— Как я вышла за такого замуж? — шепчет Миа Баку. Я слышу ее громко и ясно. Ее слова обращены ко мне. Ее слова обо мне.
Я смотрю, как Бак притягивает ее к себе, обнимает за талию. Теперь они оба сомкнулись вместе, лицом ко мне. Мне противно. Я делаю шаг в сторону своей жены, и Бак отступает, как единое целое, как будто они собираются выйти из моего коттеджа. Они этого не сделают.
Я смотрю на Мию, — дрожащую, шепчущую, подлую, одетую в толстовку и спортивные штаны, и мне противно. Как я вообще мог это любить? Немыслимо.
— Послушай, Миа. Ты расстроена, и ты явно получила своего бульдога на своей стороне здесь. Не знаю, что ты сделала, чтобы заслужить это, но ладно. Я не собираюсь представлять, как вы двое трахаетесь. Вместо этого я предпочту радоваться, что у тебя появился новый друг. Вот что должно произойти. Я иду наверх спать. Утром мы поговорим. Никто никого не бросает, понимаешь? То, что у нас есть, — это нечто особенное. Подумай хоть раз о наших мальчиках, почему бы тебе этого не сделать. Мы выпили слишком много вина, слишком много стресса для одного дня, вот и все, — говорю я. Затем поднимаю руки вверх, как будто участвую в ограблении банка, и делаю несколько шагов назад. Надеюсь, я ни с чем не столкнусь.
— Давай, Миа, ты сильная, ты справишься, — подталкивает Бак мою жену, которая вытирает слезу под глазом. Черная река стекает по ее левой щеке. На ней нет водостойкой туши для ресниц. Очевидно, если бы она действительно знала, что будет делать сегодня вечером, то нанесла бы водостойкую тушь. Бедная Миа. Она под чарами Бака.
Словно прочитав мои мысли, Бак говорит:
— Теперь ты все контролируешь, Миа.
Глупый человек. Он не понимает, что я обладаю властью над нами обоими. Ее силы не существует. Я начал забирать ее в тот момент, когда мы встретились.
Миа подавляет рыдание, как бы подтверждая мои мысли.
Она выглядит ужасно. По ее щекам стекают потеки туши, а нос пузырится от соплей. Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но ничего не выходит. Миа поворачивается и зарывается липким лицом в толстовку Бака с надписью Лейксайд.
Почему бы им просто не трахнуться у меня на глазах? Я удивляюсь. Без разницы. На данный момент мне на самом деле все равно. Я хочу подняться наверх, в свою спальню. Хочу перенастроить некоторые вещи. Я поднялся на три ступеньки из гостиной, когда эта дурочка заговорила. Останавливаюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на свою жалкую жену.
— Пол. Я стою большего, чем это, большего, чем то, как ты со мной обращаешься. Я была верной, любящей женой и матерью. Я делала все, о чем ты меня просил, и даже больше. Я отказалась от своей карьеры, от своих друзей, от большинства контактов с семьей, и все это ради тебя. Когда-то я любила тебя, Пол. Глубоко и всем сердцем. Но ты больше не заслуживаешь этой любви. Я покидаю тебя, начиная с сегодняшнего вечера. У меня есть документы на развод, там, на кофейном столике. И я хочу, чтобы ты убрался из этого дома, — Миа произносит эти очень сильные слова очень тихим голосом. Она указала на меня пальцем, но это усилие, похоже, уничтожило ее. Она снова прислоняется к Баку. Садовый гном, который подговорил ее на это, теперь я понимаю. Конечно, она никогда бы не предприняла ничего подобного, если бы кто-то ее не подтолкнул. Вот почему я держал ее родителей подальше от нас. К сожалению, я недооценил Бака. На самом деле, я вообще о нем не думал. Моя ошибка.
— О, Миа. Я боюсь, что твой план просто не работает для меня. Это мой коттедж. Ты моя жена. Возьми себя в руки, — я качаю головой глупой женщине, поворачиваюсь и продолжаю подниматься по лестнице.
Глава 22
Полночь.
Я все еще качаю головой, когда поднимаюсь по лестнице своего коттеджа на озере.
Конечно, собственный капитал Мии больше, чем мой. Ее папочка стоит больше, чем вы, я и штат Теннесси вместе взятые. Ну и что? Богатство можно измерить столькими вещами: интеллектом, социальным взаимодействием, способностью к продажам и, ну, и многим другим. Интеллект — это выбор правильного костюма, идеальной машины и молодой жены, все это создано для того, чтобы вы выглядели наилучшим образом. Мужественно. Завидно.
