Глава 8
Утром гул отдаленных голосов разбудил Скворцову. Ей снилось, что она упала в глубокий колодец. Вокруг кружились обеспокоенные лица мамы, Андерса и почему-то Семена. В мозайке сновидения они смотрели на Машу и что-то говорили, говорили. Сверху тоже слышались голоса, но разобрать слов она не могла, как впрочем и понять, кто говорит. Наконец, сосредоточившись в своей сонной дреме, она услышала.
— Нет, Маша ни при чем. Зачем ей убивать этого Стройко, она в первый раз его вчера увидела, — голос принадлежал Анне Ивановне.
— Анечка, — это ей ответил Семен Алексеевич, — я знаю, ты знаешь. И Виктор Александрович тоже знает. Но каким-то образом она оказалась в Ратуше в момент убийства. И отпечатки в том числе и Машины, обнаружены на орудии убийства, — сокрушенно добавил он.
Мария усилием открыла глаза. Все тело онемело — она так и проспала в одной позе, полностью одетая. Кто-то, должно быть мама или тетя Тоня, укрыли ее клетчатым пледом, от которого было жарко. Голова раскалывалась. Она осмотрела компанию, собравшуюся за столом. Мама, тетя Тоня, Софья и Семен Алексеевич сидели вокруг стола. Во главе сидел незнакомый мужчина в тяжелом шерстяном пиджаке. Он сидел нахохленный на маленькой гостевой табуретке и шумно прихлебывал из чашки, локти нелепо свисали по бокам — еиу было тесно за столом. Остальные смотрели на незнакомца с почтением, мама подливала кофе в чашку, тетя Тоня подвигала ближе тарелку с бутербродами. Неизвестный от повышенного внимания не тушевался и смело брал все предложенное.
— Проснулась, дочка! — всплеснула руками мама и подбежала к дивану. Она внимательно посмотрела на Скворцову, потрогала щеки и лоб, словно проверяя, есть ли у нее жар. Анна Ивановна вглядывалась в дочкино лицо. Маша мягко убрала ее руки и потянулась. Ей хотелось сходить в душ, переодеться в пижаму и на этот раз лечь спать по-настоящему: на подушку, под теплое невесомое одеяло, но делать это под пристальным взором соседей и незнакомого мужчины ей категорически не нравилось. Домашние смотрели на нее в упор, разглядывали словно увидели ее в первый раз. Наскоро пригладив волосы, Маша села. Тут же мама поставила перед ней поднос с завтраком.
— Машенька, тут к нам Виктор Александрович Приходько зашел, — незнакомец кивнул Скворцовой. — Он — Сёмин бывший одноклассник и, по совместительству, начальник убойного отдела. — Анна Ивановна уважительно посмотрела на человеква в пиджаке и подлила еще кофе.
Виктор Александрович смотрел на Машу. Лицо его не выражало никаких эмоций. Он неотрывно изучал глазами заспанную девушку, явно растерянную. Скворцова же старательно пыталась понять, почему на их кухне, ранним утром сидит начальник убойного отдела.
— Маша, здравствуйте, — с легкой хрипотцой произнес Виктор Александрович, — меня тут Сёма попросил зайти. Такое дело… Дело на самом деле не очень хорошее, — продолжал он, — пришла экспертиза из Петрозаводска. Так вот, в том числе ваши, обнаружены на орудии убйиства.
Маша открыла было рот, чтобы что-то сказать, но слов не находила. Она лишь ошарашаенно смотрела на Виктора Александровича.
— Дело, как я говорю, не очень, — Виктор Александрович отпил из чашки. — Другие отпечатки мы еще пробиваем. Сегодня утром взяли у жены покойного да у зазнобы его любовной. Обещали к вечеру прислать. Еще есть какие-то минимум человека два-три.
— А орудие убийства-то какое? — сообразила спросить Мария.
— А я не сказал? — удивился начальник убойного отдела, — орудие — нож и довольно тупой. Стройко ударили несколько раз, последний удар пришелся прямо в сердце и стал смертельным. Если б убийца не попал в него, а судя по всему попал он туда случайно, Стройко бы выжил да сам бы нам все рассказал. Но теперича чего говорить, надо убийцу искать, — подытожил Виктор Александрович.
— Так а кто его убил? — не поняла Маша.
— Так вот в том-то и дело. Сергей, он вчера тебя в участке оформлял, — Скворцова кивнула — помнит его, — Сергей наш считает, что ты его убила. Но я смотрю на тебя и вижу, что ты вряд ли кого-то убивала. Ну, может, назойливого комара когда-то.
— Вы меня арестовывать приехали? — угрюмо спросила Скворцова.
— Никак нет, — развел руками Приходько, — пока нет во всяком случае. Я зашел с Семеном повидаться да с тобой потолковать, раз уж так сложилось. Ты как сама думаешь, кто Стройко мог убить? Не слышала ли ты чего подозрительного в Ратуше?
Шестеренки в машиной голове лихорадочно закрутились. Она сама себе этот вопрос задавала вчера несколько раз, пока была в полиции. Кому понадобился Петр Иванович? К этой задаче прибавилась теперь еще одна: каким образом на ноже оказались ее, Машины, отпечатки. Девушка в изнемождении закрыла глаза.
— Не знаю, — не размыкая век промычала Скворцова. — Мы вчера со Стройко целый день по объектам ездили. Вечером он меня в Ратушу позвал. Он Ратушу снести хотел и поставить отель класса люкс на этом месте. Для нашей телевизионной и политической элиты.
— А почему так поздно вечером? — удивился Виктор Александрович.
— Вчера в отель приехала его жена. А в отель изначально Стройко заселился со своей любовницей, Александрой. И две дамы начали нехилый бой за его сердце прямо на глазах всех в отеле. Думаю, Петр Иванович просто захотел сбежать из напряженной ситуации и заняться работой. Ведь на работе у него тоже случился косяк, — Маша задумалась. — Вчера на последнем объекте произошел неприятный разговор. Екатерина Андреевна, управляющая, — пояснила всем собравшимся Маша, — сообщила, что объектами Стройко заинтересовался некто Верховодцев.
— Верховодцев? — удивленно воскликнул Виктор Александрович. Семён, сидевший рядом, тоже озадаченно поднял брови.
— Интересная картина вырисовывается, — задумчиво крякнул Приходько. — Верховодцев у нас в округе — фигура заметная, знаменитая, можно сказать. Он же местный, в Москву, конечно, уже давно перебрался, но корни свои не забывает. Благодетельствует то тут, то там. Площадки детские открывает.
— Как думаешь, Саныч, он что ли Стройко этого порешил? — спросил Семен Алексеевич.
— Вряд ли, Сёма, — задумчиво произнес Приходько, — он мокрухой не занимается. Женщины за столом поморщились, услышав жаргонное слово. Виктор Александрович виновато улыбнулся, что поделать, профдеформация.
— Маша, а скажи-ка мне вот что, — Виктор Александрович перешел на «ты», — Екатерина Андреевна говорила что-нибудь из-за чего Верховодцев хочет объекты для себя? И что она сама по этому поводу думает.
Скворцова задумалась.
