С.нежное сердце - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 24

Перо, которое сокрушает скалу

После Анисина Роман сразу поехал на Садовую пятьдесят семь. Когда старенький «форд» припарковался возле отделения на часах стукнуло уже половина пятого. Выйдя из машины капитан встал на месте, его неторопливый взгляд прошёлся по двухэтажному зданию полиции; остановился на особенном, приметном для понимающих контуре — окне Понятовского. На улице от холода уши в трубочку сворачиваются да и темень уже наступает, однако стёкла начальника темны, а форточка при этом открыта…

Хмыкнув, Роман поправил одежду так, будто наряжен не в гражданку, а в самый настоящий мундир. Его ладони даже прошлись по плечам, словно там погоны. Если полковника нет, то и ладно, потом с ним поговорит… но если он просто не у себя, то с такими новостями надо появится максимально уверенно, и даже речь как следует отрепетировать. Кто его знает — может и откажет со слежкой, завернёт…

Войдя в здание Роман поздоровался с дежурным и уже хотел было идти дальше, как этот самый дежурный его окликнул:

— Товарищ капитан! Роман Павлович!

Застыв от неожиданности, как пойманный на сметане кот, Птачек повернул голову — его подбородок завис над плечом.

— Да?..

— Велено вам сказать, что если у вас к Григорию Евгеньевичу что-то срочное, то звоните Спиридонову. Они впятером уехали в Самару. На какое-то там служебное мероприятие…

Роман развернулся уже всем корпусом, его брови удивлённо вскочили.

— Какое-то мероприятие?..

— Извините, мне не сообщили, какое. Потому и говорю, что какое-то.

Опустив взгляд и пару мгновений подумав, Роман спросил:

— А впятером — это кто?

— Ну Понятовский со Спиридоновым, понятное дело. — Дежурный поднял руку, стал загибать пальцы; его глаза картинно закатилась под потолок. — Дальше Кривкин и… и Сарычев. Ну и Конев за рулём, конечно же.

Значит все — Понятовский, Кирилл с Денисом и даже Миша с неким Сарычевым (вот бы вспомнить, вроде бы должен быть с ним уже знаком) зачем-то укатили в Самару. Причины неважны — их может быть тысяча, а важно то, что сегодня они прибудут уже вряд ли. Хотя…

Роман поднял взгляд, его глаза поймали дежурного в фокус.

— А во сколько приедут — не сказали?..

— Сказали, что очень поздно. Раньше девяти точно нет.

Капитан Птачек кивнул, его взгляд снова упал под ноги, на этот раз уже откровенно угрюмо. В такую поздноту они наверняка поедут сразу по домам, в отделение никто заезжать не станет. С предложением о слежке пока придётся подождать…

Поблагодарив дежурного Роман пошёл к себе на второй. Пока мерил ботинками ступеньки его посетила мысль, что вообще-то и ему теперь на службе находиться незачем, лучше ехать домой и отдыхать… Эту мысль грубо, как пинком тут же вышвырнула другая — а ну как среди прошлых убийств уже были жертвы из театралов?! А вдруг?!

Роман как шёл, так на сто восемьдесят и развернулся! Быстренько прогулявшись в архив и не на шутку удивив смотрящего там телевизор архивиста он нагрузился всеми томами за прошедший два года. Еле удерживая эту стопень протиснулся в свой кабинет, чуть не ободрав локти. Папки рухнули на стол, как уже не удержавшаяся Пизанская Башня! Небрежно поскидав верхнее на спинку стула Роман нырнул в эти записи, словно в омут с головой.

Так, вот убийство, на котором, он слышал, у Анисина стало плохо с сердцем… Угу… Ага… Нет, этот явно не из театральных. Разве только мог бы что-то у них украсть… Та-а-ак, а вот здесь убит двадцатилетний парнишка. Хм… Нет, тоже вряд ли как-то с театром связан — в подшивке отмечено, что два года отбыл в колонии для несовершеннолетних за разбой, и больше ничего. О том, что где-то участвовал в театральных выступлениях — ни слова. Так, двигаемся дальше… Вот женщина, вся из себя наряженная… судя по внешнему виду проститутка, хотя ошибиться тут легко. Так-так… Убита острым предметом в шею… Работала в гимназии гардеробщицей… Имеется запись, что при убитой найдено десять грамм героина, пять грамм кокаина а также баночка из-под кофе, содержащая сто восемнадцать пилюль неизвестно (далее приписано, что опиатосодержащего) вещества. Хм… Уж не торговала ли она с учениками той самой гимназии?.. Ладно, идём дальше…

Часы накручивали минуты, за окном становилось всё темнее и темнее а Роман погружался в дела всё глубже и глубже и даже те из них, что уже видел, читал как в первый раз в азарте найти хоть что-то, хоть самую крохотную зацепку, которая бы указала на театр Яблочкиной. Или уж хотя бы на какой-нибудь театр — авось чего и выплывет. Совершенно в работе забывшись капитан не заметил, что вечер уже давно наступил и в окно, если хорошо приглядеться, видны первые звёзды.

— Та-а-ак… — Роман провёл пальцев вдоль строчки, его рука опустилась ниже, к фотографии. — Ага… Хорошо…

Пятерня зависла над страницей уже в готовности её перевернуть, когда рядом с томом на глаза попался телефон. Лишь по чистой привычке, совершенно случайному наитию Роман нажал на кнопку, чтобы проверить время… и остолбенел: половина восьмого! А занятия дочери заканчиваются в десять минут!

Так быстро Роман не собирался, наверное, и в молодости по тревоге, когда был курсантом! Пнув попавшийся по дороге стул и чуть не опрокинув стол с монитором он одной рукой ухватил куртку, второй сунул в зубы шапку, в три секунды запер кабинет прямо с горящим в нём светом и понёсся по коридору молясь, чтобы никого по дороге не встретилось — зашибёт!

***

Понедельник и так оказался тяжёлым: математика, английский и химия подряд — не продохнёшь! Но мало того! На последнем уроке, Истории, классный объявил тест по пройдённому материалу. С этой Историей и так лень возиться, а уж тесты по ней делать — увольте! Как получила задание Настя просто наугад проставила галочки в понравившихся ответах и тайком залезла в телефон.

— Не верю своим глазам, Анастасия Романовна! — Учитель оказался рядом неожиданно, хотя вроде бы секунду назад сидел за столом. — Вы уже всё сделали?!

Обратил внимание весь класс. Настя растерялась и чуть не выронила зажатый меж коленями гаджет. Сделав волнительный, но тихий вздох она посмотрела на учителя честнейшими глазами и заверила:

— Да, Артур Каримович. Вот только что закончила.

— Ну-ка позволь-ка… — Историк нагнулся, его закатанное в рукав белой рубашки запястье протянулось к листку. Бумага прыгнула на его ладонь, его внимательный взгляд забегал вдоль чернильных столбцов. — Как интересно…

Уже словно не замечая ученицы Артур направился к своему столу. С наклонённой над работой головой, сфокусированный только на ней он, однако, прошёл мимо парт идеально, как по нитке.

Незаметно для себя Настя, как иногда и её отец, прикусила губу. В её голове стали носится мысли, что она попалась совершенно глупо и что теперь её работу проверят первой. Причём прямо сейчас!

То ли так совпало, то ли Артур каким-то мистическим образом угадал, но когда Настя додумала последнюю мысль — в ту же секунду он оторвал от листка взгляд, посмотрел на неё и произнёс:

— Я проверю прямо сейчас, если ты не против.

Сердце скукожилось и рухнуло в пятки: сейчас начнёт щипать перья…

— Я тоже закончила, Артур Каримович! — На передней Даша образцово подняла руку. — Можно сдать и мне?..

Артур расслышал будто не сразу, задержался взглядом на Настиной работе. Наконец оторвавшись он глянул на Дашу мельком, быстро кивнул и снова принялся за проверку. Вставать, однако, Даша сразу не стала; сначала она прямо-таки показательно выпрямила спину, от чего её осанке позавидовал бы и парадный оркестрант. Её тонкая кисть прошлась, еле коснувшись, по волосам, а потом ещё и поправила белый воротничок на самом настоящем — Настя не поверила, когда сегодня увидела его на ней! — школьном платье. Теперь, взяв листок обеими ладонями, Даша выставила ногу из-за парты, элегантно поднялась и с точно таким же изяществом, как и всё до этого, донесла работу до учителя.

Когда она шла к классу боком всем было отлично видно, насколько тонка её талия. Тёмное и такое вроде бы строгое, каким-то магическим образом школьное платье подчеркнуло все достоинства Дашиной фигуры, всю красоту её стройного тела, её зрелых округлостей и длинных ног. Один только пояс чего стоит: вроде бы пустяк, мелочь… но вот она идёт, ты смотришь на эту обвивающуюся вокруг её стана белую на чёрном полосу и думаешь: «Вот это да-а-а»…

Настя поймал себя на том, что смотрит на подругу, как под гипнозом. Опомнившись она кинула взгляд по сторонам: не видел ли кто, как она глазеет… и обнаружила, как глазеют остальные! Саня Потапов, Женя Клименко — эти вообще пялятся открыто, чуть ли не слюни роняют. А вон Нюра, сама далеко не уродина, но и она следит за Дашей безотрывно, и в её страстном взоре жгучая зависть густо перемешана с искренним восхищением!

Даша положила работу на край учительского стола и вернулась. Артур на неё и не взглянул — весь в проверке.

Это крошечное событие минуло и время потихонечку поползло дальше.

В тихом перешёптывании, в поглядывании на часы и смотрении в окно урок постепенно свёлся к концу. Когда до звонка осталось всего минуты две Артур перестал черкать и взгляд поднял. Поймав Настю он с ничуть не изменившимся, абсолютно спокойным лицом произнёс:

— Анастасия Романовна — вам кол. Работу вы сделали, должен вам сказать, просто отвратительно. Невежество как оно есть. — И тут же, не прерываясь, повернул голову к Даше. — А тебе, Кравец, три с плюсом. В следующий раз не спеши и старайся лучше.

Когда учитель сказал: «кол» — не обратил внимания никто. Ну да, Настя по Истории не блещет… Но когда он огласил приговор Даше — половина класса вздохнула в изумлении! Искренне удивилась и сама Настя: для себя хорошего не ждала, но Даша… Она ведь по Истории круглая отличница! Даже четвёрок не хватает!

Роман обвёл класс строгим, но не совсем уж металлическим взором. С наставительной ноткой он произнёс:

— И не́чего так удивляться. Так всегда бывает, когда слишком в себе уверен, когда чересчур спешишь. — Пробегая по классу, учительский взор остановился на Насте. — Или когда вовсе не готовишься.

Часы тикают, время течёт. Каждый в кабинете прямо-таки кожей чувствует, что звонок скоро будет; вот уже сейчас, через миг. И пусть только что у всех на глазах отличнице влепили тройку, пусть другой ученице поставили кол, хотя обычно ниже двойки никто не ставит — всё это неважно! Скоро звонок и поскольку этот урок последний, значит — домой!

Ребята уже настраиваются, уже кто незаметно, а кто и в открытую собираются, прячут ручки, застёгивают ранцы. Готовые к отправке листки застыли в молодых руках, как дуэльные револьверы картинных ковбоев. Поглядывая на детей и снисходительно, и серьёзно Артур и сам точно превратился в того самого ковбоя, стоящего напротив толпы. Вот они — тридцать только и ждущих сигнала человек. А напротив он. И он не должен дрогнуть, как бы ни было их много, какими бы они ни были шумными и дикими.

Пробуждается… оживает поток…

— Кравец и Птачек после урока остаются. — Учитель на мгновение взглянул на телефон, проверил часы. — Остальные свободны.

Словно по точнейшему расчёту звонок зазвенел в туже секунду! Даша осталась неподвижной: она никуда и не собиралась. У Насти же от удивления челюсть отвисла! Как один одноклассники повыскакивали и нестройной, гомонящей толпой хлынули на выход! Слова классного прозвучали в полной тишине и все их слышали — но плевать! Не им оставаться, не им отвечать, не им тухнуть! Край учительского стола в несколько мгновений оказался завален как попало набросанными листками. Откинувшись в кресле Артур сидел и смотрел, как лавина тел проносится мимо и исчезает где-то снаружи. Когда последний выбежал, не закрыв за собой, он встал и неспешной, прогулочной походкой прошёлся к выходу. Настя обалдело следила, как историк с совершенно спокойным, и даже — или это кажется? — чем-то довольным лицом дверь закрыл, скрестил руки на груди и опёрся спиной о створки.

— А с вами, молодёжь, нужно мно-о-ого терпения. — Минуя взглядом Дашу Артур посмотрел Насте прямо в глаза. — Какие же вы ужасно шумные…

Капитанская дочь не выдержала и слова, уже вертящиеся в её голове, сорвались с языка:

— Артур Каримович — зачем вы меня оставляете?! Нам ведь тоже надо домой!

Лицо историка стало очень вдумчивым и как бы немного сомневающимся. Он возразил:

— Не тебя, Настя, а ВАС. Но конечно, — он с готовностью кинул, — ты права и домой идти надо, причём всем. Мне, кстати, тоже.

— Так зачем вы это делаете?! — Настя хотела хлопнуть по парте, даже руку почти занесла, но сдержалась.

— Да всё за тем же, моя дорогая, что учиться надо хорошо и на оценки свои не забивать. — Историк нахмурился. Чуть помолчав он от двери отошёл. — Ты выполнила работу ну просто рекордно плохо. Ни одного, — глаза Артура стали шире, — ни одного правильного ответа. Как это называется, а?.. А я говорю — невежество.

Под прямым, словно игла пронзающим взглядом учителя Настя не хотела, но всё-таки слабину дала. Её также подкосило, что Даша спереди не подаёт ни звука, просто смотрит на историка и молчит. Неужели её такой произвол устраивает?..

— Вот что, девочки… — Артур снова поглядел на Настю, затем его взор метнулся к нагруженному макулатурой учительскому столу. — Я вам сейчас новые тесты дам, неисписанные. Их выдали на каждого по одному, но в девятом А, я знаю, двое заболели и завтра на уроки не пойдут. Вы используете их, а с Ашниками я потом как-нибудь решу. Договорились?..

Взгляд классного в очередной раз остановился на Насте, но сейчас в нём не оказалось той твёрдой, нетерпящей возражения воли, а только в самом деле… доброжелательный вопрос. Дочку капитана вдруг посетила странная, немного нелепая мысль, что Артур, хоть и употребляет «вы», «вас», «вам», но разговаривает на самом деле только с ней, словно в кабинете никого другого и нет…

В её размышления, как палка в колесо, ворвался мелодичный голос Даши:

— Артур Каримович, а эта оценка куда пойдёт — в журнал?..

— Само собой! — Историк усмехнулся, будто услышал какую-то глупость. — Разумеется! Так что лучше не спорьте. Пройдите тест заново, с умом, и я поставлю вам оценки, будто вы сдали его впервые.

Несколько секунд Даша глядела на учителя… и развернулась. К Насте обратились её глубокие серо-голубые глаза.

— Насть… Давай в самом деле быстренько тест переделаем, а? Ну пожа-а-алуйста… — Её лицо стало таким милым, что растрогался бы и бессердечный. — Тебя ведь всё равно отец из школы забирает. Ты ничего не теряешь…

Настя сперва удивилась: что за вопрос?.. От неё ведь тут не зависит, это учитель распоряжается. Разве нет?.. Но когда подруга упомянула о забирающим её из школы папаше она забыла про всё на свете и залилась краской до корней волос!

