Мысли проносились у Хейли в голове. Некоторые устанавливали связи, которые имели смысл. Некоторые нет. Но они висели в густом тумане, и она не могла разобрать ни одной из них.
Мак прищурился.
— Ты в порядке, детка?
— Да, — солгала она.
Он ухмыльнулся.
— Тогда давай купим нам несколько порции мороженого.
Глава 37
Было одиннадцать часов вечера пятницы, а Том все еще не вернулся домой. Дети лежали в кроватках. По крайней мере, она так думала. «Как можно быть уверенной в эти дни, — подумала Рейчел, — особенно с Келси».
Она отбросила книгу, которую пыталась прочитать, накинула халат и пошла по коридору в комнату дочери. Открыла дверь спальни и подождала, пока глаза привыкнут. Когда они это сделали, Рейчел увидела, что Келси там нет. Гнев закипел в ней, и она вспомнила прошлое воскресенье, когда еноты опрокинули мусорную корзину на заднем дворе, создав тот ужасный шум.
Она проснулась в панике и бросилась в комнату Келси. В животе у нее была тяжесть, Рейчел чувствовала что-то ужасное, ужасно неправильное. Добравшись до спальни, она обнаружила, что Келси выскользнула из окна.
Это была первая ночь, когда она вошла в комнату Келси и не обнаружила ее там, ее кровать оказалась пуста, одеяло едва сдвинуто.
На следующее утро они выясняли отношения, обе орали во всю глотку. Келси сказала, что ненавидит ее.
Ненавидит.
И что она ужасная мать.
Ужасная.
Слова дочери мучили ее.
Как и в ту ночь, Рейчел забралась в постель дочери и стала ждать ее возвращения. Лежа на мягком постельном белье, она вспоминала то время, когда они с Келси были лучшими подругами.
Случилось ли с ними что-нибудь, кроме ее полового созревания? Или она своими действиями как-то оттолкнула ее? Она хотела быть ближе к своей дочери. Она хотела, чтобы Келси доверяла ей, любила ее, нуждалась в ней, но Рейчел понимала, что частично сам виновата в новом отношении Келси. Она должна была быть в первую очередь матерью, а во вторую — женой, но уже несколько месяцев она резко поменяла свои приоритеты.
В комнате потемнело. Рейчел приподнялась на кровати, осознав, что кто-то стоит перед окном, загораживая лунный свет. Это Келси. Она вернулась домой.
Ее мысли метались, пока она пыталась понять, как лучше всего справиться с этим. Должна ли она снова разозлиться? Или она могла бы быть спокойной со своей дочерью и просто еще раз объяснить, как опасно ускользать ночью?
Рейчел села прямо на краю кровати и разгладила ладонями шелковую ночную рубашку. Затем сделала несколько долгих, глубоких вдохов. Было ли сейчас подходящее время сказать ей, что она сожалеет о том, что не была эмоционально доступна? Да, именно это она и сделает. Она будет спокойна. Келси была бы признательна за это, и они двое начали бы возрождать свои отношения.
В комнате снова стало светлее.
Куда направлялась Келси? Неужели она почувствовала, что мать находится в комнате, внутри, и сбежала?
Рейчел поспешила к окну, оказавшись там как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру, ускользающую в лес. Фигура слишком большая и высокая, чтобы принадлежать ее дочери.
Глава 38
Вентилятор громко гудел в окне гостиной, но почти не охлаждал маленький дом Ландри. Гостиная была самой прохладной комнатой на сегодняшний день, и в ней собирались все, нравились они друг другу или нет — и, насколько Эрика могла судить, скорее нет.
Было восемь часов вечера, и термометр все еще показывал больше двадцати семи градусов тепла, хотя по ощущениям казалось, что все тридцать семь. Хейли готовила на кухне этоуфф из раков, ее каштановые волосы до плеч были собраны в хвост, а поверх сарафана был надет фартук. Саша, только что проснувшийся после позднего сна, сидел за стойкой, раскрасневшийся, одна из его ноздрей была покрыта коркой соплей.
Бекки и Сикрест расположились по соседству в гостиной. Сикрест лежала на большом диване, а Бекки устроилась на диване поменьше. Они смотрели сериал «Обратный отсчет» по кабельному.