— Екатерина Андреевна, как мне показалось, совсем не против под началом Верховодцева начать работать. Стройко по своей натуре жадноват и работникам платит по самой минимальной ставке. У нас в Новый год скандал был: одна горничная уволилась и грозилась пойти в газеты. Петр Иванович от нее откупился, но, похоже, другие захотели пойти по ее пути. Екатерина Андреевна дала понять, что Верховодцев готов платить всем больше. Соответственно, все с большим удовольствием стали бы работать на него.
— И еще, — прибавила Маша, — управляющая мягко дала понять, что если Стройко не согласится либо на повышение зарплат, либо на продажу Верховодцеву, его уберут. А вечером Петр Иванович умер. Так что же это получается, — округлила глаза Скворцова, — Верховодцев что ли его приказал убрать?!
— Уж больно топорно получается, — покачал головой Виктор Александрович, — такие люди как Верховодцев действуют тоньше. Да и убирать вот так, убийством, да таким неловким. Сейчас уже не девяностые. Хотя все может быть, — заключил Приходько.
— А расскажи-ка мне еще, ты каким образом со всеми этими Петрами Ивановичами связана? — Приходько посмотрел на Скворцову, — да ничего не упускай. Все может быть важно. Тем более, что пальчики твои на ноже есть.
Мария вздохнула. Отхлебнула остывшего кофе и принялась рассказывать. Она старалась вспомнить самую маленькую деталь нескольких последних дней.
Приходько ушел, аккуратно записав рассказ в свой видавший виды блокнот. На пороге он попрощался тепло со всеми и обещал держать в курсе хода событий. Маша так и осталась сидеть на диване, во вчерашней одежде, не в силах подняться. За Виктором Александровичем в след ушли и Софья с Семеном. Мама с тетей Тоней начали убирать со стола. Маша равнодушно следила за ними. Чтобы избежать тревожных взгядов, которые то и дело кидали на нее женщины, она поднялась с дивана и пошла в ванную.
В ванной она разделась и сложила вещи, пропахщие дорогой, убийством и тюрьмой в корзинку для белья. Скворцова посмотрела на себя в зеркало. Беспокойная ночь и тревоги залегли тенями и морщинами на лице. Глаза лихорадочно блестели, и Маша даже потрогала свой лоб — не поднялась ли от волнений температура. Лоб был потный, но холодный, к нему неровными прядями прилипли волосы. Мария встала под теплый душ и начала намыливать все тело. Нехитрые банные процедуры всегда помогали ей прийти в себя и вернуть мысли на место. Почти полностью равнодушная к декоративной косметике уходовую она любила. Гели, скрабы для тела, бесконечные лосьоны с запахом и без, сыворотки и маски для лица — все это ей очень нравилось. После душа она протерла запотевшее зеркало полотенцем и порадовалась виду: она выглядела менее уставшей, щеки порозовели. Маша с удовлетворением отметила, что выглядит она все же неплохо. Да, не так холено и ухоженно, как Александра, но все же в ее естественности был свой шарм. Она достала любимый крем для тела с запахом печеного яблока и тщательно намазала каждый сантиметр своего тела. Чем меньше оставалось в банке средства, тем больше вопросов возникало в Машиной голове. Кто убил? Когда? (на этот вопрос, конечно, легче всего было ответить. Судя по всему убийство произошло всего за несколько минут до того, как она вошла в Ратушу). И из-за чего? Каким образом ее отпечатки остались на ноже? «Ничего, — подумала Маша, — я обязательно найду того, кто убил Стройко. А поможет мне в этом Андерс».
Мария решительно вышла из ванной, села за стол и заметила, что мама сварила еще целый кофейник. Не произнося ни слова, Анна Ивановна поставила перед дочерью чашку, придвинула к ней вазочку с конфетами. Завтрак уже прошел, обед не наступил. Самое время для перекуса. Сама она пристроилась рядом, напротив со скорбным лицом уселалась тетя Тоня.
— Надо нам, доченька, с этим делом разобраться, — начала мама, — хорошо, что Сёма, то есть Семен Алексеевич знаком с Приходько. Так мы сможем получать внутреннюю информацию. Но самим тоже надо шевелиться, а то не ровен час и тебя под белы рученьки — Анна Ивановна не закончила фразу, а лишь развела руками. Маша удивленно посмотрела на мать.
— А что? — ответила на ее взгляд Анна Ивановна, — мы с Тоней «Тайны следствия» смотрим, знаем, как все может обернуться. Сдается мне, ты в эту историю попала случайно, но злоумышленник, похоже, и рад был. Антонина Михайловна кивнула. Судя по всему, пока Мария предавалась размышлениям под душем, они обсудили ситуацию и даже составили план действий.
— Мамуля, вы не переживайте. Я уже и сама сообразила, что кто-то решил меня подставить, раз я так удачно в Ратуше оказалась. Только вот кто? Этого я никак не могу понять. И, если честно, вообще не понимаю, кому потребовалось убивать Стройко. Бизнесмен он не богатый, скорее средней руки. Ума ни приложу, неужели и правда этот Верховодцев решить его убрать? — Маша озадаченно пила из кружки и разворачивала фантик за фантиком. — А ты знаешь его? Ежели он земляк твой?
Анна Ивановна заметно поморщилась.
— Верховодцева самого я знаю шапочно, но про него много знаю. Он фигура в городе всегда был заметная. Учился он класса на классов на пять-шесть младше, стало быть сейчас ему около шестидесяти. Он еще в младших классах умудрялся фарцевать. Отец его получал товары из Финляндии, сама понимаешь — незаконно — и пристроил Диму, так Верховодцева зовут, торговать. Вначале тот просто бегал по поручениям «подай — принеси», а потом и сам стал товар привозить и торговать. Чего греха таить, мы с Соней сами у него пару раз чулки покупали, но потом перестали. На руку он был нечист. Цену одну назначит, потом другую просит, и деваться уже некуда. Даешь, сколько говорит. — Анна Ивановна вспоминала и в задумчивости крутила пальцем по ободку кофейной чашки. — Потом уже он уехал в Петрозаводск учиться, там он стал, как это сейчас называется, бизнесменом. В те времена мы еще называли таких людей как есть — бандитами. А уже в начале девяностых он в Москву подался, и там уже развернулся, как хотел. Теперь вот он в Сортавала главный благотворитель. Софья рассказала, что даже школу нашу, где мы все учились, собираются его именем назвать.
— Ну попала ты, Маруся, — изрекла молчавшая до этого Антонина Михайловна. — Надо нам про Стройко, да и про Верховодцева побольше узнать. Только как? — она озадаченно посмотрела на Скворцовых.
— Есть у меня идея одна, — сказала Маша, — только надо мне позвонить. Она достала свой телефон, в котором еще теплилась одной палочкой зарядка. Вчера она совершенно не вспомнила подключить аппарат. Скворцова нашла в адресной книге номер Андерса Берга и отправила сообщение. «Влипла в историю. Могу обвинить в убийстве, нужна помощь». Ответ не заставил себя ждать: «Ну ты даешь!! Позвоню через пару часов». Маша облегченно вздохнула, поставила смартфон на зарядку и открыла компьютер. До звонка она хотела поработать.
Через несколько часов Маша удовлетворенно посмотрела на свои записи.
