Когда уходили, на улице уже стемнело. Настя шла впереди и с отцом старалась не заговорить даже случайно. Так и топал капитан с дочкой сквозь морозный вечер молча, пока не добрался до дома. У подъезда Настя остановилась, в глазах её Роман прочёл муку пополам с решимостью.
— Пап… слушай…
— Доча, — Роман помотал головой, — это не обсуждается. Ты пойдёшь в эту школу и ты закончишь в ней девятый. А может и все остальные.
Настя возразила с раздражением:
— Да я не об этом! — Она отвела ставший вдруг неловким взгляд. — Слушай… а ты никуда сегодня не собираешься?..
— В смысле идти?.. — Роман задумался, присмотрелся к дочери. — Тебе что-то где-то нужно?..
Дочь закивала, в её глазах мелькнуло облегчение. — Папуль… ты не мог бы сходить в магазин за… тампонами?
Роман постоял, помолчал… вздохнул…
— Какие тебе?..
— Супервпитывающие бери. И зубная паста уже заканчивается. И хлеба купи, у нас дома нет.
Роман посмотрел на дочь устало, отвернулся и провёл взглядом по затенённому снежному двору. Ветер бьёт в уши, вгрызается в лицо. Мороз кусает нос и щёки. Куда ни ступи — по щиколотку проваливаешься в белое.
— Ла-а-а-адно… схожу.
Настя ликующе подпрыгнула и хлопнула в белые варежки
— Ура! А я пока картошку пожарю. Как раз, пока ты ходишь, она приготовится!
***
До сих пор, пока не обжились, Роман бегал за мелочью в местный магазинчик. Но беда — к вечеру хлеб в нём остался такой, что им только ворота подпирать. А свеженького захотелось что-то и самому, и потому капитан Птачек собрался с духом и попёр, как трактор, сквозь вьюгу и сугробы до ТЦ на пересечении Советской и Мира.
К прозрачным, самораскрывающимся дверям магазина подошла фигура с горкой снега на шапке, с льдинками в ресницах и щеками красными, как варёная свёкла. Зайдя в тепло Роман вдруг почувствовал, что от ходьбы по снежным завалам у него жутко вспотела спина. И потом пахнет, что аж чувствуется…
— Ладно… — Он снял шапку и с силой тряхнул — на пол полетели белые комки. — Домой приду — помоюсь…
Народу внутри — видимо-невидимо. Протискиваясь меж чужих боков, разыскивая дочкин заказ и избегая спрашивать дорогу к ТАКОМУ Роман ходил от отдела к отделу и вертел головой, как филин. Мимо проплывал стеллаж с тортами, когда из-за стенки долетело:
— Да пошла ты, сука!
Громко, грубо! Птачек не успел и подумать, как ноги сами понесли его в обход, ближе и быстрее к возможной ссоре! Обогнув стеллаж капитан застал рослого мужчину в форме охранника и пожилую женщину, держащую за руку девочку.
— Нихуя ты от меня не получишь!
Широкий, как шкаф, и откормленный, как бык, мужчина прижимает телефон к щеке круглого и увесистого, что канализационный люк, лица. Лбом смог бы и железнодорожные гвозди забивать, а о такую массивную челюсть сломает копыто и конь.
— Нихуя! Поняла!
Поглощённый пререканиями по телефону он, похоже, забыл, где находится. Бывшая, что ли, у него там на проводе?..
— Му-у-ужчина! — Пожилая женщина ухватила девочку покрепче и завела за спину, словно той угрожают. — Вы чего так выражаетесь?! Тут люди ходят! Дети вас слышат… А вы вон ещё, оказывается, и в охране работаете!..
Мужик раздражённо глянул на бабку и отвернулся.
— Всё! Потом перезвоню!
Спрятав телефон он шагнул к пожилой и навис над ней, как скала над деревцем.
— А тебе чего, бабуля?! Больше всех надо?! Покупай, чего хотела, и уходи. Давай-давай! Уши не грей здесь!
Женщина обомлела, одной рукой схватилась за грудь а второй, позабыв о ребёнке, стала махать, ища опору.
— Ну и грубия-я-ян… — Глядя ему в глаза, она замотала головой. — И как у вас только совесть имеется…
— А может и не имеется… — Роман сделал шаг вперёд. — Ты чего это, герой, хулиганишь? Ты не у себя дома… Ну-ка! Сбавь-ка обороты!
Охранник повернулся: от ярости его глаза полезли из орбит! Лицо вообще налилось краской, как помидор.
— А ты чего тут вякаешь?! — Он бросил руки в стороны, словно собираясь выхватить воображаемые револьверы. — По роже давно не получал?!
Роман сделал глубокий вздох, его плечи с хрустом поднялись и прошлись по кругу, разминая суставы.
— Послушай-ка ты, молодец… — Он поднял руку и ткнул в грубияна указательным. — Либо ты сейчас перестанешь бузить… либо… я сообщу в полицию и тебя заберут за хулиганство. Понял?..
Какой палитрой, какой мимикой заиграло лицо грозного! Гнев! Высокомерие! Презрение… А когда на возгласы подтянулись другие, когда в громилу впились взгляды уже десятка глаз — ещё и смущение.
— Что тут происходит?! — Через толпу протиснулся ещё один мужчина в форме охраны, только седой и с бейджиком с большими буквами: «Начальник Охраны Тимофеев А.А.» — Саня! Чего ты тут оры наводишь?!
С приходом «Тимофеева А.А» бугай почему-то сдулся. Взгляд его забегал по лицам, а румянец гнева на щеках уступил пурпуру сконфуженности.
— Артём Астафьевич, да я…
— Что я?.. Что я?! Я всё слышал! — Не глядя по сторонам, лишь в глаза подчинённому пришедший ткнул большим пальцем за спину. — Иди лучше на склад, Толе помоги! Иди-иди! Поторопись!
Зыркнув исподлобья охранник сжал кулаки и, стараясь всё-таки держать спину прямо, пошёл. Старушка шарахнулась, отступила с его дороги. Девочка у её руки глазеет на происходящее с истинно детским интересом ко всему необычному. Пропустив могучую фигуру мимо, Роман ещё мгновения стоял, чего-то ожидая… и только чуть позже позволил себе расслабиться.
— Извините! — Седой встал во весь рост и, точно намереваясь обнять всех столпившихся, широко развёл руки. — У человека жизненные неурядицы! Не судите строго! Извините, люди! Пожалуйста!
Потихоньку-помаленьку все стали расходиться. Долетели перешёптывания, обсуждения. Успокаиваясь Роман поглубже вздохнул. Стараясь не глядеть в чужие лица он вновь побрёл вдоль рядов с товарами. Что же ему там было надо-то?.. Ах да…