспешил к водительской двери. Усевшись, он скомандовал: «Пристегнитесь!» и тут же вдавил газ. Машина взрыкнула! Приготовилась, как тигр к прыжку! Выбрасывая из-под колёс белое месиво, старенький «форд» вылетел на Ставропольскую и понёсся, глотая ветер!
— Папа! Куда ты так топишь?! — Глаза Насти выпучились, как у лягушки. — Нам ехать-то — всего ничего!
Роман будто очнулся, понял, что в самом деле несётся, как от преследования. Гоня умственный туман капитан Птачек велел себе собраться.
Да что это такое с ним, чёрт возьми, такое?! Где его взрослые, умудрённые мозги?!
Сзади несмело подала голос Даша:
— Простите, а вы что — здесь поблизости живёте?..
Настя обернулась.
— Ну да! Здесь, на Советской. Я что, тебе не говорила?..
Даша помолчала. Роман её не видел, но в воображении ярко представил, как она дует губы.
— Кажется я ошиблась… Я думала, вы живёте где-то в моём районе… Ой, остановите! — Голос Даши зазвенел, как струна. — Вы же из-за меня столько лишнего намотаете! Остановите! Я сама как-нибудь доеду…
Что сказать Настя не нашлась. Паузой воспользовался Роман. Голос он поставил как мог серьёзно.
— И где же живёшь ты?..
— Далеко… На Победы тринадцать…
Уже и в памяти нет, где это. Но если Даша с его стороны ждала удивления, то она ошиблась.
— Ну, я же уже согласился тебя подвезти. — Глядя строго на дорогу, Роман пожал плечами. — Что-же мне — от обещания отказываться?.. Правда кой-какой порядок мы тогда поменяем. Думаю… Думаю сначала мы довезём Настю, а уж потом я и тебя подкину. Идёт?
У дочери открылся рот, она подняла указательный палец, собралась возразить…
— Идёт! — Голос из-за спины прозвучал чуть ли не празднично. — Как скажите, Роман Павлович! Это же вы мне услугу оказываете…
— Папа! — Всё внимание Насти сосредоточилось на отце. — Почему это мы сначала довезём меня?!
Вырулив на Советскую Роман ответил, как само собой разумеющееся:
— Да потому, доченька, что тебе ещё сегодня уроки делать. И чем быстрее ты начнёшь, тем быстрее освободишься и ляжешь спать.
— О господи! — Настя закатила глаза. Скрестив руки на груди она скатилась по креслу, насколько позволил ремень. — Папа! Мне уже не семь лет!
— Вот именно. — Роман важно кивнул. — Уже должна вести себя, как взрослая.
Остаток пути проделали молча. Роман крутил руль. Настя демонстративно от него отвернулась, смотрела в окно. Даша хранила молчание. Заехав во двор семьдесят четвёртого Роман остановился возле первого подъезда. Повернувшись к дочери он сам отстегнул ей ремень и потянулся губами к белой разрумяненной щеке.
— Папа! — Настя засопротивлялась, но отец всё равно её поцеловал.
— Я постараюсь приехать побыстрее. — Роман потянулся и сам распахнул для дочери дверь. — Свекольник я не трогал, так что ешь. И садись поскорее за уроки.
Из открывшегося проёма повеяло холодом. Глядя на родителя из-под нахмуренных бровей Настя скривила губы. Повернувшись к подруге, однако, она ласково улыбнулась и помахала ладошкой:
— Счастливо, Даш! Завтра увидимся!
Из-за спины донеслось мелодичное:
— Пока!
Ещё раз мазнув по отцу едким взглядом Настя поёрзала на сиденье и, ойкнув, вылезла. С облегчением Птачек отметил, что дверью дочь хлопнула тихо, не наотмашь. Когда же фигура в белом уже скрылась в подъезде, он хотел выжать газ, но вдруг послышалось:
— Роман Павлович! Стойте!
Щёлкнуло, сзади распахнулась дверь. Хлопнуло. Передняя пассажирская открылась и усевшись Даша стала пристёгиваться.
— Я тоже больше люблю спереди. — К Роману обратилось её ясное, умное лицо. — Ну что? Поедемте?..
Взгляд девушки остановился на глазах мужчины. Растянутое, замёрзшее во времени мгновение они смотрели друг на друга с пристальностью человека, следящего за зеркальным отражением.