Первым делом она, конечно, позвонила Сове. Услышав об убийстве главного и самого важного клиента «Фантазии», директор бросил трубку. Через нескольо минут, придя в себя, он перезвонил Скворцовой и завалил ее вопросами. Шеф был безутешен, он оплакивал Стройко, как родного. Мария и сама понимала, что смерть эта ударила их маленькую компанию под дых. Андрей Степанович более спокойно отнесся к новости о том, что Маше, одному из его самых главных сотрудников, может быть предъявлено обвинение в убийстве.
— Ну ты же, Скворцова, не убивала его? Или пырнула все же нашего благодетеля? — шутливо поинтересовался он.
— Не убивала, конечно, сдался он мне. Кто нам деньги-то платить будет теперь? — хмуро отозвалась Мария. — Ты мне вот что скажи, Андрей Степаныч. Как ты Стройко к нам в клиенты заманил? Мы компания маленькая, местечковая даже можно сказать. Почему Петр Иванович к нам обратился, а не кого-то из Петербурга нанял.
Сова затих на другом конце затих.
— Ты понимаешь, Маша такое дело, — пустился в объснения Сова. — Дело, конечно, не очень честное вышло, но как есть. Помнишь, я в Петербург ездил перед самым первым локдауном? — Скворцова хмыкнула в трубку, давая понять, что помнит. Андрей Степанович продолжал. — Там люди тогда понимали уже, что дело пахнет керосином и гуляли, как в последний раз. Ну и я с ними. И так в один прекрасный вечер я со Стройко в баре пересекся. Слово за слово, и мы с ним уже на брудершафт за спасение мира пьем. В угаре я все же сообразил протолкнуть ему идею сотрудничества. Петр обмолвился тогда, что его базы в Карелии почти пустуют. Я ему и предложил поработать с местным агентством, то есть с нами. Мы же сами колорит весь местный знаем. Да не просто предложил, но и взял у него буквально на салфетке расписку. Как он ее потом не оспорил — я не знаю. Но вышло так, что на следующий день его секретарь мне позвонила, и к вечеру мы уже заключили контракт с ним. На бумаге, самый что ни есть настоящий. Ну а дальше ты сама знаешь.
— Интересно, то есть о «Фантазии» до этого Стройко ничего не знал? — Маша записывала все в блокноте.
— Нет, не знал. Более того скажу, он вообще не знал, что такие услуги где-либо кроме Москвы и Петербурга предоставляются. Он думал, что мы тут в Петрозаводске до сих пор с туеском по лесам ходим. Ты, Скворцова, смотри у меня, хоть в тюрьму не угоди. — заключил Андрей Степанович. Маша клятвенно пообещала сделать все возможное.
После разговора с начальником Скворцова задумалась. Если Стройко до встречи с Совой ничего не знал об агентсве, то вряд ли предполагаемый убийца хотел подставить Машу. Скорее всего, как она и предпогала, в поле зрения она попала случайно, приехав в командировку. Следует об этом рассказать Андерсу в разговоре.
Девушка углубилась в дебри интернета. Удивительно, сколько люди добровольно выкладывают о себе в сети. Вот взять даже Александру — ее профиль Мария открыла первым. Страница не секретная, то есть любой, то знает имя и фамилию может посмотреть, чем она живет. Судя по всему, в Петербург Саша перебралась несколько лет назад из маленького городка в Ленинградской области, а чуть больше двух лет назад она познакомилась со Стройко. Портретной фотографии Петра Ивановича в инстаграмме, конечно, не было — любовник был женат, но по очертаниям подбородка, рук и спины, которые то и дело мелькали на снимках, Маша вычислила своего убитого заказчика. Стройко Александру баловал: то и дело появлялись снимки с именитыми сумочками, дорогими украшениями, до локдауна Петр Иванович охотно ездил заграницу с девушкой. Последняя публикация датирована двумя днями ранее: мужественные руки лежат на руле. Фотогграфию Саша подписала романтично: «С любимым на север». Фотографии давали понять стороннему наблюдателю, коим сейчас была Мария, что жизнь девушки не обременена заботами, она любима и любит, и живет полной жизнью. Так ли это? Мария черкнула пару заметок в блокнот.
Карточки на страничке Людмилы Стройко разительно отличались — никакой дополнительной обработки и незамысловатые сюжеты: цветы, дачная жизнь, посиделки с подругами, успехи детей и редкие выходы в свет. В отличие от Александры, Люда не ездила заграницу или не афишировала свои поездки. В ленте Петр Иванович появился лишь однажды черно-белой фотографией со скромной подписью «35 лет совместной жизни». На фотографии двое молодых людей влюбленно смотрели друг на друга, не замечая снимающего. Маша посмотрела на дату — публикация была сделана в августе прошлого года, когда Стройко во всю крутил роман с Александрой.
Мария размышляла. Очевидно, что обе женщины знали о существовании друг друга. Стройко не был настолько глуп, чтобы скрывать свой статус. Возможно, с Александрой он и не планировал ничего серьезного, поэтому сразу сказал ей, что женат. Та оказалась хитрее, и Петр Иванович в нее влюбился. И влюбился настолько, что решил развестись. Людмила тоже оказалась неробкого десятка и гулящего мужа так просто не отпускала. Она надеялась вернуть его в лоно семьи, поэтому-то и приехала вчера в Сортавала. Теперь Скворцова жалела, что убежала из гостиницы сразу, как только предоставилась возможность. И из житейского любопытства и для дела было бы полезно узнать, отчего Стройко назначил встречу так поздно вечером.
Сам Петр Иванович Стройко страниц в социальных сетях не завел, однако профиль заказчика обраружился портале «Ваш бизнесмен». Представленный парадной фотографией Стройко выглядел моложе, чем в жизни. На странице короткими фактами была представлена биография коммерсанта. Родился, учился, женился. Оказывается, несколькими годами ранее Петр Иванович был награжден титулом «Лучший бизнесмен года» и получил награду прямо из рук губернатора Ленинградской области. Отметка о награде была сопровождена фотографией с церемонии. Довольный Стройко принимал диплом из рук властьимущего, на заднем фоне горделиво стояла Людмила. Она смотрела на мужа с большим удовлетворением, как Пигмалион смотрит на свою Галатею. Скворцова еще покопалась в результатах поиска. Ничего революционного найти не удалось — несколько заметок об удачном бизнесе, каких-то благотоворительных балах, и две — о базах отдыха в Карелии, написанных самой Машей.
Для полноты картины Мария забила в поиске имя «Дмитрий Верховодцев» и первым делом открыла ссылку на уже знакомый портал «Ваш бизнесмен». Профиль Верховодцева походил на профиль Стройко как потерянный в индийском фильме брат-близнец, даже фотографии были похожи. Биография была такая же. Родился, учился, работал, женился. О фарцовом прошлом, о котором утром поведала Анна Ивановна, ни слова не было — наверняка, работа отдела связи с общественностью. Ничего интересного. Маша открывала ссылки дальше — в основном деятельность выходца из Сортавала освещали местные же газеты. Московские же журналисты, похоже, не баловали вниманием местечкогового бизнесмена. Одна статья привекла внимание Скворцовой — «Благотворительность, омытая кровью». Маша нажала на ссылку. «Страница удалена или не найдена».
