— Смертный, — прозвучало под сводами зала, построенного так, словно в нём даже не Ледяных Великанов, а Целестиалов собирались принимать. В натуральную их величину. Стрельчатые окна, свечками устремляющиеся ввысь, арочные несущие конструкции, куполообразный потолок, фрески на куполе и на стенах. И золото. Конечно же золото. Оно здесь вообще везде. Словно бы это не мягкий, неоправданно тяжёлый и достаточно легкоплавкий металл, вся ценность которого в его относительно высокой химической инертности, а суперуниверсальный материал для строительства! Или это, всё-таки не золото? Что-то покруче и покрепче, но выглядящее так же? Или Магия способна придать даже такому бесполезному в строительном отношении материалу дополнительные ценные свойства? Ну, так-то, да — Магия это действительно может. Но сложности и затраты энергии, времени, труда… оправданы могут быть только, если ты изначально сидишь на золотой горе и что-то другое везти сложнее, чем работать с тем, что уже есть?
Вопросы. Много вопросов. Много лишних вопросов, которые распыляют внимание, мешают оставаться сосредоточенным. А я ведь не в музее каком-нибудь, на экскурсии. Это серьёзнейший приём у почти всемогущего Царя продвинутой космической цивилизации. Самовластного самодержца, чьё слов — Закон в этих стенах. Да и за их пределами совсем не пустой звук.
Один. Один Бёрсон. Один сын Бёра. Один Всеотец. Один Царь Ассгарда, Хранитель Девяти Миров. Он внушал и соответствовал.
И да — он был похож на Энтони Хопкинса из мира Васи-сенсея. Вот только, не на добрячка из последних его ролей, а на… Ганнибала Лектора в его исполнении. Если выпустить его из камеры, снять смирительные приспособления, одеть его в доспехи, вручить Копьё Судьбы, абсолютную силу и абсолютную власть. Пожалуй, только так я смогу описать те чувства и ощущения, которые я испытывал, входя в этот зал, видя этого… аса, приближаясь к его трону по казалось бесконечно тянущемуся полу. Да, словно входишь в камеру Ганнибала. Один, без страховки, оружия, со связанными руками, а он тебе улыбается…
Вот только Один не улыбался. Не был он и гневен. Но грозен и внушителен, несомненно, был.
— Смертный, ты знаешь причину, по которой ты здесь? — вопросил он, опустив любые приветствия он. Голос не был громким или оглушительным, тихим его тоже не назовёшь — каждое слово слышалось и воспринималось отчётливо. Вот только… на каком языке он со мной говорил? Я никак не мог это уловить. Казалось, смысл слов возникает напрямую в моей голове…
Я нахмурился и применил один за одним все известные мне приёмы защиты разума от вторжений. Волевые результата не дали. Ци-техники тоже. А вот Магические сработали. Смысл последнего слова потерялся, но я успел услышать его настоящее звучание. Что-то близкое к немецкому. Очень-очень старому и архаичному немецкому.
— Нет, Царь, не знаю, — ответил я на немецком. Получилось слегка корявенько, ведь языковой практики именно этого наречия у меня давно не было. С конца сороковых, наверное. И, видимо, недостаточно уважительно, так как Всеотец нахмурился.
— Ты здесь, смертный, потому, что отыскал Тессеракт, — перешёл на вполне современный английский язык Один. Больше в голову ко мне он Магией лезть не пытался. Вежливость проявил. Однако, я не настолько наивен, чтобы вежливость за слабость принять.
Мы, кстати, были в этом зале с ним одни. Ни Фриги, ни Тора, ни Локи, ни стражей-Эйнхериев. Это и было, и смотрелось странно. Настораживало. Так-то я не обольщался и ни на секунду не забывал, насколько опасен и смертоносен сидящий напротив разумный. Бог… нет, Богом его назвать, у меня язык не поворачивается даже мысленно. Так и хочется процитировать Стива из первых «Мстителей»: «Есть только один Бог, Мэм…». По крайней мере, для меня. Не важно.
— Мне вернуть его Ассгарду? — спросил я и чуть приподнял чемодан, как бы намекая. «Тонкий намёк на толстые обстоятельства».
— Нет, — чуть дрогнули кончики его губ, изображая намёк на улыбку. Обменялись, Дзен, любезностями. — Иначе бы не приглашал сюда тебя. Достаточно было бы послать кого-то из моих сыновей или воинов. Уверен, ты не стал бы им отказывать.
— Я выгляжу таким слабым? — неприятно задело меня последнее его замечание.
— Нет, — дрогнули его губы немного сильнее. — Ты выглядишь разумным.
— Спасибо, — только и нашёлся, что ответить я.