Ну зачем она об этом так открыто?! Да, это не такая уж и тайна, но ведь это не то, чем можно гордится! Глупая Даша! Разве она не понимает?!

Чувствуя, как уже и щёки её горят, Настя сжала губы и взглянула на одноклассницу со скрытым осуждением.

— Артур Каримович, мы согласны! — Даша вновь повернулась к учителю, её мелодичный голос стал ещё живее. — А вы сами что — тоже здесь останетесь?..

Ощущая себя корабликом, который сам никуда не плывёт а его только мечет меж волнами, Настя решила, что станет просто наблюдать. Последний вопрос подруги, однако, показался ей глупым: ну конечно учитель останется, зачем ему уходить?.. Но через секунду и она подумала: «А зачем ему оставаться?..»

Артур оглядел девчонок простыми, совершенно бесхитростными, за целый день на самом деле уже уставшими глазами. Вздохнув, он окончательно от двери отошёл и его подошвы утомлённо зашаркали к учительскому столу. Даже голос его прозвучал менее энергично:

— Ну конечно останусь, девочки. Кто же будет за вами следить, чтобы не подглядывали?..

Сказано это было просто, вовсе недвусмысленно… но, хотя Артур и снова употребил «вы», Настя вновь поймала взгляд, устремлённый только на неё.

***

Никогда ещё с таким нетерпением Настя не ждала отцовского сигнала. Ну когда уже он приедет?! Когда в конце уроков в своё обычное время он не написал, как привычно делает перед прибытием, она даже обрадовалась: а вдруг забыл и сегодня обойдётся без этой дурацкой заботы?! Ура! Но сейчас, сидя в кабинете Истории с даже и наполовину не заполненным листком перед ней, усталая, и на себя и на других озлобленная дочь капитана начала переживать, кусать губы и нервозно подёргивать ступнёй.

Артур Каримович велел делать работу медленно и вдумчиво, но спустя уже минут пятнадцать давящей тишины Насте захотелось просто всё крест на крест перечеркать и уйти уже наконец-то домой, пусть даже и в одиночку! Пусть даже и с «колом»! На очередной строке ручка в её пальцах чиркнула так резко, что чуть не порвала бумагу: ох уж эти дурацкие вопросы с развёрнутыми ответами…

С шумным вздохом надув щёки Настя отняла глаза от листка и огляделась.

В отличие от неё Даша сидит впереди, будто её ничего не беспокоит совершенно. Да она, видимо, и не пишет ничего! Сидит вон, читает что-то в тесте… Или она сперва продумает ответы и только потом начнёт писать? Чёрт её разберёт…

Историк у себя за столом молчит, на учениц не смотрит. Его глаза опущены, а внизу, возле его немного испачканных мелом пальцев раскрыта какая-то книга. Вся такая старая, потрёпанная, как из общественной библиотеки. На обложке Настя успела заметить фамилию автора: «Окуджава». Наверное какой-то японский автор…

Снова громко и заунывно вздохнув дочь капитана Птачека опять принялась за работу… как вдруг за дверью послышался топот, словно бежит откормленный носорог! Чьи-то шаги пробахали вплотную к двери и внезапно остановились! В повисшей тишине Настя отложила ручку и невольно задержала дыхание…

***

Если бы не вечер, когда машин на дорогах поменьше, Роман обязательно бы вляпался в какую-нибудь историю — настолько он спешил. Нарушив правила раза четыре уж точно капитан Птачек наконец добрался до Ставропольской девятнадцать. Машину припарковал как попало, лишь бы быстрее. С волнением и барабанящим сердцем Роман выбрался наружу, где перед возбуждённым взглядом предстало двухэтажное здание школы: окна горят редко, потушенных заметно больше и вокруг ни души, зато полно расходящихся в разные стороны следов…

Глядя на всё это Роман сильно сжал зубы: он почувствовал себя полным идиотом. Ну как он мог забыть?! Дочь это запомнит, обязательно запомнит…

Выдохнув пар и мысленно подстегнув себя Птачек сосредоточился на центральном входе. Пошёл к нему он с устремлённостью человека, намеревающегося нахрапом взять неприступный замок!

Доводчик держит туго, но Роман дёрнул за ручку так, что механика чуть не задымилась! В лицо дыхнуло теплом, за порогом открылся выход в главный коридор. Там посередине столик с человеком, одетым в тёмное.

В секунду оказавшись с ним рядом Птачек узнал того самого старичка, которого встретил в первый день. Чуть не задыхаясь от волнения он выплюнул, позабыв даже поздороваться:

— Все уже ушли?! В школе кто-нибудь есть?!

Старческие, подслеповато щурящиеся глаза взглянули на посетителя сквозь лупы очков. Сторож, если он в самом деле сторож, не успел удивиться. Прежде, чем самому что-то спросить или хотя бы об этом подумать он выдал:

— В кабинете Истории что-то засиделись. Уж и не знаю, чего они там…

В следующую секунду до «стража» дошло, что вести себя он должен вовсе не так. Когда, однако, его указательный поднялся, чтобы ткнуть в посетителя и, возможно, в чём-то его упрекнуть или спросить, того уже не было. Только доносящийся откуда-то сбоку топот и тяжёлое, задыхающееся сопение.

Где кабинет Истории?! Где же он?! Какой у него номер?! Думай, Рома, думай… А-а-а! Пятнадцатый!

Никого больше по пути не встретив Роман добежал до нужной двери и с облегчением прочёл висящую на ней табличку: «Кабинет Истории».

Пока спешил он шумел, как колонна военной техники, а вспотеть за короткое время успел так, будто уже час мучается в спортзале! На лбу испарина, дыхание сбилось, сердце бахает, точно стремится из груди выпрыгнуть. Стянув шапку Роман заломил её и сглотнул — за дверью контур света, там точно кто-то есть. Если там Настя, то что он должен ей сказать?.. Как объясниться?..

Осознав, что позволяет трусливым мыслишкам сковывать себя, Роман сжал шапку сильнее и уверенно шагнул вперёд: перед дочерью ещё успеет обсказаться, найдёт слова; а не найдёт — так и плевать! Он виноват и нечего тут выдумывать! Надо сперва выяснить, здесь ли она вообще.

В отличие от парадной двери эта поддалась легко, позволила открыть себя без усилий. Спустя мгновение Роман уже стоял на пороге, а его взгляд столкнулся с чужими, нацеленными на него.

С того раза, когда капитан впервые его увидел, кабинет Истории ничуть не изменился… правда, сейчас здесь немного иная сцена: в заставленной партами комнате трое. Артур согнулся над учительским столом, перед его глазами какая-то замызганная книжка. На передней парте — сердце Птачека стукнуло сильнее — Даша с идеально прямой спиной и правильно, по-ученически сложенными одна на другую руками. Она читает что-то в лежащем перед её запястьями листке. Позади неё, на две парты глубже в класс… Настя!

Роман появился в кабинете с шумом, с каким, наверное, «СОБР» залетает к преступникам! Ну или ему так показалось… Все сразу подняли глаза и обратили внимание.

Артур, вот странность — прежде, чем взглянуть на так бесцеремонно вошедшего, секунду или две не мог оторваться от чтения; когда же его глаза Романа всё-таки в фокус поймали, в них особого удивления не отразилось.

У Насти совершенно комично открылся рот, а глаза стали такими, будто их увеличили в фотошопе.

Даша подняла лицо неспешно, без даже намёка на испуг. Её очи поймали вошедшего на уровне пояса и, неторопливо поднимаясь, достигли его лица, а там наконец и глаз. Долгое мгновение, на которое Роману показалось, что его бешено колотящееся сердце кто-то сжал во властном, но бесконечно нежном кулаке, они смотрели друг на друга. Хотя, наверное, это мгновение лишь показалось долгим, а на самом деле длилось лишь миг…

Так же неспешно, словно во сне, розовато-красные Дашины губы растянулись в улыбке. Это почему-то вызвало ассоциацию с бутоном розы, который засняли, как он расцветает и распускается в замедленной сьёмке. В повисшей после громкого появления тишине голос девушки пропел, как прекрасная песня после ужасного взрыва:

— Роман Павлович… здравствуйте…

Птачек понял, что он опять, как и тогда, когда увидел её впервые, деревенеет; что он дуреет и уже забыл, зачем вообще зашёл! Что он смотрит на Дашу и очаровывается ей, как попавший в розарий очаровывается видом и запахом прекраснейших цветов. Мысленно дав себе пощёчину капитан заставил себя выглядеть серьёзным, строгим, даже чёрствым. Принудил себя стать глухим к сердцу, оставить лишь холодный рассудок, который прямо-таки вопит: не показывай, что она тебя волнует! Не показывай!

— Привет, Даш! — Роман поднял в салюте ладонь, его взгляд перескочил с девушки на дочь, а потом и на Артура. — Всем здравствуйте…

— Па-ап! — Настя не удержалась и вскочила, чуть не опрокинув стул. — Ну наконец-то!

Хотя чего-то такого ждать и стоило, но то, как резво дочь подпрыгнула, как звонко и обрадованно прозвучал её вопль, какой надеждой загорелись её глаза — всё это заставило Романа растрогаться. И хотя он уже настроился в присутствии Даши чувств не показывать, но и сам не удержался от сдержанной улыбки.

— Доченька… — Роман взглянул на своего ребёнка виновато. — Прости, я опоздал. На службе задержался …

Выражение Насти быстро поменялось: секунду она лучилась радостью… но вот уже на лице её маска сдерживаемого возмущения. Она открыла рот и хотела что-то сказать, когда по кабинету прокатился властный и уверенный голос Артура:

— Будьте, Анастасия Романовна, пожалуйста, спокойнее! И нечего так шатать мебель — новую школа ещё не скоро купит.

Настин взгляд метнулся от отца к учителю, а тот, степенно поднявшись, пошёл к негаданному гостю.

— Здравствуйте, Роман Павлович. — Артур остановился в шаге, к капитану протянулась его сильная, немного жилистая ладонь. — Добрый вечер.

— Добрый… — Роман тоже протянул руку и они обменялись рукопожатием. На мгновение отвлёкшись Птачек снова мазнул взглядом по дочери и её однокласснице, а затем опять сосредоточился на историке. — Я вас не напугал, надеюсь?.. Нёсся сюда, как угорелый

— Это зам-е-етно… — Артур с задорной улыбкой оглядел его с ног до головы. — Вон как от вас пар идёт… Вы от самого отделения неслись?..

В голове заметались варианты, как половчее ответить, но посмотрев на вовсе не злобно ухмыляющегося историка Роман решил просто улыбнуться и кивнуть.

— Ну почти… Что-то в этом духе. — Его взгляд снова прыгнул на девочек, на этот раз на листки у их рук. — Тружусь вот над одним делом, голову ломаю; совсем о главном-то и забыл… А вы здесь, собственно, чем занимаетесь?..

Роман посмотрел на Артура внимательнее, меж его бровей пролегла борозда.

— Тест перепроходим. — С умным, но усталым лицом историк кивнул на учениц. — Сегодня была контрольная, но ваша дочь и вон, Кравец Даша — обе её провалили. Я решил, что лучше девочкам работу перевыполнить, чем сразу в журнал плохие оценки ставить.

Ещё несколько мгновений поглядев Артуру в глаза Роман снова метнул взор на дочь, сейчас с неким двояким чувством: вроде бы она не должна задерживаться, тем более под вечер, и тут этот расхваленный учитель творит произвол… с другой же стороны он заботится об успеваемости и, если честно, сам Роман наверняка был бы гораздо строже.

Когда родительский взгляд коснулся Насти та почувствовала, как к её негодованию примешивается ещё и смущение: отец не мама, та могла накричать — и всё, но перед ним портачить как-то более стрёмно. А если классный расскажет про «кол»? Это ведь даже не тройка с плюсом…

Всё это отразилось на её лице и Роман вместе с Артуром стали свидетелями, как Настя покраснела и отвернулась.

Глаза, только что смотревшие на дочь, не удержались и снова скакнули к Даше: забавно, но Роман только что заметил, во что эта девушка одета — в самое настоящее школьное платье! Строгое, с белым воротником и белым поясом, и с юбкой, должно быть, до колен — из-за парты, к сожалению, видно плохо…

Глаза поднялись и наткнулись на милую улыбку… Воспарив ещё чуть выше они нашли серо-голубые околдовывающие глаза…

Притворившись, что просто рассматривает всё, что на вид попадётся — ну вроде как от лени — Роман девушке слегка улыбнулся и снова вернул лицо к Артуру.

— Значит вы решили устроить здесь что-то типа допсмены? — Капитан почти искренне растянул губы. — А я-то думал, что это только я на службе допоздна задерживаюсь…

— Не принимайте за правило. — Артур помотал головой. — Это исключение. Просто оценки, на которые девочки наработали… — Его взгляд скакнул на учениц и обратно. — Мне не хотелось бы портить им историю. Историю оценок, я имею ввиду. Такой каламбур.

Оба, и Роман и Артур тихо, но совершенно честно ухмыльнулись.

— А вообще, конечно, уже поздно. — Неожиданно Артур стал серьёзным, даже руки за спиной сцепил. — И мне, как и всем, тоже хочется домой. А что, если… — Глаза учителя прищурились, взглянули на гостя как бы с вопросом. — Что если я, скажем, девочек отпущу, а вы, Роман Павлович, пообещаете проследить, как они задачу выполнят?.. Как вам?.. Я вам верю, вы человек вроде бы честный… Пусть они доделают тест дома а завтра с утра принесут его мне и никто ничего лишнего не узнает. Хороша идея?..

Такое заявление заставило Роман удивлённо поморгать. Понятно конечно, что это выбор без выбора, что он и так уедет отсюда с дочерью и что он не будет ждать, когда она доделает какой-то там тест… Да и самому Артуру, наверное, всё-таки в тягость следить за двумя марающими бумагу ученицами, когда в это же самое время он мог бы быть дома, где у него, возможно, есть любящая женщина и дети, а также свои, отдельные от школьных дела. Обдумывая всё это Птачек, старясь не задеть взглядом Дашу, вновь посмотрел на дочь… и увидел обращённый к себе взор, изливающийся красноречивостью! Настя молчит, губы сжаты, но в её глазах столько выразительности, столько тяги, столько невысказанной просьбы поскорее её забрать и уехать, что капитан повернулся к Артуру раньше, чем успел додумать, и ответил с полной решительностью:

— Ну разумеется! Не вопрос!

Историк приподнял уголки губ, в его глазах проступила тёплая благодарность.

— Вот и договорились! — Обеими ладонями он взял гостя за руку и бодро потряс. — Только, чур, не сачковать! В самом деле — уделите, Роман Павлович, этому время. Мне нужно, чтобы девочки выполнили работу сегодня, и чтобы завтра с утра она уже у меня лежала, а то у меня будут проблемы.

Полусерьёзно, полудурачливо Роман ответил:

— Кто слово дал, тот его держит! — Его взгляд опять невольно скакнул на… уже, оказывается, начавшую собираться дочь! Настя, похоже, с самого начала догадалась, чем кончится, и активно готовится на выход; её руки быстренько собирают вещи и треплют рюкзак. И, кажется, они начали это делать ещё до того, как родитель принял решение… — Ну ладно, наверное… Будем прощаться.

Кивнув историку Роман уже всем корпусом развернулся к своему ребёнку, хотел что-то ей сказать… но мысль вылетела из его головы, как только перед взором вновь оказалась Даша.

Немного странно и непонятно видеть это, но эта девушка, этот оплот обаяния сидит сейчас с опущенной головой, а её взгляд упёрся в тот самый листок с тестом. Тонкие пальцы чуть заметно мнут друг друга, точно в неком волнении, а на щеках расцвёл румянец, словно девушка вот только с мороза, где растирала лицо снегом.

