Маша устало показала паспорт участковому. Хотелось есть, пить и заснуть, чтобы утром проснуться и понять, что сегодняшний день был кошмарным сном. Вид безжизненного тела Стройко то ли дело всплывал в памяти, стоило едва прикрыть глаза. Несколько часов назад Петр Ивановив строил планы по постройке нового отеля, наверное, даже мечтал о чем-то. Теперь лежит в черном пакете в городском морге. Наверняка, полиция уже оповестила его жену — как кстати она оказалась в городе. «Интересно, что они скажут Александре, и скажут ли?» — задумала Маша.
Участковый тусклым голосом попросил ее пройти «на пальчики». Сидевший в комнате с Машей Семен Алексеевич встрепенулся.
— А на пальчики-то зачем? Вы меня подозреваете что ли? — Маша тоже заволновалась.
— Пока нет, но все может быть, — рассеянно ответил служивый.
Знакомая уже Маше девушка безразлично вдавливала подушечки пальцев в чернильную губку. Скворцова разглядывала свои руки и думала, что краска долго не смоется. Женщина-полицейский методично вдавливала пальцы, переходя от одного к другому. Она вздыхала. Наверное ей, как и Марие, хотелось домой.
С формальностями было покончено. Скворцова устало село в машину к Семену Алексеевичу. Мама взволнованно спрашивала что-то, теребила ее за рукава и заглядывала в лицо. От усталости она только невразумительно шептала в ответ. Дома она под удивленные взгляды всех домашних прямо в одежде легла на неразложенный диван и моментально уснула.