На следующий день Светлана Афанасьевна шла с магазина и вдруг у самого подъезда потеряла сознание. Ее подняли, положили на лавочку, привели в себя, вызвали «Скорую». Приехавший врач померил пульс, сделал укол, посетовал на необычайную жару и уехал.
Посидев с товарками еще с часик, Светлана Афанасьевна опять потеряла сознание, уже основательней — не помогли ни нюхательные соли, ни уколы, поставленные вновь прибывшим доктором.
И, незадолго до прихода сына с работы, ее все же забрала скорая. Бабушки на скамеечке у подъезда, как водится, знали все, кроме главного. Ни одна старая кошелка не догадалась спросить, куда повезли Светлану Афанасьевну.
Аркадий, вызвав такси, стал объезжать больницу за больницей и обнаружил маму лишь по истечении трех часов в приемном покое пятой городской больницы, именуемой Куйбышевской.
— Почему она здесь?.. — спросил Аркадий у медсестры. — Почему еще не в палате?
Та невнятно пожала плечами. Как потом рассказала Валентина, нежданная пациентка была для всех лишней: отделения переполнены, диагноз ей никто не мог поставить. И, определив, что пациентка скорей не по его ведомству, врач спихивал ее менее удачливому коллеге. Рабочий день подходил к концу, и беспризорную пациентку вернули в приемный покой.
— Как так? — бушевал сын. — Человеку плохо. А вы! Скоты!
— Молодой человек, успокойтесь… — устало отвечала медсестра. — А то милицию вызовем.
— Да хоть пожарных! — ответил Аркадий, но ярость сбавил. — Дайте жалобную книгу.
Таковой не оказалось. Тогда Аркадий затребовал старшего. Его тоже не нашлось. В отчаянье Аркадий с таксофона, висящего между первым и вторым этажом, набрал Вику — почему он не догадался об этом раньше?..
Телефон зазвонил в десятом часу, когда семья уже мысленно отходила ко сну. Трубку взяла Вика.
— Слушаю?
— Вика… — Аркадий был так напуган, что девушка не сразу узнала его голос. — Вик, помоги?.. Вика, все плохо!..
— Ты что, кого-то убил?..
Она почти угадала.
…Выслушав Аркадия, она велела тому оставаться на месте и принялась звонить уже сама. Вскоре на лестнице, что вела к таксофону, появилась Валентина. Вид она имела при этом сонный и слегка взлохмаченный. Но суть проблемы она, не смотря на сбивчивость речи Аркаши, уловила быстро и цепко, кивнула и отправилась к больной. Ей хватило взгляда, мимолетного касания запястья Светланы Афанасьевны, чтоб составить свое мнение. Затем она позвала санитаров, и уже через четверть часа каталка ехала пустыми и темными аллеями больницы.
Ночь уже освежила воздух, где-то шумели машины, ревел компрессор на заводе. За квартал на кривых рельсах грохотал трамвай.
Каталка проехала мимо морга и вскоре вкатила в приемный покой другого отделения. Тут было тихо, тускло горел свет в коридорах, в палатах. Больную приняли, тут же определили в палату.
— Ну, все, до утра отдыхай, — распорядилась Валентина. — Все равно доктор раньше утреннего обхода не появится.
— Но как же…
— Придет в себя — ей помогут. А хуже уже не будет. Приходи утром — сказано тебе.
Взяв Аркадия за руку, она вывела его словно ребенка из здания, на воздух. Тот освежил парня, но и заставил вспомнить о том, как он устал. До дома была недалече, и Аркадий действительно пошел домой, он провалился в сон, едва коснувшись головой подушки.
Проснулся без будильника, надеясь, что события вчерашнего дня были дурным сном. Но, заглянув в комнату матери, понял, что это не так. Он не пошел на работу, а побежал в больницу.
Он спешил по тем же аллеям, коими везли каталку ночью. Нынче в пижамах по тропинкам гуляли пациенты, но было едва ли шумней, нежели ночью. Аркадий вспоминал дорогу и остановился лишь у корпуса, словно налетел на невидимую стену: над входом значилось: «Онкологическое отделение».
Аркадий огляделся: нет ли ошибки?.. Нет, прямая аллея не давала ему шанса свернуть не там. Ему оставалось лишь пройти в двери.
-
В приемном покое больницы, словно в зале ожиданий, сидел Аркадий. Вышел доктор, печально пожал плечами:
— Оперировать? Опухоль уже не операбельна.
Мама была еще жива, хотя и без сознания. Он рыдал у ее кровати, пока были слезы. Сам словно оказался пациентом больницы. Его навещали друзья. Приходил Пашка, рассказывал о заводе: от имени друга он написал заявление на свой счет, и теперь Аркадия могли не волновать прогулы.
Впрочем, тогда его не волновало ничто, кроме матери. Он бы и забывал есть, если б Вика не напоминала ему об этом. Она носила ему каши и бутерброды. Заходила и Валя. Обычно приносила ему таблетки, от которых должно было стать легче. И если они приносили облегчение, то как бы ему было тяжело без них?
Врачи говорили Аркадию, что они делают все, что в их силах. Но юноша в этом сомневался: из ординаторской порой было слышно, как там азартно играют в домино. От последней иллюзии Аркадий избавился, когда мать, так и не пришедшую в сознание, попытались выписать домой.
Юноша сотворил скандал, его сгладила Валентина, вывела на улицу.
Они присели на аллее. Мимо прогуливались пациенты, и Аркадий ненавидел их за то, что те в сознании.
— Как ты догадалась, что у нее рак?.. — спросил Аркадий.
— При непонятных случаях — везите в онкологию, — пожала плечами Валентина.
— Что мне делать?.. Может, есть возможность отвезти в Москву? Там помогут?
— В Москве своим не всегда помогают.
— А если дать взятку?
— Раку денег не дашь. От него даже партийные мрут, хотя клиники у них не чета нашим. А у нас тут чуть не у всех больных — одно лекарство, обезболивающее, морфий.
Валя вздохнула, набралась сил и продолжила.
— Аркаш… Она мучается, ты мучаешься… Послушай, давай я с медсестрой договорюсь, и мы ей поставим укол. И все закончится.
Аркадий не сразу понял, о чем речь. Когда понял — ударило в голову так, что он зашатался на лавочке, потом насупился, встал и двинулся на Валентину.
— Аркаш, ты что?.. Успокойся…
— Брысь, мразь, — заскрипел тот зубами.
Девушка еще раз вздохнула, и, поднявшись, заспешила прочь.