— А вот это уже по-настоящему интересно! — вслух воскликнула она.
Анна Ивановна встрепенулась. На другом краю стола она отчаянно боролась с подругой и пыталась обучить ее работе в «Тимз». Антонина Михайловна старалась, но у нее выпадало из головы, куда нужно нажимать, куда смотреть, и как сделать так, чтобы было слышно и невидно, и наоборот. Она основательно подошла к делу и вела записи того, что говорила Анна Ивановна, однако для того, чтобы писать и смотреть в экран Антонине требовались разные очки. Она торопливо меняла их, и это значительно замедляло процесс. Подруги злились друг на друга, ворчали и попеременно порывались прекратить урок, который никому не приносил удовольствия. Анна Ивановна подумала, что Тоня — ее самая нерадивая ученица. Антонина Михайловна в свою очередь усомнилась в профессионализме подруги — слишком легко та теряла терпение, объясняя новый материал.
— Машенька, что случилось? — с готовностью отозвалась мама. С Тоней они обступили Машу со всех сторон. Девушка показала ссылку, а главное название.
— «Омытая кровью», — протянула Анна Ивановна, — что ж, не зря похоже слухи про Верховодцева. Доказательств, конечно, не было. Но люди зря болтать не станут.
— И страница удалена, — сообщила Маша.
— Ясное дело, следы подчистил, когда правильным бизнесменом заделался, — авторитетно заявила Антонина Михайловна. Скворцовы удивленно повернули головы.
— А что смотрите? Я телевизор зря что ли смотрю, — тетя Тоня подбоченилась. — Схема-то известная. Кто в девяностые лихие денежки делал, тот в криминальных делах разного толка был замешан. А как новые времена наступили все захотели стать публичными персонами и биографию свою чуток облагородить. Удивительно, что статью-то они убрали, а ссылочку забыли. Недоработка. — Антонина Михайловна явно наслаждалась эффектом, который произвела.
Мария схватилась за часы. Вот-вот позвонит Андерс. Они договорились созвониться в «Скайпе», и Маша поспешно открыла программу. На экране квадратикам загрузилось лицо Берга. Он улыбался.
— Ну привет! Рассказывай, кого убила? — весело спросил полицейский.
— Андерс, никого я не убивала, — начала оправдываться Скворцова. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить слова — устной практики шведского было маловато, да и криминальной лексики не хватало. Берг истолковал Машину гримасу по-своему.
— Ну шучу я, шучу, — развел руками Андерс, — рассказывай, что случилось.
Скворцова открыла рот, чтобы начать рассказ, но почувстствовала дыхание на своей шее. Обернулась и увидела, что мама с тетей Тоней словно попугаи на жерди пристроились позади, пытаясь разобрать, о чем разговор. Андерс тоже заметил неожиданных собеседников и вежливо сказал «Hello. Do you speak English?» [1]
Машина мама отозвалась с достоинством:
— Yes, of course. [2]
Рядом чуть менее уверенно кивнула тетя Тоня.
— Ну, давайте, тогда по-английски, — предложила Маша, — чтобы не тратить время на перевод.
— Ну, рассказывай, — сказал Берг.
Скворцова начала. Андерс попутно делал заметки и задавал вопросы. Нервничал ли Стройко? Как у него на самом деле шли дела в бизнесе? Были ли у него враги? Историей с Верховодцевым Берг заинтересовался нешуточно. Тут пригодились воспоминания Машиной мамы о прошлом бизнесмена.
— Анна, — обратился Андерс к Анне Ивановке, — как думаете, сможете ли вы по старым знакомым разузнать о Верховодцеве чуть больше? Судя по всему, тип этот в городе должен быть все еще знаменит. Сможете? У вас, наверное, остались какие-то общие знакомые?
— Конечно, смогу, — отозвалась Анна Ивановна, — Тоня поможет и София, наша соседка, моя бывшая одноклассница.
— Отлично! — воскликнул Берг. — Вы только спрашивайте аккуратно, чтобы не вызвать подозрений. И ты, Мария, у меня без задания не останешься. Тебе нужно будет поговорить с этой Александрой и, по возможности, с женой Стройко, — русские имена и фамилии Андерс выговаривал с заметным трудом. — Разузнай, может, в частном разговоре он уже обмолвился о проблемах в бизнесе. Сдается мне, о Верховодцеве вряд ли он первый раз услышал от этой управляющей.
— Мария, а ты сама как думаешь, как твои отпечатки могла оказаться на ноже? — спросил Андерс уже серьезнее.
— Ты знаешь, я уже все передумала. Ума не приложу. Нож я не трогала в Ратуше, я слышала только как он звякнул об пол, когда я Стройко потрогала.
— Интересно. Было бы хорошо узнать, конечно, чьи отпечатки еще найдут на ноже. Этот Виктор сможет нам сказать об этом?
— Думаю, сможет, — Анна Ивановна качнула головой. — Он Семена друг, обещал держать в курсе.
— Больше нам пока и не надо. Оснований тебя задержать у полиции нет, как только узнаем больше о других отпечатках, сможем сузить список подозреваемых. Что скажете, дамы, завтра в это же время созвонимся? Ты, Мария, пиши мне, держи в курсе, — Андерс Берг раздал всем деловито задания, словно они были сотруниками его команды на еженедельной летучке.
Женщины в один голос согласились. Распрощавшись с полицейским, они выключили компьютер. Маша задумчиво посмотрела в окно. За тревогами она и не заметила, что наступил вечер, на улицах зажглись фонари. Разговор с Бергом заставил ее снова испытать надежду. Надежду на то, что помимо дружеских отношений у них, несмотря на пандемию и невозможность видеться, могут возникнуть еще какие-то. Скворцова готова была покляться, что Андерсу она нравилась. Но что с этим делать она решительно не знала.
Анна Ивановна заметила мечтательное выражение дочери. О полицейском с Аландских островов она слышала урывками, однако сразу поняла, что Маша в него влюбилась. По разговору он показался ей умным и обстоятельным, вполне подходящая пара для дочки. Одна беда — между ними больше тысячи километров и государственная граница почти на замке с обеих сторон. Не лучшая ситуация для двух влюбленных сердец.
Антонина Михайловна смотрела на обеих Скворцовых. Однако, ее каникулы повернулись совсем не так, как она ожидала. Она боялась признаться сама себе, что история с убийством казалась ей чрезвычайно привлекательной. У нее даже покалывало в пальцах от предвкушения — даже ей нашлось задание, с котором она непременно справится на все сто. На секунду она забеспокоилась. Что скажет Игорек? Однако Антонина тут же отогнала от себя эти сомнения. Что скажет Игорек ей было неважно. Ей важно было вновь почувствовать себя живой.
Уговорившись встретиться вечером дома, разошлись каждая по своему дело. Анна Ивановна с Антониной отправились к Софье, чтобы вместе решить, как раздобыть побольше информации о Верховодцеве. Маша же решила отправиться в гостиницу и разузнать побольше у женщин, которых любил Петр Иванович Стройко.
В холле гостиницы было немноголюдно, и Скворцова сразу заметила Александру. Девушка понуро сидела с чашкой кофе за одним из столиков. Мария подошла сзади и сочувственно сжала плечо. Саша обернулась.