— Да, конечно… — Роман отвернулся и натужно прочистил горло. — Надо скорее доставить тебя домой…
Взрыкивая, старенький «форд» сорвался в новый путь…
…Навигатор показал, что до Победы вовсе недалеко. Выезжаешь на Мира, едешь немного, заворачиваешь — и ты уже на Победы девяносто. До начала улицы дальше, техника показывает, десять минут.
Выруливая, Роман старался смотреть только на дорогу… однако его так и влекло посмотреть направо. От Даши пахнет духами и — бес их раздери! — очень притягательными! Её пальто предательски располовинилось книзу и оголило стройные ноги в колготках. Мало того! Девушка как-то умудрилась закинуть ногу на ногу и одна пола сползла ещё ниже…
И из вежливости, и чтобы хоть как-то отвлечься Роман спросил:
— Как у тебя дела, Даш? Как в школе?..
Сейчас она проболтает до самого дома, они спокойно доедут, он её высадит и с лёгким сердцем уберётся восвояси…
Даша ответила не сразу.
— В школе… В школе нормально…
Роману насторожился.
— А вообще… — Голос девушки дрогнул, она отвернулась к окну. — Вообще… Ну как сказать…
Такой тон капитану не понравился. Он повернулся, нахмурил брови.
— Как-то ты невесело отвечаешь. Что-то случилось?..
Зачем?! Зачем он спрашивает?! Отвези её домой и едь спокойно! Без этих тревог!..
Даша сжала губы и часто заморгала. В уголках её глаз заблестело. Скривившись, будто надкусила лимон, она помотала головой.
— Нет, всё в порядке…
Всё ещё хмурясь Роман вернул взгляд на дорогу. Ага, вон и табличка — уже мимо тридцать третьего дома проехали…
Посреди урчания мотора и шума из-за окна раздался всхлип. Роман повернулся снова — сильно-сильно зажмурившись Даша согнулась над коленями. Её колготки покрываются пятнами от капелек, срывающихся с глаз. Содрогаясь, девушка часто и шумно вздыхает, будто подавляя в себе ужасное переживание.
Опешив, Роман не сразу и нашёлся, что сказать.
— Так-так-так… Что это такое?.. Дарья! Почему ты плачешь?..
То ли не в силах больше сдерживаться, то ли от стыда за слёзы перед незнакомым вообще-то человеком Даша заревела навзрыд! Громко, со всхлипами, с покрасневшими глазами и с тушью по щекам. Роман нервно сглотнул. Высмотрев удобное место он зарулил в переулочек и встал на аварийных возле столба.
Даша хнычет и хнычет, слёзы каплют на её уже запачканные колготки. Картина сжимающая сердце.
— Из… Извините…
Она силится перестать, трёт мокрые глаза, но бесполезно. Слёз всё больше, всхлипы всё громче.
— Пр… Простите, Ро… Роман Павлович, й-а-а… я не…
Рыдания в громкий, тоскливый, горький голос. Роман всерьёз заопасался, что кто-то заметит, обратить на них внимание… что-нибудь нехорошее подумает…
— Пр… Простите, Роман Павлович! — Даша с трудом заставила себя не дрожать. — Простите пожалуйста, что я тут у вас так…
И снова плач. Истошный. Надрывный. Больной.
Не зная, как себя вести, Роман решил просто ждать. Не глядя на девушку он стал следить за улицей, за проезжающими машинами, за, господь помилуй, нехорошо поглядывающими на его «фордик» пешеходами… Ещё сколько-то времени Даша содрогалась в муках стенания. Из сверкающей красоты она превратилась в вылезшую из болота мокрую квакушку.
Когда всхлипы помаленьку стихли, со смесью твёрдости и мягкости, всё ещё на девушку не глядя Роман спросил:
— Даш… Почему ты плачешь?..
Всхлипы сменились лихорадочными вздохами. Вдох-выдох, вдох-выдох. Краем глаза Роман заметил, что девушка усердно вытирается, но под рукой нет платка и грязь только мажется по мокрым щекам. Птачека озарило — как же он забыл?! Всегда, абсолютно всегда у него с собой тряпочка, чтобы при случае взять что-то, не оставив отпечатков. При осмотре вещь незаменимая. Хотя конечно он забыл — уже не первую неделю только и делает, что в бумажках копается…
Молясь, чтобы тряпочка оказалась чистой, Роман полез в нагрудный карман.