Необычная, но удивительным образом завораживающая картина…

— Даш! — Настя закинула уже готовый рюкзак за плечо и оказалась рядом с отцом, да так, что тот и не заметил. — Ты чего там — ногти свои рассматриваешь?! Пойдём скорее! Домой охота!

Щёки девушки раскраснелись ещё пуще. Подняв глаза на подругу и будто избегая её отца он быстро кивнула и стала собираться тоже.

— Да, Насть, прости. Что-то я задумалась…

***

Пока девочки собирались, одевались, пока проверяли друг друга и вертелись перед зеркалом в коридоре успело пройти ещё минут пять. Попрощавшись с Артуром Роман сперва решил подождать рядом с ними, но когда понял, что в верхней одежде жарко и он всё ещё потеет, то бросил за спину: «Догоните!» и неспешной походкой побрёл на выход.

Забавно, но только сейчас, спустя столько времени до него дошло, что сторож его так и не догнал. Вообще-то это плохо… А вдруг какой псих вот так же сюда ворвётся?.. Псих… На ум невольно пришло сравнение себя с сумасшедшим, который врывается в школу и невесть что там творит. Представляя себя со стороны, как бежал, как в самом деле сюда ломился, как ускользнул от старичка и как пыхтел, выискивая нужный кабинет, Роман искренне, от всей души ухмыльнулся.

Боже! Каким же, наверное, бесноватым он выглядел! Ну или уж как минимум хулиганом.

Старичок, кстати, нашёлся на своём боевом посту: когда Роман вышел из-за угла он увидел, как тот рассматривает на столе большой журнал со сканвордами. Шаги капитана заставили сторожа переключить внимание. Брови его поднялись, глаза при этом прищурились и это выглядело ещё комичнее из-за его больших очков.

— А-а-а, это вы… Ну что? Нашли, чего искали?..

Может пошатанные нервы искали выхода, а может и в самом лучшем своём настроении Роман сказал бы тоже самое, но он ответил:

— Человек пребывает в постоянном поиске… Мда… А вы, случайно, полицию не вызвали?..

Брови старичка, хоть это и кажется невозможным, взлетели ещё выше.

— Это ещё зачем?.. — От удивления он откинулся на спинку. — Чегой-то нехорошее случилось?..

Птачек взглянул на него с укором и кивнул через плечо, будто на самого себя, только что пробежавшего куда-то вглубь здания.

— У вас тут посторонние, между прочим, шастают. А вдруг чего набедокурят?..

Несколько секунд сторож сидел молча, а затем, точно отмёрзнув, пригляделся к посетителю внимательнее.

— А-а-а!.. Это вы себя, что ли, посторонним именуете?..

— А хоть бы и себя… — Роман склонил голову набок. — Я тоже вполне могу оказаться… ну, скажем, разбойником.

И снова сторож несколько мгновений не двигался и аж будто не дышал. Когда он ответил, голос его прозвучал уже без всякого панибратства, даже жёстко, поучительно:

— Не говорите глупостей. Или вы надо мной смеётесь?.. Я вас прекрасно помню. Помню вас и вашу дочь. У меня вообще, — он сделал акцент, — хорошая память. Так что не волнуйтесь, я здесь не зря сижу.

Теперь брови поползли вверх уже у Романа. Перед старичком ему стало неудобно, но внешне он этого не показал, только с добрым чувством кивнул, произнёс: «Рад это слышать» и пошёл дальше, к главному выходу.

Проводив спину посетителя пристальным взглядом сторож крякнул, провёл указательным по усам и снова засел за сканворды.

Парадная дверь, показалось, будто чем-то подпёрта… А-а-а, нет, это просто доводчик тугой. И как это несколько минут назад его удалось так быстро отворить?.. Наверно адреналин.

Выйдя на улицу Роман уже хотел пойти к машине, но встал: его остановила мысль, что девочки идут следом и им тоже придётся мучится с этой пневматикой. И как они каждый день справляются?.. Решив подождать Птачек встал к двери боком и прислушался. Само полотно толстое, но уж близкие-то шаги он должен услышать.

На часах перевалило за восемь. На улице темно, будто глаза закрыл, и только свет фонарей мрак немного разгоняет. Холодный ветер завывает, хватает снежинки и мечет из стороны в сторону, швыряет тебе за шиворот. Выдохнув особенно большое облачко Роман поднял голову и вгляделся в небо, где уже сквозь серость мёрзлого тумана просвечивает Большая Медведица. Веся эта зимняя неудобность, эта тьма, ветер и снег, а более всего кусачий, отрезвляющий холод подействовали сейчас на него самым лучшим образом — все тревожные мысли выветрились из головы ракетой! В сущности — а стоило ли тревожится?.. Дочь могла и позвонить, предупредить, что её задерживают… Но нет, она этого не сделала. Мчался он сюда тоже, как угорелый — зачем?.. Ведь в аварию мог попасть запросто, голого асфальта на дорогах мало, по бокам так вообще лёд один. На себя плевать, не жалко, но что стало бы с Настей, если бы он разбился?.. Спешил к ней и разбился — вот была бы ирония… А Даша — почему эта девчонка его так волнует?.. Да, надо признать, что она весьма, просто исключительна красива… Более, чем. Если Бог есть и он правда сотворил женщину, то первая должна была бы быть похожа на Дашу, честное слово! Но ведь ей только пятнадцать… Пятнадцать, как Насте! Какого чёрта он, взрослый мужик, вообще о чём-то рядом с ней переживает?! Да ему должно быть плевать! Плевать на неё! Сама мысль о том, чтобы… чтобы с ней… Это кажется невероятным. Невозможным! Неосуществимым…

Роман почувствовал, как кулаки в карманах сжимаются, а щёки горят так, что никакой мороз нестрашен. Разозлившись на себя он покрутил шеей — не видит ли кто? — и несколько раз ударил себя ладонью в лоб, приказывая вытряхнуть из головы всё лишнее! О деле надо думать! О деле! А не глупостями страдать!

Из-за двери донеслись неразборчивые шумы. Резко замерев Птачек прислушался, но звук странный, не понять — идёт там кто-то, или кашляет… Пальцы уже в третий раз за день ухватились за ручку парадной школьной двери. Мышцы напряглись и створка, злобно упираясь, всё-таки поддалась. Дверь распахнулась, а перед вставшем на пороге мужчиной от неожиданности застыли две юные девятиклассницы.

— А-а-а, девочки! А я как раз вас жду. — Роман сделал шаг в сторону, пропуская. — И как вы с этой железякой сами справляетесь? Даже у меня нелегко получается.

Перед отцом вся в своих любимых светлых одёжках сначала вышла Настя. Белые штаны, белая куртка, белые варежки… и лишь длинные чёрные локоны выбиваются из-под белой шапки, обрамляя белое же лицо. Причём всё это ещё такой кричащей чистоты, будто только вчера выкипячено с хлором. Дочь можно ставить вместо дорожного знака — заметят за километр!

— А мы сами никогда и не открываем! — Она переступила порог и стрельнула в отца острыми глазками. — У нас, пап, вообще-то для этого мальчики есть!

— Во-о-он оно как… — Роман взглянул на неё с шутливой претензией. — И много ли у вас мальчиков?..

Настя не успела ответить: слуха обоих коснулся певучий девичий голосок:

— Спасибо вам, Роман Павлович, что подумали о нас. — В своём элегантном тёмно-синем пальто с пушистым воротником, в угольных кожаных сапогах, придерживая высокую чёрную меховую шапку порог переступила Даша. Вместе с благодарной улыбкой к капитану обратились и её серо-голубые полные теплоты глаза. — С этой дверью и в самом деле постоянная проблема. Когда с классом проходим, то, бывает, по двое человек её тянут.

У Романа возникло чувство, что внутри него звонко хрустнуло нечто стеклянное, а может и хрустальное. Тот кокон льда, который он всего минуту назад вокруг сердца возвёл, те мысли, которые он специально думал, настраиваясь на безразличие — всё рухнуло! Стоило этой девушке вновь появится, оказаться на расстоянии вытянутой руки, посмотреть на него, сказать доброе слово — и крепость его идеи пала, сокрушённая самым грозным на свете оружием!

На грудь будто кто-то надавил, помешал дышать. Секунду или две Роман смотрел Даше в глаза и пытался что-то ответить, но точно некая неведомая сила держала язык. Наконец он почти бесстрастно выдал:

— Да ладно… пустяки…

Внутренне он вознёс благодарность, что удалось это всё-таки более-менее сказать нормально, а не вышептать.

Даша улыбнулась ещё теплее и прошла мимо.

— Наконец-то мы уходим! Устала уже здесь… — На лице Насти отчётливо проявилось недовольство, что её прервали. Но через миг свои же слова натолкнули её на мысль, что они наконец-то покидают школу и это подняло ей настроение вновь. — Пойдём, подруженция! Пора уже нам с тобой отдыхать!

Голос Даши всплеснул весёлым задором:

— А и пойдём!

Выстрелив этой фразой она совсем по-детски подпрыгнула на носках и, это было видно, еле удержалась, чтобы ещё и залихватски крутануть сумкой! Перехватив рюкзак поудобнее Настя дождалась, пока одноклассница поравняется с ней. Сцепившись локтями нога к ноге они пошли вместе.

— Пап, а где машина? — Настя вытянула шею и огляделась. — А! Всё! Нашла!

Незаметно, но глубоко вздохнув Роман закрыл глаза, досчитал до десяти, тихо выдохнул и отправился вслед за девочками. Первые шаги получились неуверенными, точно младенец учится ходить, но уже скоро капитан шёл так, будто ничего с ним не и случилось и его сердце каменное, железное.

Снег хрустит под парой зимних ботинок, парой зимних белых кроссовок и парой чёрных кожаных сапог. Догнав дочь с одноклассницей Роман отстал от них на два шага и шёл так почти до самого авто.

— Насть, а что мы будем делать с тестом? — Даша повернула лицо к подруге. — Нам ведь и в самом деле его надо выполнить…

— Ох, Да-аш! — Настя шумно вздохнула. — Умеешь же ты настроение испортить! Да ну сделаем конечно!.. Завтра вон, на физре, в раздевалке. Нечего вообще переживать по этому поводу!

Роман не смог не возразить:

— Доченька, ты неправа. Ваш учитель, я так понял, ради вас нарушил какую-то инструкцию. Вы, девочки, просто обязаны уж если и не сделать, как он просил, то хотя бы его не подставить.

Как услышала это Даша оглянулась. Её глаза стрельнули в Романа пристально, будто изучающе. В следующий миг она вернулась обратно.

— Насть, твой отец прав. — Голос дочкиной одноклассницы стал чуть настойчивее. — Артур Каримович прямо сказал, что тесты нужны ему с самого утра. И уже готовыми.

Холодный ветер вдруг дунул особенно сильно и все трое закрылись, кто как — рукавами и воротниками.

— Теперь вы двое против меня, да?! — Отняв варежку от лица Настя неосознанно слизала несколько прилипших к губам снежинок. — Собрались, значит, против меня в союз?!

Её недовольный взгляд остановился на подруге, но отца не задел.

— Доча, ты же сама понимаешь, что так будет правильно. — Роман рискнул догнать девочек ещё на шаг. Теперь он смог бы их коснуться. — Давайте. Сделайте уж, за что взялись, и отдыхайте с чистой совестью.

Ему захотелось добавить: «Правильно ведь, Даш?», чтобы мягко, но ещё ближе дочь к верному решению подтолкнуть. Он не стал.

— О-о-ох! — Настя запрокинула голову, от её воя взметнулся белый столбик. — Да знаю я! Знаю… Просто я уже за сегодня так устала…

— А ты не переживай. — Даша ткнула подругу локтем и ласково улыбнулась. — Мы вместе тест сделаем. Я тебе помогу!

Сказано это было ласково и с заботой, но эта фраза заставила Романа не в шутку напрячься.

— Вместе?.. — Настя поняла не сразу. — А! Точно! О, слушай! Супер! Ты ведь у нас по Истрии отличница! Покажешь мне, где и как отвечать, да?.. И как это ты сегодня тройку схлопотала? Ума не приложу…

— Я сама удивлена. — Даша опустила взгляд и пожала плечами. — Вроде бы отвечала всё правильно…

— Папа! — Настя резко остановилась и, заставляя удивлённую одноклассницу пробежаться по кругу, решительно развернулась. — Можно Даша сегодня к нам заедет?! На часок! Мы с ней сделаем это задание а ты потом её домой отвезёшь! — Белая варежка сжалась в кулачок и прильнула к дочкиному подбородку. — Ну пожалуйста!

Всё это произошло так быстро, что Роман чуть в них не врезался.

— Настя! — Он недовольно отступил. — Какая же ты у меня всё-таки взбалмошная!

Дочь глядит во все свои большие серо-зелёные глаза, замерла в надежде. Даша рядом с ней еле оправилась от неловкости, такого резкого пируэта явно не ожидала. Чисто машинально, по уже наверное въевшейся в её характер привычке она сперва оправила свои каштановые локоны, потом прошлась ладонью по воротнику и только потом подняла глаза на мужчину.

— Разрешите нам, Роман Павлович. — Её взгляд стал одновременно и тёплым, и рассудительным. — Мы поработаем вместе, это займёт совсем немного времени. Я обещаю.

Теперь уже они обе уставились на Романа, как кошки на норку, из которой показался мышиный хвостик. Пронзённый внимательными взорами Птачек почувствовал, как в груди что-то шевельнулось; как белое и чёрное в его голове сшиблись две мысли: Даша поедет вместе с Настей и она попадёт к ним домой, а это значит, что она, во-первых, увидит их невзрачную, без какого либо шика квартиру и это может ей не понравиться, это уронит его, Романа, в её глазах… А во-вторых какое-то время Роман и сам пробудет рядом с ней, что с одной стороны даёт возможность насладиться её красотой, но с другой это же и значит быть этой красотой угнетённым, как угнетается нищий и голодный, когда проходит мимо шикарного ресторана. Он видит там роскошные кушанья, хочет их, но не то, что дотронутся — и в сам ресторан-то зайти не может…

С изменившимся выражением Даша вдруг спросила:

— Роман Павлович… Всё в порядке?.. Вы так нахмурились…

Осознав, что лоб взбороздили морщины, капитан Птачек постарался расслабиться и взглянул на девочек как смог свободнее. Голос он, хоть это и оказалось сложно, попытался поставить беззаботным:

— Да-а-а, всё в порядке, — он отмахнулся, — просто один рабочий момент внезапно вспомнился… Конечно же, девочки, я не против. И даже за. Тем более ваш учитель о чём-то таком вроде бы и просил…

— Ура! — Настя подпрыгнула на цыпочках, чем вновь заставила подругу пошатнуться. — Спаси-и-ибо-о-о!

Может и Даша хотела что-то добавить, но новая встряска сбила её с толку и она сосредоточила всё внимание на однокласснице.

— Пойдёмте. — Роман обогнул девочек и двинулся к уже почти приблизившейся машине. — Мы и так порядком здесь задержались. — Подумав, стоит ли говорить, он всё-таки не скрывая усталости добавил: — Я и сам уже хочу домой. Тоже ведь за целый день вымотался.

Зимние ботинки, зимние кроссовки и кожаные сапоги вновь зашаркали по снежному насту. За спиной послышалось горячее шушуканье а за ним и звучный смех. Девочки звонко хохочут, но это вовсе не раздражает. Сопровождаемый этим перешёптыванием и даже не пытаясь его понять Роман дошёл до машины. Не вынимая из кармана он нажал кнопку на брелоке — автомобиль подмигнул и замки щёлкнули, приглашая.