Цель состоит в том, чтобы найти свою вторую половинку, а затем убедить ее, что она тоже нашла свою. То, что у Мии имелись деньги, было бонусом, вот и все.
О, кого я обманываю? Мы уже так хорошо знаем друг друга. То, что Миа родилась в богатой семье, было для меня всем. Я хорошо умею находить деньги, привлекать деньги, как вы могли заметить. Я не так проницателен в том, чтобы сохранять их, создавать богатство. Но теперь, когда у меня есть Миа, мне больше не нужно беспокоиться о деньгах. Вот почему я могу возиться с красоткой, хотя Гретхен бедна. Миа — мой золотой билет. Так что на самом деле эта незначительная слабость — моя страсть к трате денег — была преодолена. Из всех слабостей мира я бы выбрал именно эту. На самом деле это даже не слабость. Я просто чересчур щедр. И теперь я могу себе это позволить, благодаря моей маленькой копилке Пилмера.
Я останавливаюсь на верхней площадке лестницы. Прислушиваюсь. Стены моего коттеджа, как я уже замечал, довольно тонкие.
Что имела в виду Миа, говоря о том, что я плохо к ней отношусь? Я лелеял ее, заботился о ней, подарил ей сыновей, которых она обожает. Что она пытается мне сказать? Я слышу, как Миа всхлипывает. Неужели это я слабак, раз убегаю? Возможно, так оно и есть, но во всем виноват Бак.
Почему они вместе, когда мои дорогие часы подтверждают, что уже полночь? Как я позволил своей семье настолько выйти из-под контроля, выйти из-под моего контроля, что моя жена находится с другим мужчиной в моей гостиной, а моих мальчиков нельзя беспокоить? Как это случилось? И, на самом деле, теперь, когда это произошло, разве я, ответственный родитель, не должен быть тем, кто вернется домой, чтобы забрать детей?
Если она бросит меня, она бросит их. Никому не нравится мать, которая пренебрегает своими детьми, особенно мне.
— Миа, мне так жаль. Давай оставим бумаги. Ты можешь остаться у меня дома, — предлагает Бак, его голос совершенно ясно слышно с того места, где я стою на лестничной площадке.
Отлично сыграно, Бак. Хотя любой мужчина, который захотел бы мою жену в ее серой полноте и рыдающей печали, — слабое, жалкое подобие мужика.
Миа говорит:
— Я так много хочу ему высказать. Какой нормальный мужчина скажет своей невесте, что у него роман с клиенткой за несколько дней до свадьбы, но уверит, что все еще любит ее, что это просто интрижка? Он действительно убедил меня в то время, что она навязалась ему. Кто так делает? И почему я все-таки вышла за него замуж? Я никогда не должна была верить ничему, что он мне говорил.
Я их не вижу, но представляю, как она колотит его кулаками в грудь, как это делают актеры в «Днях нашей жизни».
— То, как ты относишься к своему супругу, — это и есть ты. Он плохой человек. Ты заслуживаешь заботы, поддержки и любви. Не контроля, обмана и подавления. Ты же знаешь это, — говорит Бак.
Ну, на самом деле, она именно в этом нуждается, Бак. Есть причина, по которой я выбрал ее. И Лоис. И Гретхен. Я знаю таких, как они. Это так, как если бы я родился с экстрасенсорным восприятием людей, которыми могу управлять. В частности, женщин, которых я могу контролировать. Я чувствую их запах, чую их. Я знаю это с той минуты, как мы сталкиваемся друг с другом, с теми, кого я могу заполучить. Точно так же, как меня можно отнести к определенному типу, таковы и они, только они этого не знают. Кстати, я никому об этом не рассказываю, поэтому, пожалуйста, ничего не говорите и не делитесь моими секретами.
Бак ошибается и в другом. Не то, как вы относитесь к своему супругу, показывает людям, кто вы есть. Все дело в том, как ты относишься к себе, насколько ты заботишься о себе. Миа стала безвольной со мной. Это ее вина, а не моя.
— Пол. Пожалуйста. Я знаю, что ты слушаешь с верхней площадки лестницы. Между нами все кончено. Мне нужно отдать тебе эти бумаги, тебе нужно их подписать, а затем я хочу, чтобы ты ушел. В противном случае я вызову полицию, — грозит Миа.
