Начинание воспитанника Ада не критиковала, хотя и предупредила сразу: шансы узнать что-нибудь стоящее через «брата Мауро» невелики. Может ведь оказаться, что этот след никуда не ведёт. Орсо не стал спорить, хотя связь «интереснейшего» кружка и таинственных недругов Ады казалась ему очевидной…
Матео заработал от матушки невообразимый нагоняй за «разврат и гульбу», зато следующим вечером Орсо неожиданно получил письмо от Розы Каленти. Она благодарила «дорогого кузена» за заботу о Матео, который, как ей точно известно, попал в весьма опасную переделку и выпутался из неё лишь благодаря умному и решительному другу. Орсо прочёл письмо с удивлением. Матео, несмотря на крутой нрав матушки, нашёл, очевидно, возможность увидеться с Розеттой и изложить ей какую-то авантюрную историю с его, Орсо, участием. Хотелось бы знать, имел ли его рассказ хоть что-либо общее с действительностью? И зачем ему вообще всё это понадобилось?..
Ада тоже в эти дни получила странное послание — впрочем, большинство приходящих ей писем вполне заслуживали называться странными. Вскрыла она конверт при воспитаннике, и он вместе с опекуншей вдохнул странный чужой запах, исходивший от бумаг, и ощутил на руках тонкую жёлто-охряную пыль, которой были покрыты листы в конверте. Там лежала свёрнутая во много раз карта, вычерченная не очень умелой рукой на тончайшей, полупрозрачной бумаге. Что она изображала, Орсо без подсказки понять не смог: какие-то скопления точек, заштрихованные области, линии, соединяющие точки друг с другом, обведённые пунктиром фигуры разнообразных форм… О том, что это карта, говорила лишь координатная сетка, как на обычных географических картах.
— Это известные нам звёздные острова, — объяснила Ада в ответ на изумлённый взгляд молодого человека. — Вот тут отмечены звёзды, где бывали наши враги; вот здесь — области, где с ними ведут открытую войну, а это — системы, о которых известно очень мало, а значит, велик шанс наткнуться там на крепости или базы противника…
— Но кто он, этот противник? — задал Орсо давно занимавший его вопрос. — Какие у него силы? Что это вообще за враг, который с такой лёгкостью шагает по звёздам? И что ему от нас нужно, при таком-то могуществе?
Ада расстелила карту на столике в гостиной, перед жарко горящим камином, закуталась в необъятную пуховую шаль, опустилась в любимое кресло и начала теребить бахрому покрывала:
— Ему нужно всюду, куда он дотянется, установить свои порядки. Помнишь, мы говорили, почему наша страна опасна для врагов?
— Потому что тех, кто занят производством, очень много и они могут составить политическую силу? Так?
— Так, — кивнула женщина, пропуская между пальцами шёлковые нити бахромы. — Те, кто производит, и те, кто покупает их труд, живут разной жизнью, в разных условиях, но они связаны друг с другом и, пока всё это не переменится, одни не могут существовать без других. Но есть и те, кому поперёк горла само это их существование. Они понимают только один порядок: господин и пресмыкающийся перед ним раб. А те, кто работает на заводах и в шахтах, строит и даже воюет, рабами не являются. Как бы бедно они ни жили, они продают свой труд, а не принадлежат хозяину, как полезное имущество.
Ада поднялась из кресла и захромала по гостиной, хлопая по ладони конвертом от письма.
— Ты, вероятно, знаешь, почему аристократия ненавидит богатых промышленников и торговцев?
Орсо кивнул:
— «Жирная трава без корней» — старое ругательство…
— Да, корни у нынешних богачей обычно уходят неглубоко, — кивнула женщина. — У многих деды, отцы, а то и они сами начинали зарабатывать, торгуя вразнос пирожками или разгружая баржи в порту. Очень немногие из них имели готовый начальный капитал… Пройдёт пятьдесят-сто лет — и у купеческих и промышленных фамилий тоже отрастут корни, но пока дворянам, которые не умеют или брезгуют богатеть таким путём, остаётся гордиться родословными — больше-то нечем…
— Но есть ведь и очень богатые дворянские роды! — заметил Орсо.