Пройдя мимо водительского Роман сделал ещё шаг… и внезапно застыл, поняв, что намеревался придержать для Даши дверь! Чуть было не сделал этого! Обернувшись он поймал взглядом лица улыбающихся девочек и кивнул на авто.

— Присаживайтесь. Сейчас поедем.

— Боже, пап! — Настя прошла мимо. — За кого ты нас держишь? Уж как-нибудь догадаемся, чай не из деревни. Ты, наверное, сегодня уже совсем выдохся…

Ухватившись за ручку дочь уверенным движением открыла дверь и с маху прыгнула на сиденье позади водительского.

— Даш! — Она высунула голову. — Зайди, пожалуйста, с той стороны! Не хочу перелазить!

— Хорошо…

Со светлым улыбчивым ликом Даша двинулась вкруг, а Роман, стараясь её не замечать, уселся за руль и воткнул ключ в стартер. Замочная скважина поддалась охотно — двигатель сперва тихонько буркнул… а потом сразу же взрычал в полную мощь, будто готовясь к решающей гонке!

Сзади справа щёлкнуло, донёсся еле слышный скрип и по шее повеяло холодком. Машина еле заметно качнулась, как если бы на неё прыгнула кошка, и сразу после хлопнуло. Ветерок спал.

— Ну что? — Роман привычно потянулся к зеркалу заднего вида, но, передумав, руку уронил. — Все на месте?

— Да на месте, пап! На месте! Давай уже скорее ехать!

Что-то Настя разбушевалась, надо бы её приструнить… или это просто от волнения так кажется?.. Может всё-таки ей что-нибудь сказать?.. Поняв, что медлит, Роман сжал губы и вдавил газ. Старенький «форд» выкатил за угол школы, а оттуда уже и на Ставропольскую.

Уже такая знакомая, такая заученная дорога до дома привычно прыгнула под колёса. Птачек рулил почти не думая, лишь разглядывая вид за окном, как посетитель галереи разглядывает картины. Тем временем Настя на заднем развернула настоящий монолог.

— Фу-у-ух! Я уж думала мы там до ночи останемся! — Дочь энергично всплеснула руками, да так, что задела отцовское кресло. — И какая только муха историка укусила?! Даш, вот скажи: это нормально — людей вот так после уроков оставлять?..

Подруга виновато улыбнулась и пожала плечами.

— Я вот вообще не понимаю — чего он так напрягается? — Настя скептически подняла ладони. — Постоянно умничает, фразочки какие-то непонятные говорит, будто кто-то эту его дурь понимает… Наш классрук вообще нормальный?.. Нет, я тебя спрашиваю?..

Настя воззрилась на подругу, будто та сейчас пустится в яркий и сочный ответ, однако Даша лишь снова виновато улыбнулась и пожала плечами.

— Теперь вот и ты странная… — Дочь капитана прищурилась. — Молчишь, будто в рот воды набрала… Давай, скажи чего-нибудь! Тебе же нравится эта дурацкая История! Вечно пятёрки по ней получаешь!

У Романа возникло острое, прямо-таки жгучее желание встрять, но он сдержался: ему стало любопытно, как ответит Даша.

Голос дочкиной подруги прозвучал неожиданно спокойно, даже прохладно:

— Насть… Ты излишне строга. Артур Каримович просто делает свою работу. Вот и всё. — Однако быстро он снова стал тёплым и ласковым и Роману, хоть тот и смотрел строго перед собой, ярко представилось, как Даша вновь улыбается. — Ты вообще, Настён, зря переживаешь. У тебя вон по физре тоже почти пятёрки одни. Ну и что, что История тебе тяжело даётся? Просто надо немного постараться и…

— О боже, только не ты! — Настя протестующе выставила ладони. — Меня вон отец целыми днями мучает, чтобы я училась хорошо! Не присоединяйся к нему, я тебя прошу!

Сознание Романа, как нахальный художник, зацепилось за последние слова дочери и причудливо их раскрасило; в его голове возникла пикантная картинка… Силой воли его отогнав Птачек сжал руль крепче и приказал себе выкинуть из головы всё, не касающееся дороги и дома. В глубине его души, однако, в этот момент на еле слышной струне сыграло чувство, похожее на сожаление…

После Настиного восклицания неожиданно повисла тишина. Дочка — не понять, то ли обиделась, то ли просто обо всём уже сказала — отвернулась и глядит в окно с отсутствующим выражением. Даша тоже ведёт себя тихо; наверное и она смотрит на ночной город… Минуты две Роман рулил и жал на газ, стараясь ни о чём лишнем не думать, но вот эта последняя мысль — что же делает Даша? — как катящийся с горы ком росла в его сознании, пока не заполнила собой ВСЁ. И в самом деле — ну чего плохого будет, если просто на неё глянуть?.. Это ведь даже не напрямую, а через зеркало — в него как раз хорошо видно заднее правое сиденье…

Мысль посмотреть стала настолько навязчивой, что в очередной уже раз проклиная себя за слабоволие Роман поддался и поднял к зеркалу глаза: Даша и в самом деле смотрит в окно. Повернув голову в пол-оборота она глядит куда-то вдаль, а её руки, их видно только отчасти, покоятся на коленях.

На миг проверив дорогу Роман вновь, уже без внутреннего сопротивления обратил взор к дочкиной подруге.

Проводив взглядом мелькнувшую машину Даша опустила глаза и будто о чём-то задумалась… Сжав губы она повернулась налево, к Насте. Посматривая на дорогу Роман ждал, что девушка сейчас что-то скажет, однако Даша, смерив одноклассницу продолжительным взглядом, вновь глаза опустила и стала в чём-то тихонько, еле слышно копаться. Должно быть в сумке…

Старенький «форд» вырулил на Советскую и там, словно специально, не оказалось ни единой машины. Вот он момент — прибавь! Но сам того не замечая Роман наоборот инстинктивно сбросил; любопытство взыграло в нём и затмило любую другую мысль.

Покопавшись ещё немного Даша медленно подняла какой-то маленький, еле заметный пузырёк. Снова поглядев на Настю, на этот раз лишь скосившись на неё глазами, девушка тихонько, но без какой-либо скрытности пузырёк откупорила и перевернула, поставив его горлышком на указательный.

Стараясь быть тише тени Роман напряжённо вздохнул и на мгновение снова дорогу проверил.

Подержав так несколько мгновений школьница вернула пузырёк горлышком вверх, а её тонкий, блестящий капелькой пальчик поднялся и застыл возле стройной девичьей шеи. Неторопливо, с элегантностью, будто и не едет сейчас в старой машине, а сидит в известном парижском салоне Даша дотронулась до себя сначала слева, затем справа. После второй точки её рука замерла… и потянулась уже к середине груди, чуть ниже шеи, где смыкаются полы пальто.

Роман почувствовал, как в горле собрался колючий ком, что невозможно проглотить. Вновь кинув взор на дорогу он настрого приказал себе смотреть вперёд и только вперёд! Он не должен пялиться на неё… это неправильно… так вести машину опасно… Но уже не чувство, а какая-то магия завладела им. Понимая, что должен сопротивляться, должен противится всеми силами, что ведёт себя недопустимо, слабовольно поддаётся своему всё-таки абсолютно разрушительному влечению… Роман безнадёжно вздохнул и снова глаза поднял…

Даша больше не дотрагивается до себя, нет: она тоже смотрит в зеркало…

Его и её глаза встретились. Лицо девушки умиротворённо: она выглядит, будто обратила взор к отражению случайно, и чисто случайно же встретила там чужие глаза. Роман же почувствовал, точно чья-то невидимая рука коснулась его — сердце встрепенулось и замерло, словно пойманная в кулак птица! Глядя девушке в глаза он ощутил, как от пронизывающего напряжения со скрежетом натужились его скулы, пальцы на руле сжались так, что сейчас проломят пластик, а стопа на педали того и гляди втопит до упора…

Секунда. Две. Три. Четыре…

Красно-розовые нежные губы не шевелятся, хотя так и представляется, будто они сейчас растянутся в улыбке или что-то скажут… Девичье выражение вообще спокойно и не показывает смущения. Однако глаза… Дашины очи, хоть она и выглядит, будто просто засмотрелась в одну точку, не кажутся лишёнными мысли или задумчивыми. О нет! За этим вроде бы ничего не значащим взглядом скрывается работа немалого ума…

Мысленный таймер отбил «пять». С чувством, словно заживо отрывает от себя, Роман снова перевёл взгляд с девушки на дорогу. В этот же момент сзади донёсся счастливый Настин возглас:

— Ура! Наконец-то приехали!

Ухватившись за водительское кресло дочь привстала и выдвинулась так, что её голова оказалась напротив отцовского уха.

— Пап — ну чего ты тащишься, как неживой?! На дороге ведь никого!.. Пап, а съездишь за конфетами? Я хочу те, которые мы в прошлый раз покупали! С кокосом!

Чувствуя, что уже злится на себя, что уже переживает, что Даша могла понять, как на самом деле она ему ужасно нравится, Роман от досады стиснул зубы.

Боже! Какой же он дурак!

Именно с таким выражением он оглянулся переспросить, про те ли самые конфеты понял, но, только его увидала, Настя поспешно юркнула обратно. Сзади донёсся её недовольно-обиженный голос:

— Ну и ладно… Ну и не надо ничего…

***

Любимую стоянку кто-то занял, так что пришлось отъехать подальше. Припарковались, вышли. Не пытаясь скрыть в голосе усталые нотки Роман буркнул: «Пойдёмте», и двинулся первым. Шаг он не сокращал, наоборот пёр через снег, как бульдозер, расшвыривая куски наста. Дочь за спиной что-то сказала, Даша ей ответила… Из-за шума сминаемого снега их почти не разобрать, но Птачек и не пытался. Он просто шёл домой и хотел попасть туда как можно скорее.

Как зашли в подъезд, голоса девочек заиграли отчётливей.

— А я тебе говорю, что ему Голунова нравится. Уж поверь мне, я в этих делах секу!

— Никогда бы не подумала… Насть, а на каком вы этаже?

— На третьем.

На пролёты взбирались с таким топаньем, будто на плечах мешки с картошкой, а на ногах пожарные ботинки. У входа в квартиру Роман вообще встал и, сбрасывая снег, хорошенько потопал, потом ещё и о коврик подошвами потёрся. Гам по подъезду прокатился такой, что услышали, наверное, и голуби на крыше.

Удерживаемый нетерпеливой хозяйской рукой ключ зашёл в замочную скважину и провернулся. Механизм захрустел, щёлкнул. Дверь приглашающе отворилась.

Родная уже квартира, хоть и некрасивая, и даже не особо-то и прибранная показалась утомлённому царским теремом. Переступив порог Роман, чтобы дать девочкам место, прошёл чуть дальше и только тогда стал раздеваться.

— Вот, Даш, проходи. — Следом порог переступила Настя. — Тут-то мы и живём! Зайди, оцени.

В словах дочери послышалась ехидность, но Роман сказал себе, что он просто взволнован и раздражён и от того ему кажется.

Чёрные высокие сапоги переступили порог. В подъезде они стучали, будто пластмассовые молоточки, но здесь дали мягкий приятный звук. То ли по привычке, то ли наоборот от созерцания чего-то нового Даша подняла руку и взялась за свой тёмный меховой воротник. Её глаза прошлись по невзрачной старенькой обстановке и остановились на вешалке с длинным белым шарфом.

— Ну-у-у… — Она двинула плечами. — Квартира как квартира… А что ты, Насть, хотела услышать?..

— А по-моему, — напрягая голос в тоже время дочь небрежно скинула кроссовки, — здесь не помешал бы хороший ремонт. Не считаешь?..

Даша вновь осмотрелась, даже сделала это будто показательно серьёзно… однако в её обращённом ко всему ветхому и потрёпанному взгляде не нашлось и намёка на брезгливость. Выражение её осталось по-прежнему добродушным.

Роман поймал себя на том, что он, кажется, опять предательски медлит и ловит искоса, что Даша делает. И что напрягает слух и ждёт, что она скажет…

— Знаешь, Насть, я о таких вещах не задумываюсь. — С видом человека, который пытался найти в работе модного художника нечто особенное, но так и не отыскал, Даша взглянула на подругу чуть наставительней. — И вообще я считаю, что важны в первую очередь люди, и только потом вещи.

Все перестали двигаться. В квартире повисла космическая, просто-таки первозданная тишина… У Роман как-то сама собой выпрямилась спина; резко появилось чувство, что стало легче дышать. Да не просто! Кто-то словно бы коснулся его исстрадавшегося, нервированного сердца и смахнул все заботы! Захотелось вдохнуть глубже, улыбнуться! Сдерживаясь, чтобы в самом деле не начать глупо лыбится, капитан неспешно продолжил раздеваться.

Слова одноклассницы произвели впечатление и на Настю: несколько мгновений она стояла соображая, что ответить. Наконец, подбоченившись, дочь с умным лицом возразила:

— Мало ты, Даш, понимаешь. В человеке должно быть прекрасно всё! И внешний вид, и его дом в не меньшей степени.

Это позабавило всерьёз, да так, что Роман не сумел сдержаться и звучно хохотнул!

Ох Настенька, кровиночка родная… Ты, конечно, удачно у мамы с папой выдалась и одеваешься не хуже всех, парни наверняка на тебя поглядывают… Но ведь Даша… Это же девушка, от которой глаз не оторвать! Которая при этом ещё и наряжается, будто собралась на светское мероприятие. И говорить ей такое… Это всё равно, как если бы он, Роман, встал перед чемпионом по бегу и начал объяснять ему, что вот, мол, спорт, а особенно лёгкая атлетика — это важно…

— Папа! — Настя с неудовольствием обернулась. — Ты это чего?!

— Прости. — Еле сдерживая смех Роман протянул руку и, привлеча её голову, чмокнул в ароматно пахнущую макушку. — Прости, доченька, я просто вспомнил нечто смешное. Извини, это не к месту…

Поспешно от родителя отстранившись Настя уставилась на него озадаченно, потом перевела полный недоумения взгляд на подругу. Приподняв плечи она картинно развела ладони, как бы удивляясь: «Нет, ну ты это видела?!»

— Не буду вам, девочки, мешать. — Отделавшись наконец от верха Роман провёл ладонью по волосам. Опустив руку он поглядел по очереди сначала на своего всё ещё кривляющегося ребёнка, потом на её сияющую, точно лилия среди сорняка, подругу. — Вам надо заниматься, а я пойду, приготовлю что-нибудь на ужин.

Как по взмаху волшебной палочки Настя перестала паясничать сразу. В её тут же поменявшемся взоре наивный углядел бы кротость.

— Как это, пап?.. Я ведь тоже кушать хочу…

Стало неудобно, будто пнул котёнка. И в самом деле — Роман будет набивать живот, а дочь оставит голодной? Нет, так не…

— Насть, ты чего?.. — Теперь уже Даша взглянула на одноклассницу с вопросом. — Мы же собирались тестом заняться, разве не?.. Давай уже поскорее доделаем его, да и освободимся. Так ведь будет лучше.

Стараясь игнорировать мысль, что его ребёнок будет страдать голодным, Роман положил дочке ладонь на плечо и кивнул.

— Настенька, твоя подруга права. Сделал дело — гуляй смело. Как говорится… А я пока приготовлю на всех, обещаю. Вы как раз к концу управитесь.

