К тому же, у меня сегодня отличное настроение!
Есть такой анекдот. В ресторане посетитель, после сытого обеда, спрашивает официанта:
- Как у вас, братец, поступают с теми, кто, поев, отказывается платить?
Официант хмурит брови:
- Бьют и выгоняют!
- Ну, так, бейте меня и выгоняйте!
Вот в таком сыто-умиротворенном настроении - "бейте и выгоняйте!" - я разглядываю Панюхова.
Надо отдать ему должное...
(Боюсь, что "Надо отдать ему должное..." станет моей второй визитной карточкой.)
И все же, надо отдать ему должное, по отношению к остальным н е з а р е г и с т р и р о в а н н ы м сотрудникам он ведет себя вполне дружелюбно.
Тут я промахнулся!
Конечно, это уже не тот Леонид Дмитриевич, который протирал штаны в отделе информации до своего "самовыдвижения", но еще и не чванливый "завхоз без степени".
Официозно доброжелательная улыбка, едва ли не аристократические замашки...
Ни дать - ни взять: посол Нижней Вольты на дипломатическом завтраке.
"Не прост, Леонид Дмитриевич, ох, не прост!.."
А может, не зря его в армии на майорской должности мариновали? Такому дай волю - до генералиссимуса дойдет. А то и выше!
В комнату заглядывает мадам из соседнего отдела (у них там сегодня тоже какое-то торжество).
- Леонид Дмитриевич!
"Ну, Леонид Дмитриевич, прямо нарасхват!"
Панюхов встает со стула и, картинно раскланиваясь, направляется к двери...
И тут меня осеняет.
У нас же есть еще одна вакансия! Замдиректора по АХЧ. Одно дело, когда на нее претендует рядовой сотрудник информационного отдела, пусть даже несостоявшийся генералиссимус, и совсем иной коленкор, когда она д о с т а е т с я одному из претендентов, уступившему в упорной и равной борьбе. Тут уж, как говорится, сам бог велел!
"Силен, Леонид Дмитриевич! Силен..."
Сколько раз я говорил себе: недооценить - значит проиграть.
Мы переходим к десерту, и у нас появляется еще один сотрапезник Вольдемар. Вернее, его тень.
(Любопытно, что о Вольдемаре наши женщины вспоминают обычно под сладкое.)
На этот раз обсуждают его национальность.
- Свирский - поляк!- взахлеб утверждает самая осведомленная.Чистокровный поляк.
- И Виктория - полька!- вторит ей Галина Ивановна.- Ее девичья фамилия - Ясинская!
Я хлопаю себя по лбу. Мысленно, разумеется! Так вот какая сила влечет меня к Виктории. Голос крови! Дело в том, что моя бабка по отцу - наполовину полька (девичья фамилия - Высоцкая). Осьмушка польской крови, стало быть, течет и в моих жилах.
Не зря, ох, не зря в Прибалтике аборигены обращаются ко мне только на местном диалекте. Да, и "сусанинцы", несмотря на численное превосходство, чувствуют себя во мне не слишком-то уверенно. Польская кровь нет-нет да и
заявит о себе. Дикой, необузданной спесью.
Однако этническую близость к Вольдемару (и его жене) я не афиширую. Мне остается роль капитана буксира, провожающего трансатлантический лайнер в кругосветное плавание.
"Черт догадал меня родиться в России с русской фамилией" (И.Ильин).
Незаметно тональность высказываний о Вольдемаре снижается. Разговор переходит в плоскость междометий и полунамеков. Этому предшествует реплика о ГИПЕРбесстрастности Вольдемара.
Дело доходит до откровенных перешептываний.
Я ковыряю ложечкой торт и делаю вид, что в данный момент меня занимает только это.
- Инга? - получив информацию из уст в ухо, недоверчиво переспрашивает Галина Ивановна.
("Инга? Есть такая. Двадцатилетняя особа из отдела долгосрочного планирования. Студентка-заочница".)
- Да, ну...- качает головой Галина Ивановна.
Опять ей на ухо: шу-шу-шу!
- Да, мало ли с кем я могу рядом идти...
"Резонно, Галина Ивановна. Резонно!"
Домой я возвращаюсь в препаршивейшем настроении. В почтовом ящике меня ждет сюрприз. Разумеется, неприятный. "Отлуп" из "Литературной учебы".
"Отлупу" предшествует рецензия. Несколько месяцев назад я послал в редколлегию свой рассказ. И вот теперь, так сказать, в порядке обмена любезностями.
"... если вы не удосужились заглянуть в словарь и посмотреть значение слова "окунуть..."- отчитывает меня рецензент.
(Речь идет о фразе: "Она окунула ноги в шлепанцы".)
"Твою мать!" - срываюсь я. Я не заказывал ВАМ рецензию! Мне плевать, что думает о достоинствах МОЕГО рассказа ВАШ мудозвон.
Я послал вам рассказ, так? Ваше дело - взять его или отклонить. "Берем" - "Не берем"!