— Ты, Виктор, в последнее время, стал заметной личностью в Мидгарде, — проговорил Один… почти без насмешки. — Убиваешь Бессмертных, побеждаешь демонов, ведёшь переговоры с Галактическими Империями от имени планеты.
— Считаешь, что я зазнался, Царь?
— Нет, — снова тронула его губы улыбка. — Почему бы и нет, если ты способен это делать? Недостоин упоминания тот, кто, имея силу, избегает всяческой ответственности. Тот, кто может совершить, но даже не пытается этого сделать. Твои же поступки — поступки сильного. Это достойно уважения.
— Но? — уловил некую недосказанность в его речи я и чуть склонил голову к левому плечу.
— Ты вышел из того мира, который знаешь, к которому привык, в котором силён и могущественен. Совершая поступки, принимая ответственность за целую планету, ты шагнул дальше. За пределы своего мира. В мир, с которым ты незнаком. Туда, где нынешняя твоя сила… ничтожна.
— Кри? — чуть прищурился я. — Они вернутся?
— Нет, — снисходительно улыбнулся Всеотец. — Кри — пыль. Я уже отправил им предупреждение по поводу Мидгарда и того, чей это огород. К тому же, им нынче не до Мидгарда. У них свои неприятности. Что-то произошло с их «высшим разумом», и теперь они на пороге грандиозной гражданской войны. Империя Кри — можно смело сказать, что она сегодня перестала существовать… в прежнем её виде и составе.
— Скруллы? Я ошибся с их высылкой?
— Нет. Не скруллы. Хотя они и представляют собой силу, мало чем уступающую Кри. В последней войне они, конечно, потерпели поражение и Кри сейчас пытаются искоренить их… в своей части галактики. Но метрополия Скруллов далеко. И Кри до неё не добрались. Так что, ты ещё увидишь однажды их корабли в своём небе.
— Понял, — медленно проговорил я, судорожно вспоминая все те десятки комиксов про этих зеленокожих, читанные мной в мире Васи. И от того, что я там вспоминал, мне плохело. Одни только полномасштабное вторжение и «Секретное Вторжение» чего стоят.
— Не скрулы должны тебя беспокоить, Виктор, — продолжил меж тем Всеотец. — А Камни.
— Танос? — нахмурился я.
— Танос… — задумчиво произнёс Один, устремив взгляд своего единственного глаза куда-то вдаль, поверх моей головы. — Теперь его зовут так… Но так ли это важно? Камни существуют миллиарды ваших Мидгардских лет. Они старше самой Вселенной. Сколько их уже было, таких Таносов?
— Тогда… я не понимаю. Если не Танос…
— Камни. Сами Камни, Виктор, — серьёзно, безо всякой улыбки сказал Один. — Сами Камни являются наивысшей опасностью для этой Вселенной.
— Камни. Не тот, кто ими владеет? — сошлись мои брови ещё сильнее.
— Ими невозможно владеть, — несколько громче прежнего произнёс Один. — Это иллюзия. Тебе только кажется, что ты ими владеешь. Но это они владеют тобой. Камни имеют свою волю и свои стремления. Их нельзя назвать разумными в полной мере, так как не обладает каждый из них разумом, даже тот, который за Разум отвечает, но у всех вместе, разум у них есть. Они все связаны друг с другом. У каждого из них есть свои особенности, но стремление у них у всех одно: они стремятся друг к другу! Они жаждут объединения! Объединения в новой Личности. Но, в тот час, когда они этого объединения добьются, когда эта новая Личность будет рождена, наша Вселенная будет уничтожена! — даже пристукнул своим копьём по полу он.
— Но как же Нидавеллир… Перчатка?..
— Перчатка… — произнёс, словно сплюнул, он. — В гордыне своей я решил, что умнее всех, сильнее, могущественнее… Достойней! Что я способен встать вровень с Творцом Вселенных. И, что для этого надо всего лишь покорить жалкие воли шести Реликтов. Я создал Перчатку. Не Танос. Я. Перчатка — это тюрьма, узилище для Камней Бесконечности. Я решил, что нашёл способ её создать… И создал! — снова пристукнул копьём по полу он. — Огонь умирающей звезды, металл Уру — прочнейший металл Вселенной, Магия, способная даже золото сравнять по прочности с вибраниумом… Я всё это объединил чтобы создать Её, вместилище, тюрьму для Камней Бесконечности, способную вобрать, втянуть, отобрать их силу, но не дать проявить их волю. И она сработала! Я смог! И тогда я собрал их. Собрал их все. Наплевав на волю отца и заветы деда, собрал. Могущество моё превзошло любые границы. И я стал безумен! — взлетел его голос к потолку зала. — Дорого мне пришлось заплатить за прозрение, — произнёс он уже гораздо тише, с легко заметной горечью. При этом, возможно непроизвольно, потянулся рукой к отсутствующему глазу, словно бы тот болел, а он хотел дотронуться до него и унять эту боль.