Губы дочери сомкнулись в тонкую линию, её взгляд стал серым и даже унылым… Длилось это мгновение, потому как уже в следующий миг Настя вскинула указательный и, глядя отцу в глаза, с энергией заявила:

— Ну хорошо! Но тогда и посуду сегодня тоже моешь ты! Согласен?.. Эй, ну па-а-ап!..

— Согласен, золото моё. — Несмотря на протесты Роман вновь притянул дочкину голову и стал целовать её в макушку. — На всё согласен, родимая.

Немного посопротивлявшись Настя всё-таки сдалась и дала себя расцеловать всю, вплоть до румяных после мороза щёк. Правда, как только Роман убрал руки, дочь тут же от него отбежала и повернулась ко всё ещё ждущей у порога однокласснице.

— Даш, ну чего ты?! Не стой там, проходи! Комната моя — вон! А я пока печенье принесу!

После этого топая, как самый настоящий жеребёнок, она унеслась на кухню. Роман даже не успел возразить, что нечего аппетит портить!.. В следующее мгновение ему подумалось, что если он нечто подобное скажет — это может гостью обидеть, так как она решит, что угощение жалеют из-за неё… Глупой была мысль, или нет, но Роман ей поддался; повернувшись ко всё ещё не начавшей раздеваться девушке он посмотрел на неё с таким простым и бесхитростным выражением, на которое только оказался способен, и произнёс:

— Даш, ты это… в самом деле проходи… чувствуй себя, как дома… — Глядя в её красивые глаза Птачек через силу сглотнул. — Если что понадобится — только скажи… Ну ладно… я пошёл…

Он хотел уже отвернуться, но дождавшись, когда он закончит, с теплотой в голосе и лаской во взоре девушка ответила:

— Спасибо вам, Роман… Павлович. — Неотрывно поглядев на него несколько секунд она с тихим, но совершенно очаровательным шёпотом добавила: — Извините, что по отчеству, просто звать вас при дочери лишь по имени как-то неловко…

Уголки губ сами, без всякой команды приподнялись и капитан Птачек понял, что снова улыбается. Нет… Они вместе улыбаются, глядя друг на друга… Почувствовав некое волшебство момента Роман заговорщицки Даше подмигнул и у же не глядя, как та отреагирует, лёгкой походкой двинулся на кухню.

По дороге с тарелкой зефирных печений на него наткнулась дочь. Настя держит блюдо на поднятой левой, а в правой вот только вынутый из холодильника лимонад: видно, как на бутылке конденсат блестит.

— Папа! — Чуть не врезавшись в отца Настя отступила. — Осторожнее!

Несмотря на то, что виновата явно она, Роман дочке лишь улыбнулся, сказал: «Не застуди горло» и ушёл на кухню.

Проводив его недоумённым взором Настя снова взглянула на подругу, озадаченно надула губы и пожала плечами.

***

Что девочки делали дальше Роман не видел, только слышал их смешливо переговаривающиеся голоса, хохотки и то, как закрылась дверь в дочкину комнату.

Первым делом капитан Птачек поставил чайник, затем в тёплой воде хорошенько сполоснул лицо, помыл руки и постоял так, неспешно вытираясь, наконец-то наслаждаясь уютом. Когда полотенце снова прыгнуло на крючок, в голове уже немного приободрившегося следователя созрела задумка о главном блюде вечера — армянской яичнице! Сочная, с зеленью и такими мясистыми помидорами, что и в самом деле начинаешь верить, что томат — это не овощ, а ягода.

Руки взялись за посуду, глаза забегали по приборам и уже через пять минут нехитрых приготовлений первые яйца разбились и смешались в специальной формочке. Спустя совсем немного времени по кухне раскатилось весёлое шкварчание, а по воздуху поплыл дурманящий, околдовывающий голодного аромат.

Прикрыв глазунью крышкой Роман выключил уже начавший посвистывать чайник и пошёл в свою комнату. Через минуту он вернулся с книгой, которую несколько дней назад нашёл среди оставшихся от тёти вещей. Старенькая, с довольно невзрачной обложкой и видом таким замызганным, точно она лежала не в частной библиотеке, а передавалась по всему городу, как в эстафете. Эту книгу явно нередко брали и автора, к сожалению, не разглядеть, надпись стёрта; осталось только часть названия «… и чёрное». Ещё и первых страниц не хватает.

Налив чаю покрепче Птачек уселся за стол и отыскал страницу, на которой остановился. История, если не вдаваться в подробности, про юношу, что хочет стать великим и усердно над этим трудится. Идя к своей цели он роковым образом влюбляется сначала в одну, а затем и во вторую женщину, при этом обе сильно выше того положения, которое сам бедняга занимает. Франция, времена сразу после Наполеона.

Нос учуял неладное. Быстро подняв взгляд и принюхавшись Роман понял, что пора газ выключать. Расторопно оказавшись возле плиты он поднял крышку и внимательно всмотрелся в поджаривающуюся смесь.

М-м-м… Готово!

Еле одолев соблазн попробовать хоть малую ложечку — нет, он будет есть со всеми, нельзя кусочничать! — Роман крышку опустил, потом ещё и накрыл её полотенцем, чтоб остывало не слишком. Довольный собой он вернулся за стол и, время от времени прихлёбывая, полностью погрузился в чтение…

…Строчка за строчкой, страница за страницей — полчаса или даже дольше пролетели незаметно. Забыв обо всём на свете — о голоде, о сегодняшних волнениях, об этом ненавистном маньяке, которого всё никак не могут поймать, Роман целиком окунулся в произведение.

Главный герой как раз попал в смертельное, практически безвыходное положение, когда слуха коснулся щелчок. Оторвавшись от книги и вслушавшись Птачек поймал докатывающиеся из коридора звуки: дверь в Настину комнату открыли, тихие шаги направляются в кухню…

Приняв вид, будто всё ещё читает, Роман склонил голову и стал ждать. Через пару мгновений шаги оказались совсем близко и переступили порог. Скошенные глаза заметили облачённые в светлые, почти невидимые колготки стройные молодые стопы. Взор мужчины, как магнитом, потянуло вверх…

Гладкие ровные ноги переходят в чёрную юбку… Нет, это не юбка — это школьное платье… Чуть выше спрятанных за тёмной тканью изящных бёдер белый ремешок обвивается вкруг тонкой талии. Ещё чуть ввысь прячется за чёрным покровом приподнятая округлая грудь, а выше её, будто венчающий этот наряд, обращает на себя внимание белый кружевной воротник.

Взгляд Романа медленно приподнялся ещё и обнаружил прекрасное, возможно, самое красивое на Земле лицо. Даша, как произведение искусства, поражает своим великолепием. Это бессловесная поэзия… Словно песня, стих, или даже гимн эстетике, которые не произнесли, но вылепили. Линии её молодого лица живописны и напоминают геометрическое уравнение, решённое гением: в нем ни одной лишней или неправильной черты. Её красновато-розовые улыбающиеся тебе губы, её милый носик, её глубокие очаровывающие глаза, её будто хорошо нарисованные, но на деле естественные брови, её умный, однако при том всё равно красивый лоб, ей каштановые, падающие ниже плеч, за спину и на грудь волосы — всё это одно сплошно колдовство, которое поражает до мозга костей! Которое выбивает из головы все мысли и заставляет думать только одно: «Боже… Какая же красавица»…

Поражённый сейчас, как и впервые, Роман тем не менее задумался: Даша так нравится ему потому, что она обезоруживающе прекрасна, или же она кажется такой красивой потому, что нравится ему?..

— Даша… — Роман посмотрел девушке в глаза и поймал себя на том, что при её появлении ему захотелось встать.

— Роман… Павлович. — Глядя на отца одноклассницы девушка приветливо улыбнулась. — Вы не возражаете, если я вас побеспокою?.. Я просто не очень люблю лимонад, да и вечером мне хотелось бы чего-нибудь покрепче. Я имею ввиду чай, или кофе.

На «чего-нибудь покрепче» Роману захотелось шутливо улыбнуться, но он в себе это подавил. Его брови вопросительно приподнялись.

— Так и чего бы тебе хотелось больше?..

Взгляд девушки скользнул ниже лица мужчины на бокал у его локтей.

— А вы сами что пьёте?..

— Я предпочитаю чай.

Дашины глаза снова поднялись. Весело улыбнувшись и двинув плечами она решила:

— Тогда и я тоже буду… Не надо, не вставайте! — Она протестующе выставила тонкие ладони. — Я сама со всем справлюсь! Где у вас тут что находится?..

— Ну-у-у… — Роман поглядел на кухню, которая сейчас, в присутствии такой гостьи показалась ему самым настоящим хавозом. — Если ты хочешь пакетированный, то вон в той тумбочке лежит. А если любишь настоящий, то вон, видишь — упаковка. Возьми чайную ложку, насыпь в бокал чуток заварки и так залей кипятком. Бокал бери любой, они все на мойке.

Улыбнувшись и бодро кивнув Даша прошла мимо и споро взялась за дело. Её стройные руки уверенно взяли и откупорили коробку с заваркой, при этом прежде, чем продолжить, девушка поднесла её к носу и принюхалась. Не без удовольствия Роман следил, как она уверенно, будто уже тысячу раз делала здесь это взяла бокал, насыпала в него чёрных листьев и поставила возле плиты.

На всё про всё ушла минута.

Глядя теперь на дочкину одноклассницу капитан Птачек вдруг понял, что ему нравится в ней ещё: в этой девушке нет той противной застенчивой скованности, которая иногда так раздражает в некоторых девицах. Она не ведёт себя, будто каждую секунду кто-то может напасть на неё, попытается лапать, попробует подсмотреть за каким-то её интимом.

Всего этого просто… нет. И это восхитительно!

Носа неожиданно коснулся новый еле уловимый аромат; почти на грани нюха, когда приходится с шумом прогонять воздух сквозь ноздри и думать — а не кажется ли?.. Нет, не кажется. Аромат нежен, приятен. Он как шёлковый платок на распустившихся лепестках. Он как… Роман его уже где-то чувствовал…

Молнией в голове пронеслись две картины! Одна из того самого дня в школе, когда он увидел Дашу впервые, и ещё одна из сегодняшнего, когда подглядывал за ней и заметил, как она растирает что-то на шее. Этот увлекающий запах… ЕЁ запах.

На один взволнованный вздох, на крохотную беспокойную секунду в мозгу взорвалась ослепительная, просто невероятная мысль: она что — сделала это для НЕГО?! Мгновенно она была отброшена, как совершенно невероятная.

С лёгкостью управившись с бокалом и заваркой Даша ненадолго коснулась чайника тыльной стороной ладони.

— Та-а-ак, ещё тёплый. Вскипеть должен быстро!

Взяв лежащий рядом коробок она достала спичку. Изящные пальчики ловко чиркнули и поднесли пламя к газу, потом затушили и отправили огарок в мусорку. Вновь встав на огонь чайник тихонько и довольно забурчал.

Повернувшись к мужчине девушка вновь улыбнулась, а её стройные руки неожиданно бойко хлопнули в ладоши!

— Всё! Скоро должен вскипеть! Ой… — Взгляд её очаровывающих серо-голубых глаз будто только сейчас наткнулся на книгу. — Так вы читаете?..

Вопрос показался комичным и разом вымел из головы всё, кроме юмора.

— Представь себе… — Глядя на Дашу с шутливой претензией Роман приподнял уголки губ. — Немного умею…

— Ой! — Девушка заулыбалась и сама, а её ладонь сделали движение улыбку прикрыть… но будто передумала и опустилась. — Я не это имела ввиду! Простите!

— Да ладно. — Теперь Роман скривил уста уже снисходительно. — Я уже давно смирился, что умным не выгляжу.

Благость с Даши слетела разом. С самым серьёзным тоном она возразила:

— Вообще-то ещё как выглядите… — И тут же, как по щелчку её выражение снова залучилось задорным интересом! — А что, кстати, за книга? Могу я посмотреть?..

С довольной, еле сдерживаемой от похвалы миной Роман пожал плечами. Уперев в книгу два указательных он толкнул её. Мягко ступая Даша подошла. Уперевшись обеими ладони в столешницу она нависла над новеллой.

— Вот это да-а-а… — Девушка поражённо покачала головой. — Такой растрёпанной я ещё ни разу не видела…

То, как Даша приблизилась, как встала, уперевшись ладонями в стол, как немного над книгой наклонилась — всё это заставило Романа чувствовать, будто его сжигают на костре! Даже щёки, кажется, заполыхали, как у юнца! Стараясь скорее успокоиться он начал представлять всякие мерзости и молиться, чтобы гостья его смущения не заметила: она и так уже сегодня многое видела и может о его чувствах догадаться. И что тогда он будет делать?!

— Вы не возражаете?.. — Школьница глянула на Романа, затем снова вернула глаза к книге. Её рука бережно перевернула истёртую обложку. — Что-то ни названия, ни автора не разобрать…

— Да, чисто наугад читать начал… — Птачек как-то деревянно кивнул. — Она пылилась среди вещей, завалялась в тёмном шкафу. Мне вдруг стало интересно, что там, вот и-и-и…

Глядя на теперь уже увлечённо перебирающую страницы девушку Роман подумал, что его рассуждения не особо-то ей и интересны. Кажется от волнения у него пошёл словесный понос…

Несколько мгновений Даша листала в полной тишине… неожиданно её пальцы остановились и на Романа поднялись её сосредоточенные, но даже так всё равно милые глаза.

— Почему вы замолчали?.. — Глядя на мужчину она вопросительно растянула губы… но вдруг это очаровательное выражение исказилось тревогой! Улыбка с губ Даши слетела и она даже сделала движение, будто хотела отступить! Хотя и осталась на месте. — Вы чем-то недовольны?.. Боже, я не подумала! Роман Павлович! Я вам, должно быть, мешаю?..

Капитан Птачек ощутил, точно гвоздь проглотил — в горле застряла острота. Даже давление, наверное, подскочило, так как по всем чувствам глаза полезли из орбит!

Ну как же ты можешь мешать мне, Дашенька?! Как же ты можешь мешать мне, когда я так жажду твоего присутствия?! Как же ты можешь мешать, когда при виде твоей улыбки в моём сердце поют райские птицы?! Как же ты можешь мне мешать, если я тебя…

От тревоги, что девушка сейчас обидится и уйдёт сердце сжалось в комок. Еле сдерживая над собой контроль, чтобы не показать, как на самом деле он задет, Роман расслабил лицо и постарался беззаботно покачать головой.

— Ну что ты, Даш… вовсе нет… Я просто подумал, что то, как она попала ко мне в руки — это история довольно скучная…

Тень, было упавшая на лицо девушки, убежала. Обеспокоенность покинула её взгляд и на Романа взглянуло уже прежнее, самое добродушное и милое во всей вселенной существо.

— Слава богу! — Даша с облегчением вздохнула и даже приложила ладонь к груди. От этого движения её новая улыбка стала более открытой и в свете кухонной лампы заблестели её белоснежные, прямо-таки жемчужные зубы. — Я-то уж подумала, что позволяю себе лишнего…

Как касание кожи Роман ярко почувствовал, будто у него с шеи висельную верёвку сняли. В следующее мгновение на слова гостьи ему придумался остроумный ответ и он произнёс его, не успев обдумать:

— Глупости! Лучше немедленно начни позволять себе больше!