— На вот, держи… — В его протянутых к девушке пальцах повисла белая ткань. — Вытрись…
Светя алым, как кремлёвская звезда носом Даша лоскут забрала. Хлюпая, она стала тереть щёки и веки. Роман терпеливо ждал: он строго решил не показывать, что его хоть что-то тревожит.
— Спасибо, Роман Павлович… — Даша нервно скомкала тряпку в кулаке и судорожно сглотнула. — Спасибо вам большое. Извините за эту… сцену. Я позволила себе лишнее…
Птачек подумал, почесал подбородок. Всем видом выказывая спокойствие он произнёс:
— Может всё-таки расскажешь, почему ты расплакалась?..
Даша морщится, всё вытирается и вытирается ставшей уже грязной ветошью. Всего минут десять назад бывшее нежно-молочным, личико сейчас красное, как варёный рак. Девушка судорожно вздыхает, давится воздухом… Но всё-таки успокаивается. Потихонечку, помаленечку взгляд её мирнеет.
— Простите ещё раз… — Даша отвернулась; тряпочка в её пальцах вытерла когда-то хорошенький и аккуратный, а сейчас красновато-припухший нос. — Я не должна себя так вести…
Роман скептически поджал губы.
— Не стоит просить прощения за чувства, которые не можешь сдержать… Скажи же пожалуйста, Даша — почему ты плачешь?.. Если, конечно, это не… не уронит твоего достоинства…
Девушка глянула на него с неясной эмоцией. Посмотрев прямо перед собой, она опустила глаза и тяжко вздохнула.
— Дело в том, что… у меня мама в больнице… И неясно, будет ли она жить…
Сказав, она снова зажмурилась и задрожала, а из-под её опущенных век вновь полились слёзы.
В груди возник холодок. Незаметно для себя Роман сжал правый кулак. Голос его грянул резко, даже грубо:
— Это та женщина, с которой ты была в театре? С ней что-то случилось?.. Что-то нехорошее?!
Вытирая под глазами, дочкина одноклассница кивнула.
— Да… Только вы, Роман Павлович, хоть и р… служите в полиции, а здесь помочь всё равно не сумеете.
У Романа сжались зубы.
— Это почему?..
— Потому… — Даша еле сдерживается, из неё так и рвётся новый плачь, — потому что это ни какое не преступление… Это… Это наверное… — Девушка зажмурилась; с искривлённым от горечи ртом она замотала головой. — Это самоубийство…
Тихо-тихо, уже без надрыва Даша вновь заплакала. Закрыв лицо испачканными в туши пальчиками она задрожала. Хныкающая, сотрясающаяся от терзающего её горя…
Роман окаменел, его губы выгнулись угрюмой дугой. Промолчав мрачное, полное тихого рыдания мгновение он переспросил:
— Самоубийство?..
— Да. — Даша вытерла нос. — Да. И слава богу неудачное. — Девушка повернулась, на Романа взглянули её влажные, от набухших капилляров красноватые глаза. — Я пришла тогда домой, в субботу, после театра… а мама лежит на диване, не двигается… Господи! Я и так с ней, и эдак! — Девушку вновь стало корёжить, но она всё-таки удержала себя в руках. — Вызвала я скорую. Врачи приехали, забрали её… Ну и я, конечно, с ними…
Про то, как Дашина мать наглоталась таблеток, её откачали и теперь она в коме Роман выслушал с единственной мыслью: чем он способен помочь?.. Когда девушка затихла он осторожно, очень бережно спросил:
— Это всё звучит ужасно… но где же твой отец? Что с ним?..
Как-то странно Даша сразу притихла, негромко шмурыгнула. Глядя под ноги она произнесла бесцветным, лишённым жизни голосом:
— Нет у меня отца. Одни мы…
Романа как громом ударило! Он онемел, его сковало, нижняя челюсть его чуть не отвисла! Ох и умеет же он что-нибудь иногда неудачно ляпнуть!
Каким-то образом Даша в самом деле утратила мучавший её запал: дыхание её стало ровно, бесконечные хлюпанья мокрым носом перекрутились. Девушка даже посветлела лицом и солёная пелена с глаз её спала.