— А, это ты, — равнодушно сказала она. — Садись.
Маша села напротив, заказала каппучино.
— Александра, ну вы как? — начала она разговор.
— Как-как, хотела домой поехать, но участковый взял у меня подписку о невыезде. Теперь придется тут быть, пока не отпустят. А деньги заканчиваются. Представляешь, эта, — Александра скривилась, — заблокировала все Петечкины карточки. В том числе или, скорее в первую очередь, ту, что он на меня оформил. У меня своя карточка есть, конечно, но я ей и не пользуюсь никогда.
Александра горестно сжала руки и посмотрела на Машу, ища сочувствия. Скворцова ободряюще на нее посмотрела.
— Саша, а ты жену Стройко раньше видела? — спросила она у девушки.
— Видела пару раз. Петечка никогда не скрывал, что женат, — Александра покрутила в руках чашку. — Знаешь, а я ведь любила по-своему, но по-настоящему, — внезапно сказала Саша.
— Вначале началось, конечно, по-расчету я его охмурила. Знала, что женат: он не скрывал, да и другие говорили. Он, когда со мной начал встречаться, еще с несколькими крутил. С женой уже давно они жили раздельно. Она на даче в основном, он — в городской квартире. Он гулял от нее уже лет десять. В меня, думаю, Петя тоже влюбился, — Александра пристально посмотрела Маше в глаза.
— Мы с ним оказались похожи, — продолжала свой рассказ девушка, — он тоже из маленького городка, пробивался сам. И я тоже. Сама. Только, конечно, по-разному, — улыбнулась Саша. — На этом-то и сошлись мы. Я в свой Мухосранск после Петербурга, конечно, возвращаться и не думала, вот и искала вариант зацепиться. Работала то тут, то там, но без карьеры. А с Петей познакомилась, поняла, вот он — мой шанс. И я его стала обхаживать. Он, конечно, понимал все. Подарки дарил, в Италию возил. Все как надо. А потом смотрю, и вечерами ко мне зачастил после работы. Каждый день практически. Такая почти семейная жизнь у нас началась. Он мне и квартиру купил, сказал, что не хочет ко мне в Лефортово на съемную возвращаться каждый день. Так у нас свой дом появился, — Александра посмотрела в окно.
Мария молчала — боялась сбить внезапный поток отровенности. Она лишь кивала и инстинктивно положила руку на Сашину ладонь. Та легонько ее сжала и продолжила.
— Так мы и жили. Почти семьей, Петя только на выходные к жене ездил, да и то, только когда дети приезжали. Перед ними они с Людой фасад счастливого брака держали. Уверена, что они и знать про меня ничего не знают. А мне это и на руку было. Я себе с самого начала приказала сильно к Стройко не привязываться, я думала побуду с ним год-другой. Накоплю побольше, и дальше буду жизнь строить. Но прикипела к нему. Да и он ко мне. Он меня и на работу устроил, чтобы у меня свои деньги были, чтобы я с ним не только по расчету была. Так и жили. Я старалась о жене его лишний раз не вспоминать. Наверное, у нее причина своя была закрывать глаза на двойную его жизнь.
— А пожениться вы собирались? — осмелилась спросить Скворцова.
— Скажем так, предложение мне Петечка сделал, я согласие дала, но замуж за него выходить я не собиралась, — вздохнула Александра.
— А отчего же? — удивилась Маша.
— Отчего согласилась или отчего не собиралась? — усмехнулась Саша. — Видишь ли, Петя детей больше не хотел, а я… Я еще молодая, родить хочу. Втайне беременеть, а потом удивленно хлопать глазами не по мне. А согласилась потому, что если б я ему отказала, то лишилась бы в миг работы и довольствия денежного. Квартира бы за мной осталась, конечно. Я настояла, чтобы Петя на меня ее оформил. Но сама понимаешь, я уже к определенному достатку привыкла. В «Пятерочку» за продуктами больше ходить не хочу.
Маша кивнула. Сама она, конечно, в «Пятерочку» захаживала частенько, но не говорить же этого Александре, которая выбрала ее в наперсницы.
— А теперь вот всего и лишилась я, — заключила Саша. — Гостиница моя оплачена еще на четыре дня. А подписка о невыезде пока бессрочная. А мне и на работу уже надо, — махнула рукой девушка. — Еще мымра эта! Хотела, чтобы меня из отеля утром выгнали, но оплачено все, поэтому силы она не имеет. С карточкой, конечно, плохо вышло. Придется свои тратить. Мымра она и есть, — в сердцах воскликнула девушка. Немногочисленные гости ресторана в недоумении оглянулись на их столик.
— Саша, а ты как думаешь, кто Петра Ивановича мог убить? — аккуратно задала самый важный вопрос Мария.
— Да кто угодно, — беспечно ответила Александра. — У него на работе были вечные проблемы. Придет домой всегда только телом, руку от телефона не открывает и все время с кем-то говорит, говорит или переписывается. Бывало, что под ночь уже срывался и ехал на встречи какие-то, возвращался после них всегда чернее тучи. — Александра махнула рукой официанту и жестами попросила счет. — Убить, думаю, Петечку из-за работы и могли. У него все объекты рабочие, лакомые кусочки, все забронировано на месяцы вперед.
— А про Верховодцева он раньше знал что-то, как думаешь? — поинтересовалась Маша.
— Про Верховодцева он знал. Я уже фамилию эту пару раз слышала, но не думаю, что они были знакомый лично. — Маша удивленно посмотрела на Сашу. Та продолжила, — Всех другов и недругов Петечки я знаю. Он меня уже давно вместо жены своей на ужины брал. Пару раз и отдыхать ездили с его партнерами. Верховодцева никогда ни на одном вечере не было.
Александра махом допила остывший капуччино, достала из кошелько две сотенные купюры и положила их в папку со счетом.
— Ну, мне пора. В отеле СПА-зона есть. Если я уж застряла тут, то хотя бы за собой поухаживаю. Ты, если что, звони мне. Комната моя 502.
Девушка перекинула ремешок дорогой сумки через плечо и ушла. Мария осталась в легком недоумении. Александра производила двойственное впечатление. Вроде и скорбела она по убиенному Стройко, а вроде и с легкостью упорхнула чистить перышки, чтобы быть готовой к дальнейшей охоте. Сведения, которыми поделилась Александра, были чрезвычайно полезными, но расширяли список подозреваемых. Если у Стройко на работе не клеилось, то убить его мог каждый, и Верховодцев мог вообще быть ни причем.
Маша задумалась. А могла ли Александра сама и убить Стройко? Напрямую от смерти его она, конечно, ничего не выигрывала. Но что если Стройко со свадьбой давил? А она поняла, какую ошибку сделала, согласившись?
Она отправила краткий отчет Андерсу. Ответ пришел почти мгновенно. «Молодец. Хорошо бы узнать, было ли завещание. Поговори с женой». Маша смотрела на сообщение. Ответит он быстро, но написал только по делу. Никаких «услышимся», «позвони позже», не говоря уж о «целую». Тут же Скворцова себя одернула. Отпечатки ее пальцев неведомым образом оказались на ноже, которым закололи Стройко, а она грустит из-за того, что получает не слишком нежные сообщения.
