- Прости, Микаелеф, что отсутствовал так долго, - извинился он, - но у нас возникла небольшая проблема, касающаяся тебя.
- Что случилось? - спросил я, стараясь выглядеть бесстрастно.
- Человек, связавшийся с министерством образования, спросил о тебе и назвал твое настоящее имя. Очевидно, он очень переживал и не отстал, когда сотрудник сказал ему, что никогда не слышал о тебе. В конце концов, дело дошло до самого министра, Абдуллы Кадера. Он, конечно, прекрасно знал, о ком идет речь, и сказал этому человеку, что тебя перевели.
- Кто это был?
- Я как раз к этому и веду. Он утверждал, что ему очень нужно передать тебе что-то важное. Понятно, что министр обеспокоился и передал дело в администрацию президента, а они позвали меня. Я связался с этим человеком по телефону, который он оставил. Боюсь, Микаелеф, у меня для тебя плохие новости.
- Кто это был? - беспокойно повторил я. - Что случилось?
- Это был твой старый друг из Кербелы. Его зовут Абдулла. Он сказал, что вы когда-то жили в одной комнате.
- Да, да, - кивнул я, - я знаю Абдуллу много лет. Что с ним?
- С Абдуллой - то ничего... а вот его сын Садун...
Хашиму не нужно было объяснять далее.
- Садун мертв? - спросил я, предчувствуя неприятный ответ.
- Да. Извини, что принес плохие новости. Он был убит вчера, во время вылазки у Мехрана.
Я сразу же вспомнил Садуна - трехлетнего веселого малыша. Когда он видел, что я возвращаюсь из школы, бежал мне навстречу и бросался в мои объятья, восклицая: "Миклеф! Миклеф!" Затем я вспомнил, как последний раз видел его, - я боялся, что он узнает меня. Это было в казармах около Киркука. Он был приятный молодой человек, и меня оглушило известие о его смерти. За эти годы я прошел через многое, но впервые после смерти отца почувствовал, как глаза мои наполняются слезами. Возможно, тогда наконец сказалось и все напряжение, в котором я находился, но в тот момент я почувствовал, что сердце мое полно муки и слез.
Казалось, что Хашима удивила моя печаль, как будто такие эмоции были чем-то непонятным для него.
- Мне очень жаль, Микаелеф. Если бы я знал, что вы были так близки с этим человеком, то сообщил бы об этом более деликатно.
Я не смог ничего ответить, но он понял, что мне бы хотелось побыть одному. Хашим вышел из комнаты, а я попытался овладеть собой. Я взял лист бумаги со стола и собрался писать соболезнующее письмо семье Абдуллы. Это было тяжело, и когда открылась дверь, я начинал писать уже третий раз. Я не обернулся, полагая, что это Хашим.
- Мне только что сказали, что сын твоего лучшего друга убит. - Это был голос Саддама. Я приподнял голову и молча кивнул.
- Ты должен поехать в Кербелу, чтобы быть с его отцом, - сказал он. Ты должен быть с ним, ведь он пришел со своим горем к тебе. Через два часа ты будешь в Кербеле.
Это было очередное неадекватное проявление этого человека. Те, кого он знал близко и кем он мог располагать, никогда не были обделены его великодушием. Я льстил себе, что к их числу относится и моя персона. В такие моменты я практически забывал обо всех его преступлениях против человечества.
Следующие три дня я провел с Абдуллой. Особенно горестно было находиться в одной комнате с Аминой, его женой, которая очень тяжело переживала смерть своего младшего сына. Она постоянно причитала и стонала, лишь изредка забываясь беспокойным сном. Мое сердце болело за них. Это были простые люди, которым ничего не нужно было от других, кроме дружбы. Я делал все, что мог, чтобы отвлечь Абдуллу от его горя, но мне это не удавалось, и наши разговоры опять сводились к Садуну, к разным случаям из его детства и юности. Вечером, накануне моего отъезда в Багдад, мы сидели вдвоем в его комнате и наконец-то заговорили о чем-то другом.
- Я скучал по тебе, Миклеф, с тех пор как ты уехал. Ты знаешь, я рад, что ты процветаешь, но, хоть это и эгоизм, мне иногда хочется, чтобы ты вернулся.
- Ты даже не представляешь, как мне самому этого хочется, Абдулла.
- Почему? - спросил он с любопытством. - Ты несчастлив?
Я не знал, что сказать. Как я мог объяснить ему, почему я несчастлив, не рассказывая всего остального?
- Да, - после паузы ответил я, - я несчастлив.
- Что такое? Что-то с Амной?
- Нет-нет, с Амной все отлично.
- Значит, с работой?
Я помедлил, прежде чем ответить.
- Да, - вздохнул я, - это из-за работы.
- Никакая работа не стоит этого, - твердо сказал Абдулла, возвращайся домой и оставь эту чертову работу.
- Я не могу оставить работу. Это не так просто.
- Почему? Что это за работа, которую нельзя бросить? Что хорошего в таких деньгах и в доме, в котором ты живешь, если это не делает тебя счастливым? Возвращайся домой, Миклеф.
Я разрывался между желанием рассказать хотя бы частично о своей проблеме и опасением вовлекать во все это Абдуллу. Хоть я и не видел Абдуллу с того времени, как женился, я доверял ему более, чем кому бы то ни было, кроме родственников. Мы были близкими друзьями, и я часто ругал себя за то, что не подавал о себе вестей. Наконец я принял решение.
- Я видел Садуна после того, как его призвали в армию, - заявил я.
- Его не призвали, он пошел добровольцем, - сказал Абдулла, слегка нахмурившись, - но когда ты видел его? Он не говорил об этом.
- Более пяти лет назад. Он был в казармах, в местечке под названием Чамчамель, недалеко от Киркука.
- Да, он был там, - согласился Абдулла. - Я писал ему туда. Что ты делал в таком месте?
- Я был там в командировке.
- От министерства образования?! - недоуменно спросил Абдулла.
Я долго смотрел на Абдуллу. Мне было тяжело. Иногда мне нужно было кому-то доверять. Возможно, из-за этого и погиб Мухаммед.
- Я никогда не работал в министерстве образования. Эта история была ложью.
Абдулла недоуменно нахмурился.
- Перед тем как я расскажу остальное, - продолжал я, - ты должен обещать мне, как мой самый дорогой друг, что никогда и никому не скажешь того, что я собираюсь рассказать. Ради нашей с тобой безопасности. Это строго секретно.
Абдулла выглядел оскорбленным.
- Конечно, Миклеф, верь мне. Но в чем же дело?
- Ты наверняка помнишь, что, как-то утром, перед тем как я уехал в Багдад, меня забрали солдаты Республиканской гвардии.
- Да. Я очень волновался. Я думал, что тебя арестовали. Я помню, что после этого ты стал загадочно скрытным.
- На самом деле меня возили к Саддаму Хусейну.