— Есть, — согласилась опекунша, снова уселась в кресло и начала в задумчивости расплетать толстую косу. — Чаще всего их состояния выросли на грабеже, а кого и что грабить: заморские колонии, государственную казну или население собственной страны — не так уж важно. Грабёж, воровство, взятки, женитьба на богатых наследницах — вот истоки этих состояний. — Ада отбросила за спину волну тёмных волос и недобро усмехнулась:
— А проще и удобнее всего грабить рабов.
Теперь уже Орсо мерил шагами гостиную, пытаясь уложить в голове все эти премудрости:
— Аристократия — за войну? Не могу поверить…
— Отчего же? Аристократы — военное сословие, смысл их жизни — война в защиту своих земель, полученных от сюзерена, и грабёж соседей. Вспомни любимые развлечение дворян — охота и турниры. Воинские занятия.
— Но сейчас ведь… другие времена… — Орсо попытался представить отца в рыцарской броне во главе отряда… кого?
— Да, такие, как твоя семья, — порождение более поздней эпохи, — Ада угадала его мысли. — Вы не воины — вы рантье. Владеете землёй, но никогда не имели в собственности людей, живущих на ней. Источник ваших доходов — арендаторы, а это уже весьма далеко от милой сердцу старой аристократии картины «раб и господин»! Те, кто трудится на вашей земле, так же точно продают свой труд, как рабочие на фабрике.
Орсо потряс головой не хуже Пороха:
— Но какая связь между этими дворянскими бреднями и войной?!
Ада вздохнула:
— Понимаешь, всё завязано на способ ведения хозяйства. В нашем случае — хозяйства страны. Война заставит заводы работать на износ и одновременно потребует призвать в армию людей, которые раньше трудились на них. Значит, у станков их заменят женщины и дети. И крестьян, которые будут вынуждены кормить армию, тоже станет меньше — они ведь попадают под мобилизацию. Значит, и здесь вместо мужчин пахать и ловить рыбу будут женщины и дети. Кончится тем, — женщина пошевелила кочергой угли в камине, — что государство или победит ценой полного падения производства… или проиграет с тем же исходом. Полумёртвая от голода, обезлюдевшая, нищая страна. При любом раскладе Андзола в проигрыше. Вот тут-то и явятся те, кто считает себя хозяевами мира: предложат дары — весьма соблазнительные, плохого не держат! — в обмен на признание за ними верховной власти. Жизнь сытого раба, всегда готового лизать сапог господина, — думаешь, не найдётся те, кому это бальзамом на сердце ляжет? Эти-то, приносящие дары, и станут господами, а вся страна — толпой рабов, отличных друг от друга только количеством хозяев, стоящих выше.
Ада помолчала, потом словно нехотя добавила:
— И это — одна из самых мощных стран мира! Айсизи уже далеко не так сильна, а остальные… Остальные уступают Андзоле по населению, по развитию производства, по природным богатствам или по другим меркам… Они тем более не устоят. А наша здешняя аристократия с немалым удовольствием поможет захлопнуть эту ловушку!
— Но… почему? — тихо спросил Орсо.
— Потому что рассчитывают занять при новом порядке местечко повыше, следовательно, поближе к господам, — пожала плечами Ада. — Наивная мечта! Как и все их мечты, впрочем…
— Значит, — юноша думал вслух, и опекунша не прерывала его, — часть наших дворян поддержат войну? Тогда выходит, что брат Мауро может… ну, то есть… — Ада молчала, не желая сбивать воспитанника с мысли.
— То есть он не ждёт, что все эти братья непременно будут воевать — они же сопляки, кто их пустит… но из них готовят будущих господ? Сословие властителей? Так, что ли?!