Отель тем временем жил своей жизнью. Гости выезжали, на место них тут же прибывали новые. Сотрудники устало спрашивали паспорта, выдавали карточки от номеров вместе с маленьким путеводителем. Жизнь шла своим чередом, и Скворцовой было удивительно думать, что всего пару дней назад Стройко так же, как все, заселился в отель, получил карточку и путеводитель, и поднялся наверх, в свою комнату.
Среди людей, толпившихся у стойки регистрации, Маша заметила Людмилу Стройко. Она стояла чуть в отдалении и словно высматривала кого-то глазами. Скворцова попыталась поймать ее взгляд, но Людмила то ли случайно, то ли намеренно его избегала. Мария собралась с силами и подошла ко вдове.
— Людмила? — негромко обратилась она.
— Да?! — Людмила вопросильно-рассеянно скользнула глазами по Маше, — мы знакомы?
— Мы вчера вечером мельком виделись, я из компании «Фантазия», мы с Петром Ивановичем работаем… то есть работали над рекламой объектов в Сортавала.
— Ну, конечно, припоминаю. Вы меня простите, — искренне извинилась она, — у меня после вчерашних событий голова кругом. Это же Вы Петю нашли?
— Ну что вы, какие извинения, — ответила Мария, — да это я. У нас с ним встреча была назначена в старой Ратуше. Я и скорую вызвала, жаль, что я опоздала, приди я вовремя, застала бы убийцу!
— Ну что вы, — Люда грустно улыбнулась, — мы сами вершители своих судеб. Жаль, что Петина разрешилась вот так, — глаза Стройко увлажнились, и она на секунду замолчала.
— А вы меня искали? Наверное, о работе поговорить хотели? — продолжила Людмила. — Вы не будете против, если мы все деловые вопросы пока перенесем? Я в курсе почти всех дел Пети была, у нас же компания была на двоих, мы оба были владельцы. Про объекты я в Сортавала все знаю, но сейчас, поймите, нет мочи обсуждать дела. — Стройко сжала руки. Она выглядела такой хрупкой в своем горе. Старается, держится, но последние сутки дались ей нелегко.
— Конечно! Что вы, — оборвала ее Скворцова, — я хотела поговорить о Петре Ивановиче.
— О Пете? — удивленно вскинула ухоженные брови Людмила.
— Да, вы знаете, я его вчера нашла, — Стройко понимающе посмотрела на Машу, — и не могу остановиться думать о нем, о том, кто его убил. — Мария решила пока не говорить вдове, что на ноже нашли ее отпечатки.
— Знаете, — ответила Людмила, — я тоже об этом всю ночь думала и утро. С тех пор как участковый позвонил. До сих пор не могу поверить, что Пети нет, — недоуменно покачала она головой. Может быть, хотите кофе выпить? — предложила Люда. — Время позднее, конечно, но если вам некуда спешить.
Кофе Скворцова пить больше не хотела: на сегодня она уже выпила достаточно, да и в кафе при отеле платить 450 рублей за чашку дурно пахнущего варева не хотелось, но упускать шанс поговорить со вдовой Стройко она не могла позволить, поэтому легко согласилась.
Женщины прошли в зал кафе и сели за тот же столик, где совсем недавно Мария беседовала с Александрой. Стройко заказала два капуччино, и Маша уже заранее почувствовала, как болит желудок от кислятины, которую вот-вот принесет официант.
— Ну, что Вы хотели узнать про Петю? — поинтересовалась Людмила. Она смотрела на Машу чуть настороженно, не зная, чего ожидать от ее распросов.
— Людмила, вы не знаете, у Петра Ивановича были враги в бизнесе? — аккуратно начала Мария.
— Машенька, — снисходительно посмотрела на Скворцову Стройко, — конечно, были. Мы с Петей в бизнесе уже давно, больше тридцати лет. И за это время не нажить ни одного врага свидетельствовало бы лишь о том, что бизнесмены мы плохие. А мы очень хорошие.
— А можно поподробнее? — попросила Маша. — Вчера, например, управляющая сообщила, что объектами в Карелии интересовался некто Верховодцев.
— Верховодцев да, — задумчиво произнесла Людмила. — Он объектами нашими не только в Карелии интересовался, но и в Ленинградской области. Ему хотелось быть, так сказать, отельным властителем, — усмехнулась Стройко, — особенно сейчас. Люди за границу не ездят, Сочи и Краснодарский край под завязку забиты. А на севере еще спокойно.
— То есть, Стройко знал о том, что Верховодцев пытается его переиграть? — удивленно спросила Маша.
— Знал, конечно, и про Верховодцева и про всех других, — махнула рукой Людмила. — В нашем деле надо всегда ухо востро держать.
— Людмила, а вы говорите, что вы с Петром Ивановичем вместе работали, но, например, с нами только он в контакте был, мы даже в «Фантазии» и не знали, что у его фирмы есть совладелец, — осторожно спросила Маша.
Стройко высокомерно смерила ее взглядом.
— Машенька, я уже в своей жизни поработала достаточно, чтобы в ежедневную рутину не вникать. Теперь мне достаточно Пете только тыл обеспечить, а дальше он уж сам.
— А как же вы ему тыл обеспечивали, если сюда, в Сортавала, Петр Иванович с Александрой приехали, — Скворцова не хотела Людмилу провоцировать, но вопрос вырвался совершенно непроизвольно.
Стройко вся подобралась и посмотрела на Машу.
— Вы же понимаете, — начала она, — я прекрасно знала о всех Петиных похождениях. Он же мужчина, и мужчина привлекательный, — горькая гримаса исказила ее красивое лицо. — Он гулять начал сразу почти, я была первым нашим сыном беременна. Он погулял и вернулся, конечно, куда денется. — Людмила задумчиво посмотрела на обручальное кольцо. — Так мы и жили. Он уходил, иногда даже подолгу дома не появлялся. Детям я говорила, что папа в командировке, но всегда возвращался. В ногах прощения вымаливал. А я, конечно, прощала. Вначале любила, а потом уже времени стало жалко, и денег. Денег становилось все больше, а делить их ни мне, ни Пете не хотелось. Так и жили, — еще раз повторила Людмила, — перед детьми всегда я его выгораживала. Они до сих пор, наверное, думаю, что папа постоянно в командировках пропадает.
— А развестись вы никогда не думали? — осторожно спросила Мария.
— Думала, конечно, особенно последние два года, как он с этой закрутил, — вздохнула Людмила. — С ней по началу у него было несерьезно. Так на раз-другой в Турцию съездить. Но потом чем-то взяла она его, не пойму только чем. Он дома почти перестал появляться. — Стройко замолчала и уставилась в одну точку.
Мария не торопила ее. За высокомерностью скрывалась хрупкая, не очень счастливая женщина, и Маше стало искренне ее жаль. За минуту лицо Стройко постарело. Сквозь аккуратный макияж проступили все морщинки и неровности. Предательские паучки вокруг глаз плели свою сеть вокруг усталых глах.