Сказав это Птачек тут же понял, какой самострел совершил! Что он такое мелет?! А что ОНА подумает?.. Только от мук отошедшее сердце вновь напряжённо съёжилось; мгновение будто застыло в стекле. Романовская улыбка стала натянутой, а обращённый к девушке взгляд выжидающим. Время потянулось, как кисель…

На самом деле эта заминка существовала только в его взбудораженном сознании, в реале же после шутки не прошло и секунды, как Даша на глазах покраснела и совсем неэлегантно хохотнула из-за сжатых губ хрюкнув через нос. А ещё через мгновение по кухне пронёсся её негромкий, зато уже откровенно весёлый смешок.

— Роман… Павлович… — Она вновь сделала движение прикрыть губы, но вновь его не завершила. — Можно подумать вы со мной заигрываете… Кстати! — Даша вновь уставилась на книгу. — А я ведь её знаю! Я уже её читала! Не эту самую, конечно, но именно эту книгу этого автора. Я вспомнила!

Внутренне ощущая, будто в нём что-то упало и разбилось, внешне Роман изобразил живой интерес.

— Да-а-а?.. И что это?.. Чьё?..

— Это Стендаль. — Тонкий девичий пальчик опустился на раскрытую страницу. — «Красное и чёрное». Замечательнейшее произведение… Я брала этот любовный роман в нашей городской библиотеке может быть где-то около года назад. О-о-ой…

На этот раза она всё-таки губы прикрыла, но Птачек успел заметить, как на них расцвёл новый смешок, а глаза школьницы стали острыми и хохотливыми.

— Что такое?.. — Будто и сам заразившись смехом Роман тоже улыбнулся, однако поспешно себя осмотрел. — Я на себя что-то уронил?..

Щёки Даши покраснели, глаза словно бы виновато опустились. Постояв так несколько секунд она подняла взор, полный… смущения?..

— Нет, я просто… ну-у-у… — Она помахала на себя ладошкой, как веером. — Да так, не обращайте внимания. Всякие глупости в голову лезут…

— Ну, Даш, ты сама виновата… — Роман наигранно строго покачала головой. — Теперь, когда ты сказала, что тебе в голову лезут всякие глупости, мне ещё больше захотелось о них услышать!

И снова Птачек с опозданием понял, что ляпнул нечто двусмысленное… Идиот! К его облегчению девушка, будто этой вольности вовсе и не заметила, сконфуженно пояснила:

— Роман Павлович… просто… ну… понимаете… — Её улыбка стала сдержанней… однако лицо осталось задорно смеющимся. — Вы читаете… любовный роман. Вы сам Роман, и читаете любовный роман. Любовный Роман… как бы… — Даша покрутила ладонью. — Просто игра слов, вот мне и стало забавно…

Птачек понял, что теперь уже точно краснеет — но, к своему облегчению, вовсе не от смущения.

— Значит… любовный роман?.. — Он поглядел на гостью из-под приподнятой брови. — Роман читает любовный роман… И сам Роман, наверное, тоже любовный. Любовный Роман читает любовный роман…

Девичьи губы задрожали, мужские тоже. Мгновение они смотрели друг на друга уже зная, что сейчас случится, и наконец… расхохотались!

— Любовный Роман, — трясясь от смеха, но специально оставаясь как бы серьёзным капитан Птачек указал на себя, — читает любовный роман. — Его руки переместились на книгу. — Ну а этот любовный роман, — пальцы томик взяли, подняли и приложили к груди, — читается вот этим любовным Романом. — Большим он ткнул в обложку, при этом одновременно как бы снова указывая на себя.

Юмор, принадлежащий лишь особому моменту…

Даша сначала смеялась сдержанно, но когда он стал кривляться ей пришлось закрыть рот, чтобы не заголосить на всю квартиру! Покрасневшая, со слезящимися глазами она выставила ладонь и замахала.

— Хватит! — На Романа уставились её полные веселья и мольбы глаза. — Остановитесь! Роман Павлович! Я вас прошу!

Шутка-то на самом деле получилась так себе: кто в детстве не слышал остроты о своём имени? Но всё-таки Птачеку стало смешно, и искренне. Смешно и хорошо лишь потому, что засмеялась она.

Глядя на еле дышащую, вытирающую уголки глаз девушку Роман подумал, что вообще-то несмотря на то, что так восхитительно прекрасна, Даша при этом ещё и ведёт себя естественно, без проблем с головой. Общаться с ней так легко… А собственно — чего это он распереживался? Да, она в самом деле, наверное, красива до неприличия… но ведь она только пятнадцатилетняя девчонка, а он, как никак, взрослый мужик! Это она должна смущаться при нём, а не наоборот!

Эта мысль немного успокоила и Птачек поглядел на восстанавливающую дыхание гостью смелее, не боясь, что та прочтёт в его лице нечто потаённое. Дождавшись, когда девушка переведёт дух, он, будто и не было только что этой сцены, как ни в чём не бывало спросил:

— А расскажи, Даш, пожалуйста, как вы с Настей сегодня день провели. И про тест по Истории, если тебя не затруднит, тоже поведай. Мне вот любопытно: как так вышло, что вас оставили после уроков?..

— О… — Всё ещё смешливо улыбаясь Даша снова посмотрела ему в глаза. — Вам это и правда интересно?

— Очень. — С самым серьёзным выражением Роман кивнул. — Мне о вас интересно всё. О Насте. О… ну… тебе…

Мимолётный мгновение… и-и-и…

Вся эмоциональная защита, вся та броня, которую он только что возвёл — всё к чертям рухнуло, стоило только Даше немного в красноречивом молчании понаблюдать, как он на неё смотрит! В какой-то момент Птачек даже подумал, что всё — кранты: от него, наверное, сейчас прикуривать можно…

За эти несколько секунд из смешливой девичья улыбка стала какой-то особенно светлой и даже, если позволить воображению полёт, счастливой. Она опустила глаза и только так, глядя в пол, позволила себе ответить:

— Роман Павлович… вы знаете… это так приятно… — Даша вновь лицо подняла, но теперь оно стало спокойнее и мягче. — Насте очень повезло, что у неё такой отец…

— Не надо, не смущай меня! — Уже не зная, как себя вести, с какой-то даже злостью Роман отмахнулся. — Тоже мне достоинство… Нечего меня хвалить! Расскажи лучше о вашем дне. Давай, я хочу тебя послушать. И вообще, — он с деланным возмущением осмотрел её с ног до головы, — почему ты всё ещё стоишь? Пожалуйста, присаживайся.

Сказано это было столь чётко и уверенно, что прозвучало более настоятельно, чем просьба. Услышав это Даша будто опомнилась и взглянула вокруг с вопросом в глазах, мол, и правда — чего это она всё ещё на ногах?..

Пока она выдвигала стул и присаживалась в голове капитана крутились две мысли. Первая о том, что хочется Даше подсобить — встать, самому выдвинуть для неё стул, помочь сеть, спросить — удобно ли?.. Но это будет уж слишком. И второе: надо постараться даже мимолётно, даже случайно не упомянуть о её матери. Для бедной девочки сейчас, может быть, редкий момент, когда она забылась от этого ужаса — ужаса потери близкого человека. Не надо лишний раз портить ей настроение.

Устраиваясь поудобней школьница так близко придвинулась к столу, что, кажется, для этого ей потребовалось поусердней выдохнуть, а её удерживаемая тёмным платьем грудь нависла над аккуратно сложенными на столешнице запястьями. Глядя на это Роман всё ждал, когда она поймёт, что прижалась к краю слишком плотно и это мешает ей дышать… пока не заметил, что её живот неподвижен и вместо этого вздымается её грудь.

— Так и чтобы вы хотели услышать, Роман Павлович? — Даша вновь блеснула в улыбке жемчугом зубов.

— Ох уж этот мне Павлович… — Птачек на мгновение опустил взгляд и со вздохом помотал головой. — Встречу его — убью…

Улыбка девушки немного померкла, вместо её приятного слуху звонкого голоса прозвучал заговорщицкий шёпот:

— Простите… Но вы же понимаете, что если Настя услышит — она может о нас что-то не то подумать?..

Она сказала это так легко, что Романа аж задело. Будто раненному ему захотелось ответить на удар ещё более сильным ударом и он с нажимом, не задумываясь над последствиями заявил:

— Может подумать, что мы с тобой близки, да?.. Согласен, нелепая мысль!

Слова эти были произнесены без злости, даже шутливо, но у Птачека, когда он фразу кончил, создалось ощущение, что он дал пощёчину самому себе.

Даша же отреагировала странно: на мгновение её улыбка стала будто вымученной, а нижняя губа через секунду вообще отвисла. В её глазах появилось непонятное, но вовсе не весёлое выражение и в целом её лицо выразило, будто ей сообщили какую-то тяжкую новость. Длилось это недолго. Вновь приняв беззаботный, даже весёлый вид Даша неожиданно смело и быстро выкинула руку и своим тонким нежным пальчиком ткнула отца одноклассницы в запястье! На мужской коже остался красноватый след от девичьего ноготка.

— Не говорите глупостей, Роман! — Она уставилась на него с шутливой, но в тоже время и неподдельной претензией. — Вы меня раните!

В груди как-то сильнее обычного стукнуло…

Как быстро может меняться настроение человека? Только сейчас Роман чувствовал горечь, но вот раз — и ему хорошо… Живо возразив против такого мрачного заявления, дотронувшись до мужчины, чтобы в шутку наказать, Даша как будто нажала волшебную кнопку и всё — его сердце снова запело! Чувствуя уже только приятно ласкающее тепло, словно слегка одурманен, Роман поглядел на собеседницу, будто только что неудачно пошутил, но вот осознал это и теперь кается.

— Хорошо, Даш, не буду… — Говоря это он держался, чтоб улыбаться глядящей на него девчонке не слишком по-ребячески, хотя о-о-очень хотелось. — Признаю, виновен… Ну так и что у вас там… в школе-то?..

Может быть за этот день, как уже за всю оставшуюся жизнь переволновавшемуся Роману показалось, но Даша словно бы вздохнула с облегчением, хоть и постаралась это скрыть. Чуть отстранившись она вновь сложила руки, точно находится в классе, и взглянула на мужчину чуть отвернувшись, вполоборота.

— Да в принципе-то всё как обычно, ничего примечательного. — Она пожала плечами. — А что бы вы хотели знать конкретно?..

Роман хитро прищурился.

— А о чём бы ты конкретно хотела умолчать?..

Даша снова хихикнула с хрюком в нос… не выдержала и засмеялась в голос! Вместе с её задорным взором на мужчину уставился ещё и её волшебный, воскрешающий душу пальчик.

— Роман… Это в вас говорит следователь?..

Не меняя хитрого прищура Птачек со значением медленно моргнул:

— А это в тебе говорит подозреваемая?..

Едва было успокоившаяся Даша рассмеялась вновь! И снова, будто стесняясь своих эмоций, прикрыла губы. С истинным наслаждением Романа смотрел, как она хохочет, как улыбается и смотрит на него с раскрасневшимися щеками. Решив, что надо хоть немного её успокоить, а то на кухню придёт дочь, уже с более холодным и спокойным тоном он предложил:

— Ну ладно, не будем тебя мучить. Расскажи хотя б про историю с тестом. Как же так вышло, что вас оставили после уроков?..

Точно прочтя его мысли Даша и сама постаралась притихнуть. Не без удовольствия Роман заметил, что это стоило ей усилий.

Шумно вздохнув, от чего её грудь заметно поднялась, девушка взглянула на мужчину уже по-новому, будто надев маску сдержанной, но дружелюбной вежливости. Тон её зазвучал, как ласковое прикосновение.

— Я и сама не знаю, как так получилась, Роман… Павлович. Артур Каримович нас об этом тесте не предупредил, но, вообще-то, он почти никогда этого и не делает. Он… он сам по себе очень требовательный учитель… — На мгновение Даша замялась; взгляд её упал, а по розовым губам пробежал язык. — Мы с Настей сдали работы первыми и он, видно, решил, чтобы времени не терять, сразу их и проверить.

Роман слушал внимательно и кивал, а когда Даша остановилась, с важным, но как будто не слишком заинтересованным видом поинтересовался:

— Ясно… И что получила Настя?..

Даша открыла рот… но, моргнув, тут же закрыла. Лукаво, однако в тоже время беззлобно на отца одноклассницы поглядев она улыбнулась и помотала головой.

— Нет, Роман Павлович, извините, я вам не скажу. Считайте это нашей с ней солидарностью.

— Вон как… — капитан Птачек приподнял брови. — Солидарность говоришь?..

Даша выдержала его взгляд и не отвернулась. Впрочем и ласково улыбаться она не перестала. Роман показательно сомкнул на столе пятерни пальцами в пальцы, как это делают в фильмах про детективов. Голос его прозвучал с неким намёком:

— Значит своих не выдаёте, да?..

— Неа! — Точно не замечая нагоняемую им атмосферу таинственности Даша бодро помотала головой. — И не просите!

Поглядев на девушку с пристальностью сокола ещё какое-то время… Роман оттаял и уже с мягким одобрением похвалил:

— Молодец. Так держать.

Её улыбка стала шире, а взгляд теплее. Так показалось…

— Ну а сама-то что получила? — Роман вскинул бровь. — Настя сказала, что ты учишься очень хорошо…

— Ну-у-у… — Даша взгляд отвела. — Могла бы и лучше… — Она повернулась обратно. — Но я надеюсь, что справляюсь. Я люблю, чтобы всё было сделано хорошо.

— Это хорошо… когда всё сделано хорошо… — С некой отстранённостью Птачек покивал. — Тавтология какая-то… Так и что ты получила? Хотя, если не хочешь, можешь не отвечать, я не обижусь.

— Я получила тройку, представляете?! — Неожиданно страшно Даша выкатила глаза, будто это не Настя его дочь, а она, и до этого она приносила домой одни пятёрки. — И как такое могло произойти?! Я же люблю Историю! Это один из моих любимых предметов! А тут такое…

— Ну… — Роман двинул плечами, — провалы бывают и у лучших. Иногда не везёт даже профи…

Свои собственные слова заставили задуматься обо ВСЕХ происходящих сейчас событиях… но не успел Птачек прийти к какой-то конкретной мысли, как мелодичный голосок вернул его в реальность:

— Вот и я так считаю. — Глядя на мужчину Даша с готовностью кивнула. — Наверное это просто была какая-то случайность. Я спешила и проставила ответы не там, где хотела. Ну или что-то в том духе…

Сказав это она посмотрела куда-то мимо и словно бы приуныла… однако уже через мгновение её глаза вновь сосредоточились на Романе и в них вскипели такие задор и энергия, точно она сейчас выстрелит из зениц лучами!

— А вообще-то, Роман… Я по Истории круглая отличница! — Даша снова выставила указательный, сейчас вверх. — Я даже выиграла три олимпиады, вот! Хотите меня проверить?!

Такого напора Роман не ждал. Он даже намеревался наконец снова выпить чаю, но лишь уставился на школьницу ошарашенно.

— Хочу тебя чего?..

— Проверить! — Даша вернула руки в строгое ученическое положение. — Задайте мне любой вопрос! По Истории. Или два. Или три! Я отвечу правильно на все и могу даже с вами на что-нибудь поспорить. Ну как — хотите?!

Хочет или нет, но Роман понял, что это неважно. Глаза Даши так горят, так искрятся желанием, что решить против неё — это девушку смертельно обидеть. Изобразив азартный и в тоже время сдержанный интерес он по-особому скривил губы и стал тереть ладони.

— Хочу ли я?.. Спрашиваешь…

— Задавайте! — Даша решительно подняла подбородок, от чего её глаза стали смотреть немного свысока. — Отвечу на что угодно!

— На что угодно?.. — Роман с удивлением округлил глаза. — Хорошо-о-о… Тогда что у меня в правом кармане?..

От возмущения девушка резко выпрямилась.