— Отец ушёл, когда мне было девять. — Она в очередной раз потянулась вытереть тряпочкой под глазами, но, разглядев, во что та превратилась, с брезгливостью руку убрала. — С тех пор мы с мамой и одни…
Наступила хмурая, пасмурная тишина. Даша смотрит в пол, её пальцы мнут теперь клочок пальто. Роман неприметно закусил краешек губы… Взгляд его то обращается к девушке, то бежит от её, точно ища на стороне поддержки или совета.
Вполголоса, украдкой в этом мрачном молчании прозвучали слова:
— Простите ещё раз, Роман Павлович… — Не поднимая глаз, Даша опять шмурыгнула. — Поедемте дальше. Мне нужно домой… А вас, наверное, дочь уже ждёт…
Хочется что-то сказать, но что? Что может он сейчас сказать этой бедняжке? Только своим дурацким вопросом ещё больше всё испортил…
Шумно вздохнув, Роман выкрутил руль и вдавил газ. Старенький «форд» покряхтел дальше.
До тринадцатого дома добрались быстро, даже до ста сосчитать бы не успели. Это оказалась старенькая хрущёвка — серая, занесённая снегом пятиэтажка с утыканной антеннами крышей. Роман заехал на бегущую через двор дорогу. Вглядываясь сквозь рассекаемый светом фонарей сумрак он спросил:
— Какой твой подъезд?
— Второй…
Машина остановилась недалеко от сугробов, где под слоем снега, можно спорить, лавочки ждут весны. Людей не видно, дети во дворе не играют. В самом доме горят окна, но вокруг будто всё вымерло. Холодная белая пустыня.
Повернув к мужчине уже начавшее свежеть лицо Даша мило улыбнулась.
— Спасибо вам, Роман Павлович. Я, наверное, пойду…
— Да, конечно… — Капитан Птачек торопливо кивнул. — Береги себя, Даш…
Девушка улыбнулась шире. Обернувшись, она потянулась к двери. Её тонкие пальцы взялись за ручку, дёрнули — ничего. Опять — нет толка.
— Кажется заело… — Даша с натугой дёрнула ещё раз. — Что-то не выходит…
— Погоди. — Роман распахнул свою дверь — в лицо тут же ударил холодный воздух. — Сейчас я снаружи попробую!
Обогнув машину он схватил упрямую ручку и потянул — дверь открылась идеально, будто её только что смазали.
— Спасибо, Роман Павлович… — Даша выставила ногу, сапог на высоком каблуке опустился в снег.
Как-то само собой вышло, что Роман подал руку, помог выйти, поддержал. На мгновение Даша оказалась на расстоянии ладони. Сердце беспокойно стукнуло…
— Роман Павлович…
Даша опустила взгляд… и вдруг приткнулась к нему, прижала ладони к его груди. С закрытыми глазами она прислонилась ещё и щекой — Роман почувствовал лёгкий, но остановивший его дыхание нажим.
— Спасибо, что выслушали… — Медленно, словно пробуждаясь ото сна Даша веки разомкнула. — И простите ещё раз за эту сцену со слезами. Мне так неловко…
Девушка подняла подбородок, её глаза встретились с глазами мужчины.
Может быть Роман что-то бы и ответил — если бы смог: язык прилип к нёбу, его поразила немота! Стоя с прижавшейся к нему девчонкой он почувствовал себя бомбой на грани взрыва! Даша — это запал, и если она сейчас же не отойдёт — он взорвётся!..
— До свидания! — С тёплой улыбкой и глазами, в которых можно отыскать только хорошее, дочкина одноклассница отстранилась. — Спасибо, что подбросили!
Помахав ладошкой она развернулась и пошла. Через несколько мгновений подъездная дверь открылась и фигура с разлетающимися по ветру каштановыми локонами исчезла.
Тело Романа немного постояло, потом неторопливо, никуда не спеша вернулось в машину. Руля и нажимая педали оно вернуло «форд» на проезжую часть и покатило обратно, на ставшую теперь родной Советскую семьдесят четыре. Но это было только тело, Роман управлял им лишь на примитивной моторике. Сам он витал в каком-то волшебном, спрятанном между реальностью и нереальностью месте, где восхитительное и пугающее сплетаются воедино, то человека соблазняя… а то и ужасая его.