Ада посмотрела на него с гордостью и ноткой печали:
— Да, мой дорогой, примерно так. Не в первый и, боюсь, не в последний раз. А теперь подумай, много ли жителей Андзолы поймут это заранее, до того, как начнётся всё это безумие. Да и когда начнётся — этого бывает мало для понимания… — Ада подняла глаза к темнеющему окну и тихо произнесла, словно прочла на оконном переплёте:
Ваши владыки, что падки до славы,
Смеют указывать скиптром своим,
Чтобы умножить триумф свой кровавый,
Новые жертвы, потребные им…
— Но… — Орсо заметался по комнате, — но почему вы не расскажете всё это? Всем? Можно же написать в газете, в конце концов…
Женщина вновь устроилась в кресле, вытянула ноги к огню и сложила руки на груди; отражая свет углей, кровавой каплей блеснул гранат колечка.
— Мы уже пытались так делать. По наивности — только, умоляю, не принимай на свой счёт! — я сначала тоже верила, что стоит только всё рассказать — и люди сами поймут, что и как делать… К сожалению, есть много «но». Ты веришь мне, потому что мне доверял твой отец и сам ты уже успел на своём опыте проверить, что мои слова хотя бы отчасти правда. Его величество верит мне, потому что никогда не спорит с королевой Марией, а она верит, потому что я смогла показать ей свидетельства давнего большого заговора — те, что помог найти твой отец. Зандар верит, потому что сам встретился с врагами и только потом узнал, что это за враги… А как мне убедить миллионы других людей? Жизни, даже моей, не хватит, чтобы дать каждому его личный, особенный опыт, который заставит его задуматься и поверить!
Ада резко подняла на ноги, тяжело опираясь на подлокотники кресла, встала перед огнём и теперь говорила как будто с играющим на поленьях пламенем, а не с воспитанником:
— С таким врагом, как наш нынешний, должны бороться не рыцари-одиночки, а организованные всеобщие силы — армии, партии, страны, миры… Чтобы это случилось, общество должно знать о природе, корнях этого врага, об опасности, которую он несёт, и о путях борьбы. А этот опыт нельзя пересказать. Его либо получают на своей шкуре — и, как всякая подобная наука, он может быть смертельно опасен, — либо перенимают у другого общества, прошедшего этим путём. Перенимают, сливаясь с ними, образуя новое общество, наследующее всем свои предшественникам…
Отдавшись мыслям, Ада, казалось, вовсе забыла о собеседнике и словно продолжала какой-то давний спор, не связанный ни с Орсо, ни вообще с делами этого мира:
— Сколько раз пытались «пересадить прогресс на новую почву»! Сколько потратили сил, сколько угробили достойных людей… Как можно пытаться вертеть колесо истории, не понимая, на чём оно крутится?! Чего же теперь удивляться, что вместо светозарной армии добра по вселенной катится колесница разрушения! И кончится тем, что кто-нибудь опять потребует «последней милости»… мерзавцы…
Юноша почти перестал понимать её, тем более что в её взволнованной речи всё чаще проскальзывали неведомые ему слова. Звучали они вроде бы знакомо, но уловить их смысл не удавалось.
Ада внезапно замолчала, прошлась туда-сюда по гостиной, сцепив руки, потом обернулась к воспитаннику:
— Говоря упрощённо, здесь, у нас, ещё не хватит знаний, чтобы понять весь размах беды. А требовать слепой веры я не стану и никому не советую: это любимый приём наших врагов. Так что, если уж быть честной до конца, мой дорогой воспитанник, я могу действовать здесь только от лица своей небольшой семьи — не Их величеств, а моих родных. Мы, если можно так сказать, наследственные борцы с нашим давним врагом, выискиваем его по всем мирам и преследуем, где можем. А он преследует нас. Причём враг начал раньше, так что вопрос о праве на самозащиту здесь даже не обсуждается. Это вам на всякий случай, если какая-нибудь гнида попытается тебя упрекнуть…
Словно вдруг разом устав, Ада тяжело опустилась в кресло:
— Конечно, мы не всегда действуем как одиночки. Мы — часть большой силы, но сила эта то появляется, то исчезает, смотря по тому, какими путями идёт история. Вот эта карта, — она погладила разложенный на столике невесомый лист, — составлена, точнее, обновлена женой моего мужа. Для меня это не просто полезный инструмент — это привет от подруги, с которой мы давно не встречались и не знаю, как увидимся…
— Как… женой… мужа? — растерялся Орсо.