— Роман Павлович!

— Хорошо-хорошо! — Роман с улыбкой выставил ладони. — Хорошо… Тогда вот тебе первый вопрос… — Он поглядел на собеседницу серьёзней… и невольно облизал пересохшие губы. — В каком году отменили крепостное право?..

— Пфф, легкотня! — Даша небрежно отмахнулась. — Девятнадцатого февраля тысяча восемьсот шестьдесят первого. — Она взглянула на мужчину с требовательностью и категорично заявила: — Вы бьёте холостыми, капитан… Мочите артиллерией!

Вот теперь Роман удивился уже по-настоящему!

— Экие ты выражения знаешь… — Он позволил себе взглянуть на девушку игриво. — Ну ла-а-адно…

Несколько мгновений Даша как имеющий серьёзное преимущество спарринг-партнёр просто с самодовольной ухмылкой наблюдала за ним и ждала. В это время Птачек кусал губу, смотрел на неё в ответ и придумывал вопрос позаковыристее.

— А вот скажи, Дашенька… Когда Пётр Первый основал город на Неве?

Роману казалось что это вопрос достаточно сложный, всё-таки он не про страну в целом а лишь про её кусочек, но Даша — задумавшись лишь на секунду! — выпалила:

— Двадцать седьмое мая тысяча семьсот третьего!

Ожидание, что девушка будет мучиться и ломать голову рухнуло, как карточный домик! Глядя на сияющую, явно всем этим наслаждающуюся Дашу Роман понял, что с ним явно не шутят. Надо спросить что-то по-настоящему трудное… На какое-то время он погрузился в раздумья.

Прождав минуту или чуть дольше откровенно счастливая Даша не выдержала:

— Ну что, Роман — это всё?.. Ну давайте! Бог любит троицу!

— Щ-щ-щ… — Не отрывая взгляда от столешницы капитан Птачек прижал палец к губам. — Не мешай мне думать.

Даша сжала губы, но улыбаться не перестала. Боковым зрением Роман приметил, что в глазах девушки пляшут игривые огоньки.

— Хорошо… тогда… — Он поднял взор. — Тогда скажи… В каком году впервые был пройдён Берингов пролив?..

Улыбка Даши застыла, вся она точно вдруг превратилась в фарфоровую статуэтку. Долгое мгновение она продолжала смотреть мужчине в глаза, а затем скрестила руки на груди, взялась за подбородок, опустила взор и стала напряжённо думать.

С облегчением, с тщательно скрытым вздохом триумфа Роман понял, что угодил в десятку! Этот-то вопрос уже явно не из лёгких… Когда-то давно, ещё когда Птачек сам сидел кадетом на уроках, он запомнил его, так как ответ оказался очень уж необычен. Это знание, как забавный анекдот, сохранилось в памяти и оттуда не уйдёт уже, наверное, до самой смерти.

Мысленно досчитав до тридцати Роман простучал пальцами по столешнице и произнёс, будто ни к кому конкретно не обращаясь:

— Если слишком сложно, то ничего страшного — всё-таки эти знания нерядовые… — Ещё немного поглядев на сосредоточенно размышляющую девушку он добавил: — Ты, Даш, уже и так доказала мне, что хотела. Вовсе необязательно…

Словно отзеркаливая мужчину Даша подняла на него серьёзный взгляд и прижала палец к губам. Роман виновато стушевался и помахал ладонью, мол извини, не обращай внимания.

Ещё пару минут они сидели в полном молчании слушая лишь, как тихонечко готовится закипеть чайник. Наконец Даша пальцы от подбородка убрала и неспешно, не слишком уверенно вновь на своего «экзаменатора» взглянула. Как человек, которому отступать некуда а можно только вперёд, она с наигранной твёрдостью заявила:

— Берингов пролив был пройдён Семёном Дежнёвым в тысяча шестьсот сорок восьмом, за восемьдесят лет до Витуса Беринга.

Сказав это девушка напряжённо сглотнула и уставилась на мужчину с ожиданием…

У Романа чуть челюсть не отвисла… Да если бы стоял он бы сел! Точно резиновой дубинкой по голове ударенный, не скрывая во взгляде и в голосе потрясения он промямлил:

— Правильно… — И уже в голос: — Правильно, Дашенька! Правильно!

Так же как и он не пряча чувств Даша закрыла глаза и облегчённо выдохнула. Помотав головой она приложила ладонь ко лбу и взглянула на Романа уже с прежней задорной улыбкой.

— Ну вот… А вы сомневались!

Роман ощутил себя по-настоящему ошарашенным; в этом состоянии все душевные тормоза отказали и последние слова девушки послышались ему укором. Не сводя с неё восхищённого взгляда он медленно, но страстно замотал головой.

— Я в тебе, Даш, ни на секунду не сомневался… Ни на секундочку! — Продолжая глядеть ей в глаза тихим чувственным голосом он добавил: — Боже… Какая же ты всё-таки умница…

И замолчал, полностью подавленный волшебством момента.

Даша сначала будто не расслышала, но потом до неё докатилось, как через толщу воды. Не сводя своих глаз с его она быстро несколько раз моргнула, её губы приоткрылись. Несколько секунд она будто хотела что-то сказать… но с её уст не сорвалось не звука.

Время потянулось совершенно незаметно. Роману показалось, что в мире перестало существовать всё, кроме этого стола между ними, его и её. Сохраняя всё-таки частичку разума он заметил, что грудь девушки поднимается чаще, её прекрасные персиковые щёки покрыл бордовый цвет, а её глаза… её прекрасные, не сходящие с него околдовывающие глаза… Дашины зрачки увеличились, будто она приняла какой-то жуткий наркотик.

Неожиданно Роман понял, что и сам дышит еле-еле, будто боится спугнуть чудесное. Отпустив глаза девушки взгляд мужчины скользнул на её красновато-розовые разомкнутые, невыносимо притягательные губы…

В разум, как захватчик в разбитые ворота, ворвался пронзительный свист! Капитан Птачек понял, что это чайник, и что свистеть он начал не сейчас, а уже какое-то время…

Даша снова заморгала. Отвернувшись она на краткий миг растерянно опустила взор на колени… а затем, будто поняв, что её что-то беспокоит, оглянулась на плиту.

— Ох… Я совсем забыла…

Девушка поднялась из-за стола и, словно только что проснувшаяся, сделала к плите два неуверенных шага. Стоя к мужчине спиной она молча выключила газ, а взятый её нежной, но настойчивой ладонью чайник залил кипятком подготовленную кружку.

Повернувшись вполоборота и не глядя на отца одноклассницы Даша спешно, путая буквы протараторила:

— Извините… Роман Павлович… что отвлекла. Я лучше пойду… Нам ещё с Настей работу доделывать…

Не кинув на него более и косого взгляда она взяла кружку — на пол упало несколько торопливых капель. Ступая уже бодрее и держа спину прямо Даша из кухни не вышла, а будто вылетела. В коридоре протопали её мягкие, но скорые шаги, через мгновение щёлкнул замок и стало слышно, как дверь в дочкину комнату хлопнула.

Наступила мёртвая тишина.

Вместе с ней на Романа опустилось и чувство, что сейчас произошло нечто страшное… Ощущая на сердце тяжесть через силу он вдохнул. Ладонь поднялась и неспешно протянулась по всей голове, со лба и до самого затылка. Движимая хозяйской рукой старая истрёпанная книга оказалась отодвинута на край, а сам капитан выставил перед собой ладони, истощённо уронил в них лицо и медленно и мучительно выдохнул.

***

Прошло ещё не менее получаса прежде, чем из коридора снова послышались звуки. Там открылась дверь и сразу же негромко заговорили девичьи голоса. Отвлёкшись от книги Роман прислушался.

— Всё, я сама завтра отнесу. Можешь не волноваться.

— Да вот я ещё из-за какой-то фигни волноваться буду… Постой, у тебя нитка здесь.

— Где?

— Дай сниму…

Дальше разговор потёк на таких тихих тонах, что если не стоишь возле говорящего, то и не услышишь. Роман вздохнул и попытался чтение продолжить, но уже через пару абзацев сдался и томик отложил. Сцепив пальцы он нахмурился и стал ждать, что же будет следом.

Какое-то время слышались мягкие перешёптывания, затем шорох одежды и звук ударившейся о металлический крючок пуговицы или собачки на молнии. Капитан Птачек хотел встать и выйти, но внутренний голос стал внушать ему, что он не должен, что если Даша захочет — она сама попросит подвезти её, и что если он сделает к ней ещё хоть шаг — это уронит его достоинство…

Сказав себе, что всё это лишь глупости, Роман всё-таки из-за стола поднялся и неторопливо, засунув руки в карманы в коридор вышел.

У входной двери Настя вместе с Дашей. Дочь в своих любимых спортивных штанах и в белой майке с короткими рукавами; в пальцах два упакованных в мультифору листка. Даша только что выпрямила спину, в её руке ложечка, а гладкие и поблёскивающие из-за колготок стопы уже спрятались в сапогах. Случайно задев взглядом вышедшего отца одноклассницы она среагировала, будто увидела неприятного знакомого — сделала вид, что его не заметила. Отложив ложку она протянула руку к пальто.

— Что, девочки — уже закончили?.. — Капитан опёрся плечом о косяк на входе в кухню.

Поведение Даши его зацепило, но он напялил на себя маску спокойного безразличия.

— Да, пап! Слава богу! — Настя повернулась к отцу быстрее, чем пролетела бы пуля. — Ты есть приготовил?!

Такое непосредственное, такое простое… поведение дочери вернуло в сердце капельку тепла. Слабо улыбнувшись Роман одновременно кивнул и моргнул.

— Конечно, родная. Конечно, доченька моя любимая… — Тут до него дошло, что он готовил вообще-то на троих… и эта мысль как бы дала разрешение обратить внимание и на Дашу. — А что — твоя подруга с нами разве не сядет?..

По имени Роман не назвал её специально: ему хотелось увидеть, как девушка отреагирует.

Одевая пальто — впрочем не слишком спешно — Даша ещё раз подняла на него глаза, но сделала это с таким видом, будто ступает по иглам. Взор её оказался лишён всякой радости. Глядя на неё Роман даже подумал, что она либо чувствует себя плохо, либо узнала какую-то страшную новость и сдерживает себя, чтобы вновь не разреветься…

Ну что, что такого он сделал, чтобы так её обидеть?!

— Папа! Я ужасно голодная! — Настя в чувствах махнула ладонью с листками, от чего пластик зашелестел. — Когда уже мы сядем есть?!

— Доченька… — Роман взглянул на своего ребёнка с лёгким укором. — Скоро. Будь чуток терпеливее. Вот и подруга твоя, смотри — тоже, наверное, кушать хочет, но ведёт же себя прилично…

Даша отвела взгляд и от подруги и от её отца и так стояла, пока ни оделась. Поправив меховой воротник она обратила наконец лицо к однокласснице и протянула ладонь.

— Давай. — Её тонкие пальцы приняли листки. — Я отнесу их сама, как и договорились. Не волнуйся…

— А я и не волнуюсь! — Настя не грозно, но уже заметно повысила голос. — И перестань повторять! Ты уже третий раз мне об этом рассказываешь! Заело у тебя что ли?..

Даша взглянула на неё так, будто та заговорила на чужом языке. Лишь спустя несколько мгновений она, точно опомнившись, быстро поморгала и тихо, даже виновато ответила:

— Извини… Наверное я утомилась… Что-то я путаюсь…

Настя сжала губы, упёрла кулаки в бока и неодобрительно помотала головой. Тем временем за спиной дочери Роман глядел на Дашу в неком отупением, с трудом пытаясь угадать: что же он на самом деле видит?..

На лице девушки отпечаток чего-то негативного, тень подавленности… но в сам ли деле она так быстро из-за чего-то угасла или это просто кажется от неравнодушия к ней?.. Насколько сам Роман может быть объективен, если в присутствии этой девушки он то воспаряет к небесам, то пикирует в адские глубины?.. Может быть Даша в самом деле утомилась и устала и её поведение сейчас — это просто поведение утомлённого человека?.. В конце концов Роман сам, когда сильно устаёт, становится раздражительным…

Только что смотревшая на одноклассницу с дружеским порицанием дочь в миг поменялась; переменив опорную ногу она взглянула на Дашу живее и с бодростью спросила:

— Слушай! А какой у нас завтра третий?!

Не думая ни секунды та выдала:

— Биология…

— Вот чёрт… — Настя понизила голос. — Биологичка говорила, что будет проводить проверочную. Уже вторая за два дня…

— Да ладно, не переживай. — Слабо, бледно, но, глядя на Настю, Даша немного посветлела. — Если что, я тебе помогу. Просто сядешь ко мне поближе, а там уж что-нибудь придумаем.

Настя хотела сказать что-то ещё, но отец перебил:

— Даш… На улице поздно, темно и холодно. И бродят всякие… Тебя ведь надо подвезти… — Произнося это изо всех сил Роман старался выглядеть выдержанно и бесхитростно. — Или ты собралась уезжать своими силами?..

В груди клокочет противное, отвратительное чувство, что он напрашивается! Что сам клянчит! И ещё более мерзко оно от того, что, спрашивая, он приготовился услышать «нет»: видно же, что его присутствие её напрягает… Но предложить такое надо хотя бы из вежливости.

Только что Даша глядела на Настю и бледно ей улыбалась… но теперь милая дуга на её губах вновь померкла. Глаза девушки мазнули по мужчине и тут же сбежали, а её уста сжались и разжались, то ли силясь что-то произнести, то ли наоборот удержать, что не должно быть сказано.

Дочь взглянула на подругу с удивлением. Будто только сейчас вспомнив, что автобусы уже давно не ходят, что с самого отъезда со школы было решено, что Дашу домой вернёт её отец она уставилась на пальто и сапоги одноклассницы, точно до этого их не видела.

— Даш — а чего-это ты в самом деле?.. Ты чего — стесняешься?.. Да папа довезёт тебя, ему ведь запросто! Верно, пап?.. Я тебя чего-то не пойму… Чего-то ты сегодня вечером какая-то совсем чудная…

Взгляд Романа как-то сам собой сполз и застрял на полу, посредине меж ним и девочками; секунды потянулись, как кисель. Сделав три глубоких, но тихих вздоха он снова взор поднял и сосредоточился на всё ещё стоящей к нему боком молодой гостье.

Глядя мимо мужчины Даша держится теперь с лицом, кажется, полностью лишённым эмоций. Во взгляде её некое отчуждение, отсутствие мысли; губы сжаты в сухую линию. Только по горлу, если приглядится, еле заметно прокатился комок.

— Дда… Да, наверное вы правы, Роман Павлович. Что-то я не подумала… — Сказав это она отвернулась от него уже полностью. Её изящные руки потянулись к меховой шапке и сумке и, взяв их, плавно переместились к животу. — Я выйду на улицу. Мне, должно быть, нездоровится… Подожду у подъезда.

Уверенно, ни секунды дольше не медля Даша отворила дверь и вышла, тут же за собой закрыв. Из подъезда долетели звонкие, удаляющиеся вниз удары каблуков о бетон.

Настя проводила подругу теперь уже взглядом задумчивым и озабоченным. В голосе её прозвучало волнение:

— Что-то она совсем расклеилась… Наверное, пока мы занимались, она о матери вспомнила… Пап — как ты считаешь?..

Слова дочери прозвучали, как гром среди ясного неба! Ну конечно! У Даши и без него, дурака, есть, о чём переживать! Ну разумеется! Почему он об этом не подумал?!