Эрика неподвижно сидела в кресле и писала. Это был третий раз, когда Хейли пригласила ее, и только во второй раз Эрика действительно пришла. С тех пор как приехала час назад, она в основном держалась особняком. Но было что-то довольное хорошее в том, чтобы просто находится у Ландри. Хоть сейчас они и проживали непростые времена, но все равно можно было ощутить, каково это — быть частью семьи. Настоящей семьи.
Она делала пометки, краем глаза наблюдая за двумя младшими девочками. В основном за Сикрест, той, кто была ближе всех. Девушка лежала, накручивая свои длинные темные волосы на палец, ее полные губы были сжаты, как будто она готова что-то сказать. Время от времени она ерзала на диване, двигая плечом взад-вперед, и вздыхала. На другом диване, ссутулившись, сидела Бекки, вздернув подбородок и сжав губы, бесстрастно уставившись в телевизор.
Когда она только приехала, Эрика подслушала их разговор на крыльце. Сикрест рассказывала Бекки о парне, которому она сделала минет, и восхищение Бекки подругой казалось более чем очевидным.
Хейли намочила салфетку в кухонной раковине, затем протянула руку, чтобы вытереть грязный нос Саши. Маленький мальчик застонал и покачал головой из стороны в сторону, сопротивляясь. Карандаш, которым он рисовал, выпал из его руки, и он закричал, заливаясь слезами.
Эрика сделала большой глоток коктейля «Джек Дэниелс» с колой, который ей приготовила Хейли, затем снова сосредоточилась на своих заметках. Она была рада оказаться подальше от своего дома, подальше от Памелы и ее бессмысленной чепухи. Эта женщина стала постоянным, нежеланным элементом, всегда приставала к ней с вопросами и трогательно пыталась стать ее подругой.
Снаружи на небольшой протоке ухали совы, ожидая своей ночной охоты. Отец Эрики однажды сказал, что многие из старших каджунов верили, что совы — это старые души, и что суеверные люди думали, что, когда вы слышите их ночью, следует встать с постели и перевернуть левый ботинок вверх дном, чтобы предотвратить несчастье. Ее отец был родом из Луизианы. Конечно, он поверил бы в такой невежественный фольклор. Эрика, как и ее мать, никогда в жизни не переворачивала обувь вверх дном. И она никогда этого не сделает.
Дверь спальни миссис Ландри открылась, и она вышла, шаркая ногами, неся серебряную собачью миску. Ее одежда была небрежно подобрана, и на ней была только одна сандалия. С затуманенными глазами женщина рассматривала их всех по очереди. Бекки, Сикрест, Сашу, Хейли, а затем Эрику. Саша в шоке сидел за стойкой, как будто в комнату только что вошел мертвец, с широко открытым ртом.
— Привет, маленькое сокровище, — проговорила она.
Саша молчал, карандаш, из-за которого он плакал, был забыт. Миссис Ландри пересекла гостиную и направилась на кухню, проходя мимо и поглаживая маленького мальчика по голове. Она наполнила миску водой и медленно направилась обратно в гостиную.
Старая, немощная собака вышла из ее спальни, громко постукивая когтями по деревянному полу. Она вытянула свое длинное тело, и несколько ее суставов хрустнули. Она посмотрела на Эрику почти мертвыми глазами.
— Привет, миссис Ландри. Вы все еще болеете? — спросил Саша, наконец обретя дар речи. Его глаза за толстыми стеклами очков походили на жучков.
Миссис Ландри улыбнулась мальчику, но ничего не сказала.
— Мама, это Эрика, — произнесла Хейли, входя в гостиную и указывая туда, где сидела Эрика.
— Привет, — сказала женщина, даже не глядя ей в глаза. Затем она направилась к сетчатой двери и поставила миску с водой на крыльцо.
— Хочешь что-нибудь поесть, мама? Я делаю этоуффи. — сказала Хейли. — Я собиралась отнести немного для тебя, когда все будет готово.
Женщина покачала головой.
— Нет, спасибо, детка.
Миссис Ландри открыла дверь шире и вышла. Старая собака последовала за ней. Затем хлопнула сетчатая дверь, и миссис Ландри ушла.
Эрика встала и подошла к кухонной стойке.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она.
Лицо Хейли было осунувшимся, в глазах стояли слезы.