По очевидным причинам я не хочу, чтобы здесь появились копы. Хотя никогда не знакомился с ними, и меня не волнуют полицейские управления провинциальных городков, заполненные провинциалами, я бы просто предпочел не встречаться с ними сегодня вечером. Знаете, когда вы начинаете попадать в поле зрения полицейского управления, даже если это крошечная полиция Лейксайда, это может стать проблемой. Голос Мии твердый, угрожающий. Сегодня вечером, в этот момент, я не думаю, что она блефует.
У меня нет выбора. Я начинаю спускаться по лестнице. Эта неудобная ситуация. Вдвойне неприятная из-за того, что ее создал симпатичный мальчик в углу. Красивые мальчики всегда преследовали меня. Я был таким же красивым, заметьте, просто не был оснащен необходимыми вещами. Они, казалось, знали, что у меня нет подходящих штанов, чтобы ходить в танцевальный клуб в шестом классе, или денег на лучшее оборудование для футбола в седьмом. Моя мама отличалась от других мам-добровольцев, была менее собранной, всегда нервной, второсортной. Моя семья всегда находилась на ступень ниже остальных семей в моей группе друзей. Я был бедным мальчиком. Несмотря на то, что мои родители хвастались тем, что переехали в Грандвилл, купив свой первый дом в том, что они считали лучшим пригородом в городе, когда он еще им не был, я остро осознавал, что мы жили в самом дешевом доме из всех по соседству. Я знал, что мы едва сводим концы с концами. С каждым ударом я повторял себе: я никогда больше не буду бедным мальчиком. Никогда.
Я чувствую, как мои руки сжимаются по бокам. Я работаю над тем, чтобы открыть их к тому времени, когда достигну нижней ступеньки лестницы. Растягиваю улыбку, сверкая своими идеально белыми винирами.
Глава 23
00-15.
Бак смотрит на меня с позиции силы, прихорашиваясь, как петух, выигравший петушиный бой. Он дурак. Разве он не знает, что все животные умирают в этих играх? Он снова занял свое место, стоя между мной и моей женой. Я не могу поверить, что они оба одеты в свои дурацкие одинаковые толстовки с надписью: «Лейксайд». Они это тоже спланировали?
— Пол, сядь, — он указывает на место на диване. Я бросаю ему вызов, маленькая победа, и сажусь в ближайшее синее кресло. Я устал. И скучно с ними. Я зеваю.
— Мы тебе не надоели, Пол? — спрашивает Бак.
— Самоуверенный засранец, да, это про тебя, — говорю я.
Миа делает шаг вперед, ближе ко мне. Она вернулась. Я думаю, что вернул ее. Улыбаюсь своей самой обаятельной улыбкой и чувствую, как ее тянет ко мне. Я — магнит. Почти могу протянуть руку и коснуться ее руки, когда она указывает на документы на столе. Ее красное, покрытое пятнами, залитое слезами лицо выглядит отвратительно в свете свечей. Но я все еще люблю ее, бедняжку.
— Пол. Вот соглашение о раздельном проживании. Мне нужно, чтобы ты подписал его, а затем ушел и отправился в гостиничный номер, который я забронировала для тебя в гостинице «Лейксайд». Все твои вещи уже доставлены туда, — сообщает Миа. Ее голос тихий, дрожащий. Я думаю, может быть, Бак уговорил ее на все это нелепое действо. Когда мы снова останемся наедине, я все улажу. Она встает и пятится, останавливаясь рядом с Баком. Оттуда она добавляет:
— За исключением пары вещей, которые тебе не понадобятся.
Как она смеет рыться в моих вещах? Когда у нее вообще было время? Когда я ездил в магазин, покупая для нее товары из ее списка покупок, просто чтобы сделать ее счастливой? Сука. Но все равно, я уверен, что в моих вещах нет ничего примечательного. Небольшая папка о техасской земле, вот и все. Я снова задаюсь вопросом, что еще она знает, что заставляет ее пойти на этот шаг.
— Миа, ты меня удивляешь. Ты стала хитрой. Коварной. Планирующей. Все, что ты ненавидишь в этом мире. Браво, — говорю, поднимая невидимый бокал в шутливом салюте. — Я хорошо тебя научил.
Миа качает головой. Я не знаю, что делать дальше. Она рылась в моем портфеле? Что у нее есть? На мгновение мое сердце колотится в груди, когда думаю об особом конверте. Я с облегчением вспоминаю огонь в раковине.
Миа возвращается к столу, подходит ближе ко мне, держа ручку.
— У тебя останется дом в Колумбусе в качестве основного места жительства, так как он был твоим, когда мы поженились. Коттедж будет моим. Ты увидишь, что я более чем справедлива во всем.