И да — значит дочь тоже в курсе…

Отвечая Роман сделал голос серьёзным и авторитетным:

— Не знаю, доченька. Может быть… А ты ничего о её маме нового не слышала?.. Даша сегодня тебе ничего не говорила?..

— Нет. — Настя повернулась к отцу и помотала головой. — Об этом она обычно умалчивает. Но и ничего плохого тоже ведь не говорит… Может опять что-то случилось, а она просто скрывает?..

Общаясь сейчас с дочерью уже больше не как отец, а как бывалый следователь с новичком Роман важно кивнул и потёр подбородок.

— А вот это, дорогая, очень даже возможно. Видишь, какая у тебя подруга?.. Всё плохое в себе держит, других людей не хочет расстраивать. Так что да, вполне, если у неё горе, может об этом и не говорить…

На краткое мгновение они оба, погружённые в раздумья, замолчали… однако Роману быстра пришла в голову картина, где Даша стоит на улице и мёрзнет, его дожидаясь. Птачек спешно отмер и решительно зашагал мимо дочери к вешалке.

— Ладно, как-нибудь выясним! — Он расторопно накинул куртку. — Ты, Настён, если хочешь, садись кушать без меня! Не жди!

Глядя, как отец торопливо одевается, Настя в недоумении развела руками.

— Пап, ты чего?! Мы же почти всегда с тобой вместе ужинаем!

Обувшись, Роман выпрямился и поглядел на своё чадо с тёплой улыбкой.

— Ну я же сказал, — он снова притянул её за голову и поцеловал во вкусно пахнущую макушку, — если хочешь. Конечно я не буду против, если ты меня дождёшься!

На этот раз не став отстраняться Настя лишь подняла лицо и взглянула на родителя с просьбой.

— Только пожалуйста, пап — не задерживайся.

— Обещаю! — Радуясь, что дочь из его объятий не выпутывается, Роман с удовольствием поцеловал её макушку опять, с особым наслаждением смакуя вкусный, пусть и слегка поблёкший за день аромат её волос. — Буду как можно скорее!

Родительские руки Настю отпустили, перед её взором возникла его покрытая зимней курткой спина. Открыв дверь Роман ещё раз взглянул на дочку с улыбкой. И вышел. До Насти долетели удаляющиеся вниз теперь уже и его шаги.

***

Пока спускался Роман успел поменять два настроя: нет, всё-таки Даша именно из-за него приуныла, надо попытаться выяснить причину… Да нет же, чушь какая-то! Он ведь ничего дурного не сделал! Значит дочь права и она просто переживает за что-то своё. Например за мать… Когда наконец подошёл вплотную к подъездной двери Птачек уже чуть ли не со злостью приказал себе выбросить из головы весь мусор и просто плыть по течению, как получится. Чего лишний раз трепать себе нервы?.. Будь что будет!

Кнопка на домофоне неприятно засигналила. Массивная дверь вздрогнула и поддалась. Отворив её и переступив порог капитан сразу упёрся взглядом в почти сплошную черноту; в лицо ему ударил прежний, наверное, всё это время дожидавшийся его холодный ветер.

Над козырьком подъезда горит фонарь, но свет его бледен, словно вместо уличной лампочки кто-то вкрутил обыкновенную домашнюю. Чуть освоившись взгляд поймал стоящую тут же на крыльце фигуру.

Даша выделяется идеально прямой спиной и приподнятым подбородком. Её глаза смотрят вверх, в ночное небо. Мороз такой, что при каждом выдохе над ней поднимается столбик пара. Длинные каштановые локоны падают на плечи и пушистый воротник пальто, а в её тонких руках тёмная меховая шапка, которую она так и не надела. Лишь сумка заняла своё законное место, устроившись у девушки подмышкой.

Железная дверь закрылась с тихим, сглаженным доводчиком стуком. С недовольством поглядев на юную непокрытую голову Роман захотел сделать замечание… но не стал. На какое-то время он просто встал от девушки на два шага позади и тоже поднял взгляд вверх, к прячущимся за тучами звёздам.

Тишина…

Голос Даши прозвучал настолько умиротворённо, что капитан не сразу понял, что это не часть природной музыки:

— Извините за сцену, там, наверху… — Высказываясь Даша продолжила стоять спиной мужчине и глядеть на звёзды. — Я не понимаю, что на меня нашло. Просто мне… Не знаю… Я… Я почему-то вдруг почувствовала себя с вами так некомфортно…

Странно, но эти слова вовсе не досадили. Также не глядя на девушку а видя лишь звёзды Роман ответил:

— Не нужно извиняться. Мало ли что кому из нас порой в голову приходит…

Даша резко повернулась и в её взгляде, в остром отличии от её только что тихого голоса, обозначилась явная требовательность.

— Так вы на меня не сердитесь?.. — Весь её вид стал недоверчивым, словно она разговаривает с известным лжецом. — Вы не в обиде?..

Наверное какая-то магия, какой-то дух придал Роману сил, так как ему ничего не стоило с неподдельной искренностью ответить:

— Ну разве могу я на тебя сердиться?..

Даша напряжённо моргнула, из её приоткрытых губ вырвалось новое облачко. Не совсем понятно, хочет ли она что-то сказать или же в голове этой девчонки вообще сейчас ничего нет, но Роман не стал дожидаться. Первым сделав шаг он кивнул ей за собой и произнёс:

— Пойдём. На улице холодно, а ты тут без шапки дрогнешь.

И свободно, ничем не тяготясь побрёл к машине.

Первые несколько секунд капитан Птачек слышал лишь собственные шаги, но вскоре к ним присоединились поспешные перестукивания каблучков. Даша нагнала мужчину и пошла от него по левую руку. Так как смотрел вперёд Роман видел её лишь искоса, но он всё-таки заметил, что девушка идёт с полуопущенной головой, точно боится споткнуться.

Старенький «форд» привычно подмигнул, замки щёлкнули. Протянув руку к водительской двери Роман спокойно обронил: «Садись, куда хочешь», и сам тут же устроился за рулём. Двигатель зарычал с недовольством разбуженного зверя. Занятый показаниями оживших приборов правым ухом Птачек слышал, как дверь совсем рядом открылась и, спустя момент легчайшего проседания пружин, закрылась. Правую щёку лизнуло холодком. Минуты две или три среди механического рычания капитан просто сидел и смотрел то на собственные руки на руле, то на погружённый в темноту двор. Посчитав наконец, что теперь вреда механике много не будет, он снял ручник. Выкрутив колёса автомобиль помчался со двора.

Вырулив на Советскую Роман подумал и повернул не налево, на привычную уже дорогу по Мира, а направо, где дальше пролегает Комсомольская. Несколько дней назад он в минуту скуки продумывал новый маршрут до Победы тринадцать и сейчас как раз решил его опробовать.

На улицах ночного города почти никого, лишь редкая попутка мелькнёт огнями и либо обгонит, либо скроется за поворотом. До самого конца Роман не хотел поворачиваться направо, но неожиданный звук падения и девичье «Ой!» заставили его передумать.

На коленях Даши трясётся раскрытая сумка, сама же девушка нагнулась и шарит в темноте по полу, что-то ищет.

Роман вернул взгляд на дорогу. Не нужно, не нужно отвлекаться на эту девчонку! Долой её из головы! Долой!

Точно протестуя против хозяина нос вновь уловил чудесный аромат, теперь уже навсегда, наверное, памятью связанный с этой… лисой. Чувствуешь его и тебе хочется вдыхать полной грудью. Не можешь надышаться! Посопротивлявшись совсем недолго Роман всё-таки сдался и снова скосился направо.

Послышался тонкий металлический звяк… Даша остановилась и взглянула в темноту на находку; через мгновение она выпрямилась, её зажатая ладонь явилась на свет — в пальцах поблёскивает набор ключей.

Посмотрев на них девушка перевела взгляд на мужчину. Роман прямо-таки почувствовал это, как дуновение по коже! А ещё краем глаза он заметил, что Даша сжала ключи сильнее, словно они могут улететь, а её губы дрогнули, точно готовясь что-то произнести…

Помявшись и, видно, так на это и не осмелившись, Даша спрятала ключи в сумку и вернула взор на дорогу.

Советская свернула на Комсомольскую и эта маленькая двухполосная улочка потянулась мимо приземистых домов и гаражей, как тёмный тоннель, из которого только один выход. Горящие фонари убегают за окном, а в небе — вот же зима выдалась! — кажется снова начинают кружить снежинки.

Управляя Роман упрямо боролся с желанием посмотреть на Дашу снова — но этого нельзя сделать незаметно… Может что-то ей сказать?.. Облизав пересохшие губы он сделал попытку быстро придумать и вымолвить нечто важное, но вдруг упёрся в пустоту в голове, как в стену. Несколько мгновений он сжимал и разжимал губы всё-таки надеясь что-то сочинить, но потом просто сдался и дальше вёл в полном молчании глядя только вперёд.

Комсомольская вильнула на Победы и там старенький «форд» пронёсся по знакомому маршруту уже в считанные минуты. Тринадцатый дом быстро оказался в перекрестье автомобильных фар.

Зарулив во двор Роман прокатился до второго подъезда и выжал тормоз. Несколько молчаливых мгновений он глядел на свои пальцы на руле и кусал нижнюю губу. Под конец пути у него снова возникло неприятное, до боли отвратительное ощущение, что происходит нечто дурное; что он должен, просто обязан что-то сделать, достичь, предпринять — иначе случится непоправимое…

Чувствуя, что его сердце вновь начинает бешено колотиться, Роман буркнул:

— Ну вот мы и приехали…

Уже не таясь он тяжело и неприкрыто уныло вздохнул и повернул голову к спутнице: Даша смотрит на дверную ручку, как загипнотизированная. Её ладонь приподнялась, чтобы открыть… но опустилась и сжалась в кулачок.

Будто только сейчас услышав его, с милой, но немного печальной улыбкой девушка перевела взгляд на мужчину, а её мелодичный, но тоже грустный голос пропел:

— Да, в самом деле. Приехали…

Встретившись вновь, как и тогда на кухне, их взгляды вцепились друг в друга, как намагниченные. Роман почувствовал, что его сердце колотится всё быстрее и быстрее, словно он с задержанным дыханием спринтует в гору. Вдохи и выдохи его стали настолько частыми, что слышно на весь салон. Как во сне медленно Роман выпрямил спину и уселся так, что его грудь оказалась напротив Даши. Будто был под каким-то хмелем он только сейчас осознал, что она смотрит на него тоже и её прекрасное лицо застыло, как маска человека, ставшего свидетелем удивительного… Даша тоже выпрямилась, держит осанку, от чего её грудь слегка выпячивает. Её ладони лежат на коленях одна на другой, и весь её вид — это скульптура пристойности и в тоже время поэзии девичьего тела. Однако лицо… Однако глаза… Даша глядит прямо на него, да так настойчиво и так пристально, словно заколдованная, словно не может ни моргнуть ни отвернуться. Даже при слабом освещении лик её светел и будто лишён эмоций, вот только зрачки опять такие большие, будто она напугана, будто с шоком смотрит на внезапно выпрыгнувшего перед ней волка, а грудь её вздымается уже так часто, точно она от этого волка в панике бежит.

Глядя сейчас на эту девушку Роман почувствовал необыкновенное, но одновременно с этим показавшееся ему самым естественным на свете чувство: в секунду он ощутил себя и сильнейшим, самым могучим на свете мужчиной!.. И рабом. Бесправным, побеждённым и разгромленным. Рабом силы, что гораздо, гораздо сильнее даже самого могучего на свете разума.

Всё… Это крах. Последние силы тают, держаться нету больше мочи. Этот бой он не выдержал, он больше не может. Он подбит, он проиграл. Он сдаётся.

Протянув ладонь Роман с заметным трепетом, но ни на секунду дольше не задумываясь коснулся Дашиной щеки. Девушка вздрогнула, её будто ужалило током! Однако через пальцы, через свою мужскую грубую кожу, трепетно и в тоже время жадно ласкающую тёплую девичью щёку Роман почувствовал, что при всей кажущейся своей лёгкости Дашу, так магнетически смотрящую на него Дашу, этого ангела с манящими, приоткрытыми нежными губами сейчас не смог бы забрать отсюда ни ангел, ни демон…

Пальцы скользнули за девичий затылок. Ладонь ощутила нечто столь нежное, мягкое и тёплое, чего она уже давно не знала. Как по колдовству, по чужой, намного более могучей, однако исходящей откуда-то изнутри воле Роман переменил трепетность на преобладание. Пальцы сами сжались на меховом воротнике. Каким-то образом сочетая и нежность к хрупкому, застывшему в его руках существу, и неукротимую, не желающую знать протестов властность, с горячо и шумно бьющемся сердцем он потянулся сам и одновременно потянул девушку к себе. Даша поддалась легко. В этот сокровеннейший из моментов она стала в его руках самой послушной, самой отзывчивой… и самой страстной!

Их губы встретились. Оба ощутили на устах горячий, влажный, невыносимо сладостный вкус! Роман понял, что делает, полностью осознавал, что он падает, падает в пропасть! Сам бросает себя на гибель! Но эта сила, идущая изнутри, эта страсть… Плевать на всё! Певать! Всё — ничто! Есть только этот прекраснейший из моментов! Единственно! Это он настоящий а остальные ложные! Нет ничего приятнее и желаннее того, что происходит СЕЙЧАС! И нет уже сил изображать порядочность. Эта девушка сводит его с ума — и он готов сойти! Если это безумие, то пусть никогда больше он не станет нормальным!

Начавшийся ласково и мягко очень быстро поцелуй стал жадным, ненасытным, бурным! Неловкость, ещё попискивавшая откуда-то с окраины сознания, получила по голове и заткнулась. Чувствуя, что Даша отзывается на каждое его движение, что её губы страстно ищут и, находя, смакуют его губы Роман переменил позу и они вместе, не нарушая голодного соития наклонились. Теперь получилось, что он целует Дашу запрокинув ей голову. Целует жадно, никак не может и не желает насытиться. Проведший страшные дни и чудом выживший в пустыне путник мог бы так же пить и никак не напиться.

В какой-то момент губы их стали заторможеннее… и наконец разлучились. Оба глубоко и шумно, глядя друг на друга задышали. На щеках и на шее они почувствовали горячее и частое дыхание друг друга. Руки их стали понемногу ослабевать, расходиться. В неуловимый, но будто заранее оговорённый миг они отстранились и посмотрели друг на друга, точно спрашивая: «Что это сейчас произошло?..»

Глядя на мужчину взбудоражено Даша задышала ещё чаще и громче, а её движения до неловкости заспешили. Нащупав ручку девушка дёрнула её и толкнула — в салон тут же ворвалась стужа и всё тепло, что ещё сохранялось, убежало. С полуоткрытыми влажными губами и широкими взволнованными глазами ещё секунду или две Даша смотрела Роману в глаза, а затем торопливо отвернулась и вышла.

Не оборачиваясь она заторопилась к подъезду. С замершим сердцем Птачек глядел, как девушка дёрнула входную дверь и скрылась где-то там в полутьме, теперь уже недоступная для него… Сбежавшая от него.

Глаза закрылись сами собой. Спрятав лицо ладонями капитан тяжко вздохнул и с размаху бахнулся затылком об подшейную подушку. Стянув пятерни Роман веки размежил; его взгляд снова, как и пятнадцать минут назад упёрся в небо, сейчас уже затянутое поволокой падающих снежинок. Со всё ещё разожжённых, ещё помнящих нежные девичьи губы уст сорвалось:

— Какой же я дурак… Я покойник.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

• «
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19
• 20
• 21
• 22
• 23
• 24
• »