"Лечь!" - неожиданно приказываю я Галине Ивановне.
Галина Ивановна бухается на пол.
- Принять положение "упор лежа"!
Галина Ивановна подчиняется.
- Лечь! - Встать! - Лечь! - Встать! Я пытаюсь перекричать грохот лебедки.
- Лечь!
- Встать!
- Лечь!..
Груз ударяет о землю; поднимается целое облако пыли, похожее на атомный гриб. Делается тихо.
- Встать! - командую я.
Галина Ивановна медленно поднимается...
- Оправиться!
Галина Ивановна одергивает гимнастерку...
- Кру-гом!
Галина Ивановна разворачивается...
- Марш!
... Галина Ивановна стоит в дверях.
- Звонили из библиотеки, - говорю я. - Пришли новые поступления. Надо их забрать.
- Хорошо, - роняет Галина Ивановна и, описав взглядом полуокружность, скрывается за дверью.
При чем здесь "хорошо"? Подчиненный должен говорить: "Есть!" или "Слушаюсь!", в крайнем случае.
8.
Вечером меня навещает Виктория. Час назад Вольдемар умотал на симпозиум - в Хабаровск, и Виктория прямо с вокзала - ко мне.
Я помогаю ей раздеться. Цепляю на "плечики" шубку, достаю из рундука тапки...
Виктория молчит, но по ней видно, что она уже знает о моем заявлении.
"Она знает, что я знаю, что она знает..."
И так до бесконечности.
Я могу только догадываться, какие арифметические действия производятся в данный момент в этой гладко зачесанной головке.
Чистый лист бумаги разделен пополам вертикальной линией. Актив и пассив. У актива есть подзаголовок "муж", у пассива - "любовник". Или наоборот: непринципиально!
Далее идут расчеты: стр. 10 (х) стр. 20 (:) стр. 4 ... и т.д.
Внизу - баланс. Он явно не в мою пользу. Но что я знаю наверняка - так это то, каким будет финал нашей встречи.
В и к т о р и я (приподнимая вуаль):
- Умоляю! Ради нашей любви. Забери свое заявление! Несолидно? Чем объяснить? Скажи, что с тобой приключился солнечный удар. Откуда я знаю про удар? Милый мой, женское сердце не обманешь. Баба, - она нутром видит!
Я (кусая локти, маячу по комнате).
В и к т о р и я (бросает последний козырь):
- А за это я отдам тебе свое самое дорогое!
Я (устремляюсь к ее сумочке).
"Шутка!"
Ладно, сдаюсь! Ваша взяла. Терпеть не могу, когда люди унижаются. Честно говоря, мне самому это директорство, как зайцу стоп-сигнал. Больше всего на свете я ценю свободное время. Короче, уговорили! Пусть Вольдемар будет академиком, а ты ... "Академшей", что ли? К тому же, когда спишь с женой академика, поневоле чувствуешь себя ЧЛЕНОМ-корреспондентом, как минимум.
Мы пьем шампанское. Виктория не сводит глаз с экрана. Там Цезарь Калигула изголяется над новобрачными. Поставил жениха "зюзей" ("зюзя" - это буква "з", поваленная набок, попой кверху,- примеч. авт.) и пользует его куда ни попадя.
"Бр-р-р! Не приведи, господь".
Я целую Викторию...
Удивительно, что она до сих пор не коснулась цели своего визита. Она не может не понимать, что с налету такие дела не делаются. Меня надо ПОДГОТОВИТЬ.
Может быть, она считает, что решит все проблемы со мной, как говорится, уже "в дверях"?
В и к т о р и я (подкрашивая губы перед зеркалом):
- Да, чуть не забыла! Забери свое заявление, не позорься. У тебя же нет никаких шансов! Ну, все, мне пора. Пока!
Я начинаю раздевать Викторию...
Переворачиваю ее с боку на бок...
Подкладываю ей под живот подушку...
Ее выдержке можно только завидовать. Что значит, польская кровь!