— А месяца три назад, — заговорила вновь Стройко, — приехал на дачу ко мне, и такой весь елейный-елейный. Я уж грешным делом подумала, что мириться приехать. А он…представляешь, — перешла внезапно на «ты» собеседница, — а он развод приехал просить. И говорит мне, словно с барского плеча, мол я тебе дачу оставлю и довольствие денежное назначну, ни в чем не буду нуждаться. А ты свои пятьдесят процентов фирмы на меня перепиши да квартиру нашу городскую. А у нас между прочим, сто метров на Васильевском острове. Я ему, конечно, отказала в разводе.
Внезапно Стройко полностью поменялась в лице. В глазах проступили острые булавки, рот напряженно сжался, лоб нахмурился.
— Потом я подумала, — Стройко говорила совсем другим, отсраненным голосом, — а дам ему я развод, только поделим все по-честному. Пятьдесят на пятьдесят. Зря я что ли его выкрутасы столько лет терпела, — Люда обиженно посмотрела на Машу, — ну и сказала ему, что вот так и так. Развод твой, милый, только все по закому будет. А Петя мой любил закон обходить. Ему, конечно, такой расклад не понравился. Он не Абрамович далеко, но делить есть что. Уж поверь. — женщина доверительно посмотрела на Машу. Скворцова затаила дыханье. Неожиданная откровенность вдовы была ей на руку.
— Но Петя мой не промах был. Пригрозил, что если не соглашусь на его условия, он меня невменяемой объявит и без копейки оставит. Это даже хорошо, что он проговорился. Видимо, этот план он со своей любовницей продумал, — Люда сузила глаза, но злоба так и струилась из них, — И я пошла на опережение. Нашла адвоката, и мы вместе с ним мне психологическую экспертизу и назначили. Сама понимаешь, ее я прошла на отлично. — Стройко удовлетворенно поставила чашку на стол, собрала пальце невидимые крошки вокруг и посмотрела на Машу.
— Ну что смотришь, Машенька? Ты, наверное, не замужем, думаешь там медом намазано. А намазано только первые пару лет, если повезет, а потом уж либо ты либо тебя. Надо было мне раньше разводиться, когда еще не такие большие деньги на кону были. Теперь-то уж чего, — махнула Стройко рукой. — Овдовела я, — горько заключила женщина. — Вроде и жили плохо, а помер — и того хуже стало.
— Не просто помер, а убил его кто-то, — тихо отозвалась Мария.
— Убил, помер, все одно. Пети нет больше. А значит ни развода, ни дележа не будет. Вернее будет, но по завещанию.
— А у Петра Ивановича было завещание? — спросила Скорцова.
— Было, — утвердительно ответила Стройко, — и у меня, и у Пети. Мы одновременно его составили. Такой вот подарок на тридцатипятилетие совместной жизни сделали. Кто же знал, что так быстро к нему обратиться придется. Я, признаться, надеялась, что он от это Саши, — Стройко в первый раз назвала соперницу по имени, — отстанет. Или она от него. Надеялась, что он ко мне вернется, и будем доживать. Как в Европе, знаешь, когда старички за ручку держаться да кофе с пирожными пьют. Я и вот и ждала, что под старость Петя нагуляется. А он…Он даже детей с этой хотел знакомить. Этого я допустить, конечно, не могла. — В глазах у Людмилы снова зажегся недобрый огонек.
— Заболталась я с тобой. Мне в полицию еще сегодня надо, и договориться тело перевезти. Я тебе свой телефон оставлю. Позвони мне на следующей неделе. Договоримся с тобой по делу. — Стройко взяла себя в руки, достала блокнот, красивым почерком записала номер телефона и передала бумагу Скворцовой. — И не волнуйся, если агентство ваше хорошо работает, продолжим сотрудничество. — Она ободряюще улыбнулась Маше.
Давая понять, что разговор окончен, Стройко подозвала официанта. Маша его узнала — это он со скучающим видом обслуживал их за обедом всего пару дней назад. Молодой человек передал папку со счетом Людмиле.
— Людмила Петровна, подойдите для оплаты на терминале за стойкой.
Стройко злобно глянула на официанта. Маша удивленно перехватила ее взгляд. Людмила ясно дала понять, что их разговор окончен. Скворцовой ничего не оставалось, кроме как поблагодарить ее за кофе и уйти.
Уже около выхода Маша обернулась — Стройко все еще недовольно смотрела на официанта, который с жаром ей что-то говорил около стойки.
Домой Скворцова решила пройтись. Вечера в феврале заметно длиннее. Солнце уже не норовит нырнуть за горизонт, едва показавшись. По улицам сновали люди, туда-сюда по делам. Им не было никакого дела до того, что в старой, почти разрушенной Ратуше, Маша нашла покойника. Не было им дела до самой Маши, которая размашистым шагом шла по знакомым улицам.
Мысли вертелись вокруг треугольника, в который угодил Стройко. Обе женщины — и жена и любовница — вызвали в Маше симпатию и жалость. Александра не скрывала, что в Стройко ее изначально привлекли деньги, но потом она, сама того не ожидая, прикипела к любовнику. Людмила всю жизнь провела на второстепенных ролях, перехватывая мужа от интрижки к интрижке. Каждая хотела счастья, так жизнь сложилась, что они хотели его от одного и того же мужчины. Александра, однако, не хотела на века оставаться с Петром. Оно и понятно — она совсем еще молоденькая, хочет и красивой жизни, и детей. Стройко ей подходил только для первой части плана, для второй ей нужен был кто-то более молодой. Маша задумалась. Каковы были шансы, что Саша решила избавиться от надоевшего любовника. Квартира у нее уже была, на место хлебное она была пристроена, денежные запасы, Маша в этом была уверена, у девушки тоже имелись. Шансы вовсе неплохие, ответила сама себе Скворцова. Вопросы вызывал способ убийства. Учитывая, что они жили вместе, куда проще было бы провернуть убийство дома и представить все как сердечный приступ.
«Что-от фантазия разыгралась, — одернула Маша сама себя, — главное, Андерс такие глупости не сболтнуть». Скворцова улыбнулась, вспоминая дневной разговор с полицейским. Он выглядел точно таким, как она его помнила с лета, только не таким загорелым. Что поделать, солнце в тех широтах зимними днями заглядывает так же редко, как и в Карелию. Во время разговора по скайпу она ненароком любовалась Бергом: волевой подбородок, проницательные глаза, уверенные движения. Все время Маша ловила себя на мысли, что больше всего хотела бы поговорить с ним наедине, даже вот так вот — через камеру. Но мама и Антонина Михайловна присоединились к разговору от любопытсва: и к делу Стройко и, конечно же, к Андерсу. Анна Ивановна знала о знакомстве с полицейским слышала от дочери в общих чертах. Из деликатности деталей у Марии не спрашивала, из желания с кем-то обсудить — поделилась с Антониной. Конечно, случая поговорить с Андерсом вживую, хоть и через камеру женщины не упустили. Маша заметила, что Андерс смутился, но виду не подал. Разговор об убийстве больше вышел дружеский, если можно так сказать, чем деловой.
Размышляя о своих вроде бы несуществующих отношениях с Андерсом, Маша подошла к дому. Из окон лился теплый свет. В квартире Скворцовых кипела жизнь.