— А что такого? Нас у него много, — серьёзно сказала Ада; в голосе её послышалась очень давняя и глубокая печаль, истоков которой Орсо неоткуда было знать.
— А… где же он сам? — он наконец справился со словами, которые по обыкновению куда-то разбежались.
— Он всюду со мной, — тихо сказала Ада, и это тоже было эхом каких-то давних, запредельных и чужих скорбей.
Орсо замолчал — он винил себя, что навёл Аду на эти ранящие мысли; в молчании обдумывая всё, что она сказала, юноша вдруг споткнулся о слово, которое должно было сразу привлечь его внимание, а он, глупец!..
— Вы сказали: это дело семьи? — произнёс он осторожно.
— Да, можно считать так.
— Но… тогда… простите, если я много на себя беру, но… вы сказали Зандару, что я ваш приёмный сын, и…
— Да, всё верно, — женщина посмотрела ему в глаза и неожиданно ласково улыбнулась, — ты теперь часть нашей семьи. У тебя есть братья и сёстры, да ещё несколько приёмных матерей вдобавок. Если будет с нами удача — со всеми встретишься… правда, не могу обещать, что скоро.
— И мой отец… ведь он знал, что… так будет?
— Он этого хотел, — просто ответила Ада. — Ему была невыносима мысль, что ты останешься один в мире, где многое зависит от семейных связей. Конечно, тут есть и порядочно обязательств, но и преимуществ немало. Они тебе скоро понадобятся, чует моё сердце…
Ада вышла, а её воспитанник ещё долго сидел в любимом кресле опекунши, пытаясь привести мысли в порядок. Семья Ады выступала из темноты как некая сложная система, для которой привычное дело и звёздные карты, и мировые войны, и какие-то почти надмировые исторические события… А теперь он часть этой системы, и придётся на ходу постигать эти хитросплетения, потому что времени совсем не остаётся. Что он знает? Немного истории, немного географии — и всё! Орсо на минуту стало страшно. А что если он не справится? Воспитанник ещё может пренебречь делами опекуна — меня, мол, так воспитали, я ни при чём. Но сын — тут Ада права! — обретает и обязанности перед матерью и её семьёй.
От этих мыслей закружилась голова. Посмотреть бы на эти звёзды, на невообразимые дали мира! Говорят же в церкви, что Творец дал звёздам воплощаться в людях и что это великий дар… интересно, бывает ли наоборот?.. Орсо решительно поднялся из кресла: сомнения в своих силах не совсем покинули его, но появилось чувство, что даже сейчас своими несложными делами он вкладывается в тот самый надмировой процесс, о котором смутно за недостатком слов говорила Ада. Нет, операция против «брата Мауро» должна быть доведена до конца! Не только Ада и её семья — эти «братья» тоже часть какой-то надмировой силы. И битва с ними — не глупость, не ерунда, их нужно поразить, пока они не разорвали на части Андзолу.
Потерев щёки ладонями (это всегда бодрило, даже на скучных лекциях), наследник рода Травенари и не только его одного отправился к себе наверх: враг у него, похоже, посерьёзнее, чем ожидалось, недооценивать его нельзя. Смутные мысли о том, что и как можно сделать с «братом Мауро», уже созревали в его голове, но им требовался некоторый корм. Орсо открыл привезённый из отцовского дома большущий справочник «Вся столица» за позапрошлый год, полистал и раскрыл в том месте, куда до этого заглядывал нечасто. Список аристократических семей столицы и окрестностей с адресами особняков и пригородных поместий. Как вы, дорогие братцы, ни прячьтесь за псевдонимами, вычислить вас несложно…