А я похолодел внутри. К таким откровениям я готов не был. К выволочке за самоуправство с Кри был готов. К тому, что с меня потребуют Тессеракт, был готов. Даже к тому, что попытаются убить — был. Но вот такому — не был.
Вообще, какой-то намёк на подобную трактовку концепции Камней я встречал только однажды. В мире Васи, естественно. Здесь-то мне откуда такую информацию вообще брать? Такие сведенья в обычной библиотеке не возьмёшь на почитать. Да и не в обычной тоже: в Камар-Тадже, к примеру, по Камням Бесконечности я ничего не нашёл, хоть и потратил не мало на то времени. И в должности ИО, и без должности…
А вот в мире Васи — припожалуйста! Только успевай вбивать слово «Марвел» в поисковик. Вот я и вбивал. Я ведь тогда, почти как одержимый, собирал всё, что мог найти по этой Мультивселенной. И киновселенной, и комиксам, и книгам, по ней написанным (да-да, и такое вот тоже есть).
Но вот на теорию о разумности и своеволии Камней я натолкнулся всего однажды. В одной видюшке на Ютубе у некоего «Искателя», в разборе фанатских теорий. Тогда я отнёсся к ней, как забавному анекдоту, из того же разряда, что версия о том, что Хелла мать Локи, а Ассгардцы род свой ведут от кого-то из Вечных, а Высший Разум Кри как-то связан со Скипетром Таноса…
А вот сейчас мне это всё забавным казаться переставало. Особенно, если вспомнить разборы того же «Искателя» о том, кто такой сам Один. И о том, что же такое, на самом деле, Рагнарёк.
— И… где она? Сейчас? — осторожно спросил Всеотца я.
— Уничтожена, естественно, — пожал плечами Один. — Там же, в Нидавеллире я её и расплавил. Камни вернул туда же, откуда взял. Туда, где их тысячелетиями хранили мой отец и дед. Отдал во владение тем народам, которые каждому из этих камней больше всего соответствуют. Муляж перчатки оставил в своей сокровищнице — не все же ещё умерли из тех, кто помнил её у меня…
— Но откуда тогда?.. Танос?..
— Не пытайся казаться глупее, чем ты есть, Виктор. Ты ведь несколько лет был носителем Камня Времени. Ты прекрасно знаешь его возможности по просмотру вариантов будущего и прошлого. Для меня создание Таносом Перчатки по моему проекту такая же данность, как для тебя покушение Кицилия на Древнюю. Я ведь уже сказал тебе, что владел всеми шестью Камнями.
— А ещё ты сказал, что владеть Камнями невозможно.
— Хорошо, что ты это запомнил, Виктор, — чуть прищурил свой глаз Всеотец. — Значит, ты понимаешь, из-за чего я позвал тебя сегодня?
— Из-за Тессеракта… — вздохнул я. — И Ока.
— Именно, — кивнул он. — Два Камня нельзя хранить в одном месте или у одного человека. Они начинают влиять друг на друга и на хранителя. Они шаг за шагом будут подталкивать его к сбору остальных четырёх. А возможностей у них для этого, поверь, хватает. И я не о банальном влиянии на разум носителя. Всё куда сложнее.
— Не разум? — нахмурился я.
— Нет. Это для них слишком мелко. Зачем? Они же есть сосредоточие самого Аспекта. К примеру, такая пара, как Пространство и Время. Они же способны переписывать твоё прошлое в реальном времени, в настоящем. Правда, чтобы делать это грамотно и тонко, им нужен ещё хоть какой-то контакт с Камнем Разума. Своего-то у них нет, — сказал Всеотец. А я похолодел от этих его слов, вспомнив то, что было несколько часов назад… или не несколько, а куда меньше? Как-то я перестал следить за временем со всеми этими перемещениями между мирами и валом новых впечатлений. Похолодел, потому, что как раз-таки контакт с Камнем Разума и имел. Очень плотный контакт. Да ещё и два других Камня через меня контактировали с ним… а, если вспомнить ещё и про Камень Души с его требованием к носителю… Дзен!
Я посмотрел на Всеотца испуганным взглядом. У меня такой редко бывает. Очень редко. Чего бояться неубиваемому кровавому психу-убийце? А вот сейчас страх в моём взгляде был. А глаз Всеотца наоборот — смеялся. Не зло. Нет. А эдак по-отечески, по-доброму, всепонимающе…