Едва Маша открыла дверь, она услышала громкие разговоры, смех. В гостиной было многолюдно. Тетя Тоня с мамой кружились вокруг плиты, Софья с братом сидели за столом и сосредоточенно что-то делали, Виктор Александрович свадебным генералом вновь сидел во главе стола. Перед ним стояла большая тарелка с самолепными пельменями, которые он уплетал за обе щеки. Семен Алексеевич первым заметил девушку, котоаря с удивление смотрела на всех.
— Маша, привет! А у нас новости! Наконец, хорошие! — он с триумфом посмотрел на окружащих. Виктор Александрович в подтверждение хмыкнул и отравил за щеку очередной пельмень.
— Маша, — прожевав, сказал Приходько, — пришла экспертиза из Петрозаводска. — На ноже там еще пальчики любовницы оказались. Поэтому она теперь у нас главный подозреваемый. Я за ней уже даже наряд отправил. — начальник убойного отдела продолжил трапезу. — Сейчас доем, — сказал он с разбитым ртом, — и поеду. Буду допрашивать ее. Думаю, расколется она быстро, — авторитетно заключил он.
— Как Сашины пальцы? — удивилась Мария, — у нее и не было повода Стройко убивать.
— Было или не было, скоро узнаем, — Приходько, смакуя, жевал, — ты, Маша, лучше бы радовалась, что с тебя мы подозрение сняли.
— А про орудие убийства узнали что-то? — поинтересовалась Скворцова. Виктор Александрович недовольный распросами строго посмотрел на девушку.
— Узнали-узнали, неугомонная твоя душа. Нож из гостиницы, где Стройко со своей любовницей остановился. Удары ножа хаотичные, девушка била наугад. В сердце, похоже, попала случайно. Если у нее будет хороший адвокат, то пойдет как убийство в состоянии аффекта.
— То есть убийца со стопроцентной вероятностью — женщина? — уточнила Маша
— Сто процентов тебе никто не даст, камер там не было, — начальник убойного отдела развел руками, — но сила ударов — женская. Да и повод, как мы думаем, у Александры это был.
— Какой повод? — удивилась Скворцова.
— Нам вдова убиенного, Людмила, прекрасная, между прочим, женщина, — Приходько мечтательно закатил глаза, — сообщила, что вечером муж ее клятвенно пообещал ей, что с Александрой покончено.
— Как — покончено? — поразилась Мария. Людмила ни слова ей не сказала об этом.
— Ну вот так, поиграл и хватит. Жена у него одна, и надо заметить, женщина хоть куда, — стало понятно, что Стройко поразила старого полицейского в самое сердце.
— А версию с Верховодцевым вы совсем не рассматривали? — Скворцова не могла поверить, что полиция на самом деле собирается обвинить Александру в убийстве.
— Про Верховодцева мы сегодня узнали много, Семён помог, — отозвалась Анна Ивановна. Она отвлеклась от кухонных дел и повернулась к дочери. — Думаем, он к убийству твоего Стройко непричастен.
Скворцова-старшая отряхнула руки и села за стол по правую сторону от Семена. Маша поразилась — до чего ладно они смотрелись рядом. Семен откашлялся и начал.
— Город у нас небольшой, и все друг друга знают не через пятое рукопожатие, как принято считать, а в лучшем случае через третье. Верховодцев в нашей школе учился, на несколько классов младше. Ну, да мама тебе рассказывала, — кивнул он в сторону Анны Ивановны. — Я с ним лично тоже знаком был, пару раз джинсы финские покупал по молодости. Один мой знакомый, так скажем, до сих пор с ним, как оказывается дела делает.
Семен сделал паузу. Собравшиеся молчали. Даже Приходько перестал жевать и слушал очень внимательно.
— Так вот этот знакомый с Верховодцевым в Петрозаводске работал, а потом и в столицу перебрался. И рассказал он мне, ничуть не краснея, что в Петрозаводске они на новых русских работали, крышевали. А по-простому если, держали в страхе мелких предпринимателей, появившихся в девяностые как грибы после дождя. Могли припугнуть, избить даже, но до убийств дело никогда не доходило.
— В столице, — продолжил Семен, — ребята наши решили честными бизнесменами стать. И деньги, полученные от криминального прошлого в Карелии, разными способами легализовывали: покупали базы отдыха, отели, рестораны. Только вот фирма их только формально маленькой конторой на Красных Воротах в Москве существует. Вся объекты их по России разбросаны. Много, конечно, и в Ленинградской области и в Карелии. Добывали все привычным, слегка разбойным способом. Деньги, конечно, продавцу без проблем на счет перечисляли, но каким образом продавец согласие на продажу давал — это уже другой вопрос. Кому компромат подкинут, у кого машину сожгут в устрашение. Но, и это мой знакомый подчеркнул не однажды, убйиств за их компанией никогда не водилось. Он мне косвенно подтвердил, что базами Стройко Верховодцев интересовался. Их купить, что денежный проовод к банковскому счету подвести: забронировано все на несколько месяцев вперед, везле ремонт, базы сами себя, считай, продают. Но, опять же, мой знакомый подчернул это, договориться со Стройко хотели по-мирному.
Маша задумалась. Приходько весело хохохтнул.
— Ну вот видишь, Марья-кудесница, Верховодцев тут ни при чем. Как говорится, шерше ля фам, или ищите женщину. И мы ее нашли, — торжествующе заключил начальник убойного отдела. — Что скажешь, если седина в бороду, то и отвечать надо. Только кто ж знал, что она от него так решит отделаться.
Виктор Александрович вздохнул. Его большое тело на секунду обмякло. Домашние затихли.
— Вот так вот, — негромко сказала тетя Тоня, — был человек и нет. Нашел себе приключения на старости лет.
Мария посмотрела в окно. Нет, все-таки ладно все рассказал Приходько. Но что-то не складывалась мозайка. Не могла же Александра нагнать Стройко в Ратуше и убить. Или могла? А откуда взялся нож из гостиницы? Слишком много вопросов, на которые начальник убойного отдела ответов не знал и, похоже, искать не собирался. Краем глаза она заметила, что Виктор Александрович уже одетый стоял в прихожей и раскланивался с мамой.
— Ну, пора мне. Через час Александру-красу привезут, будем допрашивать, — на прощанье он махнул всем рукой. Входная дверь за Приходько тихо закрылась.
Жизнь в дачной квартире Скворцовых пошла своим чередом. Семен с Софьей долепили второй противень пельменей, которые Анна Ивановна ловко укладывала в морозилку. Тетя Тоня рядом замешивала тесто на следующую партию. Для всех дело закончилось и разрешилось. Маше больше ничего не угрожает.
Мария закрылась в спальне от шумной компании на кухне, ей необходимо было подумать. Она пыталась в малейших деталях вспомнить разговор с Александрой. Как ни крути, не тянула Александра на убийцу. Она скорее бы нашла себе нового спонсора и только потом порвала бы отношения со Стройко. И именно порвала бы, а не убивала. Хоть и любила она своего Петечку, но на преступление страсти чувств у Саши было маловато.
«Шерше ля фам», как сказал Приходько. Догадка внезапно озарила Машину голову. Она взяла телефон и позвонила Андерсу.
[1] Англ. «Здравствуйте. Вы говорите по-английски?».
[2] Англ. «Да, конечно»