Теперь Аркадий всматривался в окно с неподдельным интересом. Его не интересовали деревья, что обступали железнодорожное полотно, не увлекало болото, которое занимало полосу отчуждения. Ему не было дела до домишек, которые иногда мелькали вдоль полотна.
Над деревьями клубился свинцовый сумрак, предвещая суровое ненастье. Каждый человек в форме заставлял сердце Аркадия сжиматься, почти останавливаться. И теперь милиция наверняка уберется с платформ в теплоту дежурных комнат.
Был в той поездке еще один трудный момент: путешественники отправлялись в дорогу, имея в запасе домашние харчи, ибо питаться в вагоне-ресторане было дорого и невкусно. За ценой бы, конечно, дело бы не встало, но там они бросались бы в глаза. Оттого на пересадочных станциях они отходили от железной дороги, питались в дрянных столовых и кафе, а после шли на базар, чтоб взять провиант в дорогу.
Поэтому Аркаша в дороге потерял аппетит, Валентина же едой не брезговала, на тарелке ничего не оставляла. А вот пила она мало, не давая напиться мужчине, который полагал, что нервы нужно успокоить. Но и без алкоголя идеи появлялись безумные: скажем, оставить Вальке деньги, самому сойти на станции.
Но в один день она сама достала купленную фляжку коньяка, налила себе и Аркаше.
— Что это такое? — не понял тот.
— Сегодня Пашке девять дней, — ответила Валентина.
— А ведь он совсем немного не дожил до дня рождения, — сказал Аркаша. — Ему послезавтра должно было исполниться двадцать шесть…
Он потянулся за коньячной бутылкой и разлил по пластмассовым стаканчикам еще немного. Выпили. Жидкий огонь разлился по внутренностям, в теле появилась расслабленность. Но хотелось напиться вдрызг, до отключения, и пусть завтра будет дурно.
Аркадий немного был зол на покойного товарища. Ведь Пашка погиб для того, что они могли продолжать свой бег. И сдаться просто так, без боя, означало предать его жертву. Получалось, что после смерти мертвец взял своего друга в заложники.
С другой стороны, если бы ранен был Аркаша, а не Павел, хватило бы у него смелости залечь, прикрывая друзей?.. И как бы поступил Пашка на месте Лефтерова? Несомненно, залег рядом, не бросил друга. И получалось, что как раз погибший был лучше, чище, нежели выживший.
Верно, Валентина предпочла, чтоб жив остался Пашка, — подумал Аркадий.
Но тут же понял, что это не так. Ей, похоже, было все равно.
— Я соврал. У него день рождения был в январе. А ты встречалась с ним, и даже не знала, когда у него День Рождения?.. Ты и со мною ради денег! — в сердцах бросил Аркадий.
— Дурачок! — фыркнула Валька. — Мне ведь ничего бы не стоило тебя убить, выбросить тело под откос. Ищут ведь тебя, а не меня. А с двумя сотнями тысяч рублей я бы где угодно могла устроиться. Даже домой бы вернулась.
— Так почему не убила до сих пор?
— Иногда я сама себя об этом спрашиваю.
Поезд налетел на бурю. По окнам хлестнули тугие жгуты ливня. Вдоль железнодорожного полотна стоял лес, угрюмый, совсем как из начала какой-то недоброй сказки.
— А ведь он погиб за нас! — сказал Аркадий.
— Ну и дурак, что погиб!
— Если бы он не погиб, мы бы все в тюрьме сидели.
— Не обобщай. Ты бы сидел. Я бы нашла, что сказать. А то и вовсе сбежала.
— Ах ты тварь!
Он замахнулся и ударил, но в какое-то мгновение успел отвести кулак, так, что тот не выбил зубы Вальке, а врезался в тонкую стенку купе. Возникшая боль несколько отрезвила Аркашу. Он взглянул на свою руку со сбитыми костяшками, с проступающей сквозь шелуху кожи кровь.
— Ну вот, я так и знала, — сказала Валька. — Травоядный ты человек, Аркаша. Не можешь даже человека ударить. И как тебя понесло грабить — ума не приложу. Давай хоть руку посмотрю. Ранки пустяшные, но без санобработки заживают плохо.
Она потянулась и попыталась взять его руку, Аркаша принялся вырываться, девушка настаивала, борьба нарастала. В какой-то момент поезд дернулся, набирая скорость, и мужчина рухнул на женщину. Теперь она, смеясь, попыталась оттолкнуть Аркадия, но тот вдруг заключил ее в объятия.
На секунду они замерли, глядя глаза в глаза друг другу. Он чувствовал упругость ее груди, она — его возбуждение. А после Валя вдруг молниеносно и кратко поцеловала его в губы, он нанес ответный удар, впившись в ее уста основательно — девушка отвечала.
И вдруг Аркадий почувствовал, как ее пальцы расстегивают ремень на его брюках.
Она была девственна и неопытна — впрочем, медицинское образование хотя бы дало теорию в этой области. Его знания сводились к дюжине сальных шуточек и каких-то невнятных фраз. Но подобно энтузиастам, они быстро учились.
Аркаша брал Валентину в такт с бурей, через которую несся поезд, целовал родимое пятно девушки, ее Францию, кое от страсти сделалось еще более выразительным. Та откликалась на удары, выгибаясь, запуская пальцы в его волосы.
И, конечно, они совсем не думали о предохранении. Девять месяцев казались огромным сроком, где-то соизмеримым с возрастом вселенной.
Потом, конечно отдыхали, лежа рядом и снова принимались терзать друг друга.
Свою девственность Валентина считала чем-то вроде капитала полусироты и до сего дня берегла. Но к чему нынче беглянке непорочность?..
Вот и все ее семейное счастье: узкая полка в купейном вагоне, мужчина в объятиях. Тот, на кого можно закинуть ножку. Попы расскажут нам про рай и ад, но после смерти вместо рая мы попадем всего лишь в могилу. Потому следует наслаждаться тем, что есть…
-
Пропуская встречный состав, поезд остановился на полустанке, и дабы не скучать на перроне, дежурный наряд решил пройтись по поезду. Они, было, хотели постучать в купе Валентина и Аркадия, но услышал через закрытую дверь ритмичный скрип вагонной полки, ему в такт — стон Валентины и раздумали, предположив, что только люди с чистой совестью могут так наслаждаться друг другом.